Санта-Барбара Светлана Конеген

КУЗЬМИНА: В гостях у нас телеведущая, писатель, фотограф, экстравагантная дама Светлана Конеген. Здравствуйте, Светлана.

КОНЕГЕН: Здравствуйте.

ГОЛУБ: Светлана, а вы кто на самом деле?

КОНЕГЕН: Вы знаете, на Западе есть такое понятие – артист. Там под этим понятием предполагаются очень разные формы нездорового проявления творческого человека. Поэтому я действительно как-то всю жизнь сочетаю в себе очень разные формы активности, просто потому что, наверное, такой беспокойный характер, похабный характер. Ну, и плюс действительно, наверное, есть какие-то возможности проявить себя в разных областях. По крайней мере, так не дохнешь от скуки. И так эта тягучая, мутная жизненная рутина на тебя меньше покушается.

ГОЛУБ: А скажите, пожалуйста, а вы кто по Гороскопу у нас?

КОНЕГЕН: Я – Козерог, причем, с довольно забавной датой рождения. Я родилась ровнюхенько в новогоднюю ночь.

ГОЛУБ: Прекрасно!

КОНЕГЕН: И астрологи утверждают, что это такой какой-то царский знак. Имеется в виду, что судьба вытаскивает тебя из любой самой поганой помойки.

ГОЛУБ: А скажите, что вас интересует больше всего в жизни? Вот вы, наверное, человек мира, как я понимаю, потому что вы живете и за границей, за рубежом, и здесь. А где вы живете за границей, что это за страна?

КОНЕГЕН: Вы знаете, это моя вторая, а, может быть, даже и первая родина. Я люблю вот с нежностью, так сказать, дитяти, которое обожает свою мать, это Италия. Во-первых, у меня муж итальянец, северный итальянец, что немаловажно. Это из города Милана. И, кроме того, я действительно очень люблю эту страну. И я знаю, что я в этой любви не одинока, потому что я знаю огромное количество русских, в основном такой культурный пласт наших сограждан, которые действительно неровно дышат к этой стране, покупают там домики, как-то пытаются там адаптироваться. У меня огромное количество друзей и знакомых уже там обзавелось недвижимостью. Меня всегда забавляла и отчасти интриговала вот эта вот влюбленность, особая нежность русских по отношению к этой стране. И дело тут не только в каких-то там историко-культурных связях и отношениях. Я думаю, что русские пытаются найти для себя такой в лице Италии образ или прообраз такого живого, осязаемого рая на Земле. Это раз. Два, я думаю, что Италия и итальянцы вообще очень многому нас способны научить, просто потому что мы, русские, согласитесь, в большей степени нацелены на выживание. Жизнь у нас, черт возьми, тяжелая.

ГОЛУБ: Ну, и природа не такая, как в Италии.

КОНЕГЕН: Совершенно верно. И мы склонны к депрессии, к пьянкам, к такому тяжелому состоянию.

ГОЛУБ: А как выходить из депрессии?

КОНЕГЕН: А итальянцы, черт подери, вот что бы у них там, какая бы дрянь ни произошла там и в финансовом, и в политическом плане, они всегда сохраняют здоровый динамизм. Я думаю, что мы и ездим туда вот за этой прививкой здоровой витальности.

ГОЛУБ: Вы оправдались, почему вы живете в Италии. Замечательно. Италия – это действительно прекрасная страна. Какой же это процент проживания? Сколько вы в России, а сколько в Италии?

КОНЕГЕН: Если честно, конечно, мы в большей степени в России, потому что у меня тут как-то больше возможностей себя реализовывать. У Франка, у моего мужа, здесь бизнес. И вообще надо сказать, что итальянцы очень многие…

ГОЛУБ: Итальянцы в России. Да.

КОНЕГЕН: Достаточно персонажей из итальянской диаспоры, многие из которых пасутся у нас на кухне и устраивают там чудные пиры и застолья, они живут охотно, вот поселяются в России, несмотря на наш поганый климат, все тяжести жизни в Москве, когда уже иногда хочется прям задушить весь окружающий тебя мир, поскольку он, в свою очередь, душит тебя, но дело в том, что, по их утверждению, в смысле такой ежедневной активности Москва, наверное, гораздо веселее.

ГОЛУБ: Да! Несомненно!

КУЗЬМИНА: Мы сегодня будем говорить о фотовыставке в основном, и именно это нам интересно. То, что сейчас происходит.

ГОЛУБ: Но вот перед этим… Мне действительно хотелось с вами давно пообщаться, потому что вы такой человек, который…. Вы как та роза, которая (я не хочу сказать: из навоза ), нет!

КОНЕГЕН: Да ладно, не стесняйтесь, я не обидчивая.

ГОЛУБ: Но это не так. Вы же роза, не другое. Потому что вдруг вы здесь. И как бы аккумулируете что-то, какое-то искусство. Вот, знаете, вы такой для меня достаточно вездесущий человек, а я до сегодняшнего дня до конца не понимала, чем же вы все-таки занимаетесь . А для меня абсолютно – человек-арт. Потому что у вас удивительный вкус.

КОНЕГЕН: Спасибо.

ГОЛУБ: Вы человек смелый, несмотря на то, что вы как бы девушка взрослая. Вы себе позволяете… И такая же, как и я, в общем, девушка…

КОНЕГЕН: Вот я хотела сказать, что у нас с вами есть шанс подружиться, потому что я думаю, что в плане темпераментов мы с чем-то с вами похожи.

ГОЛУБ: Да, и поэтому позволяем себе иногда и в авангардную одежду, а вы иногда позволяете себе удивительные, уникальные вещи. И вы одеваетесь интересно очень. И аксессуарите, как говорят.

КОНЕГЕН: Я надеюсь, что этим все-таки моя сущность не исчерпана.

ГОЛУБ: Конечно. Но вот мне было интересно узнать, и мы сегодня с Верой… А вот, посмотри, человек, у всех айфоны есть, а вот выставку в Россию, вот такую айфонную выставку, съемки с айфона привезла именно Света.

КУЗЬМИНА: Да нет, это вообще яркая международная история, которая уже не год, не два, не три и не пять. И мы следим за событиями. Прекрасные молодые люди, которые снимают уже какие-то кинокартины на айфон. Чего только нет!

КОНЕГЕН: На Западе уже существует некая такая среда айфоновская, некий культурный пласт с соответствующими уже выставками, фестивалями и результатами, которые можем видеть. Допустим, в Нью-Йорке уже было несколько крупных и весьма фундаментальных и серьезных фотовыставок, сделанных айфоном. Для нас это новость.

КУЗЬМИНА: А, может быть, Светлана Конеген и нашла слабое место в стране и пришла сюда со своим айфоном.

ГОЛУБ: Есть возможность найти слабые места.

КОНЕГЕН: Да, да, я хотела сказать, я просто долго искала.

ГОЛУБ: Куда пальцем ни тыкнешь – слабое место. Но я хочу сказать, что я когда -то была членом жюри фильмов, снятых не на айфон, а на мобильный телефон. Это были очень удачные картины. И несколько картин были просто шедевры. Потому что люди талантливые-то в России не перевелись. Погода не та, а люди-то еще есть.

КОНЕГЕН: Погода – дрянь . Да.

КУЗЬМИНА: Но давайте все ближе к выставке. Выставка посвящена Италии?

КОНЕГЕН: Да. Называется она "Nome, Cose, Città". И началась она вообще-то для меня как некое такое развлечение, такая забава. И я лично на эти фотографии, в общем, никак серьезно так особенно не смотрела. Действительно мы поехали по весне с моим мужем и с моим другом, замечательным актером, которого вы, Марина, наверняка знаете, Владик Демченко, мы с ним ломанулись в Италию. И там так беззаботно жили недели три такой почти семейной жизнью.

ГОЛУБ: Опасно с Демченко!

КОНЕГЕН: Ну, а чтобы окончательно уже не спиться, я придумала себе вот эту вот забаву. Тем более, мы были в Венеции. Вообще надо сказать, что Италия – это все-таки страна, это пространство, которое способно инспирировать что-то, она вдохновляет. Извините, но, когда ты ползаешь по грязной, страшной, мрачной Москве, тут, в общем, как-то трудно найти темы для вдохновения за исключением там какой-нибудь эстетики сталинских зданий, которые уже все переснимали по не одной сотне раз. Вот. А действительно Италия удивительным образом…, в ней хочется жить, глазеть, воспринимать, впитывать это пространство. И действительно там тебя посещает то, что в быту принято называть вдохновением. Там что-то хочется делать.

КУЗЬМИНА: Бытовое вдохновение.

КОНЕГЕН: Да. И надо сказать, что я часть эти картинок по легкомыслию, как всегда, естественно, выкидывала на фейсбук, и известный итальянский куратор Антонио Джеуза обратился ко мне вот с этой идеей, он говорит: " А давай сделаем из этого нечто серьезное". И я впервые взглянула на себя, на эти картинки чуть более серьезно, чем на простую забаву. Кроме того, поскольку я живу (в этом году было биеннале ), мы живем, в принципе, в эпицентре художественной жизни, то тут же нашлись наши друзья, самые известные и именитые художники, которые сказали то же самое, что это вообще-то искусство, не валяй дурака, из этого можно что-то сделать.

КУЗЬМИНА: Ты не просто снимаешь.

КОНЕГЕН: Да. Но если бы у меня не было этих подсказок постоянных, я бы не была так самонадеянна.

ГОЛУБ: Их подсказок, вы имеете в виду?

КОНЕГЕН: Их, конечно, подсказок.

ГОЛУБ: А вы снимаете что? Вы снимаете именно архитектуру зданий или какие-то…

КОНЕГЕН: Вы знаете, не случайно выставка называется "Nome, Cose, Città" – "Имена, вещи и города". В большей степени это пространство и предметы, которые, ну, когда ты снимаешь кувшин с вином, декантер, какой-нибудь кусок хлеба и так далее, в Италии это всегда наполнено какой-то особой поэзией. Потому что итальянцы относятся вот к таким предметам своей жизни, как к неким предметам ритуала. Для них это очень важно, они очень земные люди, и они очень ценят все то, что связано с бытом. Ну, конечно, еще чудесные итальянские города. Единственно, моей задачей было избежать, ни в коем случае не позволить себе такого туристического взгляда. И в этом особая… Кроме того, айфон вообще имеет свою специфику. Вы понимаете, им довольно нелепо снимать большие пространства. Он плохо работает с темой глубины, воздуха и так далее. Поэтому это такой очень интимный предмет, который позволяет тебе ухватить жизнь в ее каких-то очень простых и абсолютно поэтичных при этом деталях. Вот в России у нас нет такого, мы не любим детали. Мы вообще жестковаты.

ГОЛУБ: Простите меня, скажите, а формат полотен ? Это же выставка. То есть вы их вытягивали до скольких? Они большие или маленькие?

КОНЕГЕН: Вы знаете, это зависит от того, какие хитрости ты используешь? Потому что я использовала там 150 всяких разных программ и, своего рода… Вообще айфон очень часто в представлении многих – это то, что за счет заложенных в него сложных компьютерных всяких программ, он как бы диктует тебе свое видение. Вот это ошибка, на самом деле.

ГОЛУБ: Надо навязывать свое.

КОНЕГЕН: Совершенно верно. Образы остаются у тебя в голове. И вот этот образ и придает этим работам уникальность. Потому что айфоны есть, как вы правильно заметили, у всех, но выставки делают пока еще не все.

КУЗЬМИНА: Друзья, загляните в свои фотографии в айфон.

КОНЕГЕН: Поэтому каждое придумывание этого образа, это, своего рода, колдовство такое. Вот ты колдуешь-колдуешь-колдуешь , я по часу стояла у какого-то предмета, Франко ругался.

КУЗЬМИНА: Слушайте, ну, ни один владелец профессиональной камеры "Кэнон " не поверит, выставляющий свет, глубину резкости, балансы белого и иже с ними, не поверит, что час можно с айфоном бегать вокруг…

КОНЕГЕН: Вот это старая школа. Они призирают эту технику. А, между тем, техника стала такой умной, что зачастую она может перехитрить нас с вами.

ГОЛУБ: А, скажите, я в этом совершенный лох, не побоюсь этого слова, это можно снимать сколько угодно или есть какая-то заполняемость фотографий? Или вы просто скидываете их?

КОНЕГЕН: Я скидываю на разные другие носители, на компьютер так далее.

ГОЛУБ: А, понятно! Да, да! Все правильно.

КОНЕГЕН: Кстати, вы знаете, я тоже с техникой не дружу. Вот для меня это такой почти магический роман вот состоявшийся с айфоном, потому что я до сих пор при том, что я всю жизнь использую…

ГОЛУБ: Но он красиво снимает. У него какой-то потрясающий свет. У меня есть одна фотография, я папу с собакой сняла, с лабрадором в деревянном доме. Вот. Сидел мой папа пожилой около камина и вот так держал... У меня получилась такая фотография! На самом деле, она абсолютно художественная. Кому я ни показывала, говорят: " Слушай, это какая-то художественная фотография". Вот там есть, когда правильный какой-то свет возникает или что, это очень атмосферно.

КОНЕГЕН: Ну, во всяком случае, если это превратить в некий художественный прием, если это не случайная фотка, а это все-таки уже большая серия…

ГОЛУБ: А вы потом озадачились, когда он сказал "из этого может что-то получиться ", или вы…

КОНЕГЕН: Вы знаете, это сродни страсти. Я просто влюбилась вот в само это занятие.

ГОЛУБ: Ну, конечно.

КОНЕГЕН: И, вы знаете, я вот для себя думала, у меня сейчас на открытии выставки было чудовищное количество камер, я в жизни столько не видела. Была сама изумлена, я даже отчасти не была к этому готова.

ГОЛУБ: Но вы очень популярный человек, Света.

КОНЕГЕН: И место, между прочим, это самый достойный и самый знаменитый музей современного искусства все-таки у нас в стране и за рубежом.

КУЗЬМИНА: Спасибо Ольге Свибловой.

КОНЕГЕН: Да, Оля Свиблова – вообще гений. Вот. И просто я для себя придумала такую историю. Дело в том, что вся моя жизнь так и иначе связана с вербальными занятиями какими-то. Я чудовищно много всю жизнь пишу, и я дружу со словом, я люблю это дело. Но это бесконечные сценарии, эссе, критические статьи, две книги у меня. Я думаю, что в какой-то момент наступила как бы усталость от работы только с одним языком культуры. И захотелось найти какой-то другой язык самовыражения. И вот случай подвернулся неожиданное.

ГОЛУБ: Слушайте, ну, а на самом деле, это интересный очень повод для всех наших и радиослушателей, и людей, которые нас слушают, которые скажут: "Одну мину точку, давайте посмотрим, что мы там наснимали в наших айфонах?" И, может быть, у кого-то есть повод уже говорить о том, что тоже они хотят открыть выставку.

КОНЕГЕН: Ради бога!

КУЗЬМИНА: Я себе представляю критические статьи: "Эта выскочка Конеген, то у нее первый раз зеленые волосы, потом эпатажный вид, потом еще что-то, а теперь она вдруг гениально снимает на какой-то айфон!"

ГОЛУБ: Не на какой-то, тот самый.

КОНЕГЕН: Вообще до того, как перекрасить волосы в зеленый цвет , точнее, в голубой и вылезти на каналы НТВ с программой "Сладкая жизнь", у меня все-таки, извините, довольно серьезная культурологическая школа.

КУЗЬМИНА: Критиков это не интересует!

КОНЕГЕН: Да наплевать! Но это же всегда видно вообще, какой у человека багаж. Это не важно, что я клоунады устраиваю. На самом деле, клоунада – это очень серьезное занятие. Правильно я говорю?

ГОЛУБ: Да, рассмешить по-настоящему или как бы произвести серьезное в этом смысле впечатление может не каждый.

КОНЕГЕН: Особенно, если речь идет о создании своего стиля какого-то, совершенно особого языка, не важно, на телевидении или еще где-то…

ГОЛУБ: А у вас сейчас есть передача на телевидении?

КОНЕГЕН: Сию секунду нет, хотя, может быть, и будет. Но, если честно, братцы, …

ГОЛУБ: Вам уже это не так интересно!

КОНЕГЕН: Вот так оно достало! Вы знаете, я могу вам сказать, все-таки это смешно, конечно, это не брюзжание пенсионера, но хочу сказать, что все-таки в 90-е годы на телевидении было как-то поинтереснее работать. Там действительно можно было заниматься чем-то, что, в общем, можно было назвать творчеством. Там было очень много личностей. Сейчас с этим большая проблема.

ГОЛУБ: Слушайте, вы такой интересный человек и так аккумулируете себя, и креативите так интересно, что, я думаю, что после фотографии вы придумаете что-то, может быть, это будут некие инсталляции. У нас замечательные выставки и галереи современного искусства, где человек… Кто знает, что такое современное искусство? Вот у меня такое впечатление…

КОНЕГЕН: Ну, это такая большая мифология, вокруг которой много споров.

ГОЛУБ: Я сейчас читаю книгу "Ярость", которая когда-то прозвучала очень серьезно по поводу современного искусства и кто как его оценивает и продает. Ну, не важно. Не будем давать оценку.

КОНЕГЕН: Но это бизнес, в том числе.

ГОЛУБ: Бизнес, конечно.

КОНЕГЕН: Знаете, как смешно! Вот мы регулярно ездим на венецианскую биеннале знаменитую, где собирается половина светской и культурной Москвы.

ГОЛУБ: Конечно.

КОНЕГЕН: В основном, попьянствовать 10 дней, пока сил и печени хватает. Но очень смешно, сколько я… Причем, с каждым годом, мне кажется, эта история как-то отчасти деградирует, потому что сколько я видела очень серьезных людей, которые выходили из очередного павильона этой выставки и говорили: "Как меня достало это ваше современное искусство!" Но, тем не менее, это такой для нас ритуал.

ГОЛУБ: Удивительная вещь. Это очень правильное слово. Оно на самом деле… Я каждый раз тоже бываю на выставках, и когда у нас идет биеннале и, слава богу, оно у нас идет... Да, да! Но, знаете, у меня тоже иногда бывает ощущение, что меня немножко что-то подраздражает. И очень же мало произведений, которые на нас производят впечатление.

КОНЕГЕН: Я не буду говорить о специфике российского рынка.

ГОЛУБ: Да, да. Да! Не говорите. Но вы знаете, что, как бы сказать, я начинаю, конечно, говорить себе: "Ой, конечно, наверное, я ничего не соображаю".

КУЗЬМИНА: Ничего не понимаю.

ГОЛУБ: Но, я помню, была прошлогодняя выставка в "Гараже ", кажется , и она была очень хорошая. Она какая-то была очень правильная по тематике. Мне понравилось все.

КОНЕГЕН: Вы знаете, вас это может раздражать, вас может иногда посещать чувство какой-то опустошенности или непонимания…

ГОЛУБ: Это все правильно, да?

КОНЕГЕН: Но в этой среде нужно жить. Все равно это среда, которая аккумулирует все важные культурные тенденции на сегодняшний день. И даже если ты чего-то сам недопонимаешь…

ГОЛУБ: Правильно, правильно вы говорите.

КОНЕГЕН: Это очень важная среда. Ну, ребята, ну, не шестидесятников же смотреть!

ГОЛУБ: Нет, нет. Я человек театра, и у меня дочь занимается именно вот современным искусством, она занимается огромными проектами, и я вижу, как в каждом своем проекте… Я говорю: " Слушай, а где ты взяла этих художников?" Вот на последнем ее проекте. Она говорит: "Как! Они на биеннале на последнем в Венеции как бы гран-при взяли, это очень серьезные ребята ". А я вижу, что это удивительное видео, которое они смонтировали. А я говорю: "А вот это кто?", – а там еще...

КОНЕГЕН: А! Так это вы, извините, про группу "АЕС"! Это мои самые близкие люди.

КУЗЬМИНА: Большой специалист по всем фильтрам, моделям айфона, телеведущая, писатель, фотограф Светлана Конеген у нас сегодня в гостях.

КОНЕГЕН: Я на самом деле отличаюсь (не надо меня перехваливать) абсолютной тупостью в техническом плане. Вот, по-моему, мы и в этом с Мариной похожи.

КУЗЬМИНА: А кто фильтрики вам качает в айфон?

КОНЕГЕН: Дело в том, что у меня включается интуиция. Если меня это заводит, у меня такой драйв. Вот мне действительно понравилось это занятие. И я как-то их сама там прощупала каким-то, не знаю, десятым чувством.

ГОЛУБ: А, знаете, так бывает у тупых в технике людей. У нас все отключилось, но есть какая-то программа. Я говорю: "Боже мой, что же делать?" И вдруг вот я, знаешь, каким-то империческим путем начинаю: так, секунду, что-то я там читаю, читаю, и вдруг: раз, два, три, четыре, двенадцать, 189 – и я все выставляю. Они говорят: "Как это ты сделала?" Не знаю! Все! Выставила.

КУЗЬМИНА: Из какого количества фотографий пришлось выбрать 60, которые на выставке можно увидеть?

КОНЕГЕН: Не 60 , там их больше, по -моему.

КУЗЬМИНА: У нас информация, что их 60.

КОНЕГЕН: Мы что-то такое убрали. Это определялось тем пространством выставочным, которое было. Оля Свиблова, директор Multimedia Art Museum Москвы... Надо сказать, что я не ожидала от Ольги Свибловой, которая является, в общем, достаточно жестким руководителем и человеком, который руководствуется всегда очень жесткими критериями отбора, потому что статус этого музея действительно очень высок... И поэтому мне вдвойне или втройне было приятно и неожиданно, что она так восторженно отнеслась и сразу сказала: "Это будет у нас, и мы это сделаем сами".

КУЗЬМИНА: И не дай бог никуда!

ГОЛУБ: Как интересно! Да.

КОНЕГЕН: Вот. Ну, действительно для меня это был какой-то очень приятный… Ребята, чем дольше ты живешь, тем меньше каких-то вот таких ярких открытий ты для себя делаешь, потому что рутина жизненная, она затягивает даже самых и веселых, вроде нас с вами, Марин. И поэтому, когда вдруг ты делаешь некое совершенное внезапное для себя открытие, в первую очередь, в самом себе, это ужасно здорово. Ты получаешь невероятный заряд драйва.

КУЗЬМИНА: А с какого по какое число, кстати, выставка?

КОНЕГЕН: Речь идет о моей выставке фотографий, посвященных Италии, которая называется "Nome, Cose, Città" – "Имена, вещи и города", и проходитона на сегодняшний день в Multimedia Art Museum Москвы.

КУЗЬМИНА: До какого времени успеют люди сходить?

КОНЕГЕН: Она открылась 24-го числа и закроется она 26-го.

ГОЛУБ: Месяц. Замечательно.

КУЗЬМИНА: Светлана, а вы встречали в Италии фотографов, которые как-то тоже очень нежно, по-доброму и правильно видели Россию, снимали в России, итальянцев?

КОНЕГЕН: Вы знаете, я как-то не видела, честно говоря, фотографов. У меня среди друзей есть журналисты, но они не занимаются фотографией, а занимаются писаниной журналистской. И есть люди, с которыми связан Франко по бизнесу. Он занят винным бизнесом. Поэтому это в основном вот такие вот бизнесмены.

КУЗ ЬМИНА: Только сегодня мы, Марин, с тобой рассказывали, что в Венеции замерзли каналы, что в Тоскане все покрыто снегом…

ГОЛУБ: Да. А здесь выставка о том, когда не покрыто ничего снегом, об этих замечательных людях и об этой прекрасной стране. Вы прекрасно говорите об Италии, она действительно уникальная для всех для нас, она какая-то стала наша уже для всех Италия. И когда спрашивают: "А ты не был в Италии, ты не был в Риме, то тогда ты ничего не видел", – но я вот могу сказать, что я не была в Венеции. И я в этом году туда обязательно поеду.

КУЗЬМИНА: Много вопросов конкретно Светлане: "Что у Светланы на майке? Извините, что не силен в одеждах, изображено и написано?" Я думаю, что это рисунки Леонардо да Винчи.

КОНЕГЕН: Леонардо да Винчи.

КУЗЬМИНА: "Что вы скажете о Челентано?"

ГОЛУБ: Как он себя чувствует, прежде всего.

КУЗЬМИНА: А вот спрашивают именно как о человеке? Что-нибудь говорят о нем итальянцы?

КОНЕГЕН: По-моему, вполне бодро. Я, честно говоря, светскими сплетнями не особо не интересуюсь, нам своих тут хватает.

КУЗЬМИНА: А, правда, что Челентано не летает на самолетах, и именно по этому он не прилетает в Россию?

КОНЕГЕН: Вы знаете, тоже впервые слышу эту новость. Но я вам могу сказать, что у меня есть один очень хороший друг, достойный представитель карабрийской мафии, его зовут Бруно, и он тоже не летает на самолетах, и благополучно доезжает до Москвы на поезде. Так что вообще все расстояния преодолимы.

КУЗЬМИНА: Все байки! Возвращаемся, опять же, к выставке. Я так понимаю, что вскорости будет другая выставка, где Светлана Конеген увидит через объектив своего мобильного телефона Россию? Или планирует это сделать?

КОНЕГЕН: Вы знаете, меня очень интересовали русские провинциальные города. Их не так много осталось. Не так много осталось той фактуры, реальной фактуры. И у меня действительно была такая мысль. Мы недавно тут с некоей культурной делегацией были в городе Пензе, где был культурный форум, посвященный жизни их региона, и я действительно очень много поснимала работ, новых совершенно, для себя неожиданных картинок. И вполне возможно, что через год, когда у них будет, по-моему, 500-летие их замечательного города, я с удовольствием эту выставку… Я Европу знаю, к стыду своему, гораздо лучше, чем Россию.

ГОЛУБ: Но, на самом деле, если вы поедите в Суздаль, даже еще и во Владимир … Вот мы недавно совершенно были в Новгороде Великом. Знаете что, там есть какие-то сумасшедшие места, которые можно снимать, снимать и снимать. Но все, что связано с нашими монастырями, церквями, это, да, да, да.

КОНЕГЕН: Ну, это понятно.

ГОЛУБ: А какие-то улочки с этими деревянными сохранившимися домами.

КОНЕГЕН: Но вот, да! Проблема заключается в том, что я не очень люблю снимать такие известные всем памятники архитектуры. Я действительно хватаюсь за какие-то культурные детали. Я говорю, что в этом специфика айфона, который фактически становится твоим третьим глазом или третьей рукой. Это очень интимное видение через него предметов. Вот. Поэтому просто снимать там…

ГОЛУБ: Да. Площади и улицы… Понятно.

КУЗЬМИНА: Друзья, почитаем СМС-портал. Москва пишет: "Мой сын вырос на вашем "Алфавите на стуле", смотрел только вас и "Бои без правил". Спасибо. Теперь играет в рок-группе, но защитил диссертацию. Людмила". Вот вам, пожалуйста.

КОНЕГЕН: Сколько же лет прошло! Мама дорогая!

КУЗЬМИНА: "Добрый вечер. Обязательно пойду на выставку". Тут дальше идет непереводимая игра слов, типа: инстограмма и так далее. Я так думаю, что Светлана тоже не очень...

КОНЕНЕГ: Ой, я совершенно не знаю, как называются. Надо сказать, что все та же Ольга Свиблова, которую мы сегодня с вами все время вспоминаем, она довольно часто повторяет в различных интервью очень правильную вещь. Она говорит: "Ребята, снимать можно на консервную банку. Все дело в уникальности взгляда художника".

ГОЛУБ: Конечно. Абсолютно права.

КУЗЬМИНА: Очень обидно всегда смотреть фотографии друзей, которые привозят из каких-нибудь очень редких стран просто фотографии обычного туриста. Ты был в стране, в которой никогда еще не ступала человека, по ней нет…

КОНЕГЕН: Ну, значит, он обычный турист.

ГОЛУБ: Конечно. Это же правильно – взгляд!

КУЗЬМИНА: Ты же не снял детей, глаза этих людей, быт их, еще что-то.

КОНЕГЕН: Ребята, ну, не все рождаются художниками. Надо сказать, что появление этой выставки, наверное, тоже не совсем случайность. Дело в том, что я училась в необычной школе, в школе при Академии художеств. Так что у меня навыки классического такого воспитания художественного, они у меня есть. Поэтому я знаю, что такое композиция, меня вообще муштровали 11 лет там. Только другое дело, что все потом ребята наши – одноклассники пошли в институт Репина, а меня хватило ума получить нормальное образование на кафедре классической филологии на филфаке питерском, где, я думаю, меня изрядно окультурили. Вот. Поэтому я думаю, что это какой-то для меня еще тоже такой шаг возвращения к детской мечте.

ГОЛУБ: Наверное. Конечно, конечно. Слушайте, замечательно!

КУЗЬМИНА:Много ли места занимают вот все эти примочки, подчеркивающие вашу индивидуальность?

ГОЛУБ: И фенички?

КУЗЬМИНА: Действительно много пишут, плохо видят люди: "А что на очках у Светланы?" Я говорю: "Друзья, приклейте пластырь на ваши очки и будет почти то же самое, только это будут очки с пластырем". Понимаете?

ГОЛУБ: Это правильно, когда человек носит очки, она все время с ними играет. То это, то это.

КОНЕГЕН: Это важная просто деталь моего лично образа. Это мой такой выбор профессиональный. Но, на самом деле, я не знаю, сколько их. На самом деле, я стараюсь покупать очки, не эти, но многие другие , в одной крошечной лаборатории дизайнерской как раз в городе Венеция. Об этом секрете знают те, кто там часто живет. Там замечательный художник Андрей Бильжо, который просто жить без нее не может. Довольно много… Там политолог Сергей Караганов и так далее. Там есть люди, которые постоянно там торчат, наши друзья. Вот они секреты все эти знают, из-под какой лавочки вытаскиваются такие шизофренические детали туалета.

ГОЛУБ: А скажите, у вас есть какой-то имидж-мейкер или вы сама..

КОНЕГЕН: Марин, ну, я похожа на человека, который может кого-то услышать?

ГОЛУБ: Нет, не похожа. Но я на всякий случай. Скажите, а это всегда было с юности?

КОНЕГЕН: Моя мама обнаружила мое какое-то нездоровое, ненормальное устройство, по-моему, еще с детского сада. И с тех пор так понеслось.

ГОЛУБ: Вы всегда себе что-то придумывали, да?

КОНЕГЕН: Ну, да. Просто когда из тебя прет что-то, неважно что, потому что эта энергия может действительно материализоваться в каких-то разных вещах, начиная от собственного дизайна и кончая, действительно, такими вот выставками...

ГОЛУБ: Скажите, а чем занимается ваш супруг?

КОНЕГЕН: Он первый, кстати, итальянец, который в 90-м году привез итальянское вино в Россию, за что ему спасибо большое от русских людей.

ГОЛУБ: А, как прекрасно! Мы ваше вино еще и пьем. Это очень хорошо.

КУЗЬМИНА: Я боюсь, что мы пьем не то вино.

КОНЕГЕН: Он торгует в ином, он не винодел. Он не растит это вино, не занимается технологиями.

КУЗЬМИНА: Мы поняли. Но найти-то можно, чтобы знать, что вот это вино привез…

КОНЕГЕН: Но он большой гурман, что, в общем, для итальянцев не редкость. Вот. И он действительно величайший знаток итальянских вин, производителей.

ГОЛУБ: А он дегустирует?

КОНЕГЕН: Вы думаете, он трезвый сидит? Это надо любить, чтобы этим заниматься десятилетиями. Это надо быть влюбленным в это. Надо сказать, что вот эта любовь к этому, и вкус он как раз последние 10 лет прививает мне.

ГОЛУБ: Я этой осенью отдыхала в Италии. И мои друзья, которые там жили, они все время говорили про вина: попробуй вот это, это сейчас не надо, вот после этого мы выпьем вот это.

КОНЕГЕН: Это очень важно.

КУЗЬМИНА: "Светлана, а кто в нашей стране решает, достойно или нет то или иное произведение современного искусства быть выставленным? Это рассматривается с точки зрения коммерческого успеха или ценности культурного объекта?" Вот такой серьезный вопрос.

КОНЕГЕН: Существует, естественно, ряд серьезных специалистов, которые определяют уровень твоих работ. Но я хочу сказать, что репутация в искусстве, в том числе и в современном, это вопрос очень длительного времени и методичных серьезных не только усилий, но и стратегии. Вот. Поэтому тем более мне, допустим, было приятно, что меня так высоко оценила Ольга Свиблова, директор музея. И первое, что сделал, допустим, комиссар русского биеннале современного искусства Иосиф Бакштейн, первое, что он сделал, приехав из города Лондона, он ломанулся на эту выставку. И он очень серьезно оценил это. Я знаю, насколько он серьезный человек, мы знакомы 25 лет. И то, что он сказал: "У тебя безупречный вкус и чувство композиции", – меня это поразило.

КУЗЬМИНА: Крылья вырастают? Хочется творить дальше?

КОНЕГЕН: Конечно! Естественно. Всякий художник (не мне вам рассказывать) должен быть как-то поощряем зрителем, публикой и специалистами, в том числе. В противном случае он сдохнет просто, задохнется.

КУЗЬМИНА: В том-то и дело, что всем кажется, что Светлане Конеген вообще наплевать на чужое мнение.

КОНЕГЕН: Нет! Ну, что вы! Что ж, я дикий человек, что ли? Нет! Ну, что вы! Другое дело, что для меня очень важно, кто это самое мнение высказывает. Ты должен иметь в собственном сознании достаточно четкую систему фильтров и приоритетов и оценок. Поэтому, конечно, это очень важно. Но это воспитывается года ми и твоим культурным опытом.

КУЗЬМИНА: На днях была какая-то информация в новостях, какой-то художник, которому лет 80, увидел свою картину или услышал новость о том, что на "Сотбис " продали за какие-то баснословные деньги, он говорит: "Господи! Вы что, идиоты! Я нарисовал ее за 12 минут, за 15! Как? Это не может стоить таких денег!" Вот так вот. В ужасе от того, как продаются его картины.

ГОЛУБ: Это какой-то странный художник. Это же приятно.

КУЗЬМИНА: Вот бывает так, что искусство, жизнь его уже вне зависимости от автора? И вот, мне кажется, это очень тяжело для автора, что ушла вот картина из дома, ну, не знаю, купил кто-то, первый, второй, пятый, и когда он узнает такие вещи... И как бы он уже этим управлять не может тем, что он создал.

КОНЕГЕН: Хорошо, когда работы продаются, если честно.

ГОЛУБ: Конечно. Это нормальная история. Не надо ханжить! А для чего ты работаешь? Если ты работаешь себе в стол, то это одна история. Настоящее искусство должно быть признано.

КОНЕГЕН: Слушайте, у меня есть замечательный друг, очень известный художник, начинавший как модельер сначала и имевший очень хороший бизнес, это Андрей Шаров. Вот сейчас он очень много работает в театре. И самое смешное, что в какой-то момент он решил завязать с этой поганой модой, ну, устал человек просто. Потом, что происходит в российской моде, это всем известно – бардак. И решил вдруг уйти в станковую живопись. И его очень долго никто не замечал. А потом вдруг – раз, и поперло. И на том же "Сотбисе" его сейчас продали за 16 тысяч евро работу, что очень неплохо, между прочим, для него. И вдруг у него это поперло. Я знаю, что, слава богу, он не станет просто коммерческим художником, потому что он очень глубокий человек сам по себе.

ГОЛУБ: А Паша Каплевич, который со мной учился во МХАТе, он был актером по первой профессии, у него была жена художником в Питере. Она дала ему когда-то кисточку, он начал рисовать и стал художником по костюмам театральным. А теперь у него замечательная прошла выставка в галерее "Триумф", где продано огромное количество его картин. И вообще все прекрасно.

КУЗЬМИНА: Давайте еще раз помним, где это можно увидеть.

ГОЛУБ: Это галерея " Триумф", выставка Павла Каплевича. А Светы выставка это…

КОНЕГЕН: Мультимедиа Арт Музей. Москва.

КУЗЬМИНА: Только Света знает правильно название. Мы как-то все по -старинке. Друзья приходите. Это впервые в России и, тем более, в Москве. И, может быть, и поедет куда-то эта выставка.

КОНЕГЕН: Вполне возможно, она будет путешествовать по Италии. И, может быть, по некоторым нашим городам. Во всяком случае, мне это уже предлагали это сделать в Питере.

ГОЛУБ: И, может быть, через год или два мы узнаем ваши имена. И они будут расти, потому что у нас у всех уже есть айфоны.

КУЗЬМИНА: Я думаю, что компании, которые предоставляют нам все эти возможности, как-то обратят внимание на тех, кто в массы это несет вот таким вот образом Правильно?

КОНЕГЕН: Компания и зажравшиеся, им рекламы особо не нужны. Не надо быть идеалистом. Спасибо вам. Я впервые в вашей компании.

ГОЛУБ: Три девицы под окном пряли поздно вечерком.