От первого лица Лицо и изнанка постсоветских революций

Наш гость - Алексей Владимирович Макаркин, заместитель генерального директора Центра политических технологий.

Словосочетание "политические технологии" сейчас часто употребляется наблюдателями и аналитиками, когда речь заходит о происходящем на постсоветском пространстве, как принято называть бывшие республики Советского Союза. И если посмотреть на череду даже не революций, а перемен власти в Грузии, на Украине, теперь - в Киргизии, то часто можно услышать, что это не вспышка накопившегося массового недовольства, а результат деятельности политтехнологов. Так ли это, или все-таки народное недовольство политической и экономической ситуацией приводит к смене властных элит?

МАКАРКИН: Вряд ли стоит преувеличивать значение политических технологий; в случае отсутствия каких-либо оснований для изменений режима, при отсутствии серьезного конфликта в обществе никакие технологии не могут быть эффективно задействованы, оставаясь всего-навсего попытками, имитацией. В общем, думаю, что во всех названных государствах имелась очень четкая основа для произошедших событий.

Но я сказал бы, что в Грузии и на Украине это была одна проблема, в Киргизии - совершенно иная. Есть внешняя схожесть этих событий, но внутренне они абсолютно разные. На Украине и в Грузии было типичное выступление средних слоев - интеллигенции, образованной молодежи, значительной части предпринимателей, - которые хотели идти в сторону Запада. У них появился шанс стать членом западного сообщества, объединенной Европы пусть даже в перспективе, году так к 2015-му. Поэтому они вышли на улицы; там была идея, основанная на вполне конкретном интеллектуальном и материальном интересе.

Что касается произошедшего в Киргизии, - никто не предполагает, что Киргизия когда-нибудь станет частью объединенного Запада. Это азиатское государство, в значительной степени тяготеющее к России. Не случайно все участники киргизских событий апеллируют к России. И возможно, Россия все же сыграет роль некоего посредника, потому что ситуация там сейчас весьма запутанна: у кого власть, кто президент? Ведь законный президент до сих пор Акаев, и это известно.

- Но он заявил в пространном интервью российскому Первому каналу, что готов отказаться от власти...

МАКАРКИН: Готов отказаться, готов не участвовать в следующих выборах, и все-таки сегодня он - законный президент. И согласие отказаться - свидетельство его законности. В Киргизии произошло очень серьезное столкновение кланов севера и юга. В период Хрущева, Брежнева в Киргизии правили северяне, хотя вряд ли кто обращал на это серьезное внимание за пределами республики. Но в самой республике это было очень важно.

При Горбачеве к власти пришли представители юга. Опять-таки, вряд ли кто в Кремле тогда обратил на это внимание, но в самой республике это было революцией: впервые за длительное время к власти пришли представители другого клана. Но как раз смена власти в 90-м году, на исходе горбачевского периода, была выгодна северу. Этот клан в наибольшей степени связан в Россией, в большей степени восприимчив к взглядам модернизации, реформы, и он сделал достаточно инновационный для того времени шаг для Азии: клан выдвинул Акаева - ученого, профессора, академика, реформатора. Кланы юга почувствовали себя ущемленными. И подоплека "революции" - выступление юга против севера.

Не случайно человек, который сейчас является исполняющим обязанности президента, - Бакиев - это человек юга, которого север воспринимает очень сдержанно. Не случайно многие сторонники Акаева и северяне, которые находились в оппозиции Акаеву, сплачиваются вокруг только что освобожденного из тюрьмы Феликса Кулова. Таким образом клановое противостояние возобновляется на новой основе...

^{(Полная версия программы "От первого лица" с Алексеем Макаркиным - в аудиозаписи).}