Сергей Стиллавин и его друзья Концерт Валерия Дидюли

СТИЛЛАВИН: Сегодня у нас в гостях музыкант, гитарист прекрасный Дидюля. Огромное спасибо, что ты к нам сегодня пришел.

ДИДЮЛЯ: Доброе утро всем.

СТИЛЛАВИН: И не один, а с гитарой, это важно. Вопрос главный. Я, конечно, представлял, чем ты занимаешься в последнее время, но когда мы увидели фильм «Кочегар» Балабанова из последних каких-то вещей… И, когда я увидел, что музыка - заглавная тема в этом фильме, она и звучит, и звучит, и снова, и снова... Ну, я смотрю, что Балабанов отработал по полной программе контракт взаимоотношений, потому что даже на столбе объявление висело концерта Дидюли. И я думаю, как вот…

ДИДЮЛЯ: И было упоминание в фильме, что главная героиня хочет пойти на концерт.

СТИЛЛАВИН: Как честный человек себя ведет. Потому что сейчас идет же разговор, вы слышали, о снижении процентной ставки композиторам, которые написали музыку для фильмов чуть ли не с двух процентов до одной сотой. В 15 раз, по-моему, уменьшаются официальные отчисления, которые должны выплачивать кинотеатры композиторам за то, что они прокатывают кино с музыкой тех или иных композиторов. А в данном случае Дидюля выступил именно и как композитор. Но, кстати говоря, друг мой, а вы получили деньги с проката того фильма «Кочегар»?

ДИДЮЛЯ: Вот проясню ситуацию. Во-первых, никаких коммерческих не было условий, это было чистое творчество в чистом виде абсолютно. Алексей Балабанов мне позвонил и сказал, что ему нравится музыка, идея фильма очень созвучна с музыкой, можно ли ее использовать? Я говорю: конечно же, можно, бери, сколько хочешь, ничего не нужно взамен и давай сотрудничать. Все, спасибо, и все. Вот и все, что было.

СТИЛЛАВИН: А вы себе представляли, о чем этот фильм?

ДИДЮЛЯ: Я просто знаю Балабанова, как интересного русского кинорежиссера бескомпромиссного, иногда спорного, но, в любом случае, свободного по своим мыслям творческим, и поэтому я доверился. Я понимал, что может быть все, что угодно. Фильм неоднозначный, но честный, он бескомпромиссный, он прямолинейный.

СТИЛЛАВИН: Ну, то есть вы потом узнали, о чем фильм?

ДИДЮЛЯ: Конечно, я не знал, как компилироваться будет музыка, сколько ее будет.

ВЕСЕЛКИН: Но задача им была поставлена: мне нужно то-то.

ДИДЮЛЯ: Нет, было очень все просто. Он взял музыку, которая уже была издана и выпущена на моих альбомах предыдущих, а, слава богу, уже есть 10 инструментальных пластинок, с 2000 года выходят альбомы. Он прослушал всю компиляцию, прослушал все 100 с лишним композиций, которые мною созданы за последние годы и выбрал то, что ему понравилось, и уже интегрировал их в фильм. И задача у него была, как я понял, просто оттенить очень суровую картинку, видео потому что очень непростое, это 90-е годы, Россия, все неоднозначно. Но на этом фоне звучала просто очень мелодичная, красивая, воздушная, позитивная мелодия.

СТИЛЛАВИН: Я, почему о деньгах завел речь, потому что по законодательству нашему об авторских правах, тут речь идет о взаимоотношениях не тебя...

ВЕСЕЛКИН: Давайте начнем с «вы», а потом уже можно на «ты».

ДИДЮЛЯ: Можно на «ты», все нормально абсолютно.

СТИЛЛАВИН: Не тебя с продюсером или с режиссером, с создателем фильма, а именно с кинопрокатчиками, то есть они должны отчислять от билетов вот эти бабки композиторам.

ДИДЮЛЯ: Да, этим уже занимается компания, которая управляет моими авторскими правами, «Первое музыкальное издательство», оно курирует все эти вопросы.

СТИЛЛАВИН: А тебе не было известно, что-нибудь они отслюнявливали? Потому что к ним большие претензии, что кинотеатры не платят композиторам?

ДИДЮЛЯ: Я вот с вашей подачи поинтересуюсь и на карандаш возьму этот момент. Потому что в фильмах очень много звучит моя музыка, в театрах, в спорте, в кино, в сериалах достаточно много, музыка распространяется, я этому рад, даю разрешение, не препятствую совершенно, потому что для этого я и создавал музыку, и писал и как композитор, и как человек, который занимается инструментальной музыкой. Мне хочется, чтобы она звучала и приносила людям радость.

СТИЛЛАВИН: А, в принципе, скажи, пожалуйста, такой важный вопрос, не вдаваясь в конкретику цифр, но сегодня авторские права для тебя являются каким-то существенным пополнением к бюджету, общему?

ДИДЮЛЯ: Отвечу коротко - являются.

СТИЛЛАВИН: Являются. Все-таки это дело как-то…

ДИДЮЛЯ: Да, это работает в нашей стране, это стало работать в последние годы достаточно серьезно. Но все-таки мы в ВТО входим, и поэтому это одно из условий и оно стало соблюдаться. Мне хочется, чтобы оно и соблюдалось дальше, потому что это важная вещь. Хотя закон об авторском праве это такой немножко эфемерный вопрос и закон, и он многоспорный, тем более Интернет, и что с этим делать, вообще непонятно. Появляются новые реальности, совершенно новые какие-то ситуации, в которые попадают авторы, правообладатели, люди, которые за этим следят, зрители, слушатели, все перемешивается, и непонятно, во что это выльется.

ВЕСЕЛКИН: Но не вы должны этим заниматься, а специально обученные люди, у которых работает совершенно голова по-другому.

ДИДЮЛЯ: Не я, конечно.

СТИЛЛАВИН: Я предлагаю, поскольку все-таки музыканты кормят пальцы, в принципе, а нас рты и ушли, сыграй нам, пожалуйста, заглавную вещь, можно из…?

ДИДЮЛЯ: Ну, я ее сыграю, хотя, конечно, там она звучит в развернутой аранжировке, с музыкантами и прочее. Но это основная тема, мелодию я, конечно, сыграю, она называется «Сатиновые берега», очень красивая.

СТИЛЛАВИН: Это из альбома какого?

ДИДЮЛЯ: Это вообще даже не из альбома, это из сборника «Best», и я как бонус эту композицию…

СТИЛЛАВИН: А, то есть, эксклюзивная вещица.

ДИДЮЛЯ: Это эксклюзивная композиция, но она была замечена, она иногда исполняется нами в концертах. Сейчас я ее сыграю в таком совершенно другом немножко ключе и качестве.

СТИЛЛАВИН: Ну, мелодию мы узнаем. Итак, музыка, которую Алексей Балабанов выбрал, как заглавную тему для своего фильма «Кочегар». Жестокий фильм, жесткий, но от Балабанова мы ждем именно этого, и Дидюля услышал свою музыку в этом фильме уже после того, как фильм вышел.

ДИДЮЛЯ: Вот как бы заглавный такой лейтмотив, который лежит в основе.

СТИЛЛАВИН: Там он с аранжировкой идет в фильме?

ДИДЮЛЯ: Конечно, там с аранжировкой, там это с группой играется. Потому что есть композиции и мелодии, которые сделаны только на гитаре и сольно хорошо звучат, а есть композиции, которые сделаны в расчете на аранжировку.

СТИЛЛАВИН: Ну, по моим оценкам, Алексей Алексеевич таких фильмов сторонится, он как-то бережет свою душу, травит себя другими вещами, а я посмотрел фильм с удовольствием. И я помню, удивился, думаю, ну, слушай, думаю, как мощно Балабанов откатил человеку. Смотрю, ну, ладно, там объявление, но вот эта тема заглавная, она не меняется, она раз 18-ть, наверное, заходит, заходит.

ДИДЮЛЯ: Да, да, дело в том, что были неоднозначные мнения по поводу этого, потому что он закольцевал эту мелодию, он эту мелодию поставил достаточно много.

СТИЛЛАВИН: Ну, такой квадрат крутится минутный где-то.

ДИДЮЛЯ: Да, там несколько композиций использовано, потом выходил уже саундтрек отдельно, на отдельном диске, но он, как режиссер так посчитал, и я не вправе был вмешиваться, доверяем и общаемся, мы созваниваемся, так что пускай музыка звучит.

ВЕСЕЛКИН: Нет, ну, музыка должна звучать в фильме. Мы все саундтреки таких культовых картин помним. Они для этого и существуют, чтобы с этой мелодией возникали картины, ощущения некие, поэтому это замечательно. Для музыканта вообще великолепно, потому что через видеоряд вы получаете еще вторую жизнь для любой композиции. Давайте вот, о чем поговорим. По поводу концертов в Америке. Для меня это всегда мутная история, вот американские концерты, когда наши артисты уезжают концерты в Америку играть. Там была такая аудитория, мы выступали, да. А мне хочется в это верить…

ДИДЮЛЯ: Ну, мне можно так говорить, потому что я занимаюсь инструментальной музыкой, она не имеет барьеров и границ никаких, ни словесных, ни тем более, в данном случае, мы уже перешагнули просто концерт, это уже некая экстрасенсорика, это шоу за гранью слов и за гранью снов, можем общаться со зрителем разных стран и континентов. И Китай, и Япония, и Индия, страны с другим менталитетом нашу музыку пиратируют, слушают и ведутся переговоры достаточно плотно. Я думаю, что и до туда мы доберемся. В Америке была аудитория и наша эмигрантская, конечно же, которая слушает все то, что в России звучит. Ну, и, конечно же, были американцы, мы делали рекламную кампанию на зрителя на американского и на нашего русского эмигрантского, и замечательный был концерт, шикарное было выступление, концертный зал «Миллениум». Я очень рад, давно к этому шел, это получилось, продолжается история, мы готовим сейчас большой тур не только по Соединенным Штатам Америки, но и по другим странам. Канада, в частности, Мексика и другие страны.

СТИЛЛАВИН: Ну, отличается зритель наш от американского хотя бы в плане того, на какие композиции, ну, острее реагируют, больше нравится, как вот ты чувствуешь со сцены?

ДИДЮЛЯ: Ну, это трудно так уж до такой степени точно прочувствовать все нюансы. Я вообще нахожусь в таком совершенно абстрактном невменяемом, скажем так, состоянии, что у меня время останавливается, у меня останавливается все вокруг, поэтому мне еще анализировать зал, включать какие-то другие ресурсы очень сложно. Я просто нахожусь на своей волне и просто в паузах между композициями ощущаю аплодисменты и понимаю, что не зря отдаю. Не смогу сказать, знаю, что только зритель очень чуткий на фальшь, на ложь, если живой звук, если ты откровенен, если ты честен, профессионально все, четко, от души все делается, то зритель будет везде в любой стране приятно тебя воспринимать. Другой вопрос, что где-то не хлопают, а топают ногами, есть такая вещь. Где-то меньше хлопают, а больше кричат, где-то, наоборот, не кричат, а только громогласные аплодисменты. Где-то цветами задаривают, а где-то игрушками, где-то вообще ни одного может не быть подарка.

СТИЛЛАВИН: А где игрушками? Японцы?

ДИДЮЛЯ: Ну, нет, я пока не выступал в Японии, могу говорить по нашей стране необъятной, по СНГ, очень много подарков могут дарить Северный Кавказ, Армения, Узбекистан.

СТИЛЛАВИН: Игрушки?

ДИДЮЛЯ: Не игрушки, а могут украшение какое-то, могут какой-то символ, знак, какую-то могут интересную реликвию семейную подарить, там это принято. Украина это цветы, как правило, какие-то интересные могут откровения чисто творческие подарить в Сибири, на Дальнем Востоке. Все очень по-разному, но любой…

СТИЛЛАВИН: Ты собираешь какой-нибудь музей таких вещей?

ДИДЮЛЯ: Уже музей образовывается, я просто его фильтрую, и у меня просто особо ценная вещь это когда люди дарят свои творческие откровения. Бывают очень интересные брошюры очень интересных людей, которые там философствуют, пишут свои какие-то трактаты небольшие, они этим делятся.

СТИЛЛАВИН: Ты помогаешь этим людям как-то пробиться, может быть, до более широкой аудитории?

ДИДЮЛЯ: Да, я пытаюсь понять, чем я могу помочь. Пока я не знаю, чем могу помочь, максимум, что я могу сделать, это делать благотворительные концерты и помогать детям, которые реально в этом нуждаются. Проводить какие-то мастер-классы в детских домах, где можно было бы показать и поучить, и рассказать, какой мир музыки и мир гитары интересный, разнообразный. Вот здесь я могу и знаю, как это сделать. Как помочь людям раскрутиться, бизнес-механизм запустить, здесь это очень сложно, потому что все очень индивидуально, настолько индивидуально, у всех свой путь. У меня свой путь, с масс-медиа у меня свои отношения, я не так часто бываю на телевидении и на радио, но у меня есть свой путь к зрителю, который меня любит, и это очень ценится.

СТИЛЛАВИН: Алексей Алексеевич, я знаю вас, как мастера вопросов, но хотелось бы, чтобы сейчас звучала музыка.

ВЕСЕЛКИН: Ну, давайте, позвучим, а потом тут есть некоторые вопросы, мы потом их озвучим. Но личный вопрос у меня потом будет.

СТИЛЛАВИН: Друг любезный, все-таки хотелось вернуться ненадолго к теме фильма «Кочегар». Вот для тебя какими были 90-е годы, о которых этот фильм рассказывал, в котором твоя музыка использована? В принципе, что это было, это были беспросветные годы? Твои друзья уезжали из страны, нет?

ДИДЮЛЯ: Нет, я ничего не замечал, что вокруг меня происходит, потому что я был полностью погружен в музыку, в гитару, в эксперименты, в студийные пробы всевозможные, я был вообще в работе, в делах, в творчестве. Жил я в то время в городе Гродно, любимый белорусский город на западе Белоруссии, тихий, спокойный, очень умиротворенный, весь был в творческом процессе, поэтому это мимо меня все прошло. Так по слуху, по телевизору, по газетам понимал, что где-то бурно и буйно все происходит. Мои друзья кто-то уезжал, кто-то занимался коммерцией, кто-то цветными металлами, по-разному было все. Я был в творчестве и сейчас анализирую немножко, думаю, наверное, мне повезло в этом смысле, потому что я полностью окунулся в дело. В дело интересное, яркое. Оно меня и сейчас не отпускает и я этому рад обстоятельству. Так что у меня такой был случай.

ВЕСЕЛКИН: У любого человека, у любой творческой личности бывают спады и пики. Нас тут спрашивают: а где вы пропадали? Знаете, когда нет плакатов или по телевизору не показывают, уже у аудитории впечатление, что человека нет. Хотя это абсолютно ошибочно. В связи с этим два вопроса. Это, действительно, так, что приходится уходить в тень? Или поставим так вопрос, что в этот момент, действительно, наступают какие-то спады и нужно взять паузу, набраться еще от кого-то, вот вас даже 90-е не победили годы, набраться паузы и выйти уже с новыми ощущениями? Я сейчас плакат, кстати, видел.

ДИДЮЛЯ: Да, ну, мы выступать-то выступаем, но в масс-медиа, повторюсь, меня очень мало. Так уж получилось, что я представляю жанр инструментальной музыки, создал свою музыку как автор, как композитор создал свой концерт и шоу. Оно неповторимое и не похожее ни на что, мифологии жанра нет в этом смысле, поэтому сравнивать меня сложно и ко мне очень настороженное отношение и телевизионных работников и вообще остальных. Но я нашел своего зрителя и, в общем, счастлив. Концертов мы даем очень много, выступаем, гастролируем. По поводу спадов и подъемов, они, конечно же, есть, бывают, но я это не связываю. Мой случай, он особый, то есть не нужно на меня особо обращать внимание, что там Дидюлю вдруг показывали, потом не показывали. Меня никогда особо не показывали. В 2000-м году, когда я еще работал, сотрудничал с Иосифом Пригожиным, немножко мы клип показали дебютный, таким образом стартанули, а дальше все уже пошло по другому немножко.

СТИЛЛАВИН: Может быть, о чем товарищ Веселкин спрашивает, когда внутренний кризис, когда, может быть…

ДИДЮЛЯ: Конечно, он бывает.

СТИЛЛАВИН: Вот мы сегодня в «Болячках» говорили про неврозы всякие, про депрессивные состояния. Вот ты к стакану тянешься, когда плохо?

ДИДЮЛЯ: Нет, я не тянусь. Если реальный какой-то кризис, а он бывает у всех людей, я просто отключаюсь и даю ему проявиться. Кризис? Хорошо. Депрессивное состояние? Хорошо. Пускай он побудет, отключусь от работы, от деятельности, природа, путешествия.

СТИЛЛАВИН: Ну, было такое дело, что ты, например, своих товарищей музыкантов посылал и говорил: ребята, у меня кризис, идите, отстаньте от меня.

ДИДЮЛЯ: Нет, я так не делал. Я это делал более деликатно, говорил: так, стоп, пауза месяц, полтора, два у нас отпуска, отдыха. Все расслабились, все выключаемся из дела.

СТИЛЛАВИН: Правда?

ДИДЮЛЯ: Да, да, то есть это нормальная абсолютно ситуация.

ВЕСЕЛКИН: Ну, ты сам чувствуешь это, подходит уже.

СТИЛЛАВИН: Что тебе нравится делать, когда ты хочешь отдохнуть?

ДИДЮЛЯ: Путешествовать. Вот это хорошая очень вещь, путешествие, смена вообще декораций, просто куда-то уехать, ткнуть пальцем в карту на земном шаре и куда-то там двинуть.

СТИЛЛАВИН: А где тебе хорошо?

ДИДЮЛЯ: Где солнце, где море, где тепло, где спокойно. Конечно, Юго-Восточная Азия меня очень умиротворяет, Бали, Таиланд, Индонезия, Малайзия, Вьетнам, Китай, Корея очень спокойные страны со спокойным абсолютно дыханием, ощущением, это самое мое. Ты там просто приходишь в порядок в душевный, да и в физический, климат, все очень хорошо, очень благоприятно. На земле много уникальных мест.

ВЕСЕЛКИН: А вот эти страны, люди, солнце, оно потом как-то воздействует на музыку? Вот ты возвратился и стал играть по-другому, даже мелодически?

ДИДЮЛЯ: Да, конечно, воздействует и это очень здорово. Оно может, конечно, и негативно воздействовать, может немного сбавить обороты, поменять как бы ощущение, а может очень позитивно, и ты понимаешь, вот же, в этом спокойствии, в этой простоте и лаконичности, вот истина где.

СТИЛЛАВИН: А ты можешь сыграть нам что-нибудь, например, из тех вещей, которые родились после поездок?

ДИДЮЛЯ: Конечно, да, именно такая композиция, она называется «Дуновение», это как раз дуновение ветра, я был на Бали, берег океана и, собственно, вот такая история.

ВЕСЕЛКИН: Слушаешь музыку и думаешь, все-таки музыкант на все вопросы отвечает. Вот он начинает играть, и вдруг так, раз, ну, это можно уже не спрашивать, об этом тоже…

СТИЛЛАВИН: Глядя на Дидюлю, я вспоминаю такой не самый, наверное, качественный комментарий к спорту. У меня друг в институте увлекался баскетболом, он записывал баскетбольные матчи на видеокассеты тогда, и там был один комментарий к одному из матчей, абсурдные словно, но к Дидюле очень подходят сегодня: руки (я перефразирую) у музыканта, как белые большие механизмы.

ДИДЮЛЯ: Ну, кто-то сравнивает с крыльями птицы, кто-то еще. Конечно же, здесь не только руки, здесь еще и сознание, ощущение. Конечно же, я хотел передать этот шелест волн, которые присутствуют. И вообще очень многие ощущения, когда композицию играешь, всегда окунаешься в то настроение и в ту атмосферу, которая предшествовала созданию. Вообще музыка тонкая, в моем случае особо тонкая, на концерте вообще изменяется все, материализуется музыка, ее можно потрогать, меняется время, ощущение. Но здорово, что существует такая вещь, как музыка, мелодия, ощущение музыкальное, и счастливы те люди, которые могут уловить в музыке и умеют ее слушать. Потому что кроме таланта создавать музыку есть еще более великий талант уметь услышать, и вообще слушать музыку это талант, и уметь ее слушать это великое счастье, великая радость.

СТИЛЛАВИН: Как получилось так, что ты именно гитарой стал заниматься?

ДИДЮЛЯ: Не знаю, почему гитарой.

СТИЛЛАВИН: Сколько было лет?

ДИДЮЛЯ: Маленькому мальчику в детстве мама подарила гитару, с тех пор волнуют струны, волнует звук, не отпускает это ощущение чего-то очень важного и очень нужного для меня для самого, это физиологически очень мне близкий инструмент.

ВЕСЕЛКИН: Ну, так ты сакрально к нему относишься абсолютно, я сейчас понимаю твои рассуждения.

ДИДЮЛЯ: Да, очень тонко.

СТИЛЛАВИН: А ты можешь нам сыграть еще какую-то вещь? Есть ли у тебя вещь, которую ты считаешь такой нашей русской мелодией или славянской?

ДИДЮЛЯ: Конечно, есть композиция «Легенда». Она создана очень давно, мне было 16 лет, и эта мелодия опустилась, и она является неотъемлемой частью концертов, мы ее играем. Композиция «Легенда» - это город Гродно, родной белорусский город, где переплелось все, и славянское, и Речь Посполитая.

СТИЛЛАВИН: Почему я так спросил, потому что мы послушали юго-восточную вещь, навеянную путешествием, скажем так, а гитара сама по себе это испанская история, ну, вот на гитаре что-то такое, что…

ВЕСЕЛКИН: Компиляция на 1 минуту 20.