Доживем до понедельника Дмитрий Бозин

КАРЛОВ: Да здравствует Дмитрий Бозин!

КОКОРЕКИНА: Да здравствует Дмитрий Бозин в нашем эфире!

КАРЛОВ: И вопрос: ты звездный родитель? Звездный ли ты? Но ведь ведущий актер в театре Романа Виктюка. Как это может быть - не звездный человек?

БОЗИН: Видишь, сам спрашиваешь. Значит-таки звездный. Давай так начнем: "Раз звездный, рассказывай".

КАРЛОВ: Ну, все. Тогда, значит, пришел по адресу и сейчас все расскажет нам, друзья. Как выраститься самому в маленького гения из не предвещавшего беды мальчика маленького, и как потом на своем опыте вырастить еще нескольких маленьких гениальных девчонок, про одну из которых ты говоришь, что она, по-моему, на связи с космосом.

БОЗИН: Так и есть.

КАРЛОВ: Давай начнем с тебя.

КОКОРЕКИНА: Тут просто краткая выдержка из автобиографии. "Жара, горы и прекрасное озеро Иссык-Куль". Это, по-моему, 1972 год. Дальше 1986. Зимой: "Снег, сосны, лыжи, летом - жара, горы Иссык-Куль". Дальше: "Новый Уренгой: ветер, ветер, ветер, ветер. Жара, горы Иссык-Куль". Дальше 1990 год: "Приехал в Москву, поступил в ГИТИС, с тех пор на Иссык-Куле не был". Жара и горы сохранились?

БОЗИН: Да, там-то остались и жара, и горы.

КОКОРЕКИНА: Я поняла, что главный компонент этого звездного коктейля - это жара-горы Иссык-Культ. Потому что все менялось, но "жара - горы Иссык-Куль" до 1990 года, до поступлении в ГИТИС непременно присутствовали в жизни.

БОЗИН: Да, так и есть. И потом, когда я оказался на Севере, и у меня внутри всегда была эта "жара, горы Иссык-Куль"…

КАРЛОВ: Давайте начнем с корней все-таки. Как оказались твои родители во Фрунзе?

БОЗИН: Знаете, во Фрунзе даже, по-моему, было две улицы, если по маминой линии, две улицы, где жили казаки Макагоновы. Да, с Дона и Днепра. Они съехались и все были Макагоновы. Поэтому прабабка даже не меняла фамилию. А так мама у меня белая, она казачка. То есть это переселенцы казацкие. А у отца - русские. Они и есть русские. Они тоже оказались как-то в Киргизии. И там появились мы. Там они встретились.

КАРЛОВ: По комсомольской путевке или по зову сердца?

БОЗИН: Нет, нет, я думаю, что все гораздо раньше произошло. Все с их родителями произошло.

КАРЛОВ: Отец тоже родился в Киргизии?

БОЗИН: Отец родился в Киргизии, мама родилась в Киргизии. То есть это уже переселенцы. Мы буквально вчера дома обсуждали именно тот факт, что на разные края СССР были отправлены люди, которые в центре на тот момент нужны не были, были опасны или были слишком умными, и их… Мы просто обсуждали мой концерт в Апатитах, который вдруг оказался фантастически принят. И я вдруг понял, что там люди… Знаете, Апатиты - это не так далеко, как казалось. Это под Мурманском. Но это в том плане, что это люди, которые занимаются разработками мощными научными, и поэтому они там замечательно все понимают. И я понимаю, что это мое такое дурацкое удивление. Сам-то я из Нового Уренгоя и…

КАРЛОВ: Подожди, опять Фрунзе, Новый Уренгой…

БОЗИН: Нет, нет, Фрунзе - это раннее, это только до шести лет. А потом поселок Комсомольский в тайге. Он такой маленький. Однажды один из операторов на интервью вдруг так от камеры глаз отвел и говорит: "Подожди. Из какого поселка "Комсомольского"? Это от того, что рядом "Советский"? - Я говорю: "Да". - " Ребята, вы не понимаете, о чем он говорит. Он сейчас здесь, в Москве, он - гений".

КОКОРЕКИНА: То есть он видел это место, да?

БОЗИН: Да, да, он там был. Я, говорит, служил неподалеку. Я помню эти деревянные тротуары, я помню, как оттуда выбрались.

КАРЛОВ: Как занесло на Север твою семью?

БОЗИН: Папа очень умный.

КОКОРЕКИНА: А мама - направляющая сила, как я читала. Мама придумала все эти переселенческие истории.

БОЗИН: Да, да, так и есть. Дело в том, что в Киргизии было все очень славно, действительно, очень здорово на тот момент. То есть, каждый год мы ездили на озеро Иссык-Куль в пансионат по путевке, прекрасно проводили время. Но в это время в Киргизии уже начинались изменения, которые теперь всем известны, и в Прибалтике, и во всех других странах нашего бывшего СССР,

КАРЛОВ: 1978 год?

БОЗИН: Да, да, нашего бывшего СССР. И тогда, когда изменения только предчувствовались, тогда стало понятно, что нужно куда-то забираться в Россию. И тогда мама предложила Север, тогда очень многие за тем длинным рублем собирались туда. И тогда папа поехал, через какое-то время прислал телеграмму. Мы приезжаем. А я-то был уверен, я с ребятами прощался: "Все, ребята, я еду в ярангу, у меня там олени будут, все". Я постоянно дружил с киргизами, мальчишками молодыми, и они мне завидовали очень, что я увижу этих хантов-мансов.

КОКОРЕКИНА: Да, и у Димки будет своя собачья упряжка. На нерпу пойдешь, однако.

БОЗИН: Однако, да. Я приехал… И когда сошел с поезда, все. И увидели мы с мамой и с нашей Дианкой маленькой нашей, увидели вагончик. Это я вам быстро рассказываю. Там чуть длиннее. Но увидели мы этот вагончик. А там вагон-городок, в котором люди просто живут в одном городке, в центре колодец.

КОКОРЕКИНА: Какая прелесть! Это центр культурной жизни.

БОЗИН: Это поселок "Комсомольский", он, да. Центр культурный - это у колодца. Тогда отец еще занимался… Получается, да, инженер он! На тот момент во Фрунзе он был начальником цеха, завод изготавливал что-то по оборонной промышленности, потом по физике-механике там какая-то… В общем, техническая очень мощная база у отца. Но у него первое образование - филология. Он филолог по первому, а потом технически уже все это осваивал. А поскольку был очень умный, то стал быстренько начальником там, потом начальником сям. У него ПММК -5, я помню. ПММК-5 - это передвижная механическая монтажная колонна. И потихонечку он занимал там свое положение. А мама тоже в отделе труда и заработной платы постепенно стала начальствовать, и хорошо очень у них это получалось.

КАРЛОВ: Элита поселка "Комсомольский". А где ж ты там учился? Везде?

БОЗИН: Да, вместе с Дианкой мучились в школе. Сам поселочек был разнообразный, много разных было…. Через пару лет мы переехали в деревянный дом, двухэтажный. На втором этаже была квартира. А потом в другой дом, получше. А отец в нем вырезал дырку в полу и сделал огромный подвал. И было очень славно, знаете….И, честно говоря, это сумасшедший период, который я… Потом я понимал головой своей, что, наверное, если я сейчас приеду и ужаснусь этому, чему-нибудь такому… Но тогда я не чувствовал никакой дисгармонии. Я прекрасно понимал, что это есть жизнь, она такая.

КАРЛОВ: Какое было место в этой жизни твое? О чем ты думал, о чем мечтал тогда?

БОЗИН: Много книг, честно говоря, и очень много музыки. То есть родители постоянно меня окружали этой защитной средой книг и музыки. При этом я замечательно общался. Отец, когда понял, что я слишком зачитался, сам вывел меня за руку во двор. Просто привел к пацанам, которые играли в тот момент. Был щит баскетбольный прибит, и они бросали туда мяч. И он сказал: "Этого моего забирайте и учите его бросать этот мяч".

КАРЛОВ: Команда " Гулять" выполняется бегом.

БОЗИН: Я очень хорошо помню этот момент. Мы сразу же сдружились с этими ребятами и все. Но потом я пропал, и дома меня уже не было.

КОКОРЕКИНА: Дима, а ты такой послушный, да? То есть сначала загрузили книгами и музыкой, и все это воспринимал, а потом сказали: "Нет, а теперь тебе надо немножечко ассимилироваться с окружающей средой, с дворовой компанией". И тоже послушно сразу пошел дружиться. То есть папино слово было непререкаемо?

БОЗИН: Не без этого. Есть такой момент. Правда, папа говорил потом уже, когда я в театральное поступил: "Надо же! Я ж тебе говорил поступать в техническое, потому что театральное - не так серьезно, да и сложнее гораздо. И ты же кивал, Дима. Ты же кивал. Ты же говорил: да, да, да."

КАРЛОВ: Когда ты перестал быть "жекивалом"?

БОЗИН: В данном случае я как-то очень быстро понял, что хорошо знаю, чего хочу, и он это тоже понимал. Это случилось само собой. Я просто в какой-то момент стал слишком быстро выучивать наизусть большое количество текстов. И то, как я их читал, окружающим людям очень нравилось. А потом я как-то очень быстро освоился, и как-то само собой пошло, что стихи, музыка, танцы: у меня прозвище было в школе - "Джексон".

КОКОРЕКИНА: А лунную походку вы можете сейчас показать?

БОЗИН: Сейчас, конечно. Вот, видите, видите, как я замечательно иду лунной походкой!

КОКОРЕКИНА: Тебя не предупредили? Смотри: раз, два, три, четыре. Это все камеры, которые работают на интернет-трансляцию. Так что наших радиослушателей не обманывай.

БОЗИН: А, как славно! Да, хорошо.

КАРЛОВ: Молодец! Итак, все, что может Дима, нужно видеть на спектаклях.

БОЗИН: Да, у нас батут, ходули, цирковые ленты, на которых мы крутимся, айкидо, очень много физики.

КОКОРЕКИНА: А что такое - цирковые ленты?

БОЗИН: Они просто поднимаются вверх, а ты на них крутишься.

КАРЛОВ: Это Роман Григорьевич придумал все, да?

БОЗИН: Он, да.

КАРЛОВ: Как спектакль-то называется?

БОЗИН: С цирковыми лентами и ходулями - это "Король и Арлекин". С батутом - это "Дон Жуан". А "Айкидо" - это "Саломея".

КАРЛОВ: "Служанок" играете?

БОЗИН: "Служанок" играем. Сорок минут танцев без остановки.

КАРЛОВ: Ладно, ребята, третья попытка. 1986 год, город Новый Уренгой.

КОКОРЕКИНА: Ты привязался к этому городу? Как туда папу унесло?

БОЗИН: У папы случилось повышение по службе. То есть он в ПММК – зам.начальника, а в Новом Уренгое он стал начальником. Тут, честно говоря, названия не вспомню, что конкретно он начальствовал, потому что в тот момент меня тоже школа захватила очень сильно. А мы переехали в Новый Уренгой, в "Сургутский дом" такой с большими теплыми окнами.

КОКОРЕКИНА: Это какое-то определение - сургутский дом?

БОЗИН: Да, сургутская планировка. Там была ленинградская планировка - это так, что замерзнешь навсегда. А была сургутская планировка. Очень хорошо было.

КАРЛОВ: А лампы дневного света висели на подоконниках? В оконном проеме?

БОЗИН: Нет. Тогда еще, по-моему и ламп дневного света… Нет, в больницах они появлялись. А в домах мы их не часто использовали. Это ближе к Полярному кругу, да. В Новом Уренгое, Обская губа.

КОКОРЕКИНА: Дима, а почему школа именно в Новом Уренгое захватила?

БОЗИН: Потому что до этого захватила тайга. В поселке Комсомольском очень сильно захватила тайга. Лыжи, игра в индейцев, все влюбленности, все происходило на фоне тайги.

КОКОРЕКИНА: А кого в тайге влюблялся? В росомаху какую-нибудь?

БОЗИН: Конечно, нет. Естественно, все у нас живые. Только это я в поселке влюбляюсь, а в тайгу потом за собой утаскиваем. Да, да, это хорошо, большое удовольствие. И, честно говоря, потом, через много лет мы встретились в Москве и вспоминали эти времена с большим удовольствием.

КАРЛОВ: А Дианка-то как там себя чувствует?

БОЗИН: Дианка просто восхитительно, потому что на тот момент она много спортивнее меня была, когда была маленькой. Потому что она такая маленькая и крепкая была. У нас четыре года разницы. Теперь мы вернемся, наконец-то, к теме программы, хотя бы я вас верну, если вы меня не можете. В чем фокус? Родители в первый год, когда мы приехали в этот поселок и поселились в этом вагончике, ни в какой детский сад Дианку определить не смогли. И поэтому я на год позже пошел в школу, потому что год я просидел с младшей сестрой. Это получается - на шестилетнего пацана трехлетнюю девчонку родители оставили. В течение года мы так каждый день. Родители уходили утром, в разрушенный вагончик возвращались вечером.

КОКОРЕКИНА: А Дианка рушила, да?

БОЗИН: Мы! Или, предположим, когда нас запирали и уже на улицу - "все, хватит!", и заперли вагончик. На следующий день какая-то из вагон-городка женщина маме говорит: "Оленька, Оленька, открывай двери. Мне их так тяжело потом обратно в окно засовывать!"

КАРЛОВ: А какими методами воспитывал сестру?

КОКОРЕКИНА: И, кстати, родители карательные санкции применяли?

БОЗИН: Применяли, конечно. Да, да. Обязательно.

КОКОРЕКИНА: Выпихивали из окна обратно на улицы и говорили: "Учись заходить через дверь"?

БОЗИН: По-разному было. А однажды папа оставил нас без карательных. Наоборот, решил позаботиться, на обед быстренько прибежал, посильнее печку включил, чтобы прогреть вагончик и убежал. Все, отлично! А печку не выключил. В общем, расплавились все наши пластилиновые скульптурки… И когда мама подошла ночью к вагончику, в окне она увидела картину: в тазике стоит Дианка, а Дима поливает ее сверху…

КОКОРЕКИНА: Холодной водой?

БОЗИН: Холодной уже не было, просто водой. Когда она открыла дверь и паром ее просто вынесло!

КАРЛОВ: Получил отец, мне кажется, за это.

БОЗИН: Да никто не получал ни за что. Потому что все прекрасно понимали, что почему происходило. И это такие моменты, мы их помним именно как какое-то приключение, что ли. Таких приключений было множество. И они, мне кажется, и воспитывали. И тот факт, что родители нас в эти приключения отпускали и то, что они никогда по-настоящему мне ничего не запрещали. Просто вчера я услышал, что там девочка учится в таком "настоящем Смольном, выключают Интернет и не включают телевизор". Я говорю: "Смольный - это умение пользоваться Интернетом и умение смотреть телевизор". А не система запретов. Поэтому в данном случае просто выставляется система ценностей. Она не навязывается с твоего голоса, а берется какая-то правильная книга, вовремя рассказывается, как ее читать. Или берется Дольский (это замечательный музыкант, поэт, гитарист великолепный) и на примере того, как он играет или поет, какие-то вещи об искусстве рассказываются. И все. Очень просто и понятно. И, честно говоря, и мамино это умение понимать, то есть она как бы видит то, что происходит, мальчишки и девчонки, которые…. "Нас же нельзя, - Дианка моя говорит, - держать взаперти! Мы должны гулять! Мы должны быть на свободе обязательно!" И мама говорит: "Да, я понимаю". И она хорошо это запомнила, и никогда нас потом не держала. Просто умение привести потом все в порядок, понимаете? То есть они же одновременно еще могли заставить все это убрать - то, что мы разрушили. И, так или иначе, мы принимали участие и в этом. И в данном случае мне нравится, мне нравилась эта манера. Но просто тогда это было очень сложно, нам доверяли. Поверьте. Я очень ясно слышал, что нам доверяли.

КАРЛОВ: Вот! Друзья мои, давайте на этом сейчас поставим многоточие… Доверяйте своим детям. Это первый урок, который мы выносим сегодня из беседы с Дмитрием Бозиным.

Слушайте аудиофайл.