Первый отряд Антон Войцеховский

ФИШЕР: Дорогие радиослушатели, мы, равно как и вы, периодически смотрим телевизор. Ну и, конечно же, включаем телеканалы нашего холдинга. Постоянно видим там людей, которых мы потом встречаем в коридорах ВГТРК. Очень хочется поздороваться: ведь вроде как знакомы заочно, виделись же (хотя бы односторонне). Но нам как-то неловко это делать. Поэтому самых интересных людей из холдинга ВГТРК мы зовем к себе в гости, чтобы потом занимать у них деньги, потом звать их за свой столик в кафе. Антон Войцеховский у нас в гостях, российский тележурналист и телеведущий. Вот такая размытая формулировка.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Но на самом деле это просто: автор, ведущий. Автор - означает то, что я пишу кадровый и закадровый текст, а ведущий - означает то, что я его произношу. Эти понятия могут не смешиваться. Бывают просто авторы, которые пишут только в кадры, они ничего за кадром не говорят. Бывают только ведущие, которые вот, грубо говоря, им дали бумажку, они выучили, прочитали, сказали - и всё.

ФИШЕР: Антон, скажи, пожалуйста, сложно запоминать огромные куски текста для длинного стендапа или какого-то прохода? Я вот недавно смотрел телеканал, по-моему "Моя планета" и видел девушку, которая уже, видимо, устала делать дубли, и вот она идет, у нее длинная-длинная проходка, и говорит текст. Есть какие-то секреты? Как выучить-то его?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: В телевизионном мире ходит много баек по этому поводу, есть даже отдельные персоналии, имен которых я не назову, которые записывают по 25-30 дублей. Меня как-то в начале карьеры очень сильно пристыдили и сказали: "Что, ты не можешь выучить свое? Выучи и скажи". Я как-то стал выучивать и с первого дубля все произносить. Вот до сих пор так и произношу.

ФИШЕР: Антон, мы, наверное, правильно понимаем, что ты, судя по твоему шоколадному загару, откуда-то только что прилетел.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Я со съемок.

ФИШЕР: Где ты был?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Это был такой подмосковный аэродром, где запускают модели. Вот представьте себе, такая модель реактивная ровно с этот стол, то есть метра 2-3, выглядящая, как настоящий самолет Як-130, и точно так же заводится, у него турбины стоят реактивные, вот. Все были в восторге!

ФИШЕР: А как же ты так загорел-то?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: А это же открытая местность. Аэродром. Только небо над головой. Так что я вот этим небом и опалился.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Это были съемки в рамках твоего проекта на телеканале "Россия-2" "Эксперименты с Антоном Войцеховским", да?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, да, вот эксперимент.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Раскрою небольшой секрет. На самом деле по моей инициативе мы позвали тебя в гости. Я смотрел по "России-2" твою потрясающую передачу про гидросамолеты. И, оставшись под диким впечатлением: а) от увиденного, б) от твоего уровня профессионализма, попросил Галину как-то найти тебя, пролистать желтые страницы и…

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Теперь я буду краснеть уже независимо от загара.

СЕРДОТЕЦКИЙ: На самом деле была очень интересная программа. У меня сразу вопрос: страшно ли было на всем этом деле летать?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Вообще у меня там два фильма: "Гидросамолеты-1" и "Гидросамолеты-2". И да, это было большое открытие для меня, что полет на гидросамолете, а самое главное, посадка его на воду - это, конечно, не сравнить с нашим привычным, обычным, сухопутным, так сказать, самолетом, потому что тебя сначала так вот подбрасывает на сиденье, потом ты улетаешь куда-то в конец фюзеляжа, и потом ты приползаешь назад. То есть небо и земля.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Но ты в этой программе подчеркивал, что заблуждение людей по поводу того, что вода - это мягкая стихия, в этом самолете полностью развенчивается.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Потому что посадка там очень жесткая, да?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Очень жесткая. Фактически у меня первое ощущение было, что мы упали. Вот когда он, что называется, приводнился… Но все равно ты садишься в самолет, который по размерам напоминает Ту-134, вдруг он съезжает с аэродрома (гидроспуск называется) и в воду прямо. И вот у тебя за иллюминаторами, за которыми ты привык, что трава какая-то или облака, а у тебя вода плещется.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Слушай, а по сути, закрывая эту тему, безопаснее летать на гидросамолетах, нежели на самолетах авиации гражданской, которая сухопутная?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Это сложный вопрос. Я скажу так обтекаемо: ломается все.

ФИШЕР: А бывает такое, что ты садишься в гидросамолет, выходит стюардесса и начинает объяснять, как надеть спасательный жилет, как акул отпугивать, вот это всё? Или предполагается, что ты уже умеешь, раз ты здесь?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Гидросамолеты по большей части, конечно, специализированные, их в основном МЧС использует. В общем-то, не распространено особенно у нас, хотя наша страна обладает самыми большими в мире гидросамолетами, вообще рекорд был - гидросамолет "Альбатрос", он самый до сих пор непревзойденный в мире. Никто там не выходит, но зато там есть интересная штука: там впереди есть якорь, потому что гидросамолеты приравнены к судам, и поэтому там есть все, включая багор, якорь, и даже там есть кранцы - знаете, такие мягкие штуки, по бортам вывешивают, чтобы не ударялись…

ФИШЕР: Чтобы, ударяясь о пристань, краску не царапать.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, вот это все имеется.

СЕРДОТЕЦКИЙ: А как там есть?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Наверное, только по заказу. Те же самые стюардессы, которые выходят…

СЕРДОТЕЦКИЙ: Это бизнес-гидроавиация. Наверняка кто-нибудь ею пользуется.

Друзья, важный момент! За самый интересный вопрос Антону Войцеховскому он подарит вам уникальный диск.

ФИШЕР: Антон зашел на развал и прямо перед эфиром купил пиратские записи всех своих программ.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Понимаете, у меня с "Новостей" осталось такое жуткое ощущение, что хочется пощупать то, что делаешь сам. Потому что в "Новостях" все-таки - пусть на меня новостийщики не обидятся, я сам там 10 лет проработал, - вот ты работаешь-работаешь, а потом это 2-3 минуты в эфире и - всё. И вот ты себе задаешь вопрос по истечении года: что ты наработал? Поэтому, когда я перешел в документалистику, я взял за правило все свои фильмы печатать, печатаю даже за свои деньги. Вот. Договорился с коллегами, которые мне сделают дизайн, оформление. Я подарил, по-моему, три диска. Два мы не отдадим, потому что это вам личный подарок, а вот один, наверное, сможем. Это фильм "Взрывы", за который я (по-моему, год назад, дай бог памяти) получил премию…

ФИШЕР: В номинации "Лучшая телепрограмма о науке".

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, да, именно.

ФИШЕР: С чем мы тебя, кстати, от всей души поздравляем.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Спасибо большое.

ФИШЕР: Поскольку высочайший профессионализм должен признаваться. Антон, как получилось, что твоя жизнь настолько тесно связана с самолетами? Я вот буквально 20-30 минут назад читал твой рассказ о том, что один из самых странных моментов и интересных случаев, когда ты в самолете, который делал "мертвую петлю", должен был текст еще на камеру говорить.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, было дело.

ФИШЕР: И тебе это как-то не очень понравилось. Почему все время самолеты, как так?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Я - мальчик, мне нравится авиация.

ФИШЕР: А мы тогда с Колей?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Вам разве не нравится авиация?

СЕРДОТЕЦКИЙ: Очень нравится.

ФИШЕР: Безумно!

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Вот видите, значит, все сошлось.

ФИШЕР: Вытерли пот проступивший.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Авиация - это здорово! Понимаете, авиация - это что-то такое, что стояло только что на земле, и вдруг – оно тяжелое, оно вроде не должно взлететь - берет и взлетает. Мне на самом деле больше не самолетики, мне вертолетики больше нравятся. Поэтому я как раз планирую сейчас три фильма только про вертолеты и ничего кроме вертолетов.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Антон, а люди, которые связаны с воздухом, они по-своему циничные? Знаешь, как врачи прожженные, у них есть такое специфическое отношение к своей профессии.

ФИШЕР: Ну, и чувство юмора?

СЕРДОТЕЦКИЙ: И соответственно чувство юмора?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Мне почему-то сразу вспомнился такой короткий анекдот, когда мама говорит: "Вовочка, а что сказал наш папа, когда узнал, что я разбила "Феррари"? Он говорит: "Мат пропустить?" - "Да". - Он промолчал. Вот я тоже промолчу. Авиаторы - они очень специфичные люди, но попадаются очень даже очаровательные. Например, которые сегодня модели запускают, они даже шашлыком хотели нас угостить, а я поехал к вам.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Голодный приехал, злой!

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Пожертвовал. Да.

ФИШЕР: Мы можем быстренько организовать из столовой доставку.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Значит, я ничего не потерял.

ФИШЕР: Антон, традиционно мы просим наших гостей рассказать о каких-то самых важных вехах становления. Но у тебя настолько дикая, насыщенная биография - у нас есть какая-то выжимка из нее, - что хочется спросить обо всем. И, с твоего позволения, мы, наверное, так и сделаем.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Давайте.

ФИШЕР: А ты уж отвечай. Ты родился в Танзании. Как это так?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, я родился в Танзании.

ФИШЕР: Где это?: Знаю, что в Африке, но где?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, это практически экваториальная Африка, это город Дар-эс-Салам, он выходит на Индийский океан. Это скорее нужно вопрос родителям задать. Но я за них сейчас отвечу. Просто они были в командировке. Так сложилось. Вот. У меня любящие родители, до сих пор в браке.

ФИШЕР: Опять же полчаса назад, читая интервью с тобой, я вычитал там строчку, что ты очень хочешь съездить на родину, то бишь в Танзанию. Получилось наконец или еще нет?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Вот я почему-то, по каким-то, не знаю, соображениям хочу преодолеть 35 лет и потом съездить. Меня почему-то смущает, что я могу посетить Танзанию…

СЕРДОТЕЦКИЙ: В 34. Не дай бог!

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Нет, в 35. Мне 35 исполняется. Это как бы такой полу-юбилей. А мне не хочется попадать на круглые числа. Не знаю почему. Мне кажется, какой-то круг может замкнуться.

СЕРДОТЕЦКИЙ: А, ты хочешь пережить. В 36, да?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да. Вот у меня такая мистика.

ФИШЕР: А ты помнишь что-нибудь из Танзании?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ой, нет! Ну, в детстве чего-то такое еще снилось. Я уехал, когда мне три года было. Чего там помнить? Конечно, нет. Единственное, что я помню, когда я уже в сознательном возрасте купил первый раз авокадо и попробовал, вот на меня воспоминания-то нахлынули! Потому что у нас же, говорят психологи, из запахов и вкусовых ощущений очень многое остается. Я помню, конечно, что-то всплыло. Но что-то такое очень эфемерное.

ФИШЕР: То есть авокадо было в детстве?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Авокадо было, манго было. Какие-то были бананы. Причем другие, другой формы и меньше. Ну, в общем, там много чего было, я уж даже не вспомню.

ФИШЕР: После Танзании ты с родителями отправился в…

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: В Грецию. Три года - Танзания, три года потом - Советский Союз, а потом почти три года - Греция. Да.

ФИШЕР: В Грецию также была командировка.

СЕРДОТЕЦКИЙ: В 6 лет ты был в Греции.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: В 6 лет, да.

СЕРДОТЕЦКИЙ: В еще развивающейся и богатой стране.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, я там в первый класс пошел. Вот так случилось. Но опять же не я виноват, это родители.

СЕРДОТЕЦКИЙ: А мы тебя не обвиняем пока. Мы пока просто задаем вопросы.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Вы говорили, что это осознанные поступки. Вот это пока совсем не осознанные поступки, меня так просто заносило.

ФИШЕР: Ну, а в Греции ты бывал после того?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да. Вот это было одно из самых ярких впечатлений. Помните такой советский фильм "Когда деревья были большими"? Это, оказывается, ровно то, что ты испытываешь, когда приезжаешь на то место, на котором ты не был 15-20 лет. Тебе вдруг все кажется очень-очень маленьким, потому что ты тогда был маленьким, тебе казалось все большим. А потом приезжаешь и видишь, что улица, которую ты перебегал, тебе казалось, очень долго, очень много шагов нужно, это, оказывается, всего две полосы.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Такое совершенно осознанное чувство дежавю, да?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, дежавю очень серьезное, и все кажется маленьким. Ты ходишь и, что называется на молодежном языке, офигеваешь от того, какое, оказывается, все миниатюрное. Тебе-то это казалось - о-го-го! А это на самом деле все маленькое. Правда, у кого есть возможность, всем рекомендую…

ФИШЕР: Съездить в Грецию.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Давай потихонечку двигаться дальше. Танзания, Советский Союз, Греция. В Греции ты отучился первый класс. Что было дальше с тобой?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Потом был второй в Греции, потом третий в Греции, а потом я вернулся в Советский Союз и там уже окончил школу, а сразу после школы поступил на журфак. Дальше все было очень банально. Я сразу поступил на телевизионное отделение, где, собственно говоря, я проучился не 5, а 7 лет, потому что у меня было заболевание, которое меня там чуть в могилу не свело, но не свело. Вот. А после этого я сразу пошел работать на НТВ, где проработал 8 лет в должности корреспондента. Потом был Первый канал, специальный корреспондент…

ФИШЕР: Подожди, подожди! Ты убиваешь весь интерес сейчас. У меня это тоже написано.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Я могу раскрыть все. Давайте!

ФИШЕР: Как человек, только что закончивший институт, может попасть работать на НТВ?

СЕРДОТЕЦКИЙ: Сразу, да!

ФИШЕР: Это мы узнаем сразу после выпуска новостей на "Маяке". Традиционно для этой рубрики мы попросили Антона принести своих любимых песен, дабы мы с вами могли его узнать чуть-чуть получше. Что у нас там на очереди сейчас будет? Билли Джоэл. Пару слов можно?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Вы знаете, песен очень много любимых. Я так первое, что всплыло… Я даже и говорить ничего не буду, лучше послушать.

ФИШЕР: Давайте.

ФИШЕР: Мы затронули чрезвычайно интересную тему: как попасть на НТВ после института. Но прежде, чем мы к ней перейдем, у нас к тебе еще ряд вопросов. Вопрос из Рязанской области: "Скажите, Антон, сколько примерно незарегистрированных воздушных судов в России?"

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Это сложно сказать. Потому что есть суда сверхмалые, есть малые. Ну, хватает, да. Они есть.

ФИШЕР: А есть какие-то, которые не надо регистрировать вообще?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Понимаете, все, что связано с авиацией, очень болезненные вопросы, потому что у нас очень плохо прописаны понятия "малая авиация", "сверхмалая авиация" - у нас вообще как бы ее фактически нет, а она есть. Поэтому, в общем, да, должны быть те, которые не прописаны, вся система регистрации полетов должна быть проще. Об этом говорят все.

ФИШЕР: Вопрос из Мурманской области: "А с гидропланом ваш гость не сталкивался?"

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Нужно гостю из Мурманска задать встречный вопрос, что он имеет в виду под гидропланом? Потому что гидроплан - это, наверное, тот же самый гидросамолет.

ФИШЕР: Мне тоже так кажется.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Либо параплан, который на воду приземляется.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ну, это какой-то неведомый мне параплан. Так что я отвечу опять как-то: да, нет.

ФИШЕР: Дмитрию Мышкину ты не сможешь так ответить: "Какой из выпусков «Экспериментов» ему понравился больше всего?"
ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Мне понравился?

ФИШЕР: Тебе понравился.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Последний, как всегда.

ФИШЕР: Ты же смотришь.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Это же, понимаете, как рождается ребенок: который только что родился, тот и любимый. А потом рождается новый и…

ФИШЕР: Какая жестокая правда жизни!

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ну да! Всегда же любимый - самый последний ребенок.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Сейчас многие дети поняли приоритеты в их семье. То есть, по сути дела, должно пройти какое-то время, чтобы ты вычленил грамотно то, что было прямо гениально.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Как это? Для меня это продукт в какой-то степени. Это не фетиш.

ФИШЕР: Тогда самый рейтинговый выпуск в истории программы?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Тут тоже сложно, но я могу по Интернету померить. Наверное, это «Лазеры», как ни странно. Вот фильм «Лазеры», там, по-моему, он за сотню тысяч. Как-то я стал считать, потом надоело, и перестал считать.

ФИШЕР: То есть в порядке все.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ну да.

ФИШЕР: Смотрит народ!

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Смотря с чем сравнивать. Тысяча долларов - это много или мало? Смотря для чего. Смотря с кем сравнивать.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Антон, слушай, с твоим образованием - факультет журналистики МГУ - хватает ли знаний для того, чтобы говорить про авиацию, про лазеры, да про все на свете?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Нет, не хватает. Мне вообще кажется, что лучшие журналисты, они выходят только из специализированных, даже технических вузов, там у меня есть друзья - физики, химики. Они, в общем-то, мне кажется, гораздо более подкованные.

ФИШЕР: Ты правильно все говоришь, правильно.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, да. Просто говорят, что гуманитарий - это отсутствие образования. Особенно когда касается научпопа, там, конечно, мне поначалу было тяжеловато. Ну, а потом я так, в общем, чего-то подначитался, сейчас даже ядерный взрыв от термоядерного я легко отличу.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Да это элементарно!

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: В принципе, да.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Важная тема у нас, Михаил, пожалуйста.

ФИШЕР: Благодарю вас, спасибо. Олимпиада на носу. А ты ведь один из тех людей, которые комментировали, были внутри Олимпиады в Ванкувере. Правильно я понимаю?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, зимняя Олимпиада.

ФИШЕР: Расскажи чуть-чуть об этом. Вот ты знаешь, что сейчас будет Олимпиада, ты будешь ее смотреть, болеть за наших?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Учитывая, что эта моя командировка была крайней командировкой, сразу после этого я сменил, собственно говоря, направление на научпоп, наверное, я каким-то образом почувствовал, что это не мое. Нет, я совсем не спортсмен, вообще.

ФИШЕР: Тебе не понравилось там внутри?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Нет, внутри-то все интересно, но это, что называется, не свое родное. Я просто понял, что там действительно есть какой-то свой мир, свои спортивные журналисты, которые там живут месяцами на выезде. Ну, как-то это все не мое, хотя сама атмосфера - да, очень здорово.

ФИШЕР: А как так получилось, что тебя туда отправили?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Не знаю, у руководства надо спрашивать. Они же там отметить хотели как-то, поощрить, наверное. Я предполагаю.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Потрясающий вопрос приходит из Камчатского края: "А хотели ли вы, Антон, быть пилотом президентского самолета?"

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Наверное, я если и хотел бы быть пилотом, то президентского вертолета. Потому что, как я уже сказал, мне вертолеты ближе, я их больше люблю. Они вроде по всем законам аэродинамики не должны летать, а они летают, и этим они мне очень нравятся.

ФИШЕР: То есть практически будущий пилот президентского вертолета у нас в студии.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ну так, гипотетически, я бы сказал.

ФИШЕР: Слушатель из Мурманской области уточняет, что имел в виду экраноплан.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: А, экраноплан! У меня целый фильм про экранопланы. Мне они…

ФИШЕР: А что это?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ну, представьте себе, это либо очень низко летящий самолет, либо единственный в мире летающий корабль. То есть это на самом деле корабль.

ФИШЕР: А как он, на воздушной подушке?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Нет. Суда на воздушной подушке - немножко другое. Там на самом деле экранный эффект. Вы знаете, когда самолет садится, перед посадкой он как будто зависает. И вот ты ждешь этого прикосновения шасси к взлетно-посадочной полосе, а он все не наступает и не наступает: это в момент контакта с землей воздух, который проходит под нижней кромкой крыла, начинает очень сильно рикошетировать от, соответственно, взлетно-посадочной полосы. Словом, перед тем, как коснуться земли, под крылом самолета создается очень высокое давление.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Воздушная подушка, да?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, своеобразная воздушная подушка. И оно, это давление, придает добавочные взлетные характеристики летающему судну. Это один из наших замечательных конструкторов, собственно говоря, реализовал в таких вот экранопланах. Наша страна - единственная, которая их строила очень массово, для военных целей в том числе, и в 1980-е построила, по-моему, самый большой в мире экраноплан, КМ он назывался. Он долгое время, до появления "Мрии" (это самый большой самолет в мире), считался самым большим летающим судном в мире.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Антон, отчасти по нашей вине мы, начиная новую тему, каждый раз опять приходим к авиации. И, возможно, немного грустный вопрос, но… Вот ты говоришь об изобретениях в авиации, которые все относятся к советскому периоду нашей промышленности. Сейчас как человек, больше и сильнее, чем мы, погруженный в этот процесс, можешь ли ответить на следующий вопрос: есть ли сегодня классные, крутые, прямо модные, модернизационные изобретения в этой области?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Пока с такими, что ли, аховыми мне, конечно, из современных не приходилось сталкиваться. В основном все, что я видел, конечно, это за рубежом. Вот. Но будем смотреть дальше.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Но вот ты человек, который летал (по моим ощущениям) на почти всех видах воздушного транспорта. Что будет дальше? Летающая тарелка, летающий стул? Прогресс сейчас двигается с такой скоростью, что непонятно, что ждет завтра.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Знаете, я вам расскажу, что, например, меня крайне поразило в Германии. Есть такой эффект, называется эффект левитации, он построен на том, что одну штуку охлаждают до очень низких температур, потом на магнит ее помещают, и она начинает так вот парить. Это очень распространенный, даже школьный такой опыт, его часто показывают. Я приехал в Германию его снимать, был дико зол, потому что не понимал, а чего мне в Германии, если я это в России могу снять. И потом вошел в большой ангар немецкого института и вдруг вижу - они построили такую вот машину двухместную, она просто парит над землей на высоте в 1 сантиметр.

ФИШЕР: А какая цель? Разведка? А вперед-то может двигаться?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Она не контактирует с землей. Представляете, что такое? То есть она не разгоняется…

ФИШЕР: Да, я вот сейчас ноги поднял и тоже, в принципе…

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, да, только еще вместе со стулом нужно приподняться над землей, тогда эффект левитации будет. На меня это очень сильное впечатление произвело, потому что, понимаете, это левитирующая машина фактически. Вот это, на мой взгляд, один из вариантов будущего…

СЕРДОТЕЦКИЙ: Как аэротруба, наверное, да?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Аэродинамическая труба, она для других целей, чтобы испытывать… Ну, неважно. Из всего того, что меня поразило и, как я предполагаю, куда все может пойти, - вот это туда. Вот такие поезда, которые не будут касаться рельс.

ФИШЕР: А как ты думаешь, это произойдет вообще когда-нибудь?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Немцы, да, они построят эту машину для одного из музеев, а потом они применят эту систему для аэропортов. Вот.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Подожди, зачем? Человека поднимать к самолету или как?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Трения нет. С землей никакого трения нет. То есть это дикая экономия энергоресурсов. У тебя постоянно летающая… Ну, она весит 100 килограммов, и мизинцем толкнул, она поехала. Сопротивление только воздушное.

ФИШЕР: А на каком топливе она летает?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ни на каком! Это физический эффект. Вот эта сверхпроводимость - эффект, когда ты один сверхпроводник охлаждаешь до минус, по-моему, 180 градусов Цельсия, потом над постоянным магнитом, и вот они друг с другом так начинают не соприкасаться. В общем, это лучше один раз увидеть. У меня будет фильм, я его сейчас, собственно говоря, сделал, "Экстремальный холод", там все это дело будет рассказано.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Антон, можешь ли ты проанонсировать или рассказать нашим радиослушателям и твоим зрителям на телевидении, что их ждет в ближайшее время от тебя?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Вот прямо в ближайшее время - фильм "Экстремальный холод", где я рассказываю про такие газы, которые, когда их охлаждают, они переходят из газообразного в жидкое состояние. В жидкий кислород, жидкий азот. Мы много раз видели это в кино, но не представляем, а вот в жизни-то это зачем? Я буду рассказывать в том числе, почему без жидкого, не знаю, кислорода мы в космос никогда бы не полетели. А без жидкого метана у нас все было бы плохо с энергоносителями. И так далее. В том числе летающую машину покажу. Вот. А еще я снял фильм, который называется "Летающие клинки", там я с помощью скоростных камер (это камеры, которые очень быстро снимают, и потом можно на замедленной скорости полет пули проследить и так далее) снял, как метаются ножи, как метаются дротики и как метаются сюрикены. Вот 26 минут я только об этом и рассказываю. Все, все секреты. Например, мало кто знает, что, если мы кидаем что-то, нам кажется, что мы отпускаем предмет на уровне глаз. Вот просто можете попробовать, взять что-то и кинуть. Будет ощущение, что на уровне глаз. На самом деле - на уровне лба и даже выше. Вот есть такой закон.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Ничего себе!

ФИШЕР: То есть, чтобы сюрикен в лоб человеку попал, нужно кидать от шеи.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ну, там разные способы. И снизу, и от груди. На самом деле сюрикены, они как поражающее оружие, оказывается, мало использовались. Они скорее как отвлекающее.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Это только ты, по незнанию, до сих пор с сюрикенами.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, в мире всего этого дела - начинаешь копать и только удивляешься, как много ты не знал.

ФИШЕР: У нас осталось буквально несколько минут, которые мы, конечно же, потратим на наш традиционный опросник.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Анкета сотрудника ВГТРК так называемая.

ФИШЕР: Так мы игриво назвали это. Антон, какая у тебя любимая программа на телевидении?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Любимая? Ну, наверное, чаще всего смотрю… Я даже канал могу сказать. Вот "Дискавери" я смотрю, "2х2" - мультики я смотрю. А так, чтоб любимая-любимая… Я все-таки больше как-то по фильмам художественным.

СЕРДОТЕЦКИЙ: А если бы не ведущим и не журналистом, кем бы ты работал, Антон?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Вот совсем-совсем перед выпуском школьным меня тянуло либо в актерство, либо в писательство, но… Как-то не согласились родители.

ФИШЕР: Как-то, да, после школы сразу писателем становиться…

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, они сказали, что в журналистике будет, в принципе, и то и другое.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Ну да. Ты же изящно здесь совмещаешь оба этих процесса.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: И как-то все вроде сошлось.

ФИШЕР: Что бы ты взял на необитаемый остров?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Так… Ну, наверное, спички либо зажигалку. Потому что огонь… Все думают, что ты сразу начинаешь умирать от жажды и от голода, на самом деле чаще всего умирают именно от холода. Поэтому нужно пережить первые несколько ночей.

ФИШЕР: То есть, я так понимаю, ты в этой ситуации или похожей ситуации был?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Я просто снимал сюжеты…

СЕРДОТЕЦКИЙ: О человеке, который умирает от голода.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Но я беседовал с людьми, экстремальщиками, которые обучают этому других людей, снимал сюжеты. И вот все говорят одно и то же: самое главное - защита от холода. И это действительно так, потому что мы же живем… Вот в квартиру ночью вошли, и там тепло. На самом деле летом в лесу очень холодно. Поэтому огонь, огонь самое главное!

СЕРДОТЕЦКИЙ: Антон, какая у тебя самая любимая еда? И какая у тебя любимая еда в столовой ВГТРК?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ням-ням-ням… Наверное, картошка и мясо. Я вот как-то что с детства любил, так до сих пор и люблю, самое домашнее, то, что мама готовила.

ФИШЕР: А в столовой? В столовой картошку с мясом я что-то…

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: А в столовой - я не скажу, потому что я работаю не в здании ВГТРК, я работаю в другом здании, по соседству.

ФИШЕР: Сейчас эфир закончится, спустись в столовую и заведи себе любимое блюдо.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Пожалуйста, оно ждет тебя.

ФИШЕР: И посоветуй, пожалуйста, кино посмотреть.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Кино? Вот выходит нолановский фильм про Бэтмена, завершающий как бы трилогию. Это не мой режиссер - Кристофер Нолан, но мне все его фильмы нравятся, потому что я считаю, что это уникальный режиссер, умеющий совмещать очень большие бюджеты с очень авторским подходом, взглядом на то, что он снимает.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Разрешите подписаться, как говорится. Очень ждем сами.

ФИШЕР: Помнишь ли ты свой первый поцелуй?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да, помню, но говорить не буду.

ФИШЕР: А и не надо. Это странный вопрос, я уже полгода пытаюсь понять, что он делает в этом списке. Любимая страна для отпуска?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Любимая страна для отпуска… Ту, ту, ту…

СЕРДОТЕЦКИЙ: Турция!

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Нет, в Турции я был уже давно, как-то туда не рвусь. Хотя на самом деле в Турцию надо обязательно съездить, потому что там очень много культур сошлось вместе. И, в общем, нужно вот именно не на побережье, а туда, в глубь, и там много всего интересного.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Каппадокия, Стамбул.

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: И не только. Наверное, все-таки Европа. Хотя, знаете, по-разному. Вот, например, я в январе был, прости господи, в Иране. И как-то нормально.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Скажи, там же все нормально, да?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Абсолютно. Очень здоровая страна во всех смыслах этого слова.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Светская?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Чего вы боитесь, Антон Георгиевич Войцеховский?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Боюсь, наверное, испошлиться.

ФИШЕР: Во как!

СЕРДОТЕЦКИЙ: В профессиональном плане?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да вообще в человеческом. Это же такой необратимый процесс.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Я прямо задумался на этом моменте.

ФИШЕР: Есть ли ты в социальной сети в какой-нибудь?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да я, по-моему, во всех и есть.

ФИШЕР: Отвечаешь?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Да. Я, кстати, совершенно в этом ничего такого кошмарного не вижу. Отвечаю. Потому что мне пишут очень редко обычно. Но что-то такое там, задают вопросы простейшие.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Антон, заканчивается, к сожалению, время нашей программы. Огромное тебе спасибо. Традиционно в конце мы спрашиваем: считаешь ли ты, что мы с тобой одной крови?

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Ну да.

СЕРДОТЕЦКИЙ: Это здорово!

ФИШЕР: О, спасибо! Великолепный, профессиональный ведущий и автор, журналист был у нас в гостях. Антон, спасибо огромное. Надеюсь, мы еще увидимся. Друзья, смотрите телеканал "Россия-2", смотрите "Эксперименты"!

ВОЙЦЕХОВСКИЙ: Спасибо.