Ранеты Артист эстрады, клоун Александр Морозов в гостях у шоу "Ранеты"
21 апреля 2011, 11:05
Персоны
КОВАЛЕВСКИЙ: Сейчас у нас в гостях артист эстрады, клоун Александр Морозов.
МОРОЗОВ: Здравствуйте.
РАДЦИГ: Как доехали?
МОРОЗОВ: Прекрасно. Я всех перехитрил. Я нашел здесь хитрое место неподалеку, там переночевал и с утра уже дежурил у студии практически.
КОВАЛЕВСКИЙ: Александр, скажите честно, вам нелегко приходится?
МОРОЗОВ: В каком плане?
САВЕЛЬЕВ: Неожиданный вопрос.
КОВАЛЕВСКИЙ: Сейчас я вам объясню, что я имею в виду.
МОРОЗОВ: Это ты на меня посмотрел и так решил, да?
КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, нет! К этому вопросу мы перейдем позже. Что я имел в виду? Артистов ╚Кривого зеркала╩, сами понимаете┘ "Петросяния", "аншлаговщина", "Кривое зеркало"┘
САВЕЛЬЕВ: Сколько эпитетов-то! Подожди, я запишу.
КОВАЛЕВСКИЙ: Запиши. И мне, кстати, ручку дай, я сам запишу. Приходится самому за собой записывать гениальные мысли. Значит, общество раскололось на два лагеря. Первые, это те, которые ╚мочат╩ вышеназванных персонажей и защищают юмор типа Comedy Club и, соответственно, несмотря на это, колоссальные рейтинги на канале ╚Россия╩ уже очень много лет.
МОРОЗОВ: Девять.
КОВАЛЕВСКИЙ: Девять лет!
САВЕЛЬЕВ: Чувствуется, что Александра задолбали вопросом про Comedy Club.
КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, вопрос-то был другой: не легко ли вам?
МОРОЗОВ: Нет, мне вообще легко по жизни. А что касается такого термина как ╚петросяновщина╩, я вообще его не понимаю, не знаю.
КОВАЛЕВСКИЙ: А его и не было никогда. Это только что родилось.
РАДЦИГ: Ввели новое понятие.
МОРОЗОВ: ╚Аншлаговщина╩. А юмор-то должен быть разным, на самом деле. Какой он есть! Это ж народ выбирает, какой он должен быть.
КОВАЛЕВСКИЙ: Вам часто приходится отбиваться от нападок молодых, типа продвинутых людей?
РАДЦИГ: Но борзых.
МОРОЗОВ: Максим, я понимаю, о чем ты говоришь. Дело в том, что молодежь на наши концерты-то особо и не ходит. А на улице взять и подойти к артисту и сказать: ╚Знаешь, товарищ, ты не смешной╩, наверное, они все-таки у нас воспитанные и этого не делают. А какого-то негатива я никогда не встречаю, чтобы кто-то говорил: ╚Фу! Да вы уже старперы, мамонты! Вас уже надо в ледник куда-нибудь зарыть и откопать лет через сто!╩. Может быть. Не знаю.
ТИМОФЕЕВ: Саш, а расширить аудиторию, вот привлечь к себе молодых? Ведь почему нет? Это еще одни деньги, это опять концерты. И это же время, это продлевает вашу творческую жизнь.
МОРОЗОВ: Раскрою секрет. Дело в том, что сейчас планируется некий проект с моим участием, рассчитанный на молодежную аудиторию.
РАДЦИГ: До четырех лет.
МОРОЗОВ: И это Интернет.
КОВАЛЕВСКИЙ: Да вы что!?
ТИМОФЕЕВ: Интернет предполагает хулиганство. Это что-то будет такое?
МОРОЗОВ: А я хулиган просто. На центральных каналах государственных там существуют некие запреты. Нельзя сказать, что это какие-то страшные табу, но, тем не менее, есть некие рекомендации. Ну, вспомните Comedy Club, когда он попал на Первый канал. Сразу стало не очень смешно.
ТИМОФЕЕВ: Ну, да, да.
МОРОЗОВ: Вот. А Интернет - это как раз полная свобода, никаких границ, делай, чего хочешь!
РАДЦИГ: А расскажите немножко, приоткройте кулису, как вы хулиганите? Пенсионера краской обливаете или как?
МОРОЗОВ: Вот как раз не буду раскрывать, чего я там буду делать. Но я надеюсь, что это будет действительно смешно.
КОВАЛЕВСКИЙ: А это будет ваш сольный проект?
МОРОЗОВ: Практически, да.
САВЕЛЬЕВ: Я задам вопрос вам с СМС-портала: ╚Саша всем известен как веселый, упитанный, обаятельный весельчак с распушенными волосами. Это вы придумали или Петросян?╩
МОРОЗОВ: Это я придумал очень много лет назад.
САВЕЛЬЕВ: Этот образ придумали вы?
МОРОЗОВ: Да. Это еще в студенческие годы родилось. Это 91-й год.
ТИМОФЕЕВ: И с 91-го года один образ?
МОРОЗОВ: Дело в том, что, если мы говорим о клоунаде, то клоун, как правило, несет на себе вот эту страшную печать выдуманного образа. Это штамп, клише, как угодно, можно обзываться. Но, тем не менее┘ Дело в том, что благодаря этому образу меня и узнали, я ему благодарен. И детишки, которые подходят ко мне, допустим, после концерта, не воспринимают меня как некоего мужчину-артиста. Они думают, что я какая-то игрушка. Они говорят: ╚Не можно ли у вас автограф попросить?╩, они говорят: ╚А можно вас потрогать?╩ Они меня в пузо тыкают, за волосы треплют. Они думают, что я такое какое-то существо. Вот я и несу это доброе существо. Поэтому отвязаться пока от него трудно. Но вот то, что я говорил про Интернет, там будет другой персонаж.
РАДЦИГ: А не боитесь, что вас не узнают там?
МОРОЗОВ: Там как раз расчет на взрослую публику.
РАДЦИГ: Понятно. Давайте представим себе такую фантастическую историю. Вот стенка на стенку: Comedy Club и ╚Аншлаг╩.
МОРОЗОВ: Я к ╚Аншлагу╩ никакого отношения не имею. Я там ни разу не снимался.
РАДЦИГ: Я имею в виду ╚Кривое зеркало╩.
МОРОЗОВ: А это большая разница.
РАДЦИГ: Хорошо. Нет, ╚Большая разница╩ - это совсем другой проект.
╚Кривое зеркало╩ против Comedy Club. Ну, понятно, что Петросян с Мартиросяном будут.
САВЕЛЬЕВ: Два армянина, понятно.
РАДЦИГ: А вы кого на себя возьмете?
МОРОЗОВ: А их многих знаю, мы дружим. И как-то, наверное, стенка на стенку вряд ли получится. Хотя была передача какая-то соревновательная про юмор что-то┘
ТИМОФЕЕВ: Про юмор, да, да. На том же канале.
МОРОЗОВ: И я там, якобы, соревновался с Сашкой┘ Господи, дай бог, памяти.
САВЕЛЬЕВ: Реввой?
МОРОЗОВ: Нет, не с Реввой.
ТИМОФЕЕВ: Кстати, с Реввой неплохо было бы посоревноваться.
САВЕЛЬЕВ: Незлобин?
МОРОЗОВ: Ну, неважно. А, с Галыгиным! Вадимом!
РАДЦИГ: Сашка Галыгин!!!
САВЕЛЬЕВ: Вадим Галыгин - для нас он просто Сашка!
МОРОЗОВ: Я просто Ревву люблю, поэтому я соединил их обоих. И мне передача очень понравилась. Я проиграл, скажу сразу. Но я проиграл двумя конкурсами. Был конкурс ╚Камень, ножницы, бумага╩, я не понимаю, какое отношение он к юмору имеет и "У кого больше размер ноги". Ладно, что другие части тела мерили, это более смешно, может быть, было. А тут ну вот так вот! Нет у нас никакого соревнования. У них - своя аудитория, у нас - своя аудитория. Они классные, талантливые ребята - вот абсолютно искренне говорю.
РАДЦИГ: Но я могу сказать, в Comedy Club очень спокойно относятся и к ╚Кривому зеркалу╩, и к ╚Аншлагу╩. Они понимают, что это совершенно другая аудитория, совершенно другой социальный пласт.
МОРОЗОВ: Конечно.
РАДЦИГ: И вообще это их не напрягает абсолютно.
ТИМОФЕЕВ: Ты знаешь, относительно того, что это совершенно другой пласт, тоже иногда вызывают сомнения. Потому что волей-неволей все равно натыкаешься┘
РАДЦИГ: Волей-неволей натыкаешься на Павла Волю.
ТИМОФЕЕВ: Да, на Павла Волю и на Петросяна. А вы говорите, разделяет аудиторию. Но бывают моменты, когда реприза, логический принцип один и тот же.
МОРОЗОВ: А никто не отменял закона так же, как, допустим, драматический спектакль. Существует закон драматургии, также и в эстраде юмористической тоже законы свои. Их никто не отменял.
ТИМОФЕЕВ: Но все равно же разделение происходит. Почему?
МОРОЗОВ: Главное же методы, как ты это делаешь?
САВЕЛЬЕВ: У меня к вам вопрос. Дело в том, что у нас Шоу ╚Ранеты╩, изначально мы это все придумали, что мы будем конкретно воровать и об этом говорить в эфире, что мы украли вот эту идею, мы украли эту передачу и об этом громко заявляем.
МОРОЗОВ: Возьмите меня к себе.
САВЕЛЬЕВ: Вот как раз с этим вопрос и связан. Скажите, пожалуйста, когда Евгений Ваганович и коллеги по цеху, и ваши коллеги, в том числе, заимствуют, а, проще говоря, воруют шутки? Как к этому относятся? Если вы сейчас скажите, что нет, это шутка, это народный анекдот┘ Я знаю конкретных людей, авторов, которые придумывают шутки или как она там рождалась, то есть я видел эти процессы. И потом я вижу, что ее произносит другой человек.
МОРОЗОВ: Олег, тут ты наврал немножко. Дело в том, что авторы иногда сочиняют и раздают разным артистам. Потом начинается эта неразбериха. Потом бывают такие случаи, что шутка, благодаря своей какой-то актуальности плавает на поверхности. И спокойно два автора в один и тот же час могут ее придумать, сочинить.
САВЕЛЬЕВ: Александр, я, возможно, наврал где-то, но сейчас вы меня поправите. Как такое происходит, когда шутка, плавающая, якобы, на поверхности, сначала появляется в общежитии или где-нибудь, где сидят авторы, или в комнате, в каком-то офисе, потом она появляется у команды, потом она появляется в эфире Первого канала и сразу же, следом, она появляется в эфире телеканала ╚Россия╩, где выходит ╚Кривое зеркало╩?
МОРОЗОВ: Дело в том, что часто бывает такая штука, что мы записываем свою передачу намного-намного раньше. Потому что у нас какой процесс? Мы записываем 3-4 передачи, у нас проходит 3-4 месяца, мы снова записываем 3-4 передачи.
САВЕЛЬЕВ: То есть на самом деле шутки для КВН и для авторов они заимствуют у ╚Кривого зеркала╩, ходят на концерты?
МОРОЗОВ: Я за этим не слежу, кто у кого ворует. Меня это вообще меньше всего интересует.
РАДЦИГ: Александр, давайте сменим тему. Вы давно коров доили?
МОРОЗОВ: Ни разу.
РАДЦИГ: А мы позавчера.
МОРОЗОВ: Класс!
САВЕЛЬЕВ: Это интересно, кстати.
МОРОЗОВ: Я мечтаю, правда.
РАДЦИГ: Слушайте, а как вы развлекаетесь в ╚Кривом зеркале╩? Ну, просто у вас же команда, вы же собираетесь не только на съемки?
МОРОЗОВ: Мы - рыбаки. У нас несколько ╚больных╩ человек, которые готовы променять все, что они имеют, на рыбалку.
РАДЦИГ: Слушайте, а вы протестовали против введения платы за рыбалку по всей стране?
МОРОЗОВ: Да ее не будет! Это же бунты начнутся, мятежи. Я их возглавлю!
РАДЦИГ: А на платных местах ловите или на бесплатных?
МОРОЗОВ: Ну, когда совсем плохо по рыбалке или по времени, приходится на платники выезжать куда-то в Подмосковье, потому что у меня там друзья, хозяева вот этих платников. Приезжаешь, как домой к себе. Кстати, там не факт, что ты обязательно поймаешь.
РАДЦИГ: Вот я про то и говорю! Потому что, сколько я ни выезжал на платные вот эти дела┘ Я, конечно, не самый заядлый рыбак, но у меня ничего не получилось.
МОРОЗОВ: Многие не ловят. Деньги платят, но не ловят. А я-то деньги не плачу. Если не поймал, не обидно.
РАДЦИГ: Аааа, вы по блату, значит!
МОРОЗОВ: Конечно, по блату. Я к знакомым езжу, конечно. А так я дикую люблю рыбалку.
САВЕЛЬЕВ: Скажите, пожалуйста, а как на вас реагируют женщины?
МОРОЗОВ: Прекрасно!
ТИМОФЕЕВ: А я, кстати, хотел задать свой вопрос. Потому что Александр при всей своей обаятельности┘ детишки, ха-ха.. хороший парень такой, три раза был женат. А вы еще ведь молоды, Александр. Как произошло три раза? И развелись три раза? Или два пока?
МОРОЗОВ: Ой, блин! Началось!
САВЕЛЬЕВ: Нет, не рассказывайте. Просто расскажите, как вы там, ну, в общем, с девчонками замутить?
МОРОЗОВ: Нет, я вообще по своей сути мачо, конечно, безусловно.
САВЕЛЬЕВ: Это видно, кстати, да! Глаз горит. Только в редакцию зашел: ╚Девчонки, я с пацанами не пошел курить. С вами пойду. Привет! Вы какие, заграничные курите?╩ Сразу же. Эти тоже, дурочки, глаз поплыл: ╚Ага, пойдемте, мы вас отведем╩.
МОРОЗОВ: Ну, что? Творческий человек, в поиске. Это нормальный процесс, наверное. Наверное, когда-то остепенюсь, остановлюсь на чем-то или на ком-то.
САВЕЛЬЕВ: Хороший подход, да!
РАДЦИГ: Варианты могут быть разные.
МОРОЗОВ: Всяко может быть, да.
САВЕЛЬЕВ: Саша, вы катаетесь с гастролями? Насколько часто? Есть ли чес в вашей жизни?
МОРОЗОВ: Чеса уже как такового нет. То ли ╚Кривое зеркало╩ уже действительно┘ Ну, девять лет для телевизионной передачи, я считаю, что это много, тем более, юмористической. Авторы-то они не железные, их и не так много. А какой вопрос был?
САВЕЛЬЕВ: Как часто гастролируете?
МОРОЗОВ: А, гастроли! Да! Так вот, благодаря кризису ┘ Богатые-то на нас не ходят, ходит-то народ, наши. А денег-то у них стало мало. Билеты, я не знаю, сколько стоят. Но, я думаю, как палка колбасы. Идут обычно семьей.
САВЕЛЬЕВ: Даже подороже.
МОРОЗОВ: И детишки хотят пойти.
САВЕЛЬЕВ: Четыре палки колбасы нужно.
МОРОЗОВ: Это четыре палки уже.
ТИМОФЕЕВ: А четыре палки - это месяц еды! Вот на форуме уже пишут. Много, кстати, вопросов вам приходит. Андрей написал: "Здравствуйте, Александр и Ранеты! Вопрос к Александру. Мне интересно, вы работаете профессионально, но почему акцент на человеческих убогостях и неполноценности?"
САВЕЛЬЕВ: А над чем еще смеяться?
МОРОЗОВ: Я не совсем понял вопрос.
ТИМОФЕЕВ: А я понимаю, о чем. Там есть репризы, по-моему, вот такие, как раз на инвалидности.
МОРОЗОВ: Да боже упаси! Над инвалидностью никогда в жизни не шутил.
ТИМОФЕЕВ: А почему, кстати, не шутят над инвалидностью?
МОРОЗОВ: А это не смешно.
ТИМОФЕЕВ: Как не смешно? Американцы делают на этом┘
МОРОЗОВ: А я не американец. Я только, кстати, оттуда прилетел с гастролей. И так, как американцы относятся к старикам своим, я просто был, они называют эти места дед дома, куда собираются совсем старенькие.
САВЕЛЬЕВ: Дед дом.
МОРОЗОВ: Дед дом, да. Старички, старушки┘ Я для них работал бесплатно, вот просто попросили. И это удивительное отношение к инвалидам, к старикам и ко всем вот таким вот людям.
ТИМОФЕЕВ: Да. Саша, это совершенно верно. Но при этом они позволяют себе шутить над инвалидами, потому что инвалиды - это часть нашего общества, и в этом нет ничего зазорного, они же тоже люди. А когда мы пытаемся замолчать и не обращать на них внимания, то это, кажется, тоже не совсем правильно.
МОРОЗОВ: Ну, знаете, я не буду смеяться над безногими мальчиками или еще чем-то. Ну, мне не смешно, правда.
САВЕЛЬЕВ: Да нет, я согласен, что у нас менталитет, слава богу. То есть того черного юмора, такого черного, гадкого юмора все-таки мало.
МОРОЗОВ: Нет, черный юмор - это одно, я его очень люблю. А здесь уже┘
САВЕЛЬЕВ: Чернушный идет, да.
МОРОЗОВ: Тут совсем уже грязный юмор, скажем так, для меня.
ТИМОФЕЕВ: Но они тоже пытаются как-то умудряться. У них тоже есть ценности, церковь довлеет в обществе, и все глубоко религиозны, но, тем не менее, позволяют себе шутить.
МОРОЗОВ: Да и бог с ними, это их общество.
ТИМОФЕЕВ: Шутки-то у них какие┘
САВЕЛЬЕВ: У нас за их шутки бьют.
МОРОЗОВ: У нас за их шутки получают миллионы денег, честно говоря. Ну, ладно, не об этом.
КОВАЛЕВСКИЙ: Александр, мы пришли к тому, что передача идет уже девять лет, и авторы не железные.
МОРОЗОВ: Да.
КОВАЛЕВСКИЙ: Означает ли это, что в какой-то момент можно просто исписаться, исшутиться?
МОРОЗОВ: Безусловно.
КОВАЛЕВСКИЙ: Да. Вот я сколько смотрю передач всяких, стараюсь так или иначе отслеживать, ну их же бесконечное количество юмористических программ. Это же какое количество шуток надо выдавать на-гора, чтобы успели пошутить и те, и эти?!
ТИМОФЕЕВ: И не повториться.
КОВАЛЕВСКИЙ: И не повториться, ну, стараться во всяком случае. Я хотел сказать, что невозможно, чтобы миллион шуток, и все были не похожие одна на другую. Естественно, когда есть группа авторов, которым необходимо писать и тем, и этим, и там, и сям, без повторений не получается.
МОРОЗОВ: Сам себя цитировать начинает, безусловно, да.
КОВАЛЕВСКИЙ: Да. Есть ли лимит, он когда-то исчерпается?
МОРОЗОВ: Ой, не знаю. Вот у нас наш гений Алексей Щеглов, основной автор "Кривого зеркала", вот он девять лет пишет большие полотна, скажем так, не сборная, допустим, передача "Кривое зеркало", а спектакль от начала до конца, по всем законам, то есть завязка, кульминация, развязка, все дела. Естественно, где-то он сам себя уже повторяет. И он этого не помнит реально. Он на читке нам говорит: ребята, вот я написал пьесу, смотрите. Мы читаем, кто-то смеется, кто-то делает замечания, по-всякому, да, творческий процесс. И говорим: Леша, а тут уже было┘ Он говорит: когда? Говорим: тогда-то, в таком-то спектакле. Он: опа, точно было! Ну, это нормальный живой процесс.
РАДЦИГ: Александр, а если мы говорим о спектакле, то есть момент, когда артисты подходят к доске, и там распределение ролей. Есть такое у вас?
МОРОЗОВ: Мне с этим вообще просто, я в ╚Кривом зеркале╩ баб играю.
РАДЦИГ: Вот в связи с этим следующий вопрос. То, что "любовная любовь" и все остальное┘ Вопрос: вы на все идете, вот куда вас режиссер или Петросян запихнет, вы то и будете делать?
МОРОЗОВ: Нет. Дело в том, что у нас (может, к счастью, а, может, к сожалению) существует некая демократия или хотя бы видимость демократии.
РАДЦИГ: "Я эти колготки не надену┘"
МОРОЗОВ: Ну, не про колготки. Допустим, мне какая-то фраза не личит. Ну, не личит - в смысле не к лицу.
РАДЦИГ: Ну, понятно.
МОРОЗОВ: И я говорю, допустим, художественному руководителю Евгению Вагановичу или еще кому-то: извините, я как человек Александр Морозов, не могу произносить эту фразу, мне стыдно. И все, если она смешная и проходящая, ее могут передать другому артисту.
САВЕЛЬЕВ: Евгению Вагановичу.
МОРОЗОВ: Не знаю, кому угодно, если кому-то это подходит, или просто ее убрать.
РАДЦИГ: Знаете, есть много людей, которые скажут: подождите, вы артист или не артист?
МОРОЗОВ: И что?
РАДЦИГ: Ну, Шекспир написал вот это - читайте.
МОРОЗОВ: Ну, может быть, я странный артист, но, тем не менее, я не буду говорить все, что мне предлагают. Я все-таки, хоть лохматый, но голова есть.
РАДЦИГ: Саша, а ребрендинг предстоит вам?
МОРОЗОВ: Нет, матом не знаю.
РАДЦИГ: Не-не-не, я говорю про то, что лохматый, а потом вдруг станет, например, не лохматым?
МОРОЗОВ: Лысым.
РАДЦИГ: Лысым, например.
МОРОЗОВ: Так у меня два в одном. Просто я под лохмами лысину скрываю, честно.
КОВАЛЕВСКИЙ: Александр, другая история. Петросян, ваш художественный руководитель, ваш непосредственный начальник.
МОРОЗОВ: Да.
КОВАЛЕВСКИЙ: Пока мы не в эфире и нас никто не слышит, вот вам самим, артистам, смешно, когда вы смотрите на Петросяна?
МОРОЗОВ: Если смешно, то смешно, если не смешно - не смешно. Разное бывает.
КОВАЛЕВСКИЙ: А бывает, что смешно?
МОРОЗОВ: Бывает.
КОВАЛЕВСКИЙ: А бывает, что делаете замечание?
МОРОЗОВ: Он сам просит. Правда, у нас хороший театр с хорошей творческой атмосферой. Мы собираемся, показываем. Но самый главный подсказчик все-таки у нас зритель. Дело в том, что у нас в "Кривом зеркале" существует система проверочных концертов. То есть мы более-менее отрепетировали несколько программ телевизионных, и мы выезжаем куда-то в Подмосковье, скажем так, на какие-то сценические площадки, чтобы уже к камере выйти в нормальном состоянии.
ТИМОФЕЕВ: Это как спектакль для пап и мам.
КОВАЛЕВСКИЙ: Александр, я все-таки вас допытаю. Я понимаю, что публика, ее очень много, и она очень разная. И бывает так, что людям просто за счастье, когда к ним приезжают артисты, и они приходят в Дом культуры или на какую-то другую концертную площадку просто посмотреть на тех людей, которых они видят в телевизоре.
МОРОЗОВ: Которых типа знают.
КОВАЛЕВСКИЙ: Да. И соответственно они их тепло принимают. То есть даже, может быть, теплее, чем они того заслуживают.
МОРОЗОВ: Я понял, Максим. Это называется - кредит доверия.
КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да. Ну вот мы с вами общались, мы ходили в курилку с вами, мы сейчас общаемся с вами за эфиром, вот вы нормальный современный человек, мы с вами ровесники.
МОРОЗОВ: Спасибо.
КОВАЛЕВСКИЙ: Вам самому смешно то, что делает Петросян? Я еще раз повторю, нас сейчас никто не слышит.
МОРОЗОВ: Дело в том, я повторюсь, действительно есть номера, которые мне смешны и которые мне не смешны. Давайте лучше поговорим обо мне, смешно ли мне то, что я делаю.
РАДЦИГ: А смешно ли вам то, что вы делаете?
МОРОЗОВ: Редко.
РАДЦИГ: Пуркуа?
МОРОЗОВ: Я вообще себя по телевизору не очень люблю, если уж быть откровенным. А часто бывает некая сомнительная шутка какая-то.
КОВАЛЕВСКИЙ: Я вам помогу.
МОРОЗОВ: Помогите.
КОВАЛЕВСКИЙ: Вот есть ваш Интернет-проект, где вы будете делать уж наверняка то, что вам хочется самому.
МОРОЗОВ: Конечно.
КОВАЛЕВСКИЙ: То есть, видимо, если бы у вас была возможность в "Кривом зеркале" делать только то, что вам хочется, вы бы больше себе нравились?
МОРОЗОВ: Думаю, да. Дело в том, что мы же за кулисами, артисты "Кривого зеркала", у нас же есть свой юмор там, мы шуточки шутим.
САВЕЛЬЕВ: Цеховуха, да?
МОРОЗОВ: Да. Естественно, даже треть от того, что мы там говорим, нельзя вынести на сцену, потому что это совсем страшно. Ну, я про матершину говорить не буду, но вообще, то есть это юмор только для своих и очень закрытого, скажем, коллектива.
САВЕЛЬЕВ: Ну, это нормально, юмор для внутреннего пользования.
МОРОЗОВ: Это нормально.
САВЕЛЬЕВ: Понятно, что вам не совсем нравится то, что вы делаете, или не всегда нравится.
МОРОЗОВ: Не всегда нравится.
САВЕЛЬЕВ: А зрителю нравится то, что вы делаете? Вы видите эту реакцию?
МОРОЗОВ: Я стараюсь своим актерским мастерством донести шутку и сделать ее удобоваримой.
САВЕЛЬЕВ: Но все-таки, Саша, сколько получается вы лично в "Кривом зеркале"?
МОРОЗОВ: Восемь лет.
САВЕЛЬЕВ: То есть почти весь период.
МОРОЗОВ: Да.
САВЕЛЬЕВ: И надо признаться, сколько вся страна ни говорила "петросянщина" и так далее, он же гениальный организатор, он прекрасный продюсер.
МОРОЗОВ: Абсолютно.
САВЕЛЬЕВ: Он сделал сбитый коллектив, который девять лет работает на одном из самых главных каналов страны в рейтинговое время, выходит, выходит и выходит┘ И ходят люди на концерт. Это девять лет, ребята! Если бы это был продукт, который не был бы интересен обществу, он бы слился. Но все-таки девять лет!
МОРОЗОВ: Конечно. И он сделал коллектив из сольных артистов, вот в чем дело. Дело в том, что эстрадный артист, он жуткий эгоист, это по большому счету огромная банка со скорпионами или со змеями ядовитыми, которые должны друг друга перегрызть, перекусать из-за ревности, из-за денег, из-за всего чего угодно. А, тем не менее, это именно только благодаря Евгению Вагановичу мы все вместе, это абсолютно его заслуга.
САВЕЛЬЕВ: То есть как продюсер он┘
МОРОЗОВ: Как организатор, как художественный руководитель - да, он гений абсолютный.
САВЕЛЬЕВ: Но если рождается шутка, а Евгений Ваганович говорит, что формат. А что не формат?
МОРОЗОВ: Ну, нет. Когда возникает какой-то этический, очень жесткий момент, Ваганович может просто сказать: ребята, мы не должны опускаться до этого уровня. Пусть зал хохочет, мы были бы на ура сняты, не знаю, показали бы это или не показали, но он говорит: я как художественный руководитель хочу с вами посоветоваться, вот мне стыдно как артисту. Вам стыдно? Мы говорим: нам стыдно. Мы снимаем эту шутку или эту сцену.
КОВАЛЕВСКИЙ: Ну да. Но это же тоже субъективно. Ну, когда Ваганович выходил как рэпер, ну вот не стыдно?
МОРОЗОВ: Да, это┘ Ну, он выходил сольно, и это уже его дело.
РАДЦИГ: Бог с ним, с Петросяном, я сменю тему. Александр, вы - электросварщик с красным дипломом.
МОРОЗОВ: Правильно. Монтажник наружного трубопровода, электросварщик ручной сварки.
САВЕЛЬЕВ: Ни фига себе! Это тот, который снаружи, на тросах, в люльке и варит. Вам волосы не мешали? Не загорались волосы?
МОРОЗОВ: Я был лысым. Я был нормальный пацан лысый. Волосатым было нельзя.
САВЕЛЬЕВ: Нет, слушай, как путь от электромонтера┘
РАДЦИГ: Нет, нормально, есть какое-то место, куда можно придти и сказать: смотри, видал, вот там труба - это я сделал.
КОВАЛЕВСКИЙ: Это мой шов.
РАДЦИГ: На досуге в руки не берете?
МОРОЗОВ: Не беру, но уверен, что смогу, рука буквально вспомнит минут за 15, и┘
КОВАЛЕВСКИЙ: Александр, расскажите про ваш Интернет-проект. Не просто так спрашиваем. Чего это стоит, каких душевных и материальных затрат? Сложно ли это? И тянете ли вы это все один или у вас есть бригада-команда?
МОРОЗОВ: Это творческий коллектив с огромными головами, которые реально понимают, что такое Интернет, и делают какие-то удивительные вещи. Вот даже взяли у меня номерок, они говорят: мы тебе докажем, что мы умеем это делать. Они взяли у меня номер, был такой номер в "Кривом зеркале" Бельчоночек, я там Бельчоночка играл, ну такая забава. Они говорят: вот сейчас мы его поставим в Интернет, и его будут смотреть люди. Я говорю: этого не может быть, потому что этот номер вообще никто не помнит и никто не знает. И они какими-то хитрыми путями сделали так, что за пять или шесть дней 16 тысяч просмотров.
КОВАЛЕВСКИЙ: Да ну? Ага, это надо нам┘ Подождите, то есть специальные технологии, чтобы были клики.
МОРОЗОВ: Да. То есть человек в Интернете ищет что-то свое, но непременно натыкается на это. И почему-то он нажимает и просматривает, и ставит даже свою оценку.
КОВАЛЕВСКИЙ: То есть за это отвечает специальный человек, который знает, как сделать так, чтобы┘
РАДЦИГ: Так, сколько платите человеку?
МОРОЗОВ: Нисколько. Это очень хороший друг. Мы, естественно, хотим что-то заработать, но попозже.
ТИМОФЕЕВ: А как, Саша, расскажите секреты монетизации?
МОРОЗОВ: Монетизация, я так понимаю, что это┘ Я тоже не задавался этим вопросом, кстати, но я так подразумеваю, что, может быть, это как-то относится к рекламе на этом сайте.
САВЕЛЬЕВ: Все! Остальные тайны - за эфиром. А мы потом ребятам расскажем, не волнуйтесь.
КОВАЛЕВСКИЙ: Александр, меня сейчас интересует исключительно творческая составляющая этого момента. Есть бригада людей, которая вас снимает, есть какое-то помещение или как это все на улице?
МОРОЗОВ: Мы еще не сделали ничего, мы только начинаем все это дело соображать. Голова у нас по творчеству - это Витька Разумовский, мой лысый напарник, человек, у которого такое абсурдное восприятие мира, то есть это некий┘
РАДЦИГ: Муж Кати Семеновой.
МОРОЗОВ: Нет, это Миша Церешенко. А другой лысый - это Виктор Разумовский. Это что-то такое, такая достаточно абсурдная штучка получается, ну нельзя сказать, что на злобу дня, но, тем не менее, немного конъюнктурная, то, что как раз требуется в Интернете, потом что живая штука очень Интернет, и людям какие-то кондовые номера делать, снимать и вставлять в Интернет, наверное, не интересно просто.
КОВАЛЕВСКИЙ: Я не понимаю, что противоречит, почему нельзя все то же самое на злобу дня делать в "Кривом зеркале"?
МОРОЗОВ: А очень сложная технология в "Кривом зеркале". Дело в том, что формат у нас огромный, мы делаем спектакли, у нас передача идет часа два иногда, иногда больше. А информационная какая-то смешная штучка, она рассчитана на формат пяти минут.
ТИМОФЕЕВ: То есть скетч-шоу такое будет?
МОРОЗОВ: Ну, пусть так, скетч-шоу, пусть так, что-то вроде этого.
КОВАЛЕВСКИЙ: Опять же вот я думаю, почему у Райкина было несколько спектаклей┘ Все спектакли театра Райкина на злобу дня, они все остросоциальные. И они тоже идут полтора-два часа.
МОРОЗОВ: Дело в том, что, я так думаю, это времена были другие, сатира. А сейчас, где мы сатиру можем найти?
КОВАЛЕВСКИЙ: В театре "Кривое зеркало". Почему мы ее не находим в театре "Кривое зеркало"?
МОРОЗОВ: Нет, сатира-то, она вообще ушла.
КОВАЛЕВСКИЙ: Ушла! У нее же своих ног-то нет, она же не сама встала и ушла. Это просто люди, которые┘
МОРОЗОВ: Да задолбался народ это слушать! Ну, просто уже про колбасу шутить тупо, потому что она лежит в каждом магазине.
ТИМОФЕЕВ: Саша, ну вот скажите, про колбасу тупо, ну а шутки: "Белка, у тебя будет белка" - это не тупая шутка, на ваш взгляд?
МОРОЗОВ: Я ее не говорил, это не я.
ТИМОФЕЕВ: Да, хорошо, понятно.
КОВАЛЕВСКИЙ: Ну вообще, в принципе, что не дает коллективу, который уже есть, у которого уже есть выход на┘
ТИМОФЕЕВ: Ресурсы, машины, технологии - все есть.
КОВАЛЕВСКИЙ: Что мешает вернуть жанр сатиры?
МОРОЗОВ: Ну, наверное, она не востребована, ну правда. Наверное, нас попросили бы: ребята, сделайте остро-сатирические┘ Дело в том, что (я не знаю, меня уволят, может быть, после этой фразы из "Кривого зеркала")┘
КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, тогда лучше не надо, тогда не надо, вы нам нужны. Ну, не нам, а┘
САВЕЛЬЕВ: Нет-нет, совершенная правда, Макс, не нам, а миллионам россиян. Это правда, миллионам россиян.
МОРОЗОВ: Ну, Макс, спасибо, после эфира поговорим.
ТИМОФЕЕВ: Ну, это опять к вопросу: кто для кого - народ для┘ Вы делаете то, что "хавает" народ, или вы все-таки приучаете свою аудиторию к какому-то высокому юмору, к каким-то идеалам?
МОРОЗОВ: А что, сатира - высокий юмор, что ли?
ТИМОФЕЕВ: Ну да, да.
МОРОЗОВ: Я не согласен.
ТИМОФЕЕВ: Ну что, Райкин разве мог пошутить позволить себе? Или Жванецкий?
САВЕЛЬЕВ: Жванецкий: "Продуктов нет, а канализацию рвет" - разве это не сатира конца 80-х?
ТИМОФЕЕВ: Да. Это разве не смешно?
МОРОЗОВ: Скажите, пожалуйста, я понимаю, что вы не поклонники театра "Кривое зеркало", но, тем не менее, может быть, кто-то из вас слышал, что у нашего театра есть такой спектакль, который называется "18 мгновений весны" про Штирлица?
РАДЦИГ: Нет.
МОРОЗОВ: А потому, что его не было в эфире. Он был в Прибалтике, в Америке, а в России его не было, его запретили. Потрясающий спектакль! Смешно до слез.
РАДЦИГ: А кто запретил?
МОРОЗОВ: Вот это я не скажу, потому что я точно буду уволен.
САВЕЛЬЕВ: Я понял. Запретили люди, которые формируют формат, контент и так далее. И это, кстати, нормально. Видите, мы тоже постоянно разговариваем с музыкальными продюсерами, они говорят: песня хорошая, но мы не возьмем.
МОРОЗОВ: Это другое, это другое. А там совершенно, на мой взгляд, не пошлый, а очень умный, знаете, такой мунтипайтенский немножко спектакль, я там Гитлера играю. И, причем, хорошо играю, смешно, правда.
КОВАЛЕВСКИЙ: То есть та ситуация, где вы сами себе нравитесь, как раз это никому не нужно, да?
МОРОЗОВ: Ну, может быть, да. Может быть, это действительно какая-то тенденция.
КОВАЛЕВСКИЙ: "Нам не надо тут умничать, давай нам - упади и заплачь┘"
САВЕЛЬЕВ: Нет, ну это ситуация, когда для народа и для себя, для души, да?
МОРОЗОВ: Вот. А Интернет как раз дает такую возможность безумно сумасшедшую для каких-то творческих нереализованных проектов, просто полет фантазии. Делай что хочешь, что заблагорассудится!
ТИМОФЕЕВ: Комментарии будет читать, Саша?
МОРОЗОВ: Какие?
ТИМОФЕЕВ: Ну, плохие. Потому что будут на Youtubе все равно плохие люди писать┘
МОРОЗОВ: А, да я к критике вообще нормально отношусь, мне нравится.
САВЕЛЬЕВ: Это классно. Комментируют плохо - значит посмотрели.
МОРОЗОВ: Да, да. Да и вообще, так как я сам себя не любитель в телевизоре, поэтому мне критика, она┘ Я сам себя критикую, а чего мне другие-то?
КОВАЛЕВСКИЙ: Сам себя знаешь за что, а они не по делу критикуют.
САВЕЛЬЕВ: Саша, мы хотим вам сказать огромное спасибо, очень классная у нас получилась встреча. Правда, сейчас безо всякой иронии!
КОВАЛЕВСКИЙ: Я тоже искренне присоединяюсь, да.
САВЕЛЬЕВ: Честно говоря, я о вас хуже думал. Саша, большое спасибо. Жмем вам руку!
МОРОЗОВ: Спасибо огромное.
КОВАЛЕВСКИЙ: Друзья, у нас в гостях был артист эстрады, клоун Александр Морозов. Спасибо большое, спасибо!
Слушайте в аудиофайле
Ранеты. Все выпуски
Все аудио
- Все аудио
- Маяк. 55 лет