"Отзвуки театра" с Александром Калягиным Юлия Рутберг - гость программы "Отзвуки театра"

Ведущий - Александр Калягин. Гость передачи Александра Калягина – актриса Юлия Рутберг.


– Слышал, ты собиралась преподавать? Преподаешь? Тяга есть к этому?

Рутберг: Меня звали в Щукинское училище. Недавно об этом со мной говорил Евгений Владимирович Князев, ректор театрального училища имени Бориса Васильевича Щукина. Тяга к преподаванию у меня есть, но в Щукинское училище надо приходить, а не забегать. Потому что все четыре года, в течение которых ты берешь на себя этот труд, нужно действительно быть с учениками, воспитывать их, преподавать не только тот урок, который они должны проходит, но и следить за ними так, как это было с нами.

То, как к нам относились педагоги, наложило на меня отпечаток, а сколько философского было в этом? Однажды Катин-Ярцев отпустил всех с мастерства, оставил меня одну и спросил, почему я все время делаю этюды про борьбу хорошего с прекрасным. По его мнению, в коридоре я была совсем не такой: нервной, спорящей со всеми, вспыльчивой, способной накричать. Затем он спросил, почему я стесняюсь своего носа?
Я чуть ли не плакать начала из-за этого. Но Катин-Ярцев сказал, что на следующий день снимает меня с мастерства, я иду в Пушкинский музей на первый этаж, где стоят греческие и римские скульптуры, смотрю на их носы и профили, а потом рассказываю свои впечатления.
В конце он по-простому добавил, что у меня прекрасное классическое древнегреческое, древнеримское лицо и попросил забыть о своих глупых страхах. На следующий день действительно все занимались мастерством, а я пошла в Пушкинский музей.

Конечно, в большей степени меня в этом убедило потом то, что молодые люди стали за мной ухаживать, говорить комплименты, но я никогда не забуду того момента, ибо поэзия педагогики заключается в том, чтобы на своих учеников тратить по-настоящему время. А приходить в училище оттого, что ты ничего не играешь, чтобы быть где-то главным, мне кажется неправильным.

Потому что Шлезингер Владимир Георгиевич, Яков Михайлович Смоленский, Ада Владимировна Брискиндова, Алла Александровна Казанская проживали с нами жизнь, уделяя нам огромное количество времени. Сегодня тоже есть такие люди, но чаще все же бывает не так. Поэтому я очень хочу прийти в училище, но тогда я должна буду поменять свою жизнь, от чего-то отказаться, а пока мне кажется, что я должна в ближайшие несколько лет что-то важное еще успеть сделать.

– А сказываются ли на твоих близких те нервы, которые затрачены тобой на сцене?

Рутберг: Временами да, особенно когда выпуск спектакля. Иногда они разбегаются, а иногда делают вид, что не обращают на меня внимания. Я начинаю орать, но это не проходит, ибо они со мной как с душевнобольной начинают общаться, они все понимают и не обижаются. Знают, что не хочу их обидеть и кричу на себя саму. А когда кричу на них, кричу прежде всего на себя от беспомощности, от какой-то невозможности с собой справиться, оттого, что нервничаю, что в очередной раз хочу доказать, что эта роль моя, что могу эту высоту взять. Но от волнения невозможно себя отучить.

А иногда бывает наоборот: охватывает такая радость, когда хорошо сыграла спектакль, когда получилось. И хотя выплескиваешься, все эмоции свои выдаешь, но кажется, что после спектакля остались силы, а в душе ощущается благость. А когда плохо сыграно в спектакле, вот тогда и начинается деформация от неотданной энергии.

– Как ты любишь отдыхать, восстанавливаться?

Рутберг: Отдыхать – по-разному, а вот восстанавливаться – дома, почитать в тишине, уехать на дачу, где нет никого, отключив мобильный телефон. Тишина нужна, потому что восстановиться можно только тогда, когда отдыхает голова. Словом, тишина и книги.

В молодости Ю. Рутберг, чтобы отдохнуть, стремилась к людям, в компании, а сейчас она все больше становится интровертом, любит посмотреть хорошее кино и помолчать.

Что касается друзей, то, по признанию гости передачи, их у нее мало, но есть. По мнению актрисы, их вообще не бывает много, а в театре особенно.

У творческих людей бывают такие периоды в жизни, когда хочется попробовать всего разного. Обычно такое происходит, когда много чего-то однообразного. У Ю. Рутберг подобное происходило, когда у нее было много театра. Потом последовали телевидение, кино, где тоже, как оказалось, много чему можно поучиться. Кинематограф и театр – это очень разные искусства, в которых надо очень по-разному существовать – пронзительно, нежно, вечно, с большой любовью к людям. Когда это существует в кинематографе и в театре, тогда, по словам Ю. Рутберг и хочется туда бросаться.

– Что тебе больше всего в самой себе мешает до сих пор?

Рутберг: Упрямство. Я очень упрямый человек. Иногда это помогает, потому что я пытаются до всего дойти до конца, дождаться результата. Но иногда я – просто дикая спорщица. Раньше для меня все было или черное, или белое, все делились на подлецов или хороших людей. Сейчас появились оттенки, но иногда я продолжают придерживаться прежнего отношения к жизни, и мне трудно свернуть. Это может мешать, мне об этом говорят, но я с этим не всегда согласна. Я – гордый человек, и если человек – подлец, то я не могу ему не сказать, что он – подлец. Либо я промолчу, но перестану с ним общаться.

Многие люди в театре со мной просто не разговаривают, поскольку вялотекущие, протухшие отношения мне в тягость. Я просто их обрубала, переставая общаться с такими людьми.

В искусстве бывают очень предметные вещи, когда не стоит их продолжать. Есть люди, с которыми я зареклась выходить на сцену. Я предпочитаю не участвовать в спектакле просто потому, что эти люди так себя повели по отношению к театру, к профессии. И я не считаю возможным выходить с ними на одни подмостки. Это, наверное, глупо, но я ничего не могу с собой сделать. Иногда жить так тяжело, а иногда, наоборот, легче, ибо в жизни возникает прозрачность взаимоотношений. Если с человеком дружишь, любишь его, то самое главное – это прозрачность отношений, что является залогом их истинности, и тогда их стоит продолжать.

– Что бы вы хотели себе самой пожелать?

Рутберг: Удачи, как ни странно, потому что вроде бы есть все: возможность выбирать, кино, театр, но я бы пожелала себе удачи, как когда-то в самом начале пути, когда в моей жизни возник вдруг Театр им. Вахтангова, "Зойкина квартира" М. Булгакова и роль Зои Денисовны. Это была глобальная удача моей жизни, и я была к ней готова. Сегодня мне очень хотелось бы, чтобы удача была связана с серьезной, тяжеловесной ролью.

И еще мне хочется здоровья. Я желаю себе здоровья, потому что от этого тоже очень многое зависит.

– Для тебя работа на радио - интересная работа?

Рутберг: Очень. Неожиданно мне открылось новое ощущение от актерской профессии, когда ты один являешься творцом целого большого произведения. Например, мы сделали потрясающий проект на радио, в котором я принимала участие. Он касался сегодняшнего прочтения Чехова. И я услышала какие-то удивительные новые интонации у разных актеров. Максим Суханов читал "Палату № 6", я читала "Бабье царство". Знаете, это была какая-то удивительная работа. Потому что, во-первых, прекрасная литература, и, во-вторых, ты неожиданно погружаешься в какой-то изумительный мир. Радио – это мир, в котором есть возможность быть творцом, в котором твой голос становится инструментом. Пожалуй, впервые на радио я поняла, что голос актера – это Инструмент.


_{(Полностью слушайте запись беседы А.Калягина с Ю.Рутберг в аудиозаписи)}