Санта-Барбара Япония

МИТРОФАНОВА: Настю мы пригласили а) потому что программа "Утро России" отметила юбилей – 10 лет.

ЧЕРНОБРОВИНА: Да. 25 августа был первый эфир. И я участвовала как раз с первых дней эфира. Такой, можно сказать, ветеран. Хотя ветераном совсем себя не ощущаю. Вот 10 лет прошло, а кажется, что я, как выпускница 10 класса. Вот только созрела, вот только сейчас я готова к большой, взрослой жизни. И готова, наверное, что-то сказать стране, на самом-то деле. Вот так уже изнутри что-то идет.

МИТРОФАНОВА: То есть что-то ты запомнила. Вот меня больше всего интересовал, конечно, вопрос. Вот туда же приходят с Утра люди. Ну, утром человек смотрит и узнает какие-то новости. А вот бывало, что ты первее узнаешь и давай наяривать, всем говорить: "У нас был министр сегодня такой-то. Все, конец! Подорожают шубы!"

ЧЕРНОБРОВИНА: Слушай, Рит, самое простое. Вот когда эфир проходил, первое, что я делала, я засыпала. Я всегда очень хотела спать. Но когда выходишь в прямой эфир с пяти до девяти, конечно, организм сопротивляется, потому что ты всю ночь работаешь, а днем вынужден спать, а спать не всегда получается, потому что очень много дел. Приходится быть за рулем, и не в очень адекватном состоянии находишься. У меня три аварии автомобильные были именно потому, что недосыпы. Но, на самом деле, это не самое страшное. Все в порядке, все хорошо. И я не доношу после этого до кого-то новости, нет. Я говорю, что, ребята, смотрите эфир. И, как правило, люди смотрят.

МИТРОФАНОВА: Ну, так вот, я же почему? Я уже 80 раз сказала, проанонсировала. Я сегодня один из двух-трех раз, когда смотрела ваше шоу утреннее, поскольку у меня так болел зуб, и в 7.30 я прям запомнила, потому что это лекарство надо по времени пить. Невозможно было терпеть.

ЧЕРНОБРОВИНА: Зато все программы посмотрела.

МИТРОФАНОВА: Да, я посмотрела, промониторила все утренние программы. На "России" самый качественный продукт.

ЧЕРНОБРОВИНА: Спасибо.

ГОЛУБ: Утренний?

МИТРОФАНОВА: Утренний. И гости. И гость был парень молодой, ну, если можно про министра так сказать.

ЧЕРНОБРОВИНА: Зам.министра.

МИТРОФАНОВА: А, он замминистра! Тогда можно. Я знала одного зам.министра, он вообще на гитаре играл.

ЧЕРНОБРОВИНА: Это совершенно сейчас новое поколение, молодые, продвинутые люди. Умные.

МИТРОФАНОВА: Зам.министра?

ЧЕРНОБРОВИНА: Да!

ГОЛУБ: Да, да.

ЧЕРНОБРОВИНА: Да они все сейчас, посмотрите, и министры, и заместители их – это все молодые, умные и талантливые люди.

ГОЛУБ: И это правильно.

МИТРОФАНОВА: А у тебя телефончик берут?

ЧЕРНОБРОВИНА: Берут. И я у них беру.

МИТРОФАНОВА: Слушай, а нет там, знаешь, кого?

ГОЛУБ: А скажите, вы не замужем?

МИТРОФАНОВА: Это не надо, это ты потом спросишь.

ГОЛУБ: Телефончик! Я сразу, какая…?

МИТРОФАНОВА: Да нам телефон по ЖКХ нужно, нам нужно практически дела. Ребенка. Мы ищем сейчас учителя в эфир, чтобы он нам рассказал. Не помнишь, никто тебе не признавался, нужно сейчас чтобы дети знали уже грамоту и счет в первом классе? Мы же шли просто, палочки рисовали, помнишь, в детстве?

ЧЕРНОБРОВИНА: У нас таких гостей пока не было. Я думаю, что мое мнение здесь неважно, а такого преподавателя мы найдем. У нас всегда в эфире самые лучшие специалисты, которым мы доверяем, и доверяет вся страна. И рейтинги это показывают, слава богу. Нет, мы с огромным удовольствием сейчас работаем в эфире и работали все эти годы. Конечно, мы экспериментировали, как все, все творческие люди. Были и взлеты, и провалы какие-то небольшие. Сейчас мы снова на первых местах и по Москве, и по России частично. Это очень приятно. Поэтому мы с гордостью как-то работаем.

МИТРОФАНОВА: А нас пригласите в гости?

ЧЕРНОБРОВИНА: Конечно, пригласим.

МИТРОФАНОВА: Мы один раз проснемся с Мариной. Я у нее даже на даче заночую, чтобы вместе приехали.

ГОЛУБ: Нет, лучше тогда в Москве, потому что мы будем стоять в пробках. А также уже точно рядом.

МИТРОФАНОВА: А! А я думала, она скажем: мы выпьем наливочки ее, какой-нибудь настоечки и приедем косые. Но, конечно, Настя, мы знаем еще твое серьезное хобби, или это тоже часть работы – вот "Моя планета"?

ЧЕРНОБРОВИНА: А чуть-чуть назад вернусь.

МИТРОФАНОВА: А у тебя настоящий бриллиант?

ЧЕРНОБРОВИНА: Нет! Ты что! Это страшно ходить.

МИТРОФАНОВА: Ну, ладно!

ЧЕРНОБРОВИНА: Я такие украшения всегда себе приобретаю, которые не страшно потерять и не страшно за себя.

МИТРОФАНОВА: Ну, все! Нормально! Отпустило.

ЧЕРНОБРОВИНА: Заговорили о юбилее нашей программы, уж давайте я воспользуюсь тогда случаем и передам привет всем своим коллегам. У нас такая огромная команда! Ребята, всем огромное спасибо!

МИТРОФАНОВА: А вот этот седой парень молодой?

ЧЕРНОБРОВИНА: Владислав Завьялов, Андрей Петров, Ира Муромцева, все соведущие. И многие другие, которые тоже выложились за эти 10 лет для программы "Утро России". Я им всем передаю привет, спасибо всем большущее за то, что мы стали одной большой командой, семьей. Недавно отпраздновали, наконец, все повидались. И это было фантастическое время. Никто не напился, мы просто дорвались друг до друга, общались, спрашивали, как у кого сложились дела.

МИТРОФАНОВА: Ну, а на телеке… Есть волшебство, да, этого телека все-таки?

ЧЕРНОБРОВИНА: Есть, есть. Но, самое главное, относиться, во-первых, к своей работе, как к серьезной профессии. К сожалению, многие, кто занимается телевидением, не очень серьезно… Ну, многие, не многие, но есть такие люди, которые не очень серьезно относятся к профессии журналиста, или телеведущего, или оператора. Но мне нравится, что у нас собрались люди, которые совершенно сдвинутые. То есть, это фанаты своей работы, которые сутки напролет делают все возможное, чтобы им было, в первую очередь, интересно. Ну, и, соответственно, зрителям, я думаю.

А вот канал "Моя планета", да. Я там тоже работаю с первых дней эфира. И мы работаем неделю через неделю на "Утре". И когда выдается свободная неделя, я сразу уезжаю в командировку. Совсем недавно вернулась из Японии, напитанная этой страной, энергией этих людей. И, вы знаете, пришла мысль, когда туда летела, я, в общем-то, планировала снимать об уникальных людях, которые живут вне мегаполиса. А вот пока летела девять часов, вдруг мне пришла идея, захотелось узнать, как выглядят современные японки? И я стала снимать еще один фильм про японских женщин. Слушайте, это было такое откровение для меня! Вдруг открыться такой невероятный пласт.

МИТРОФАНОВА: Этих тихих женщин с вулканами внутри.

ЧЕРНОБРОВИНА: Да. И, вы знаете, выяснилось, что, оказывается, мужчины и женщины в Японии, как правило, одиноки. Вот что самое главное. У них нет культуры нормального (в нашем понимании) общения. То есть девушки сейчас стараются подражать Западу или Европе, им хочется строить свою карьеру. Но они еще не так могут доказать свои возможности перед мужчинами, потому что мужчины привыкли, что женщины под ними и они их немного принижают. У них нет культуры общения друг с другом, они вообще не знают, что такое секс. Представляете?

МИТРОФАНОВА: Подождите! А как же эти фрески, которые нельзя смотреть даже в Интернете?

ЧЕРНОБРОВИНА: А вот это уже другой момент, вот это удивительно! Они ленятся. Мужчинам лень ухаживать за девушками. Как правило. Я не говорю, что все.

ГОЛУБ: А правильно, что они почти все разговаривают через гаджеты? Вот ты сидишь напротив меня, я – напротив тебя. Я тебе пишу, ты мне пишешь.

ЧЕРНОБРОВИНА: Им так проще, да. Мужчины, как и говорят о японских мужчинах, работают по 15-16- 20 часов в сутки. Потом они проводят время в ночных барах. Домой они приезжают, как правило, поздно. И, если уже они женятся, то у них, как правило, партнерские отношения. И нас сопровождала девушка Светлана Ямамура, которая живет там уже 10 лет, она замужем за японцем.

МИТРОФАНОВА: Приехала из Одессы, небось, сначала.

ЧЕРНОБРОВИНА: Из Казахстана.

МИТРОФАНОВА: Я почти не ошиблась.

ЧЕРНОБРОВИНА: Но девчонка потрясающая, очень хорошо говорит по-японски. Очень любит и уважает эту страну. И, конечно, очень много интересных вещей нам рассказала. О том, что, например, у семейных пар вообще про секс не принято говорить вслух, и есть некоторые знаки, которые они дают друг другу. Я говорю сейчас о мужчинах и женщинах.

МИТРОФАНОВА: Я удивление у себя в голове почувствовала.

ЧЕРНОБРОВИНА: Например, интересный такой момент. Мужчин, говорит она, рассказывает японке-подружке, что, если мужчина, например, готов к сексу ночью, то он оставляет включенным свет. Женщина понимает, что он готов, свет горит, и она идет, принимает душ…

МИТРОФАНОВА: Это мужчина какого возраста-то?

ЧЕРНОБРОВИНА: Ну, уж про возраст я не уточнила, но я думаю… Они как правило женятся после 35 лет.

МИТРОФАНОВА: А дети-то?

ЧЕРНОБРОВИНА: Детей рожают они в 25 и 30. Могут и не жениться, как у нас.

МИТРОФАНОВА: А у них какая-то специальная политика? Перенаселение поскольку налицо и, может быть, им как-то запрещают?

ЧЕРНОБРОВИНА: У них вообще нация очень серьезно стареет. Как в Китае, нет такой проблемы. Наоборот, девушки практически перестали рожать, они все хотят учиться, быть независимым, эмансипация – им очень знакомо это слово.

МИТРОФАНОВА: Значит, когда ты готовила этот фильм, материал, ты общалась с несколькими…

ЧЕРНОБРОВИНА: Я опрашивала на улицах девушек, женщин, пожилых женщин. И каждый раз задавала один и тот же вопрос: как выглядит современная японка? Пожилые женщины говорили, что юные девочки очень изменились, что они не соблюдают традиции, они стали поверхностными, думают только о карьере и о себе, что, в принципе, неплохо. Им, пожилым женщинам, например, нравится, что они стали смелее высказывать свои мысли о себе, об образе жизни, чего раньше вообще было непозволительно.

МИТРОФАНОВА: Укладе жизни.

ЧЕРНОБРОВИНА: Они раньше были более скромными, за мужчиной. И слова, в общем-то, им никто не давал. И пожилые женщины этой свободе учатся у юных девчонок. А юные девочки, я вам говорю, вы знаете, я опросила, например, 100 человек и 98 % из 100 говорили о том, что они очень одиноки.

МИТРОФАНОВА: То есть они жалуются?

ЧЕРНОБРОВИНА: Они не то, чтобы жалуются, они говорят: нам хорошо, мы чувствуем себя хорошо, нам комфортно, нам хочется заниматься собой. А если они выйдут замуж, то когда-нибудь, лет под 40, когда уже сделают себя, как мы говорим. При этом мужчины… Например, когда им задаешь этот вопрос, они говорят: "Женщины страшные!" – Я говорю: "В смысле некрасивые?" – "Нет, – они говорят, – они страшно сильные. Мы их боимся, они начинают качать права, и нам не очень хочется тратить энергию на них, мы так не привыкли ".

ГОЛУБ: Восток всегда был послушный. Как гейша. Она молчит, она делает это все, а теперь кто это делает?

МИТРОФАНОВА: Русские.

ЧЕРНОБРОВИНА: Да, мужчинам это не очень нравится. Они сидят в барах, как правило, где много девушек легкого поведения. Их это больше устраивает, не надо долго добиваться какой-либо женщины. А за женой, как правило, лень ухаживать. Ну, вот почему-то так у них.

МИТРОФАНОВА: Это современная Япония, и это реальный срез с общества?

ЧЕРНОБРОВИНА: Да, да. Я за ними наблюдала. У них не принято на улице держаться за руки, не принято целоваться.

ГОЛУБ: Там же какая-то безумная мода. Вот мои друзья, которые были, говорят: ты даже не представляешь, как одета молодежь! Даже не представляешь цвет этих волос, этих колготок, этих ботинок!

ЧЕРНОБРОВИНА: Ой! Это отдельная история. Хорошо бы, так одевались юные только девушки. Вот я назвала одну улицу, считается, что это улица для молодых, продвинутых, с какой-то сумасшедшей одеждой. Действительно, она очень пестрая, яркая, на высоких платформах, каблуках. Они все с крашеными волосами: розовыми, белыми, они пытаются быть другого цвета, поскольку все брюнетки и брюнеты. Но самое-то шокирующее, это я назвала улицей фриков, только потому что так же одеваются и женщины в 50 лет и в 60 лет. То есть там 60-летнием женщинам, слава богу, не дашь 60, они выглядят на 40- 50, они очень ухоженные, очень хорошо выглядят. Правда. Очень хорошо. Я уж не знаю, что там влияет на это.

МИТРОФАНОВА: У меня есть подруга (она, слава богу) эмигрировала на время в Берлин, и она все время говорит: "Мужчины и женщины – враги! Запомни это, Рита!" И учит меня и по сей день. И даже издалека. И скажи, насколько психология все-таки женщин японских в этом ключе? Они жалуются или не жалуются? Их это устраивает или нет? Они счастливы, что освободились, им не нужно стирать эти, как их…

ГОЛУБ: Носки.

ЧЕРНОБРОВИНА: У мен я такое ощущение, что они пока сами не знают, чего они хотят. То есть, с одной стороны, им хочется быть независимыми, сильными, самостоятельными. А с другой стороны, традиции и воспитание берут свое. Это же все в генах, мне кажется, заложено. Вот она говорит: "Да, я хочу быть независимой". – "А выйти замуж хочешь?" – "Хочу". – "Но ты как хочешь, чтобы мужчина ухаживал за тобой?" – "Хочу, да". – "А ты хочешь, чтобы ты им командовала или он тобой?" – "Ну, хочу, чтобы я была за его спиной". – Я говорю: "Ну, а как ты себе это представляешь? Это же невозможно, быть независимой и в то же время за его спиной ". – "Ну, я не знаю". Вот и все. Вот ответ: не знаю.

ГОЛУБ: Но у них есть ножницы. Есть традиции, очень серьезные, восточные традиции, когда женщина подчиняется мужчине от начала и до конца. А теперь современная жизнь, они вырвались, а дальше?

ЧЕРНОБРОВИНА: А мужчина вообще не понимает, что с этим делать. И вы знаете, утром рано еду (9 часов, наверное, было) большая очередь. Я говорю: "А это куда? В метро?" – "Нет". И мне Светлана Ямамура объясняет, что это люди стоят. То есть перед работой мужчины идут в игровой зал и играют в игровые автоматы, где девушки там такие полуоголенные в комиксах, там мультяшные девочки заманивают. Вот они играют в какие-то игры свои. Как у нас игровые автоматы. На деньги. И сидят там час-два-три.

МИТРОФАНОВА: Перед работой?

ЧЕРНОБРОВИНА: Перед работой, после работы. А, например, на одной улице (тоже утром я это обнаружила) – магазин детских комиксов, и рядом дверь – магазин обычных комиксов-порно. Там одни мужчины. И на порнокомиксах это тоже девочки, маленькие девчушки, вот так вот смотришь, лет 10-12-14, но как обыкновенные порножурналы. То есть эти комиксы – это порножурналы.

МИТРОФАНОВА: Боже! И это в свободной продаже?

ЧЕРНОБРОВИНА: В свободной продаже рядом с детскими комиксами. Там, конечно, в основном одни мужчины.

МИТРОФАНОВА: Ну, ты там вызвала полицию? Или позвонила в 03?

ЧЕРНОБРОВИНА: Я туда залезла с маленькой камерой. Светлана Ямамура, у нее двое детей, говорит: Ты знаешь, я туда не пойду. У меня дети растут в этой стране, и мне страшно на это все смотреть, потому что на картинках не взрослые девушки, а дети.

МИТРОФАНОВА: А Светлана Ямамура, извини, раз она из Казахстана, она как Светлана выглядит или как Ямамура все-таки?

ЧЕРНОБРОВИНА: Она, как Светлана выглядит. А дети уже, как Светлана Ямамура. И она, конечно, очень переживает по этому поводу, что мужчины увлекаются порнокомиксами больше, чем реальными женщинами.

МИТРОФАНОВА: Слушай, но если японки сейчас такие своеобразные, а у них не принято ассимилировать с другими "светланами"…

ЧЕРНОБРОВИНА: Я девушек спрашивала: "Вам нравятся японские мужчины?" – Процентов 70-nm сказали: "Нет, нам нравятся иностранцы". Вот сейчас, видимо, страна открылась как-то, доступа больше к иностранцам и больше приезжают к ним.

ГОЛУБ: Вспомним фильм "Трудности перевода".

ЧЕРНОБРОВИНА: Одна девушка говорит: "Мне так нравятся итальянские мужчины!" – А ее подруга говорит (правда, она замужем за немцем): "Ну, это большой секрет, только моему мужу не говорите, пусть он только ваш фильм не увидит". Вот они немножко странные в нашем понимании. Они сами до конца, мне кажется, все-таки не понимают, чего они хотят. Вот это очень интересно.

ГОЛУБ: Они до конца не свободны.

МИТРОФАНОВА: Ну, а ты советы-то давала?

ГОЛУБ: У них своя религия, свои законы были. Очень серьезные! Древние! Это же особенная нация, отдельная, ни на кого не похожая. Японцы. И все. Мне рассказывали мои друзья, которые там жили долго и работали у Судзуки, известного режиссера, делали спектакли, что там настолько все по-другому! "Марина, – говорят, – поверь мне, что какая там бюрократия, такой бюрократии у нас нет". Они очень стоят все в очереди.

МИТРОФАНОВА: Но взятки-то не берут. Или берут?

ГОЛУБ: Там все есть!

ЧЕРНОБРОВИНА: Это везде есть.

ГОЛУБ: Там есть все! Мало того, что это бесконечная улыбка и доброта. Они могут быть очень жесткие, как мужчины и женщины. И когда ты им сопротивляешься или говоришь: "Вы знаете, нет, я так не делаю. Мы – русские, мы так не делаем". – "Вы обязаны так делать".

ЧЕРНОБРОВИНА: Если ты приехал в нашу страну, пожалуйста, соблюдай.

ГОЛУБ: Например, у наших шли репетиции, и был единственный выходной день. Ребята хотели немножко расслабиться, отдохнуть. А их пригласили на спектакль Судзуки. Они сказали: "Вы должны приехать в два часа и встать в очередь ". – "А спектакль во сколько? " – говорят. – "В восемь". – Они говорят: "А можно мы приедем в семь, и не будем стоять в очереди, а сразу пройдем?" – "Нет, у нас так не положено. Вы должны встать в очередь, очередь будет длинная, вы будете стоять". – Они говорят: "А почему?" – И вот так было во всем. То есть договориться было фактически невозможно. И когда уже те сказали: "Вы знаете, что? Мы сейчас просто уедем. Нам ничего не надо!" – Они говорят: "Ну, хорошо, приезжайте в шесть, но вам все равно придется постоять".

ЧЕРНОБРОВИНА: Как говорят "Россию умом не понять", мне кажется, Японию не понять нашим российским умом. И, может быть, это неплохо, за ним и надо просто наблюдать, их надо слушать, слышать. Я только что приехала с монтажа, мы закончили монтаж этого самого фильма о японских женщинах. Этот фильм пойдет с 1 сентября на канале "Моя планета". И я надеюсь, что будет любопытно. Это действительно надо увидеть и их надо послушать.

МИТРОФАНОВА: Люди есть люди, а вот все разные, оказывается. Вроде кровь красная, одинаковая у всех, что у японца, что у Роберта Де Ниро или Аль Пачино.

ЧЕРНОБРОВИНА: Вроде, все на одной планете, а насколько действительно колоссальная разница! И мы говорим про японцев, что это космические люди, как с другой планеты. Мне кажется, они на нас точно так же смотрят.

МИТРОФАНОВА: Вот ты у нас такая и глаза большие карие, и волосы темные. В общем, вроде как япошечка, а, вроде, и не очень.

ЧЕРНОБРОВИНА: Да, поэтому меня очень там хорошо принимали, за свою. Правда, даже я со своим ростом 165 выглядела каланчой на их фоне, потому что они совсем маленькие.

МИТРОФАНОВА: А детей ты не хотела у них забрать себе домой?

ЧЕРНОБРОВИНА: Нет. Я ими просто любовалась.

МИТРОФАНОВА: Да, они очень приятненькие такие. Даже если ребенку 10 лет, он все равно выглядит как 7-летний, маленький.

ЧЕРНОБРОВИНА: А, знаете, как непривычно видеть маму, которую ты воспринимаешь, как маленькую девочку, как подростка, у которой двое-трое детей. Ей, наверное, 25-30 лет, а даешь ей лет 14. Вот такие они крошечные.

ГОЛУБ: Потрясающе!

МИТРОФАНОВА: И, конечно, расскажи нам. Если женщины ничего не хотят, значит, они не готовят.

ЧЕРНОБРОВИНА: Да мне кажется, они хотят. Они лукавят. Вот у меня такое ощущение, что они лукавят.

ГОЛУБ: Они вообще лукавят. Вот если вы все время говорите о том, что они такие вот прям…, то ясно, что они какие-то разные.

ЧЕРНОБРОВИНА: На самом деле, они очень жесткие. Очень. Они же хозяйки дома. Они ведут все хозяйство, все деньги у них. Муж ей ответственно все сдает, и это до сих пор существует. Они очень жесткие такие домовладелицы, и попробуй там расслабься!

МИТРОФАНОВА: Ну, а питание-то как?

ЧЕРНОБРОВИНА: Вы знаете, все эти годы страна мечтает накормить и все за мою худобу переживает, и я каждый раз из года в год говорю, что никаких диет, я питаюсь хорошо, у меня такая конституция. Да, я, может быть, ем меньше или много двигаюсь, трачу больше энергии, но в Японии я ела раз пять в день, наверное, не останавливаясь. Это настолько вкусная еда! Мы были в одном таком маленьком кафе (даже не могу сказать, что это ресторан) рядом с крупнейшим рыбным рынком. Вы знаете, да, что там, в Токио, крупнейший в мире рыбный рынок. И там рядышком кафе. Естественно, все свежее. Нам принесли устрицу, я такой в жизни не видела, она была размером с большую тарелку. Она была гигантская.

МИТРОФАНОВА: И там все хлюпало? Такой прозрачный холодец.

ГОЛУБ: Устрица в ракушке.

ЧЕРНОБРОВИНА: В ней, мне кажется, пять классических в нашем представлении устриц.

МИТРОФАНОВА: А она пищала, когда ты ее ела?

ЧЕРНОБРОВИНА: Нет, не пищала.

МИТРОФАНОВА: Не плакала?

ЧЕРНОБРОВИНА: Но была очень вкусная. И такая своеобразная, уже было похоже на мясо сырое. А еще они делают сашими. Все, меня понесло! Сашими – это, конечно, ни в какое сравнение с нашими московскими. Все это свежее из 5-8 видов рыбы. И все это с водорослями, и наисвежайшее. И это можно есть бесконечно.

МИТРОФАНОВА: А рис едят все время?

ЧЕРНОБРОВИНА: Рис – много. Очень вкусно делают угорь на гриле и с каким-то их соусом. Это объедение!

МИТРОФАНОВА: Не надоедает? Вот ты все дни, когда была, все одно и то же ела?

ЧЕРНОБРОВИНА: Нет. Мне же повезло. Я же, когда поехала уже за город, в горы, я в горах снимала охотников. Их осталось совсем немного, есть немало уходящих профессий: ныряльщики, о которых я могу рассказать чуть позже, есть и про охотников. Значит, мы попали в одну семью. У них вот такой старенький домик. Мы жили в обычных японских условиях.

МИТРОФАНОВА: А как вы попали?

ЧЕРНОБРОВИНА: Ну, как? Вот Светлана Ямамура, которая нас сопровождала, сказала: "Есть охотники в одной деревне, которых осталось совсем-совсем мало в принципе в Японии". И мы в один домик пришли, нас приютили на втором этаже. Очень простые аскетичные условия, на полу, на татами мы спали. Очень тонкие стены, обогрева нет. У них стоит в середине комнаты столик небольшой, внизу одеяла с подогревом электрическое. И если ты замерзаешь, а отопления как такового нет, ты просто засовываешь ноги туда, под это одеяло, а на столе тоже покрывало. И вот ты укрываешься таким образом и сидишь.

МИТРОФАНОВА: То есть спишь под столом, что ли?

ЧЕРНОБРОВИНА: Нет, сидишь смотришь телевизор. Например. Правда, неудобно, спинки нет, стула нет, и спина, конечно, мышцы не привыкли, неудобно. А японцам нормально. И спали мы на полу, на обычных матрасах, подушки с каким-то зерном. Я думала, спать не смогу. Спала, как младенец. Воздух свежий, вот эта жесткость матраса идеальная для спины. Ну, в общем, очень хорошо.

МИТРОФАНОВА: И экология хорошая. И рядом с Токио, а там выхлопы.

ЧЕРНОБРОВИНА: Ну, рядом – не рядом, это было в 600 километрах от Токио.

МИТРОФАНОВА: А, далековато. Нормально!

ЧЕРНОБРОВИНА: И вечером мы пошли на ужин к этому охотнику, который готовил внизу, прямо в доме у них есть такой небольшой очаг прямо в полу.

МИТРОФАНОВА: Слушай, ты так рассказываешь, в транс вошла Марина Голуб. То ли есть хочет, то ли слушает.

ЧЕРНОБРОВИНА: Я мяса, в принципе, не ем, наверное, лет с 17-ти. Просто невкусно. А тут такое началось!

МИТРОФАНОВА: Бемби убил.

ЧЕРНОБРОВИНА: Он приготовил форель, которую наловил с утра, поставил овощи. Все это на шпажках, на гриле. И угостил супом – уха. В общем, эта уха как она выглядела? Это саке, а в саке копченая форель. И, в принципе, ты это воспринимаешь, как напиток с форелью, либо как уху просто в саке, то есть рыба в саке. Очень специфический вкус. А потом он еще рядом в огонь поставил в бамбуке другой вид сак и разогрел. Мы это тоже, конечно, продегустировали.

МИТРОФАНОВА: А он это сам знал или в Интернете почитал?

ЧЕРНОБРОВИНА: Какой Интернет?

МИТРОФАНОВА: Там нет Интернета?

ЧЕРНОБРОВИНА: Нет, там есть Интернет, но у них традиции из поколения в поколение передаются рецепты приготовлении разных блюд и саке. И они делают там настойки. Там настоек, наверное, восемь было. В больших банках они стояли. Женьшень – это единственное, что я узнала. Все остальное – какие-то коренья, совершенно мне непонятные, от 18 до 35 градусов. Мы, конечно, попробовали практически все.

ГОЛУБ: Напились фактически.

ЧЕРНОБРОВИНА: А я ведь еще снимала на свою камеру. Я так расхвалила все эти блюда, которые были приготовлены, и он сделал нам еще оленину. Похоже на люля-кебаб. И нам так стало хорошо и душевно! Тогда я уже, извините, накатила, и я ему сказала: "На твой люля-кебаб не хватает "хреновины". Я говорю: "Ты знаешь, что такое "хреновина?" – Ему пытались перевести, что такое "хреновина", он не мог понять. Я ему рассказала, что это такое.

МИТРОФАНОВА: С 1 сентября здесь тоже нельзя говорить, на территории нашей страны.

ЧЕРНОБРОВИНА: Ведь это же блюдо!

ГОЛУБ: А "хреновина" – тоже хрен.

МИТРОФАНОВА: А слово "хрен" нельзя говорить уже.

ГОЛУБ: А как в магазине будет написано "хрен"?

МИТРОФАНОВА: "Марутки", по-литовски.

ЧЕРНОБРОВИНА: Я им рассказала, как готовится эта закуска. Он попросил, чтобы я ему обязательно это приготовила и обещал в следующий раз привезти. И дальше происходит следующее. Обычно в конце приносят десерт.

МИТРОФАНОВА: Но он старый?

ЧЕ РНОБРОВИНА: Молодой. Ему лет 35, не женат. А, нет, подождите, у него есть сын!

ГОЛУБ: Неженатый и сын – это разные вещи.

ЧЕРНОБРОВИНА: Вот это я не помню, это я пропустила. Значит, в конце обычно приносят десерт, как мы привыкли. А когда хозяину нравятся гости, когда он расположен к ним, он выносит свое коронное блюдо. И что бы вы думали? Оказывается, это суп из медвежатины. У них медвежатина – это деликатес, который невозможно найти ни в одном из ресторанов Японии, только в таких деревнях у охотников. И они обычно готовят это мясо только для себя. Но мы им так понравились, что он принес нам в самом конце эту похлебку.

ГОЛУБ: Как мороженое.

ЧЕРНОБРОВИНА: Да! И, конечно, я не могла не попробовать медвежатину.

МИТРОФАНОВА: Шелест сейчас вешается, нас слушает. Медвежонка убили!

ЧЕРНОБРОВИНА: Я ему, конечно, раз пять сказала, что мяса я не ем. Но я попробовала, потому что…

МИТРОФАНОВА: Ну, и как?

ЧЕРНОБРОВИНА: Вы знаете, я ему сказала, что похоже чем-то на телятину. Поскольку я реально мяса не ем, мне было трудно определить. А вот с детства, когда бабушка еще кормила мясом, и я не понимала, что это мясо, помню этот вкус. Он говорит: "Ты знаешь, это медведь, которого мы убили осенью, когда он напитался всем", это действительно деликатес и у такого супа главное – бульон. Потому что он наваристый, жирный, поправляет здоровье.

МИТРОФАНОВА: Ну, глядя на карту Японии, не могу сказать, что вижу много медведей я там. И вообще мало.

ГОЛУБ: Они Красную Книгу свою уничтожают, мне кажется.

ЧЕРНОБРОВИНА: Конечно, на следующий день мне было стыдно перед собой, что я все это сделала. Но, наверное, это есть такие обстоятельства, когда снимаешь кино, ты абсолютно отрешен от всего, ты просто снимаешь кино.

МИТРОФАНОВА: Не знаю, меня в Гонконг один раз послали, и там на улице продавали какие-то эмбрионы куриные в кляре. Я что-то не сняла кино.

ГОЛУБ: Настя, тут такое про вас говорят, я прям не могу: "Обожаю Настеньку" – какой-то зубной техник. А другой говорит: "Какой голос! Таю, таю, как шарик мороженого на солнце". Евгений написал.

МИТРОФАНОВА: Значит, мороженого в Японии нет?

ЧЕРНОБРОВИНА: Есть.

МИТРОФАНОВА: Медвежатина только.

ГОЛУБ: Как? Мороженое там есть. Японское мороженое очень неплохое.

ЧЕРНОБРОВИНА: Есть, конечно. Очень вкусное. Вообще если галопом по европам, людям, которые все-таки соберутся поехать в Японию, очень рекомендую добраться до полуострова Исса, где можно встретить влюбленным фантастический восход на берегу Тихого океана рядом с двумя камнями (я не помню, как они называются, очень сложно по-японски), но называют их "Обрученные скалы". Их объединяет веревка. И у них каждый год проходит фестиваль объединения двух влюбленных сердец. То есть один конец – мужчина, другой – женщина…

МИТРОФАНОВА: К нам приходила девочка из Норвегии, она живет уже несколько лет там, и то же самое рассказывала, что норвежские женщины тоже очень обособлены, очень независимы, очень сконцентрированы на себе, на своем образовании. И мужики тоже сейчас там в растерянности находятся.

ГОЛУБ: Ребята, так это тенденция мира. А наши женщины! Если говорить "А что такое русские женщины?" – независимы, обособлены, самостоятельны, ведут свой бизнес.

МИТРОФАНОВА: Да ладно! Это в пределах Садового кольца.

ГОЛУБ: А в других свой коровник, своя изба!

МИТРОФАНОВА: Может быть, и так. Но мы говорили о Японии. И буквально несколько слов, на романтической ноте мы остановились. Это любовь, которая все-таки есть между японцами.

ЧЕРНОБРОВИНА: Да, она все-таки есть. И, кстати, заговорили о России, мне очень хочется в следующий раз именно о России. Причем, не мне рассказать, а чтобы нам жительницы России рассказывали, о том, как у них на самом деле. И вообще хочу фильм поехать снять про российских женщин. Причем, в самом регионе это будет совершенно своя отдельная "Япония", извините, в кавычках, со своими особенностями.

ГОЛУБ: Я сегодня на репетиции приводила пример, по роли, и когда был документальный фильм потрясающий про женщин, которые живут в глубинках, в заброшенных деревнях. И там бабка сидела потрясающая, я просто плакала. Говорят: "Ну, скажи, баба Мань, ну, что для тебя такое большие деньги?" – Она говорит: "Ну, это, наверное, тысячи две". – Она говорит: "А куда бы ты их потратила?" – Она говорит: "Ну, я не знаю. Ну, конфеток бы купила килограмма два. Чулки себе новые. Ну, и сахара. Ну, батона три хлеба. Еще у меня деньги бы остались. А больше не знаю, на шо". Представляешь? И я сижу, XXI век, и она так искренне это говорит: "Ну, тысячи две рублей".

ЧЕРНОБРОВИНА: Таких очень много чудесных, трогательных, очень душевных женщин, которым очень хочется посвятить не один фильм. Но если уж заговорили сейчас о Японии, то там действительно есть места, куда могут поехать влюбленные и одинокие люди, которые мечтают о большой любви, а они мечтают. Там есть рядом храм для влюбленных, где люди молятся и просят, чтобы бог их, всевышний поддержал и дал им свою вторую половину.

И, конечно, там живут уникальные женщины – ама. Это ныряльщицы, которые на протяжении многих лет ныряют без акваланга, без какого-то дополнительного оборудования. Этим женщинам порядка 65-85 лет. И они поддерживают эту традицию, ныряют до сих пор за моллюсками, потом ими угощают. И мы этих бабушек снимали, как они ныряют. Это фантастика! За этим надо вообще наблюдать отдельно. И они нам потом стали готовить и говорят: "У нас есть королева всех этих моллюсков (я не помню, как она называется), она стоит целых 75 долларов или евро. Очень дорогая!" – Я говорю: "Ну, вот чем она так уникальна?" – Она говорит: "Ну, для нас она, как наш король в стране, или, как у вас Путин. Вот такая вот она ", – говорит. – Я говорю: "Слушайте, это надо немедленно попробовать". Ну, я уж не стала продолжать, что, если так ассоциировать в нашей стране Путина…

ГОЛУБ: С моллюском. Да!

ЧЕРНОБРОВИНА: Она очень вкусная, надо сказать. Все это на огне готовится.

МИТРОФАНОВА: Да, Настя, конечно, с удивительной стороны на Японию посмотрела. Правильно, вот мы, конечно, задали бы вопрос, а как там вообще народ знакомится, женится?

ГОЛУБ: Рит, а ты возьми и проведи свой отпуск не в Испании, а в Японии. Приедешь, нам расскажешь, моллюсков привезешь.

МИТРОФАНОВ: Кстати, а ты чего привезла оттуда? Мы-то с Маруськой собрали полгастронома там.

ЧЕРНОБРОВИНА: Не поверите, я привезла оттуда обыкновенные конфеты сосательные. Они такие вкусные. Больше ничего. Потом, конечно, дарили и ракушки интересные.

ГОЛУБ: Там очень красивая мода и очень необычная.

МИТРОФАНОВА: Двухкассетник. Заклинаю вас!

ЧЕРНОБРОВИНА: Вру. Я купила сумасшедшую рубашку на этой улице фриков, где модная одежда. Сумасшедшая, навороченная рубашка. Я даже передать вам не могу, она и с галстуком, и с какими-то булавками. И она модная и очень хорошо сшита, и 100 долларов. Ну, для России, наверное, это дорого. В Москве эта рубашка такая будет стоить очень дорого. Там, конечно, это все стоит копейки.

ГОЛУБ: У меня есть несколько вещей из Японии. И это вещи тоже необычные очень, и я их люблю.

МИТРОФАНОВА: Их, если что, можно сварить и поесть.

ЧЕРНОБРОВИНА: У них очень вкусные конфеты. Это надо покупать в огромном количестве. И вообще надо напитаться этой страной и больше ничего оттуда не везти. Только эмоции.

ГОЛУБ: Если сейчас нас кто-нибудь слышит из Японии, мы передаем вам привет. И мы о вас уже тоже кое-что знаем, потому что Настя Чернобровина сегодня нам открыла глаза на эту страну.

ЧЕРНОБРОВИНА: И многим кажется, что это очень дорогое удовольствие, это правда. Но можно съездить и эконом-классом. Я знаю, как. Потом расскажу.

МИТРОФАНОВА: Ну, что ж, с Настей мы встретимся обязательно. Еще раз, с днем рождения вашего "Утро России".

ЧЕРНОБРОВИНА: Спасибо.