Разум и чувства Максим Аверин √ гость Веры Кузьминой и Алексея Весёлкина

ВЕСЕЛКИН: Редкий гость в нашем эфире – Максим Аверин, артист театра, кино и эстрады. Привет, Максим.

АВЕРИН: Привет, привет.

ВЕСЕЛКИН: Почему редкий? Потому, что с кем мы привыкли общаться? ╚Поющие трусы╩, предположим.

АВЕРИН: Это молодые, да?

ВЕСЕЛКИН: Это молодые, да, но девушки молодые, ╚Поющих трусов╩ мужских у нас еще пока не было. Поэтому сегодня у нас праздник. Культурный человек к нам пришел. Культурный человек закончил, я сразу скажу, Щукинское училище. И чтобы сразу было понятно, работает в Театре Константина Аркадьевича Райкина. А Константин Аркадьевич просто так к себе людей не берет. Я очень уважаю Константина Аркадьевича, но он же ведь трудоголик.

АВЕРИН: Ну, у нас в Москве есть такой театр – ╚Сатирикон╩, театр у нас трудоголичный.

ВЕСЕЛКИН: То есть ты сейчас пропускаешь как раз репетицию?

АВЕРИН: Сейчас, в данный момент – да. А на самом деле у меня просто сейчас в театре отпуск.

КУЗЬМИНА: А, ты же вернулся из отпуска, только что с моря.

АВЕРИН: Я ездил сниматься на море.

ВЕСЕЛКИН: Приятное с полезным совмещать.

КУЗЬМИНА: Удалось совместить?

АВЕРИН: Очень!

ВЕСЕЛКИН: Вернемся к Константину Аркадьевичу. Он действительно трудоголик. Потому что у него вот этот комплекс Аркадия Исааковича, который над ним довлел, заставил его работать сверх.

АВЕРИН: Нет, я думаю, что здесь не только, хотя и это, наверное, тоже имело значение. Очень было трудно, наверное, быть сыном короля. Но там еще помимо, у него в крови просто. Даже Этуш звонил, говорят, родителям и говорил: скажите, чтобы он меньше работал. Но это хорошая позиция, вы знаете, по крайней мере, среди артистов такого поколения, которые обычно говорят: ну, я уже все сделал, все рассказал, можно я просто посижу. Он так не может. Если я вам скажу, какой возраст у него, вы не поверите. Потому что к нему это никакого отношения не имеет. Для молодых артистов, а сейчас же совсем другая поросль идет, люди, которые идут в профессию, думая, что вот сняться в сериале и вообще ходить звездой и все круто, не подозревают, что это тяжелый труд. И я желаю всем таких художественных руководителей, как Райкин, потому что тогда ты действительно задумаешься, а надо ли. Поэтому я завидую этим ребятам, которые сейчас поступили в мастерскую Райкина. Это хорошая школа, после этого им будет вообще ничего не страшно.

ВЕСЕЛКИН: По поводу денег. Разрешает ли Константин Аркадьевич их зарабатывать?

АВЕРИН: Я думаю так, что если ты работаешь в театре и не подводишь свой театр, и не говоришь: извините, я сейчас поеду сниматься, и ставлю под угрозу репертуар (тем более, что я играю очень много в театре), то тогда почему тебе кто-то должен запрещать это делать?

КУЗЬМИНА: Макс, скажи, пожалуйста, в театре пришлось пройти путь от, так скажем, человека, который достаточно долгое время играл не главные роли, актера массовки, до момента, когда тебя представляют ведущим актером театра ╚Сатирикон╩. Вот когда тебя так представляют┘

АВЕРИН: Страшно становится. Потому что я думаю: господи, а если завтра я не стану ведущим и не буду нужен театру┘ По поводу массовки, мне кажется, это любой артист прошел. Для меня массовка была хорошей школой, потому что я смотрел рядом на большого мастера и учился. Это нужно было пройти. До ведущего┘ Знаешь, когда идет репетиция у Райкина, эта категория ведущести, она как бы не нужна, она тебе не помогает, не греет, спать ее не положишь и не выпьешь на ночь. Ну, наверное, ведущий. А, может, не ведущий, может, ведомый. Не знаю. Вчера был ведущий, сегодня ведомый┘

ВЕСЕЛКИН: Да, актерская профессия такая.

АВЕРИН: Как говорил Этуш, ╚наша профессия замечательная, если бы не репетиции и спектакли╩.

ВЕСЕЛКИН: А еще одно. ╚Хорошая профессия артист. – Сложная? – А че сложного: наливай да пей╩. Ты, кстати, пьешь?

АВЕРИН: А ты нет?

ВЕСЕЛКИН: Я нет, кстати говоря.

АВЕРИН: Литрами я, конечно, не пью. Но вот рюмочка коньяка за хороший разговор – это прекрасно.