Доживем до понедельника Джаник Файзиев

КАРЛОВ: Мы рады приветствовать в этой студии Джаника Файзиева - российского, узбекского режиссера, продюсера, человека, который подарил миру в качестве режиссера-постановщика программы, например, "Намедни", "61-91", "Наша эра"…

КОКОРЕКИНА: "Старые песни о главном". Без этого ни один Новый год в свое время не проходил.

КАРЛОВ: Да и сейчас не проходит. "Ирония судьбы" и эти "Старые песни о главном", и конечно же "Турецкий гамбит". Но говорить мы сегодня будем не столько об искусстве, сколько об искусстве воспитания.

ФАЙЗИЕВ: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели.

КАРЛОВ: оно воспитание сразу чувствуется. Так получилось, что родился в актерской семье, Джаник?

ФАЙЗИЕВ: Да, но не просто в актерской. У меня такая династическая, я бы сказал, во всяком случае, мои бабушка и дедушка… Дедушка у меня тоже занимался театром, он был актером. То есть перед этим он создал мюзик-холл в Узбекистане и потом работал в театре. И делал много спектаклей как режиссер художественной самодеятельности, в том числе. А потом конец своей карьеры он провел в качестве актера в драматическом театре. А бабушка тоже работала в театре, тоже была сначала актрисой. Она пела, а потом решила, что многодетной матери нехорошо все время бегать по сцене. Поэтому она решила стать администратором. И делала административную карьеру, и дослужилась до главного администратора Большого академического театра. Соответственно, мама моя - актриса. А папа - кинорежиссер Хабибулла Файзиев. Работал он в Узбекистане, даже работал много в Москве. Первое время, когда я появлялся в "Останкино", очень многие люди в лифте встречали меня и говорили: "Ой, мы с вашим папой работали. Он такой замечательный человек!" Мне было ужасно приятно.

КОКОРЕКИНА: Соответственно, у Джаника не было выбора, да? Бабушка, дедушка, папа, мама…

ФАЙЗИЕВ: Выбор был. Если мы говорим о воспитании, то как раз надо отдать должное моим старшим. Никогда никто меня не насиловал вопросом: "А кем ты хочешь быть? Давай определяйся". Мы не жили вместе с отцом: мои родители разошлись, когда мне было меньше года. Но как-то так случилось, где-то в классе 8 или 9 мама взяла меня на репетицию в театр. А она была прима-актриса в театре, играла все заглавные роли. И мы пришли в театр, возникла какая-то пауза, режиссер куда-то вышел, актеры что-то стали спорить. И кто-то из актеров зачем-то спросил: "А ты как думаешь?" И мне 16 или 15 лет, и я говорю: "А я думаю так". И что-то стал говорить, рассказывать, показывать, объяснять. И пока я говорил, мне было интересно, я наблюдал за этим, что-то объяснял, я оказался на сцене. И я вдруг обратил внимание, увидел в какой-то момент, что практически вся труппа (а там все заслуженные, народные артисты, знаете, все такие уважаемые люди), они меня все очень внимательно слушают. Причем, именно внимательно и с любопытством. И после мы пришли домой, мама говорит: "Режиссером будешь?" - "Наверное" - "Рано тебе еще быть режиссером. Нельзя в 18 лет быть режиссером", - сказала она. Но тогда была железная теория, если ты хочешь быть режиссером, ты должен закончить обязательно что-нибудь и уже зрелым человеком придти в профессию. Ты должен обрести профессию, что угодно, кем угодно быть.

КАРЛОВ: Что, получается, режиссер - не профессия, что ли?

КОКОРЕКИНА: Режиссер - профессия, прилагаемая к жизненному опыту, да? По версии мамы.

ФАЙЗИЕВ: Да, наверное, так. По большому счету, режиссер - это ремесло. Как сказал один великий театральный режиссер: все, что должен знать режиссер, укладывается в рамки одной двухчасовой лекции. А все остальное - это ваш личный жизненный опыт и ваше состояние души. Режиссер - это что такое? Режиссер - это руководитель. Мне очень нравится французское слово - "реализатор". Это человек, который реализует. Или "директор" - говорят англичане, имея в виду человека, который указывает направление. Поэтому, если вдруг у вас кино получилось, то у вас в кино обязательно были блестящие актеры, великолепный оператор, потрясающий художник.

КОКОРЕКИНА: Отличный сценарий.

ФАЙЗИЕВ: Кто был сценарист, все пытаются выяснить. А если кино не получилось, говорят: режиссер - дурак, поэтому и не получилось кино.

КАРЛОВ: Такое приходилось слышать в свой адрес?

ФАЙЗИЕВ: В свой адрес нет, ни разу, слава богу, миновала такая участь.

КАРЛОВ: У меня вопрос такой: мама с кем-нибудь сошлась?

ФАЙЗИЕВ: Да, мама вышла замуж за известного актера, который жил в Осетии, его звали Бибо Ватаев. Они снимались вместе в картине, которую я очень люблю, и благодаря их знакомству узнал великого персидского поэта Фирдоуси, который написал такое эпическое произведение под названием "Шахнаме". Я считаю, что это сродни практически "Илиаде" Гомера по силе драматургии, по силе мысли. Он играл там главную роль, мама играла главную женскую роль. И, соответственно, как часто бывает, любовь в кино привела к любви в жизни. У них родился сын, мой младший брат. Они тоже прожили лет 6 или 7, разошлись. Поэтому мы выросли втроем: мама, я и мой младший брат.

КОКОРЕКИНА: А появление нового мужчины в любом случае в жизни как было вами встречено?

ФАЙЗИЕВ: Я часто вспоминаю этот момент в своей жизни. Мне было 9 лет. И тоже странно достаточно, никто мне ничего не объяснял, со мной ни о чем не говорили, меня не предупреждали. Вдруг в какой-то момент начался такой шепот бабский в доме (а мы жили большой семьей, мы жили в одной трехкомнатной квартире: мама, бабушка, мамина сестра младшая, два младших маминых брата и я). Мы жили в одной квартире, поэтому у нас все как бы было общее. И я понимал по настроениям, что какая-то шушня началась такая, в общем. Мне было все равно. И тут мне сказали: "Сегодня мы поедем знакомиться, мы тебя познакомим с одним дядей". Я как-то понимал, что дядя - это очень важно для всех, поэтому меня как-то готовят. И я дядю принял с большой радостью, с открытым сердцем. У нас были чудесные отношения до конца его дней. К сожалению, он умер. Несмотря на то, что родители разошлись, у нас до конца дней сохранились прекрасные отношения. Вы знаете, у нас были такие мужские отношения. Мы, скорее, дружили, как два мужчины, невзирая на разницу в возрасте. И поэтому мне было, когда брат родился, 10 лет, а родители как-то разошлись довольно быстро. И почему-то в голове у меня сложилась мысль о том, что теперь я - глава семьи. И я как-то старался вести, как глава семьи. И поэтому у меня не было никаких проблем с приятием или неприятием. У меня не было ревности, о которой часто говорят, что старшие ревнуют к младшим. Может быть оттого, что мы росли в большой семье, и вопросы эгоизма там как-то не почитались.

КОКОРЕКИНА: А этот момент - "у меня сложилось ощущение, что я глава семьи". Это было просто какое-то самостоятельное такое чувство, или к этому подталкивали поступки и поведение окружающих женщин?

ФАЙЗИЕВ: Вы же понимаете, всегда кажется, что это я своими личными заслугами к этому пришел. Но я думаю, конечно, что это какая-то обстановка вокруг, что это какие-то разговоры вокруг. Конечно же, ведь дети, если они чувствительные, то они очень восприимчивы к атмосфере и к каким-то нюансам, происходящим вокруг вашей жизни. Поэтому, скорее всего, повлияла какая-то общая тенденция, какая-то общая атмосфера вокруг. Фильмы - немаловажная была вещь. Мы же выросли на "Судьбе человека" и на каких-то правильных человеческих поступках.

КАРЛОВ: Брат младший сразу принял ваш авторитет?

ФАЙЗИЕВ: Да. Но это без вариантов, что называется. Когда-то, когда мы брали интервью у Джорджа Буша, я понимал… То есть мы должны были правильно выстроить эту систему, я делал такую программу - "Формула власти". И мы брали интервью у всех первых лиц, у всех глав государств всего мира. Мы приехали к Джорджу Бушу и долго сидели. У нас правильное интервью, мы хорошие вопросы задали, нас интересовал глава государства как человек: кто вам готовит, готовила ли ваша жена вам завтрак, гладит ли она вам брюки? Вопросы были человеческие. И я понимал, что нам нужен какой-то главный вопрос, с которого мы начнем, который сделает, собственно, интонацию правильную этого интервью. И вдруг мне пришло в голову, я вспомнил, что Буш - старший брат в семье, где еще есть братья и сестры. И буквально вторым, не первым, а каким-то вторым или третьим вопросом мы поставили вопрос: что он чувствует как старший брат, есть ли у него ощущение, что он в ответе? И вы знаете, я помню выражение его лица. Его, видимо, никогда об этом не спрашивали, но это такой глубинный комплекс - старший и младший брат - это какой-то авторитет на всю жизнь. У него лицо, знаете, прояснилось, оно приобрело какую-то такую глубокую печаль, такую озабоченность! И он так стал говорить… Он сразу понял, что от него хотят и каким должен быть разговор, и поменялся. И когда мы закончили интервью (а нам дали ровно 25 минут), на 25 минуте он встал и сказал: "Хорошая работа, ребята. Спасибо вам". Проникновенно: "Good job".

КАРЛОВ: Кем брат стал?

ФАЙЗИЕВ: Он ищет себя в жизни, думаю, что найдет. Он сейчас пытается писать романы, книжки. Ничего не поделаешь - генетика.

КОКОРЕКИНА: А вы друг с другом советуетесь по поводу, собственно, произведений ваших и его?

ФАЙЗИЕВ: Вы знаете, я, к сожалению, диктатор, что касается работы. И поэтому я редко, с кем советуюсь. У меня есть несколько людей, с которыми я советуюсь. А он, конечно, часто меня спрашивает про то, что он делает, как мне это нравится, и что с этим делать дальше.

КАРЛОВ: Хвалите часто?

ФАЙЗИЕВ: К сожалению, редко. Надо это делать, наверное, чаще. Но я, к сожалению, делаю это редко.

КАРЛОВ: Все больше критики. А мама вас критиковала или хвалила чаще?

ФАЙЗИЕВ: Мама меня всегда критиковала. Причем, я считаю, что это неправильно. Мне кажется, что можно было проявлять чуть больше мягкости. Дело в том, что меня мама родила в 17 лет. Ей было 17 лет, когда я родился. Теперь я понимаю, каким ребенком она была еще тогда. Теперь, когда у меня 16-летняя дочь. Скорее, она ко мне относилась, как к какому-то младшему партнеру, чем к ребенку. И поэтому ей было очень важно, что надо быть максималистом и правильно указывать на недостатки, потому что достоинства понятны…

КОКОРЕКИНА: А воспоминание, которое до сих пор вас как-то согревает изнутри? Какой-то шаг, слово с ее стороны?

ФАЙЗИЕВ: У нас очень теплые отношения с мамой были всегда. Может быть, потому что она была молода, может быть, потому что мне была любопытна вообще вся ее жизнь. Она была очень успешна, она была очень красивая, молодая, гигантское количество поклонников, она много снималась, играла все главные роли. Я ходил на все премьеры. И как-то так случилось, что у нас образовались очень человеческие отношения. Они не очень похожи на отношения - мама и сын - в таком традиционном понимании. Она не спрашивала меня, надел ли я теплые штаны, и что я сегодня кушал? Этой части мы были лишены. Тем более, что она была всегда занята, и виделись мы не так часто. Это отчасти создало мой интерес к ее жизни. Ее интерес начался ко мне с моих 19 лет. Я помню, приехал домой на летние каникулы после института, и ночью я проснулся от того, что мама стояла надо мной, внимательно смотрела, и я понимал по ее глазам, что она меня просто изучает. А мы накануне просидели весь день, проболтали о жизни, о театре.

КОКОРЕКИНА: Вы ее заинтересовали по-настоящему?

ФАЙЗИЕВ: Да. И она смотрела на меня. С этого момента начался ее интерес ко мне. И, конечно, она очень болезненно и ревниво воспринимала все мои успехи. Я снял свою первую короткометражную картину, получил кучу всяких международных призов на международных кинофестивалях, и призы были даже денежные. Мама эту картину видела уже после того, как она была признана. Она посмотрела кино, вышла из зала, очень нервничала, такая складка у нее между бровей была нервная, посмотрела на меня и сказала: "Не знаю! Я так нервничаю, что я вообще ничего не понимаю!". Я понял, что ей действительно объективно было трудно.

КАРЛОВ: Вернемся в раннее детство. Здесь мы пытаем наших гостей еще такой темой, называется - "преступление и наказание". Так вот, нас интересует, какое самое страшное преступление против законов в семье совершил маленький Джаник, и какое наказание последовало?

ФАЙЗИЕВ: Да как-то, знаете, у меня в жизни без криминала обходилось. Не вспомню сейчас, не вспомню так сразу навскидку чего-то. Нет, помню! Помню! Родители очень трепетно собирали для меня деньги на мое совершеннолетие. Я как-то довольно рано обрел авторитет в доме, я с моим авторитетом забрал эти деньги - 2 тысячи рублей - это огромные деньги по тем временам, огромные были деньги. Треть "Жигулей ". И вложил их, как мне казалось, в очень выгодное предприятие, которое, естественно, в течение трех месяцев лопнуло.

КАРЛОВ: Что же это за предприятие?

ФАЙЗИЕВ: Это сейчас смешно звучит, у меня нашлись знакомые, которые выращивали фрукты. И эта фруктовая компания, которая должна была быстро заработать деньги и так далее. Если верить Достоевскому и его роману "Подросток", если кто помнит, там молодые люди без этого не могут. Тут, наверное, сказалось отсутствие мужчины в доме. Потому что каждый мальчик в своем возрасте должен пройти этот этап. И, конечно, если бы был какой-то взрослый мужик в доме, который бы авторитетом мне дал бы в нос или сказал бы: "Я пойду и все проверю", и сделал какие-то контрольные изучения, наверное, этой трагедии бы в доме не случилось.

КОКОРЕКИНА: Джаник, вы говорили о маме, о ее блестящей жизни. А этот блеск создавал ощущение избранности или, наоборот, ощущение того, что вы находитесь в некой тени какой-то более яркой и значительной жизни?

ФАЙЗИЕВ: Вы знаете, мне трудно сказать. Например, наблюдаю когда за Надей Михалковой, я понимаю, что она ведь совсем девочка, которая не выглядит избалованной. Она выглядит абсолютно нормальной, даже я бы сказал, очень скромной девушкой, и с ней невероятно приятно общаться, она какая-то очень трепетная в этом. И я понимаю, что люди, которые по-настоящему добились успеха в жизни, как Никита Михалков, бесспорно, они главные в нашей стране. К нему по-разному люди относятся, но отнять этого у него нельзя. Люди, которые добились чего-то в жизни, это люди, которые жестко и серьезно, много работают. И им не до сюсюканий… И от детей своих они тоже требуют именно этого. Поэтому, как правило, дети таких звездных родителей вырастают очень собранными, потому что они понимают, что на них лежит такая мощная ответственность. В этом смысле, у нас было то же самое. Я не помню ничего, чтобы у меня были какие-то супер-льготы, притом, что в кино я начал сниматься в 9 лет. И обложки с моими фотокарточками, с моим изображением появлялись в журналах довольно рано. Это была естественная часть в моей жизни, я видел, как много и серьезно работает мама, и как много и отчаянно работают ее коллеги, и у меня не вызывало это никаких эмоций. Мне казалось, что это ж такая обычная вещь.

КАРЛОВ: А если в семье возникали разногласия по поводу необходимости тех или иных действий маленького Джаника, у кого можно было бы испросить индульгенции? Кто вставал на защиту ваших интересов?

ФАЙЗИЕВ: Да черт его знает! Наверное, бабушка.

КАРЛОВ: Все-таки за бабушку можно было спрятаться?

ФАЙЗИЕВ: Вы знаете, нет. Она - очень сильный человек была, и она ни у кого не спрашивала, что делать. Она как-то такой бабской мудростью всегда точно понимала, как надо. Как должно быть и как надо. Я помню очень хорошо, когда был совсем маленький, я споткнулся, упал и о разбитое стекло очень сильно порезал ногу. И я прибежал домой, мне было лет 6, наверное, может быть, 7, я бежал домой и думал: "Ой, как сейчас бабушка будет кричать! Как она будет ругаться! Сейчас будет такой шум, такой скандал!". Я вошел, у меня по ноге течет кровь, и бабушка посмотрела на меня, и вдруг она так собралась: "Ну-ка, иди сюда, спокойно садись, давай ногу. Пошли помоем". Никакой паники. И это, наверное, главное достоинство мудрых людей - понять, где ты можешь покричать, пошуметь, побить стаканы, а когда настоящая беда случается, ты должен собраться и спокойно масштаб этот должен оценить.

КАРЛОВ: Чтобы завершить тему детства Джаника Файзиева, хотелось бы задать такой вопрос. Есть ли воспоминание, самый яркий такой день из детства? Это может быть собирательный образ, не один день, а просто какие-то ощущения?

ФАЙЗИЕВ: Я страшно люблю и скучаю по обедам и завтракам в нашем доме, когда все собирались за столом. Бабушка всем чего-нибудь трепетно всегда готовила… Она не могла всех обслужить, но, тем не менее, старалась кому-нибудь чего-нибудь дать такое, чего он больше любит. И это всегда были такие… И музыка у нас правильная играет. Такие всегда были шумные, веселые вечера или дни, не важно, когда это было. Мы всегда очень много смеялись, хохотали. Я был такой озорной, я страшно любил в сахарницу насыпать соль. Но как-то все равно все было очень весело, все шумели. И все знали, что я такой шутник и озорник. Поначалу все смеялись, потом стали журить. Но потом все равно было понятно, что, если они и ругались, то это всегда было такое смешливое…

КОКОРЕКИНА: А потом семья привыкла, что сахар надо брать из солонки.

ФАЙЗИЕВ: Да, да. И стали уже на себя сами жаловаться.

КАРЛОВ: У Джаника есть замечательная теория мужской инфантильности как таковой.

ФАЙЗИЕВ: Неправильно. Но можно ее и так назвать, наверное. Просто я мечтал в свое время стать биологом. И у меня такая тяга к естественным наукам осталась, поэтому я очень часто сравниваю и пытаюсь черпать какие-то мысли по поводу того, что про исходит с людьми, в том, как живут животные. И я помню, что видел кадры, когда большой, огромный медведь одним ударом челюстей убил маленького медвежонка, потому что ему показалось, что медвежонок пытается занять более удачное место для охоты. И я помню, еще когда был маленький, обращал внимание на то, что девочки становятся старше, мальчикам говорят: "Как тебе не стыдно? Ты - мужик. А ты, типа, не мужик!". И папы всегда бьют кулаком по столу: "Как ты себя ведешь?" И поэтому мальчики, как правило, в семье выбирают маму. И долгое время привязаны к мамам, что вызывает дикое раздражение у пап. А поскольку я обратил внимание, что это практически повсеместно происходит, я стал сравнивать с тем, что происходит в природе, и обнаружил, что практически все особи мужского пола у млекопитающих задерживаются в развитии, их и половозрелость, и зрелость, и матерость наступает сильно позже, чем у самок. И тогда я сопоставил несколько фактов и понял, что природа таким естественным отбором сделала так, что мальчик быстрее растет, то есть он быстрее из кузнечика превращается в мужчину, чем девочка. Потому что девочка это делает чуть планомерно, и девочка это делает сильно раньше, а мальчик это делает сильно позже. И это нужно исключительно только для того, чтобы сохранилась доминантность самцов. Потому что страшнее именно ревность мужчины по отношению к подрастающему мальчику, потому что он его воспринимает как конкурента, как такую преждевременную, что ли, смену. Поэтому чем позже придет смена, тем лучше.

КОКОРЕКИНА: То есть природа это предусмотрела. Тем не менее, я наблюдала несколько раз ситуации в семьях, когда, несмотря на этот хитрый природный механизм, который, вроде бы, должен уберечь этого подрастающего доминантного самца, нисколько не уберегает его от ревностного отношения собственного отца. То есть мужчины заколачивают по самую шляпку…

ФАЙЗИЕВ: Безусловно. И это тоже часть природы, потому что в природе раз уж ты хочешь быть самцом, ты должен пройти этот естественный отбор. Это более сложный механизм психологический внутри, есть распределение психологических ролей внутри семьи. Здесь, конечно, очень много зависит тот мудрости мамы, от мудрости самого папы, от его объективного к себе отношения, и от мудрости мальчика. Но, тем не менее, понятно, что почти всегда 14-15-летние мальчики, если они живут с папами, почти всегда будут находиться с ним в конфликте. Это обязательное условие. Например, во многих книжках по воспитанию собак написано, что в возрасте от 11 до 13 месяцев, какой бы у вас ни был милый щенок, и какого бы он ни был размера, он однажды попытается понять: а может ли он стать на ваше место и стать хозяином этой стаи?

КОКОРЕКИНА: И атакует вас?

ФАЙЗИЕВ: Да, обязательно. Обязательно это происходит. Иногда сильно. И если большая собака, она может укусить больно или огрызнуться, и просто устроить скандал в доме. Зависит от темперамента. У них же тоже разные характеры и темпераменты. И точно так же и мальчик. Ему в 15-16 лет кажется: а чего это ты тут командуешь? Я тоже могу, я тоже должен, я тоже в состоянии. Это, конечно, в природе, наверное: 15- 16-летний мальчик уходил бы из стаи. Есть потрясающая тетка, забыл, как ее зовут, она снимает горилл. Она просто живет с ними и снимает, как они живут. И там очень много этих историй… Причем, самец гориллы в возрасте 13 лет по-человечески уходит из стаи. У них это обязательно как бы, потому что иначе его самец точно сожрет. И он уходит, два-три года живет один и бродит по джунглям, набирает вес, силу и набирает сок, и потом он выбирает себе ту семью, к которой он будет прибиваться. И там совершенно по драматическому напряжению феерические конфликты. Подробно была рассказана история про то, как самец - не ребенок этого вожака, а какой-то пришлый стал постепенно прибиваться к этой стае. И самки стали время от времени поглядывать в сторону нового самца. И старый самец стал переживать за это. Это конфликт, который разделен на многие-многие месяцы. Он ходил за ними, иногда ночевал на краешке поляны, которую они себе выбирали. И этому лень было его выгонять, и он его оставлял. Потом что-то они ели, доминантный на него набрасывался, набивал ему морду, молодой уходил. Потом в какой-то момент молодой набирался злобы, набивал морду старому. Старый грустный сидел на краешке поляны. Там такой просто Шекспир по-настоящему.

КАРЛОВ: Означает ли это, что модель американского воспитания детей, когда в 18 лет родители не то, чтобы изгоняют, а отправляют в самостоятельное плавание своих отпрысков, является правильнее, чем наша, когда дети зачастую и семьи приводят в родительский дом?

ФАЙЗИЕВ: Вы знаете, мне кажется, это строго индивидуально. Наверное, если какое-то общее правило, то - да, лучше так, чем до конца держать ребенка при себе. Но, мне кажется, что это строго индивидуально. Есть мальчики или девочки, которые обретают какую-то зрелость чуть позже, чем бы нам этого хотелось. И тут важно, наверное, не выпустить раньше времени ребенка в стресс. Мне кажется, это важно. Это должны родители понять.

КОКОРЕКИНА: А ваш собственный опыт о чем говорит?

ФАЙЗИЕВ: Я пытался мальчика как можно раньше отправить в самостоятельную жизнь, потому что я понимал, что мальчику, который растет у меня в доме, нужно обязательно видеть, как взрослые люди работают, что они делают. Я даже договорился с геологической экспедицией и хотел его на летние каникулы в 8 классе отправить на три месяца. Моя жена сказала: "Ты сошел с ума! Что он там, водку с дядьками будет пить?". Я говорю: "Это тоже часть воспитания. Пусть он увидит, что дядьки пьют водку!". В конце концов, рано или поздно, ему придется этот выбор сделать. Мечта родителей, как в сказке про Машеньку и Медведя: сесть в корзиночку, высовываться оттуда и говорить: "Не садись на пенек, а теперь съешь пирожок. А теперь водички попей". И так далее. Так же не бывает. Моя жена категорически отказалась его куда-либо отправлять. Но он в возрасте 21 или 22 года вдруг сам сказал: "Я хочу самостоятельно жить, я не хочу жить с вами, я хочу жить в отдельной квартире". И как-то это произошло совершенно естественным образом.

КОКОРЕКИНА: Но это был какой-то семейный совет или он, так сказать, в заявительном порядке?

ФАЙЗИЕВ: Это было его решение, которое он совершенно неконфликтно объявил, как свое желание жить самостоятельно.

КАРЛОВ: Переживали сильно?

ФАЙЗИЕВ: Я - нет. Жена, конечно, переживала и переживает до сих пор. И я думаю, что она будет переживать… Знаете, есть мамы, которые независимо, сколько лет их ребенку, все равно будут рассказывать: сыночек, сыночек, это ешь, это не ешь…

КОКОРЕКИНА: Ой, я не завидую его избраннице. Она вряд ли понравится маме.

КАРЛОВ: Как часто вы созваниваетесь?

ФАЙЗИЕВ: Регулярно. Я стараюсь не навязываться, не лезть. Потому что я знаю себя. Я вырос в очень тесной, теплой и любвеобильной семье. И я помню, что понятие "я скучаю по дому" у меня возникло только в армии. Мне было к тому времени уже 26 лет. То есть это состояние, которое мальчик должен обрести. У девочек какая-то другая, внутренняя связь с семьей. А у мальчиков она исключительно интеллектуальная. И только в армии, когда я вдруг сидел перед телефоном, я понимал, что все знают, что я в армии, обо мне никто не думает, все ждут, когда вернусь. А тепла же хочется, хочется с кем-то поговорить… И я вдруг понял, что единственные, о ком я могу скучать и кому я могу позвонить в тиши своих грустей армейских, - это мои домашние. Я им звонил, расспрашивал, как они, чего они, писал им письма. И тут появилась эта связь. И она должна появиться, ее невозможно назидательным образом привить ребенку.

КАРЛОВ: Мне нравится фраза из вашего интервью. Я все время повторяю всем своим друзьям, которые пытаются усиленно воспитывать свои отпрысков: не мучайте детей, ничего воспитать не сможете. А как же всякие макаренки, всякие книжки?

ФАЙЗИЕВ: Эта теория часто подвергается критике со стороны приверженцев как раз воспитательного движения. Но я совершенно твердо убежден, что мы не можем… Ребенок - это такая внутренняя программа, это как растение. Вы же не можете воспитать растение. Вы можете, безусловно, зажать его веточками и придать ему форму, обрезать его и так далее. Но ребенка вы же не можете зажать. Да, сейчас перестали пеленать. Пеленание - тоже была одна из форм насильственного воспитания. Но ребенок разворачивает эту программу точно так же, как разворачивает растение. Единственное, что вы можете сделать, - заинтересовать его собой. Или заинтересовать его кем-то из ваших друзей. А ребенок может этим заинтересоваться или нет. Если он не заинтересуется, и вы останетесь разочарованными, между вами появится недопонимание. Между вами, скорее всего, появится какой-то барьер или пропасть, которая со временем вырастет, если вы проявите недовольство, если вы не примите ребенка таким, какой он есть. Потому что генотип - это то, что нам дано природой, некоторые считают - богом. Может быть, и богом, не знаю, неважно. А генотип, как правило, у всех у нас сильно больше, чем то, что мы из него делаем в результате. А то, что мы делаем в результате, называется - фенотип. Это как бы наши феноменальные возможности. Ваша задача - помочь ребенку весь этот генотип использовать и понять, где ему комфортнее внутри этого генотипа. Это вы можете сделать, это есть единственная возможная форма воспитания.

КОКОРЕКИНА: Джаник, с мальчиком, я поняла, было желание воспитать из него мужчину, давая ему как можно больше самостоятельности с определенного возраста.

ФАЙЗИЕВ: Есть такая замечательная восточная поговорка: "Одному мужчине 45 профессий мало". В воспитании мальчика, мне кажется, самое главное, дать ему 45 профессий. Он должен уметь рубить, строгать, пилить, чинить, писать, читать и так далее.

КОКОРЕКИНА: И тут мы логически переходим: а что же с девочкой?

ФАЙЗИЕВ: Не знаю. С девочкой гораздо все проще и гораздо все сложнее, потому что девочка всегда рядом, девочка всегда при тебе.

КОКОРЕКИНА: Она может приласкаться, и это растопит ваше сердце.

ФАЙЗИЕВ: И она все время этим пользуется. И все девочки, я думаю, этим пользуются. Поэтому в этом смысле я не знаю. Мне кажется, что для девочки самое важное - вырасти в атмосфере тепла. Девочка должна понимать, что есть люди, которые ею восхищаются и которые ею довольны. И если она это понимает, то…

КОКОРЕКИНА: Можно перекормить девочку этим восхищением?

ФАЙЗИЕВ: Нет. Нет. Мое твердое убеждение, я даже читал у какого-то умника про воспитание, что вы не сможете передозировать ребенку ничего. Если вы его перекормите образованием, у него просто мозговые клеточки захлопнутся и вся избыточная информация стечет, как вода по волосам. А любовь он наберет столько, сколько ему надо, потом это захлопнется, и он просто вырастет с ощущением веры в себя, а откуда она пришла, он этого помнить не будет. Поэтому невозможно перекормить. Любовью, точно, перекормить нельзя. Избаловать ребенка любовью, точно, нельзя.

КАРЛОВ: Но с девочками же все сложнее. Девочка же будет потом искать себе спутника, очень похожего на отца. Или, наоборот, абсолютно непохожего, в зависимости от ситуации.

ФАЙЗИЕВ: Да, это работа, которую любая женщина должна делать: нужно искать спутника. И в этом смысле мне всегда за девушек страшно, потому что я понимаю, какая это тяжелая, в принципе, работа. Мы, мальчики, народ неудержимый, не всегда адекватный в отличие от девушек.

КОКОРЕКИНА: А предчувствие будущей отцовской ревности к этому избраннику не посещает? У нас был Саша Стриженов, и он с казал, что как только возникали разговоры о том, что когда-то у девочки появится мальчик, в нем все вскипало, и он просто становился бешеным от одной это мысли.

ФАЙЗИЕВ: Вы знаете, недавно мы созванивались с дочерью, по телефону разговаривали, и она мне что-то рассказывала, про какого-то молодого человека. А вечером она пришла домой и рассказывает: "Ты представляешь, меня девчонки спрашивают: "А ты с кем сейчас говорила?". - "С папой". - А они так все открыли рты: "С папой?!". Типа: мы никогда с папой такие темы не обсуждаем. Как-то так случилось, что мы с ней эти темы обсуждаем, и я считаю себя ответственным за то, чтобы она выбрала правильного молодого человека.

КАРЛОВ: Только что мы услышали потрясающую историю, как, оказывается, дочери могут делиться с отцами самым сокровенным. Что может быть сокровеннее, чем выбор спутника жизни? А что в этом смысле с сыном?

ФАЙЗИЕВ: Вы знаете, с мальчиками, наверное, сложнее. На самом деле, удивительная вещь, потому что я когда приехал в Москву из Ташкента, очень удивился, когда многие люди говорили: "Мужики между собой вообще все обсуждают хуже девчонок". И меня это очень удивило, потому что в моем кругу не было принято вообще на сердечные темы разговаривать. И если тебе какая-то девушка нравилась, то это была какая-то очень такая сугубо конфиденциальная информация, с которой каждый ходил один на один. И в Ташкенте существовал такой закон, что, если вечером ты идешь с девушкой, то никакие самые отчаянные хулиганы никогда к тебе не приставали.

КОКОРЕКИНА: Ух, ты, это кодекс чести!

ФАЙЗИЕВ: Да, это был невероятный кодекс. Мы могли гулять где угодно, в самых отдаленных уголках и самых темных частях города. Если вы вдвоем с девушкой, на вас могли…

КОКОРЕКИНА: Так девушка - просто громоотвод, получается.

ФАЙЗИЕВ: Да, практически так. Но, вы знаете, объяснение этому было очень простое. Каждый из хулиганов считал себя мужчиной, и он понимал, что завтра тоже пойдет гулять с девушкой, и ему захочется обрести этот статус спокойствия, чтобы его никто не трогал. Но при этом рассказывать, с кем ты гулял, и что там у вас происходило, было не принято. И как-то мальчик у нас тоже такой вырос, он никогда особо не делился. И я все время спрашиваю, есть ли у него постоянная девушка? Он как-то говорил, что у него постоянной девушки нет. Но, мне кажется, когда у него появилась постоянная девушка, первое, что он сделал, он приехал к нам, мы собрали званый ужин, он показал девушку, мы долго разговаривали. Девушка очень милая, всем нам понравилась ужасно. Мы так его внутренне благословили на это. То есть я понимал, что ему нужно наше подтверждение этому. И сейчас они живут вместе. Сейчас мы каждый раз, когда я передаю ему чего-нибудь, обязательно передаю продукты, вещи, и все время отдельной строчкой пишу: "А это для твоей девушки".

КАРЛОВ: Когда мы вас спрашивали о брате, вы сказали: брат еще определяется. А сын, чье имя нам, кстати, еще до сих пор неизвестно?

ФАЙЗИЕВ: Сын Дмитрий.

КАРЛОВ: Сын Дмитрий в какую сторону направился в профессиональном плане?

ФАЙЗИЕВ: Вы знаете, он окончил школу бизнеса и работает сейчас в американской компании здесь, в Москве. И буквально 11 июля американская компания вызывает его работать в Кливленд пока на год, будет там работать. Что там дальше будет, посмотрим.

КОКОРЕКИНА: А папа с мамой как отнеслись к этому? Это же разлука.

ФАЙЗИЕВ: Папа счастлив, потому что я считаю, что это для мальчика самое оно. Потому что мальчики - народ сонный. Они на детали внимания не обращают. И я точно знаю, что когда вдруг я начал жить в общежитии в 18 лет, вдруг обнаружил с удивлением (я вам клянусь), что для того, чтобы ходить в чистый туалет (а я люблю ходить в чистый туалет), его надо мыть Да. Такая простая логическая взаимосвязь мне, умному мальчику, в голову не приходила, потому что я вырос в окружении теток. Естественно, никто мне швабру не доверял. А бабушка у меня в этом смысле очень строгая. Она все время делила на то, что должен делать мужчина и что не должен делать мужчина.

КОКОРЕКИНА: Жила под девизом: "Туалет - лицо хозяйки".

ФАЙЗИЕВ: Да, туалет - лицо хозяйки. Совершенно верно. И поэтому мне кажется, что как раз это настоящая школа мужества. Я очень верю, что этот год, проведенный за пределами дома, вдали от привычной обстановки, как-то его как мужчину очень закалит и даст ему настоящий вектор.

КАРЛОВ: Девушку Дмитрий с собой берет или нет?

ФАЙЗИЕВ: Пока нет. Но я думаю, что они как-то там… Девушка работает, учится. У нее тоже есть свои планы.

КОКОРЕКИНА: Будут летать друг к другу. Как раз проверка временем тоже.

КАРЛОВ: Наверное, финальный вопрос, который я хочу задать. Правда, он предполагает обширный ответ - чувство отцовства. Чувство материнства - понятная штука. Приходит еще до рождения ребенка, задолго до рождения, еще до зачатия, бывает, приходит чувство материнства. А у отцов-то как бывает?

ФАЙЗИЕВ: Я, анализируя своих коллег, друзей и себя, понимаю, что настоящее отцовство - это чувство духовное. К сожалению великому, особенно для женщин, у мальчиков нет инстинкта отцовства. Он не появляется вместе с беременностью, он не приходит вместе с кормлением, он, точно, не приходит в момент, когда надо менять пеленки или проводить бессонные ночи. Поэтому это чувство, которое воспитывается вместе со зрелостью мужской, с чувством ответственности, с любовью к женщине и с отношением к родителям. И взять его неоткуда, оно берется только из головы и из сердца. Поэтому я твердо убежден, что отцовство - часть проявления отцовства - это наставничество. Часть проявления отцовства - это педагогика. Часть проявления отцовства - это меценатство, просто поддержка, да. Опять в силу своей биологичности считаю, что задача мужчины - это оберечь. С точки зрения биологии природа самца сделала для того, чтобы кто-то это подрастающее поколение в состоянии был защитить и оберечь. Если вы эту функцию выполняете, если знаете, как это делать, то вы - отец. Я искренне уверен, что это не имеет отношения к тому, ваш это ребенок или нет.

КОКОРЕКИНА: Когда вы узнали, ваша супруга сообщила вам: ты станешь отцом, какие чувства вас посетили?

ФАЙЗИЕВ: Испугался, наверное. Я не помню. Но вы знаете, я уже был взрослый мальчик и уже был к этому, безусловно, готов. Но первая мысль, наверное, была какая-то типа: пеленки, коляски, размер дома, где жить, где мыть, где хранить, куда ходить в детский сад? Какая-то такая хозяйственная была мысль. Она никакая не романтическая.

КОКОРЕКИНА: Не было соблазна как-то избежать этого события?

ФАЙЗИЕВ: Вы знаете, это строго индивидуально, я думаю. Потому что я в кино много раз видел, как: "А, дорогая!", счастливый папаша бросается в объятия девушки. Я думаю, что это кино делается для девушек, чтобы девушки думали, что мальчикам это так же важно. Нет, у меня так не было… Я ведь никого не спрашивал, кстати. Это хороший вопрос. Надо поспрашивать знакомых мужчин, что они по этому поводу думают.

КАРЛОВ: Как обычно, три самых важных составляющих воспитания, или что нужно делать с детьми?

ФАЙЗИЕВ: Прежде всего, детей надо принимать такими, какие они есть, и за это их любить. Потому что мы их любим не потому, что они какие-то особенные, а потому что это часть нашей внутренней идентичности. Второе, это быть очень искренним с детьми. Если вы сердитесь на ребенка, вы должны показать, что вы сердитесь на ребенка. А ребенок должен знать пределы, до которого вы его допускаете. Я не верю в благостных родителей, которые расплываются в бесконечной улыбке, что бы дитя ни делало, ему все разрешают. А третье, черт его знает! Я не знаю. Я бы эти первые два поставил бы в третьем пункте.

КАРЛОВ: Друзья мои, осталось поблагодарить нашего сегодняшнего гостя. Весьма меня потрясла наша сегодняшняя беседа. Удачи в воспитании, удачи в творчестве!

КОКОРЕКИНА: Я просто внимала с восхищением, потому что такой кладезь мудрости заключен в мужской голове! Кстати, тут из Санкт-Петербурга прислали: "Тетку зовут Джейн Гудолл ". Это та, которая обезьян снимает.

ФАЙЗИЕВ: Совершенно верно. Спасибо большое. Потрясающая тетка. Она много лет этим занимается.

КАРЛОВ: Спасибо.