Профилактика Интервью Никиты Джигурды

КУЗИЧЕВ: Как и обещали, дорогой гость, его издалека, вообще он мог и в коридоре сидеть и разговаривать, и вы бы его слышали. Никита Джигурда у нас в гостях.

ДЖИГУРДА: Мне нравится фраза: добрый вечер, как и обещали. Как и обещали, сейчас вам будут…

КУЗИЧЕВ: А видишь вот, сразу слух поэта.

ДЖИГУРДА: Да, я просто учился у хороших ребят.

КУЗИЧЕВ: Хорошо, я скажу через паузу. Никит, мы вчера с вами говорили по телефону, и нас, конечно, ваши слова, что, мол, я даже Маяковского вспомнил, малоизвестное стихотворение, которое, мне кажется, очень хорошо иллюстрирует вашу ситуацию, и процитировал вчера, в эфире, и вам, если хотите, расскажу его.

ДЖИГУРДА: Расскажите, расскажите.

САВЕЛЬЕВ: Ты про косой дождь?

ДЖИГУРДА: Да, я хочу быть понят своей страной,
А не буду понят, что ж,
По родной стране пройду стороной.
Как проходит косой дождь.

КУЗИЧЕВ: Вот, и мы именно так поняли ваше выступление вчера в эфире, что, мол, родина в вас видит шута и дурака, а вы же другой. Вы же это говорили вчера?

ДЖИГУРДА: Нет.

КУЗИЧЕВ: Да, у нас запись имеется.

ДЖИГУРДА: Нет, это и это. Но есть то, что над этим, потому что я сознательно надел шутовской колпак, когда встретился с Мариной Анисиной. То есть, я осмелился одеть шутовской колпак.

КУЗИЧЕВ: Почему?

ДЖИГУРДА: И рассказать эту концепцию изначально Марине, потому что до этого я пытался донести то творчество, которое я почерпнул из классической и литературы, и философии, и эзотерики. Я семь лет занимался духовными практиками в жестком вегетарианстве, в голоданиях, в общении с тибетскими мастерами, 10, 20, 30, 48 дней голода, и база вся эта духовная вылилась в поэзию, в некие встречи. И я понял тогда, шесть лет назад, что это как у Германа Гессе, Нобелевского лауреата, «Игра в бисер», то есть, мы тут в духовном с вами институте играемся в эти игры, тонко играем, кайфуем от этих тонкостей, а жизнь основная проходит за стенами нашего духовного института. Мы не можем повлиять, тащась, какие мы крутые, а наших детей, родных, близких, кто интеллектом не вышел, воспитывают Киркоров, Моисеев, и иже с ними братья-геи, которых я люблю, но при этом говорю: ребята, десерт должен быть 10, ну, 20 процентов, а не наоборот, 80 процентов десерта. Не слышали. Пресс-конференции, сборник литературный без мата никому на фиг не нужен, за деньги не хотели ставить ни «Любить по-русски» из фильма «Любить по-русски» на «Русском радио», нонсенс такой песню Никиты Джигурды «Любить по-русски» из фильма «Любить по-русски». А радио «Русское радио» появилось после выхода фильма нашего «Любить по-русски», где мы с Матвеевым ввели русский не национальность, а состояние души, «Русское радио» открылось и отказалось ставить песню из фильма «Любить по-русски» у себя даже за деньги.

КУЗИЧЕВ: Стоп, секунду, а почему?

ДЖИГУРДА: Говорят: подпишите с нами долгосрочный контракт, потому что мы сейчас поставим ваши в ротацию, вот хотят там слушать люди, деньги дадут нам, месяц поет, и народ начнет требовать Джигурду. Я говорю: а что плохого? Они говорят: подождите, есть плата за вход. Есть плата за вход.

КУЗИЧЕВ: Слушай, это бизнес, Никит. Это экономика, это нормально.

ДЖИГУРДА: Я вырос, ребят, извините, в другой стране. И, зная ошибки и промахи коммунизма, капитализма, я в эти голодания познал то, что великие гуру, просвещенные, называли одной теорией, и сегодня говорят одна парадигма существовала для всех великих посвященных - идея человека творца, каждый из нас алхимик духа, но не каждый знает об этом. Квантовый скачок, о котором говорили ученые, конец цвета так называемый, который не произошел, а, на самом деле, произошел, конец света, не в смысле звездец, а фаллос света такой пришел и высвечивает скелеты в шкафах, и дает совершенно новую историю существования для человечества. Историю, когда не группа людей будет знать, что они крутые, и что они боги на земле, будь это масонское ложе, или будь это тамплиерский орден, или современные капиталистические клубы, а все, потому что программа всех государств и нашего, в первую очередь, будет построена на просвещении людей, на пробуждении в них этой изначальной божественной любви, которой каждый из нас является.

КУЗИЧЕВ: Был такой средневековый мистик, его очень любил цитировать Борхес, я забыл, как его зовут, вспомню, и вот он очень смешно, нет, он молодец, в 1768 году он заявил, что конец света произошел в 1765.

ДЖИГУРДА: Конечно.

КУЗИЧЕВ: Нет, на самом деле, он не шутил ни капли, и он потом очень подробно, аргументировано пояснил, как это было и с кем. И он действительно, видимо, был. А вот скажите, пожалуйста, вот тот конец света, который произошел, кто там высвечивает, фаллос?

ДЖИГУРДА: Фаллос. То есть, это не конец света, не в смысле звездец, а конец в смысле фаллос света, прожектор, который на тонком плане, как рентген. Это с этим связаны обвалы в Министерстве обороны, молчать не могут, прикрывают, но не могут, потому что уже фаллос света пришел, и так видно становится, что просто дам надо сдавать. Господа, дам надо сдавать. Они подделывают наши подписи, после того, как мы их сами поставим, они потом подделают зачем-то. Обогатиться хотят за счет нас, крутых пацанов. И крутые пацаны сдают своих дам. Чувствуете, система, которая существует? А моя система говорит: не надо выходить на площадь, не надо протестовать, не надо орать: долой Путина, ибо Путин является отражением массового коллективного бессознательного и сознательно одновременно. И, убрав Путина, вы получите Египет или еще похлеще. Когда Мубарака снимают под эгидой либерально-демократических лозунгов, и сейчас приходят ребята, которые и туризм закроют, и женщин рабынями опять сделают. А хотели демократии, любви. Поэтому, зная это, и, прочувствовав на себе, что такое банальный лозунг: совершенствуя себя, ты совершенствуешь мир, я ушел в семь лет духовных практик, год голода за семь лет.

КУЗИЧЕВ: Где это было?

ДЖИГУРДА: Это было, не отрываясь от производства. Я могу каждому сказать: вы будущие…

КУЗИЧЕВ: Нет, ну, расскажите, Никит, расскажите механику. Механика интересует.

ДЖИГУРДА: 1995 год, «Любить по-русски», мне предлагают контракт тотальной раскрутки в области славянского богатыря, черномазые, чернозадые, вон из России, а я такой… Я говорю: «Ребят, о чем речь идет вообще? Я вам же говорил и пресс-конференция, русские - национальное состояние души, а не национальность, где славяне коренной народ, как индейцы в Америке. Но вы мне сейчас хотите дать баблос, для того чтобы я занимался духовным онанизмом». «Почему? Пипл хавать будет, ты герой, супер на весь мир, такой, комиксы сделаем, и все». Я говорю: «Да, но в той парадигме, которая для меня чужда». Они говорят: «Народ же хавает, это народу нужно. Ты можешь дать то, что нужно людям?» Я говорю: «Но я при этом кайф должен получать?» Говорит: «Да». Говорю: «Пять лет дрочить и получать кайф?» Понимаешь? Я объясняю продюсерам, крутым ребятам, я не могу их называть имена. И я без ничего остаюсь, потому что я отказался от входа в эту систему, дальше меня не пропускают. И я тогда ухожу в пост первый свой в жизни 40-дневный, и голодание одновременно, и вот эти две недели поста и три дня голода меня вставляет вдруг, как вспышка с лучом в районе третьего глаза, энергия и тонкий такой…

КУЗИЧЕВ: А что значит вставляет?

ДЖИГУРДА: Вставляется - это значит, я вдруг одномоментно понимаю, что это все вокруг игра, причем игра не политическая, а игра космическая. Что то, что происходит здесь, это все как в фильме «Матрица», то есть, когда вроде рассказано, какая матрица жесткая, какая она, и все в иллюзиях, в наваждениях, и как сложно приходится бороться с матрицей. Никто не делает акцент, что с матрицей можно по любви договориться, что можно не воевать с матрицей. И то, что тысячу лет назад философы, эзотерики, просвещенные придумали, как интеллектуальный миф, который за собой имеет реальную почву, то что называют Иисусом Христом, ибо это как наш Штирлиц, за которым есть несколько гениальных разведчиков, но Штирлица как такого нет. И когда я это понял, подождите, так получается, ну, это каждый из нас прототип того, какую роль он выберет. А это все игра. Вы верите, что вы грешные, что вы слабые, что вы рабы божии? Играйте в эту игру, но дайте мне озвучивать идею…

КУЗИЧЕВ: Стоп.

ДЖИГУРДА: Это очень главное, минута осталась, минута.

КУЗИЧЕВ: Я не против. Скажете за пять.

ДЖИГУРДА: Идея того, что мы дети, как дети божии являемся на земле богами, а не рабами. Вот идея противостояния Византии и Руси языческой, потом сломали через Ольгу этот затор и поставили на колени перед богом.

КУЗИЧЕВ: Мне важно другое услышать. И вы все это поняли…

ДЖИГУРДА: Вам нужно, чтобы ваши дети на коленях стояли перед вами?

КУЗИЧЕВ: Нет.

ДЖИГУРДА: Почему? Нам рассказывают, что создатели этой игры, которого кто-то называет творцом, хочет, чтобы перед ним ползали на коленях. Если мы, дети, хотим, чтобы наши дети были лучше, чем мы, милосерднее, любвеобильнее, неужели тот, кто нас создал, хуже нас? Он также хочет, чтобы каждый из нас стал круче, любвеобильнее, чем он. И не как у Достоевского: я могу, а ты тварь дрожащая. Нет. Мы все боги любви и не надо ни от чего отказываться. Просто напоминай себе об этом.

КУЗИЧЕВ: Мы все-таки вот так продираемся, потому что у Никиты есть, мы это уже почувствовали, мы вам обещали показать его настоящего, не образ, это мы так слушателям нашим обещали. Продираемся. У Никиты есть уже, что показывать, совершенно очевидно. У Никиты есть большой, некий, и мы еще об этом поговорим подробно, жизненный опыт, причем опыт глубинного характера, опыт в смысле, в том числе, практик большого количества. Плюс у Никиты есть философия. Я пока до конца ее как бы последовательно, систематически не воспринял, но, что она есть, это уже совершенно очевидно. В-третьих, у Никиты есть гитарист. Как зовут, Никит?

ДЖИГУРДА: Вячеслав Ильин. Однофамилец и родственник духовный философа.

КУЗИЧЕВ: Ну, мы помним Ильина, конечно. И мы попросили Никиту спеть песню. Причем не просто песню.

САВЕЛЬЕВ: Надо сказать, что это будет сейчас суперэксклюзив.

ДЖИГУРДА: Это вообще звучит впервые, не то, что у вас в коридоре мы попробовали переложить на акустику.

ПОЛЯКОВ: Уже легендарный опыт, сейчас звучит в акустике.

КУЗИЧЕВ: Впервые в истории.

ДЖИГУРДА: Но, как эпиграф, для того, чтобы была понятна концепция. Гениальный Макс Волошин в Коктебеле во времена гражданской войны, брат мочит брата, а Макс Волошин пишет: небо у нас в груди….

КУЗИЧЕВ: А, это вы тренируетесь уже перед получением французского гражданства, да?

ДЖИГУРДА: Это получилось мистическое совпадение. Стала развиваться шумиха вокруг того, что Депардье получает российское гражданство, а у меня на спектакле побывал…

КУЗИЧЕВ: Посол?

ДЖИГУРДА: Нет, не посол, кто-то из его замов, тот, кто общается все время с Мариной, когда мы в посольство приходим.

КУЗИЧЕВ: С Мариной Анисиной.

ДЖИГУРДА: С Мариной Анисиной.

КУЗИЧЕВ: Вашей женой, которая поданная Франции.

ДЖИГУРДА: Четвертой олимпийской чемпионкой, подданной Франции, героем Франции. И мы, когда приходили в посольство, мы с Фредериком общаемся, он ходит к нам на спектакли, мы с Мариной играем «Уроки любви по-французски», или «Разбуди себя, мадам», играем комедию с Машей Порошиной, со мной, с братом Джигурдой, не важно. Важно, что они знают меня, я там пару раз, когда Анисина была беременна, и мы пришли, и нам нужно было ехать во Францию, а они не дают визу, а посол уехал на день раньше назначенного срока, когда договорились с Мариной, и Марина с послом идеально знакома. Посол уезжает, мы заходим в посольство, а клерк говорит: «Нет, посол уехал, ничего не оставлял». Мы говорим: «Заместителя посла покажите». «Сегодня не приемный день», - говорят Марине. И я спрашиваю, я понимаю, она мне переводит то, что я не понимаю, я говорю: «Подождите, вы», я на русском говорю, «Вы понимаете, что к вам пришла олимпийская чемпионка беременная, олимпийская чемпионка, герой Франции, кавалер дважды высшей награды Франции?» А та мне на ломаном русском говорит: «У нас все равны, и чемпионы, и герои, и это». Я говорю: «Вот понимаете, какая штука, вот у нас в России бывает полная Опа Джигурда бывает».

КУЗИЧЕВ: И тут они закрыли двери посольства.

ДЖИГУРДА: «Но при этом, - я ей говорю, - у нас героя Франции, я тогда ей сказал, будь это Депардье ли, или Пьер Ришар, или кто-то из наших известных журналистов, не будут вот так сознательно, выполняя букву закона, унижать. Не будут на Руси. Могут оттрахать, казалось бы, ни за что, хотя ни за что, казалось бы, не бывает. Поэтому, соблюдая эти все законы, мы…» Она говорит: «Нет, извините». Полиция. Вызывают полицию: «В посольстве Джигурда, блин, качает права». А Марина тихо говорит, я ей по-французски, а она мне почему-то по-английски. Я говорю: «No!». «Go!», - полицейский.

КУЗИЧЕВ: И тут родилась песня.

ДЖИГУРДА: За пистолет хватается. Говорит: «Go». Я говорю: «No!». «Go!». «No!». «No!!!», - говорю я. И приходит заместитель консула посла, приходит на крик Опа Джигурды, тогда еще не проявленным.

ПОЛЯКОВ: Седой приходит.

ДЖИГУРДА: Все, в чем проблема? Я говорю: «Я муж героя Франции, гражданки Франции». А он по-русски понимает и говорит: «Вы шутите?» Я говорю: «Я шучу?»

САВЕЛЬЕВ: Когда Джигурда шутил.

ДЖИГУРДА: Вот Марина представляется, показывает паспорт, показывает героя Франции. Все, извинения и мне вместо годовой визы пятилетнюю шлеп.

КУЗИЧЕВ: У нас в гостях Никита Джигурда. И мы все-таки, вы знаете, я настаиваю на своей идее, мы хотели не то, чтобы сорвать, это не очень просто, хотя нас трое, может быть, получится, попросить снять, приподнять маску, маску очень шумного образа и показать нам человека Никиту Борисовичу Джигурду.

САВЕЛЬЕВ: Вы же нам сказали в начале, да.

КУЗИЧЕВ: Мы все-таки попытаемся это сделать. Он сейчас опять начнет кричать, и мы попросим микрофон сделать чуть-чуть потише, а мы хотим посмотреть на Джигурду настоящего, Никита.

ДЖИГУРДА: Ну, правильно, когда вы говорите настоящего, вы на работе, когда приходите, вы хотите сказать, что вы такие, как дома?

КУЗИЧЕВ: Вот смотрите, мы делаем каждый день, каждый божий день три часа прямого эфира. Даже, если бы у нас был образ, понятно, что ко второму часу он бы просто облуплялся, невозможно его держать все время.

ДЖИГУРДА: Конечно.

КУЗИЧЕВ: Поэтому это мы и есть.

САВЕЛЬЕВ: Но, чтобы узнать, какой настоящий Никита Джигурда, мы не можем по три часа в день каждый день с вами встречаться. Мы хотим в экспресс-режиме получить это.

ДЖИГУРДА: Когда ты сталкиваешься, а я сталкивался с этим, когда ты приходишь на какое-то ток-шоу и даже тебе платят деньги, но слова не дают, потому что ты хочешь донести мысль, а мысль не нужна на большом ток-шоу, нужна эмоция, ну, и людей кормить причем астралом, причем нижним, низким астралом. Не стоит задача просвещения. И когда я прихожу раз, два, и мне не интересно, потому что я смотрю ток-шоу, и все, что я говорил мудрого, глубокого, все вырезано, вообще оставлено что-то не главное, вообще ничего, я понимаю, что… и меня больше не приглашают, понимаю, что меня вытесняют из игры, я для них не интересен, говорящий о концепции русских космистов, приводящий в аргументы Блаватскую, Рериха, Федорова, Умова, Вернадского, Циолковского, то есть, ученых, которые достигли этого интеллектуального совершенства точно так же, как тысячу лет назад посвященные ученые создали миф об Иисусе Христе, как о символе достижения человеческого духа и любви. То, что еще Пифагор говорил - все, что постигаемо мерой и числом, вот это все божественно, а за мерой и числом идет хаос и химеры.

САВЕЛЬЕВ: Ну, правильно, и вас не слышат. Просто, когда вы тихо говорите, вас не слышно.

ДЖИГУРДА: Да, и я вам рассказывал в начале про нобелевского лауреата «Игра в бисер».

КУЗИЧЕВ: Германа Гессе.

ДЖИГУРДА: И я бывшей супруге сказал: ну, что же толку, что я получаю литературные премии, что меня приглашают на кинофестивали. Если мой старший сын, тогда ему было 22 или 21, не может меня понять. Я даю ему стихи, я ему рассказываю эти концепции космистов. Он говорит: папа, ты как Пушкин, не современно и скучно. Вот Шнур, вот группа «ХЗ», вот «Каста». Я говорю: «Потому что мат?» Он говорит: «Нет, потому что они ничему не учат, они просто живут и кайфуют».

КУЗИЧЕВ: А сколько было сыну?

ДЖИГУРДА: Сыну было 22.

КУЗИЧЕВ: А, взрослый парень.

ДЖИГУРДА: Я тогда с Никитой Высоцким поехал в Болгарию и в Болгарии у меня в голове произошел вот этот взрыв, когда я понял, что нужно надевать маску и колпак шута. Я нашел подтверждение в мистической колоде оккультных кар Таро, где…

САВЕЛЬЕВ: Кто пришел?

ДЖИГУРДА: Я.

САВЕЛЬЕВ: Нет, в картах?

ДЖИГУРДА: Я пришел внутри себя к тому, что все, теперь надо писать при помощи мата, но вертикально, то есть, о любви, но с матом, о Христе, но с матом.

КУЗИЧЕВ: С той же самой мыслью? Со смыслом тем же самым?

ДЖИГУРДА: Сверхзадача, конечно. С тем же самым смыслом, но ярко, чтобы не смогли не заметить.

КУЗИЧЕВ: С другой стороны, Никита, подождите, секунду, я скажу, моя очередь. Есть китайская поговорка старая, вот вы говорите про древнюю мудрость, она очень простая: хочешь, чтобы к тебе прислушивались, говори тихо.

ДЖИГУРДА: Правильно. Мудрость мудреца, находящегося в эгрегоре в нирваническом состоянии, то есть, когда он сидит на берегу, а мимо него жизнь и он наблюдатель. Это состояние нирваны. Я напомню, что после восточной философии после нирваны идет следующая ступень иерархическая батхисатва. Человек, который добровольно выходит из нирваны, опускается, то, что позже назвали Христос, опускается в ад, не Христос - личность, а Христос, как образ, как осознание в каждом из нас своей миссии, он спускается на нижние этажи с целью одухотворения, как русские космисты говорили обожевания пространства. По-нашему внесение той тонкой информации в нижние слои, при помощи которых эти нижние слои станут тоньше без кровопролития, без агрессии, без ничего.

КУЗИЧЕВ: Улучшаются. Но для него это, безусловно, жертва?

ДЖИГУРДА: Для него это не жертва, нет, это милосердие. Это как раз то, что называется потом Голгофа.

КУЗИЧЕВ: А милосердие без жертвенности вообще не бывает.

ДЖИГУРДА: Ребят, я вам скажу, вы поймете. Индийские храмы, на которых рисовали страшные рожи, для того чтобы они отпугивали любопытных. Я прошел это на себе, и знаю это после 30-48-дневного голодания. Все, что нам рассказывают о страданиях на Голгофе и с прибитием на кресте, вот эта страшная маска, которую выставляли раньше в храмах, для того чтобы не пропустить любопытных.

КУЗИЧЕВ: И только не убоявшийся…

ДЖИГУРДА: И только не убоявшийся, проходя, вдруг понимает, что этот путь Голгофы, это в какой-то момент умение понять, что все это игра. И, если твои принципы, твоя идея, твой образ жизни делает несчастным людей вокруг тебя, самых близких, а ты ради счастья других живешь, значит, нужно отказаться в сознании своем от того, что это главное, значит, есть что-то более вмещающее, которое дает и тебе с твоими закупорками существовать, и солнце, которое светит и горит, ты плохой, уйди с пляжа. Солнечный принцип это другой совершенно. Но говорить об этом так, никому ты не нужен.

КУЗИЧЕВ: Я понял, смотрите, стоп, я, кажется, понял. Смотрите, то есть Никита был, ну, понятно, что это такая очень большая условность, просто образ такой. Никита был условным нирваническим старцем, потому что он знал, что надо говорить и как. Он писал, пытался делать это, писал стихи, он пытался нести любовь и так далее. И вдруг понял, что это на фиг никому не нужно.

ДЖИГУРДА: Да, кроме кучки людей, которые и так спасли себя уже, условно говоря.

КУЗИЧЕВ: Тогда он превратился в условного поэтического бахтисатву. Он вернулся на землю, он стал орать матом, орать благим матом, понимаете, в чем дело? То есть, милосердие, но я настаиваю на жертвенности, чтобы его-таки услышали.

ДЖИГУРДА: Причем не сразу. Не сразу, а мне почти семь лет или шесть понадобилось, чтобы из этого нирванического старца, как вы говорите, придти. Я ел рыбу и отравление получал, потому что семь лет я не ел ни мяса, ни рыбы, я полтора года сидел только на пророщенном зерне и зелени, и мед черпал. То есть, это вещи, которые, когда ты вдруг понимаешь в открытую. Не то, что ты прочитал, да, об этом, а у тебя купол открыт, холодок у меня в темечке, так называемой смешной сахасрара, верхней чакре, и ты понимаешь, что этот космос и все, что над тобой, и все, это часть, ты частица этого мироздания, и это все ты. И ты та часть, которая это осознает. Это и есть нирвана. И кайф, когда ты… Мне предлагают роли, концерты, я говорю: какие роли, какие там, ну, раскрутки на Высоцком ли, на этом. Какие? Я в нирване, и пью только мед. И мама плачет, говорит: сынок, ну, уже выходи, ты весишь 60 килограмм, был 85, вернись, уже люди спрашивают, чем ты болеешь. И меня не выводит ничего. Кроме звонка дяди Жени Матвеева, который снял меня в первой серии «Любить по-русски», не послушав ни сценариста Валю Черныха, царствие ему небесное, который Оскара получил за сценарий «Москва слезам не верит», и потом мне в любви после фильма признался, мол, я ошибался. Так вот Матвеев утвердил меня на главную роль вопреки тогда желанию Черныха, вопреки худсовету. Он сказал: вот этот должен играть, он псих, он сыграет этот русский характер. А в начале сам, не знаю, песню взял «Любить по-русски». И мне звонит Матвеев и говорит: запускаем вторую серию «Любить по-русски».

ПОЛЯКОВ: А за ней и третью.

ДЖИГУРДА: А я в нирване. И я из любви к старой гвардии, которая мне трамплин дала вопреки, потом уже слава пришла «Любить по-русски» и я отказался, да, я сказал, от тотальной раскрутки, так вот я ради него вышел из нирваны, стал есть каши, для того чтобы поправиться. Поправился на 10 килограмм и в первой серии 85, если сейчас посмотреть первую и вторую серию подряд, я на 15 килограмм… Но я вышел и внешне классно все, а внутри колоссальная тоска, потому что закрылась, дверца закрылась в темечке, бац.

ПОЛЯКОВ: Забилась кашей.

ДЖИГУРДА: Я знаю, знаю, что бессмертный, знаю все, но это ощущение нирваны. И тогда я периодически стал возвращаться. Снимусь, в голод, бах в семь дней голода, у меня, раз, крышку опять срывает. Я опять подпитываюсь, говорю: вперед.

КУЗИЧЕВ: Давайте вернемся, смотрите, к тому мотиву, который вы пытались донести, то так, то теперь эдак.

ПОЛЯКОВ: Вот, я хотел узнать, что, на ваш взгляд, оказалось в итоге действенным? Сейчас вы явно куда более, наверное, известный, не скажу, наверное, что любимый, но явно известный широкой аудитории персонаж, чем, когда вы были тихим, спокойным, пытаясь спокойно донести.

ДЖИГУРДА: Конечно, я вам скажу…

ПОЛЯКОВ: А ваша цель, когда лучше исполнялась, ну, вот та?

ДЖИГУРДА: Конечно, сейчас, потому что я сейчас могу быть и лирическим, и глубоким, если надо.

ПОЛЯКОВ: А мне кажется, многие воспринимают вас, как некоего городского сумасшедшего.

ДЖИГУРДА: Я в Питер, да мало ли, как воспримут. Я еще раз говорю, то, как меня воспринимают, это же меня не касается, я же знаю, кто я и во имя чего я.

ПОЛЯКОВ: Ну, вы же поменялись для того, чтобы вас стали слушать и слышать. А вас сейчас стали воспринимать, как некоего городского сумасшедшего, на которого можно не обращать внимания.

ДЖИГУРДА: И что? Безусловно. Вы при этом прочитайте среди этого списка и споров, сколько людей, которые осознают и начинают осознавать, что за этим фриковством, за этим шутовством стоит что-то глубокое, что, на самом деле, я говорил и три, и пять лет назад, когда начал эту маску, все безбожно вырезалось. Я говорю: «Господа, давайте поменяем парадигму всеобщей греховности на парадигму всеобщей божественности. То есть, были греховными стали все богами». - «То есть, вы бог?» Я говорю: «Я бог, моя жена богиня, такая же, как ваша жена и как вы». Эфир. Джигурда: «Я бог, моя жена богиня». Бум. Ну, вот, что вы скажете на то, что Джигурда. Артемию Троицкому говорит: «Ну, что вы скажете?» Говорит: «Ну, тараканы у человека в голове».

КУЗИЧЕВ: Я хочу прочитать одно сообщение, может быть, оно обидит немного Никиту, ну, тогда извините.

ДЖИГУРДА: Невозможно.

КУЗИЧЕВ: Невозможно, ну, и хорошо. Из Ростовской области. «Интересный, но разбитый, потерянный человек Никита. Хотя именно от него я первый раз слышу слово «философия» на «Маяке» после окончания в 2002 году философского факультета в Ростове. Приглашайте таких почаще философов». Смотрите, это что касается подхода.

ДЖИГУРДА: Вот видите, а что обидного, приглашайте таких почаще.

ПОЛЯКОВ: Еще сообщение: передайте Никите, что мы его слышим. Это вот во втором получасе нашей беседы.

ДЖИГУРДА: Мне, допустим, присылают люди среднего, старшего возраста: почему вы не поете больше «Небо у нас в груди», «Любить по-русски»? Ребята находятся в коконе идеализма, это не кокон нирваны, это кокон идеализма такой интеллигентских, советских времен, и им кажется, что вот так просто захотел и «Любить по-русски» будет везде звучать, это же весь народ любит, «Небо у нас в груди», философская песня у меня блюзовая. Очнитесь, эй, идеалисты, ребята, баблос не хотят брать, потому что ты конкурентам бизнес… а я зарок дал когда-то, я сказал: я не платил и не плачу деньги за эфиры. Не плачу.

КУЗИЧЕВ: Так, стоп, и нам не будете?

ДЖИГУРДА: Ну, как за это? Ну, это как за любовь. Я не плачу. Везде, где меня видят, я бываю… я никогда не пользовался услугами проститутки, не потому что я считаю, что это плохо, а потому что….

ПОЛЯКОВ: Сама концепция претит.

ДЖИГУРДА: У меня не было такой нужды. На меня так не давила сперма в голову, чтобы бежать, находились всегда женщины, с которыми я по согласию попадал в рай на какое-то мгновение, понимаешь? Я в этом счастливый человек. Я счастливый человек, что я Овен и Бык, и я за свою жизнь не могу себе предъявить претензию, которую бы я не отработал, не отхавал в эти семь лет истязаний над собой по полной программе, для того чтобы понять, что не обязательно себя истязать. А можно просто участвовать в процессе и напоминать, что ты творец любви и одномоментно простить себя за те прошлые ошибки, за скелеты в шкафу, осознав, что мы все горшечники боги. Мы только говорить научились на уровне божественном и из ползунков вставать. А кто-то еще в зародыше, они ходят в торговые точки, которые называют храмами, и слава богу, а мы яйцо, нет, мы содержимое яйца. И тут процесс идет.

КУЗИЧЕВ: Никит, у нас очень мало, четыре минуты до конца, хочется много спросить. У вас есть некая стройная философия, представление, это круто.

ДЖИГУРДА: Основанная на философии русских космистов и практики духовной.

КУЗИЧЕВ: В рамках этого концепта, а, может быть, и вне этих рамок вы могли бы сейчас одной фразой, одной формулой сформулировать сейчас смысл своей жизни?

ДЖИГУРДА: Да.

КУЗИЧЕВ: Давайте.

ДЖИГУРДА: Ну, два четверостишия.

КУЗИЧЕВ: Пожалуйста, без проблем.

ДЖИГУРДА: Не в том ли любовь, чтобы глотая обиды
Беду не впустить в пустоту бытия,
Которая вторит обиде и дыбой, как быдло
Подложно корежит тебя.

Не в том ли любовь, чтоб хотел ты увидеть
Тех, кто обидел тебя не на дне,
А в той стороне, где мы все без корриды
Дышим всевышим, им став на земле?

КУЗИЧЕВ: Самое часто встречающееся слово это слово «любовь» в этих двух четверостишиях.

ДЖИГУРДА: Какие мы, такая любовь. Какие мы, такой бог. Нет здесь других. Есть та иерархическая система, которая дает нам полную свободу, в отличие от наших правителей, которые на определенном уровне развития интеллекта закупорились и в масонских ложах, и не в масонских ложах, закупорились, стали забуксовывать и не пропускать молодые энергии информацию более тонкого порядка. Произошла закупорка. Она произошла, и она раскупорена, на самом деле, никакого звездеца не будет. Это этап созревания. Но квантовый скачок произошел вот в это символическое время 21 декабря, когда то, о чем я вам сейчас говорю, будет звучать все чаще и чаще о том, что меняется парадигма. Если раньше правили миром те, кто знал, что они творцы в музыке ли, в политике, в журналистике, то теперь все постепенно будут осознавать, вся система, что они часть и творец…

КУЗИЧЕВ: И часть, и инструмент.

ДЖИГУРДА: Этой системы, и это же творение, это одно и то же. Это не борьба материи и духа, а дух это тонкое состояние материи, а материя плотное состояние духа, одна система. Не надо бороться оппозиции с властью, надо предложить что-то свое, а свое может быть праздник. Я когда придумал Опа Джигурда, я понял, что овладел высшим пилотажем. Потому что впервые на Красной площади, когда я вышел сам, а через три недели моя мыслеформа сработала. Мне за несколько дней до Нового года раздался звонок, и братья геи режиссеры предложили мне спеть на Красной площади, а Марина, чтобы станцевала на катке, а я за три недели до этого сам выходил на площадь и плясал, милиция меня провожала, что называется. А тут меня приглашают. Я говорю: «Братья геи, я вас полюбил еще больше, готов сделать Опа Джигурда парад летом или когда-то и будут тут геи, тут лесбиянки, тут толерантные люди». Но Опа Джигурда, потому что, ребят, гейский парад не разрешат, а Опа Джигурда, когда толерантные пацаны…

САВЕЛЬЕВ: Но это все равно часть того образа, часть той маски.

ДЖИГУРДА: Но она же работает. Это как фестиваль был «Золотой Дюк» в Одессе, так будет фестиваль…

САВЕЛЬЕВ: Но вы не собираетесь становиться тише и наполнять смыслом больше свой образ?

ДЖИГУРДА: Это же ничего мне не мешает сейчас синтезировать. Когда меня сейчас услышали, и когда вы меня пригласили на программу, а пять-шесть лет назад вы не приглашали меня в свои программы, Собчак Ксюша позвала, и тоже можно без рычаний, вы же мне не сказали, как бы настоящий, вас трое, я один, я пришел, говорю, ребят, вообще-то я вот такой.

КУЗИЧЕВ: Нет, мы не хотели ничего, мы хотели, чтобы все произошло здесь, Никит. Мы хотели, чтобы все произошло здесь, оно и произошло, вот именно.

ДЖИГУРДА: Да, да, оно и произошло. И то же самое в моей генеральной сверхзадаче, которую я на видео записал шесть лет назад, я сознательно иду в шоу-бизнес, для того чтобы научиться у них…

КУЗИЧЕВ: У братьев геев.

ДЖИГУРДА: Средству, но, не отказываясь от своего генерального корня и фаллоса своего духовного. А мне на «Последнем герое» на этом, заманивая туда и предлагая баблосы, предлагали, который раз говорю, поменять правила игры. То есть, один контракт подписал, а там говорит: «Нам пришла классная идея (уже в Панаме), вы сыграете альфа-самца, мы дадим вам племя самок, там Эвелина Бледанс, пару молодняка, которым вы будете стучать в репу, девок таскать за волосы, за курицу, ну, как вы умеете играть». Я говорю: «Класс, ребята. То есть, это будет объявлено?» - «Нет, это вы, Никита Джигурда, будете играть такую роль» - «Никиты Джигурды?» - «Да» Я говорю: «Классно, вы на всю страну покажете меня полным…» - «Мы вам деньги дадим, 20 тысяч долларов в неделю вместо 10, доведем вас до конца игры, вы в конце игры проиграете человеку с улицы».

КУЗИЧЕВ: 20 тысяч долларов в неделю это стоит?

ДЖИГУРДА: В неделю, да. Ну, другим вообще ничего не платят. Говорят: «Мы вообще всех развели, все идут за пиаром». А мне какой пиар, меня каждая собака знает. 20 тысяч долларов в неделю, значит, 40 дней и ты суперзвезда. И расписку, что я духовный извращенец.

САВЕЛЬЕВ: Уже не отмоешься.

КУЗИЧЕВ: Но вы отказались?

ДЖИГУРДА: Конечно. И мало того, что я отказался, и мне говорят: «Мы вас замочим…» Я говорю: «Мочите, я бессмертный».

КУЗИЧЕВ: Никит, 15 секунд, скажите что-нибудь главное.

ДЖИГУРДА: Мы, если мы умеем смеяться над собой, гордыня не накроет ни кремлевской звездой, ни своей звездой, никакой.

КУЗИЧЕВ: Спасибо большое, Никит.

ПОЛЯКОВ: Никита Джигурда был у нас в гостях. Спасибо большое.