Доживем до понедельника группа "Дискотека Авария"

КАРЛОВ: Встречайте, друзья! В студии "Маяка" Алексей Рыжов.

РЫЖОВ: Добрый день.

КАРЛОВ: И Анна Хохлова!

ХОХЛОВА: Здравствуйте, дорогие друзья!

КОКОРЕКИНА:  Мне кажется, в эфире программа "Пионерская зорька".

КАРЛОВ: Давайте так и назовем.

КОКОРЕКИНА: В детстве, когда включала с утра радио, вот как-то примерно так, с такой же степенью бодрости.

РЫЖОВ: Конечно, мы все бодрые. И с огромным удовольствием, дорогие соплеменники, соотечественники, поздравляем вас с днем рождения Юрия Гагарина.

КАРЛОВ: Вот так вот!

КОКОРЕКИНА: Наконец-то!

КАРЛОВ: Друзья мои, группа "Дискотека Авария" в рамках рубрики "Городки" будет рассказывать о своих любимых городах. Наверное, Алексей будет держать ответ…

КОКОРЕКИНА: Про город невест. Собственно, невеста оттуда.

РЫЖОВ: Да, можно начать с города невест

КАРЛОВ: Анечка тогда про Санкт-Петербург.

ХОХЛОВА: Обязательно.

КАРЛОВ: Тогда предлагаю начать вот с чего. Общие черты города Иванова и Санкт-Петербурга?

РЫЖОВ: Холодно зимой, великолепная архитектура. Весной лужи, много. Интеллигенты. Студенчество. Иваново же не только город невест и город красных ткачей, он еще и университетский центр. У нас 7 или 8 высших учебных заведений в отличие от всех соседних городов Золотого кольца России. Вот. У нас очень сильный энергоинститут, который я закончил дважды. Когда я первый раз его заканчивал, он был институт, а второй раз я его заканчивал как университет.

КОКОРЕКИНА: Блестяще! Красный диплом, я надеюсь, дважды?

РЫЖОВ: Нет. Но нормальный такой, розовый.      

КАРЛОВ: Два синих равняются одному красному. Нормально. Анна, ваша версия?

ХОХЛОВА: Вы знаете, я никогда не была в городе Иваново, я не могу сравнить. Я могу вам рассказать очень много…

КОКОРЕКИНА: Напрасно совершенно, Анна. Это страшный пробел в вашей биографии.

ХОХЛОВА: Меня еще ребята туда не повезли. Скоро мы там появимся, я вам все расскажу.

РЫЖОВ: Скоро наступит дачный сезон, и мы, наверное, съездим в какие-нибудь красивые места в Ивановской области, коих преогромное количество. У меня там есть моторная лодка. Анна, я хочу, чтобы ты это знала.

ХОХЛОВА: Дашь порулить?

РЫЖОВ: Нет. У тебя нет прав.

ХОХЛОВА: Есть.

КАРЛОВ: Она настоящая такая? Со штурвалом?

РЫЖОВ: Я и себе не дам порулить, у меня тоже нет прав.

КОКОРЕКИНА: Анна, везет с другой целью - чтобы картошку покопала.

ХОХЛОВА: Это я тоже могу.

РЫЖОВ: Нет, нет, там не дачные угодья. Хотя у папы есть дача, но там есть места, в которых можно ловить рыбу, собирать грибы, просто ставить палатки. Этих мест огромное количество.

КОКОРЕКИНА: У меня родилось выражение новое: дачный угодник.

КАРЛОВ: Охотничий угодник, например, тоже может быть.

РЫЖОВ: Нет, дачу я люблю. Дача - это добро. А я вырос на даче в Ивановской области. И я с 7 лет до института, наверное, каждое лето почти проводил на даче.

КОКОРЕКИНА: До красного диплома прямо, до розового.

РЫЖОВ: Нет, но там я уже бегал по концертам, по всяким агитбригадам и прочее. Колхозы.

КАРЛОВ: Аня, а у вас? В вашей семье дача? 

ХОХЛОВА: Конечно. Куда же без нее? Тем более, мы живем в Челябинской области. Там такая природа, что, естественно, летом, да и весной мы начинаем ездить на дачу, потому что зимой очень холодно.

КОКОРЕКИНА: Так! И что высаживаете?

ХОХЛОВА: Ой, у нас очень много хозяйственных культур, которыми мы потом питаемся зимой.

РЫЖОВ: Орешки?

ХОХЛОВА: Орешки  у нас не растут, к сожалению. Но картошечка, морковочка, зелень разнообразная.

КОКОРЕКИНА: Семушки?

ХОХЛОВА: Нет, подсолнухи тоже пытались мы вырастить вместе с кукурузой, не пошло. Потому что это все-таки Урал, у нас не так жарко летом.

РЫЖОВ: Бананы не растут? Киви?

ХОХЛОВА: Мы папу просили. Мы как-то кофе пытались посадить. Вот зернышко с сестрой туда везли, закапывали, поливали. Но тоже не выросло.

КОКОРЕКИНА: Челябинский кофе.

РЫЖОВ: Мама у меня по цветам с ума сходила. Она все сажала какие-то немыслимо красивые цветы и около дома, и у крылечка, и вдоль забора.

КОКОРЕКИНА: И они немыслимо красиво гибли?

РЫЖОВ: Нет, почему? Она специально… То есть весной одни расцветают, летом другие, осенью - третьи. Флоксы какие-то. Вот вспомнил название.

КАРЛОВ: Флоксы обожаю.

КОКОРЕКИНА: А каллы были?

РЫЖОВ: Нет, не было. Астры были.

ХОХЛОВА: А у нас были. И астры были. Все у нас есть. И маки даже.

КАРЛОВ: Пионы я вспомнил. Анютины глазки.

РЫЖОВ: Но это, если не считать еще сирени, шиповника, которые тоже сами  по себе являются цветами в определенный момент.

КОКОРЕКИНА: Прямо кустами учителям на 1 сентября приносили? Еще жимолость.

КАРЛОВ: Ох, какая у вас жимолость!

КОКОРЕКИНА: А облепиха?

ХОХЛОВА: У нас растет. Только ее так сложно собирать! Но она такая вкусная!

КАРЛОВ: Еще раз повторяю вопрос. Понятие "дача" со времен раннего советского периода до наших дней слегка видоизменилось. Помните, тогда действительно дачи давало государство работникам умственного труда. Вспомните "Сердца четырех", например, где очень хорошо представлена дача.

КОКОРЕКИНА: Саш, но это была такая ведомственная дача. Красивая, большая в летнем Подмосковье.

КАРЛОВ: "Тимур и его команда". Да, да. Потом вот эти 6-соточные наши страдания с фанерными домиками. Ну, и то, что сейчас люди называют дачами - дворцы из стекла и бетона в 8 этажей на участке в два гектара, например, - тоже, в общем-то, дача.

РЫЖОВ: Но давайте попробуем структурировать эту информацию. Во-первых, наша дача не принадлежала ни к первой, ни ко второй категории. Она не была ни 6-соточной, ни номенклатурной. Это был домик в деревне, в чрезвычайно живописном месте на реке Мера, приток Волги в Ивановской области, Заволжский район. Просто удивительные виды, богатые леса дичью  и яствами: грибами, ягодами. Просто красивейшие!

КОКОРЕКИНА: А дичь какая?

РЫЖОВ: Кабаны, лоси, медведи, зайцы, куницы, тушканчики.

КОКОРЕКИНА: Ивановские кабаны!

РЫЖОВ: Конечно. Рыба.

КОКОРЕКИНА: А с тушканчиками-то что делать?

РЫЖОВ: Нет, я не видел тушканчиков.

КАРЛОВ: Сушить.

РЫЖОВ: Вот. И у нас там был домик такой, но он был ветхий достаточно. Мы его подкрепили, специально к нам печник приезжал делать печку. Мы вместе с отцом делали печку.

КОКОРЕКИНА: Печью укрепляли дом.

РЫЖОВ: Мы рыли сами колодец 8 колец, все мы делали. И это дача не была номенклатурной или для какого-то душевного отдыха, но хотя и для душевного отдыха, конечно. Она еще и кормила. Если мы вспомним конец 80-ых - начало 90-ых годов…

КОКОРЕКИНА: Помним такое время

РЫЖОВ: Мы продукты, я помню, картошку мы на себе вывозили. То есть, когда началась перестройка и успешно продвинулась, и все пропало, и перестал ходить катерок у нас туда, и пришлось ходить пешком…

КОКОРЕКИНА: А помните, как мельчал картофель? Серьезно. Вот я помню, как мои родители тоже с дачи, которая нас кормила, все наше семейство, привозили… Вот есть помидоры "Дамские пальчики", а вот, если честно, это была просто половина от "Дамских пальчиков", вот это были картофелины. А, главное, это была такая прямо иезуитская пытка, меня заставляли это чистить.

КАРЛОВ: "Когда вы сажаете картофель?" - "1 мая". - "А когда собираете?" - "2-го" - "Почему?" - "Очень кушать хочется".                     

РЫЖОВ: Да нет! Тогда относились по-другому. И картофель папа меня учил чистить так, чтобы поменьше кожуры снималось. И потом, когда ты эти мешки и рюкзаки с картошкой по 10 километров таскаешь до поезда Кинешма - Иваново, то ты сам начинаешь ценить этот картофель. Туда идешь с картошкой, обратно идешь с газом.

КОКОРЕКИНА: Плодоовощная культура.

КАРЛОВ: Слушайте, а автотранспортом или мотоциклеткой какой-нибудь не были оборудованы тогда?

РЫЖОВ: Нет. Тогда не было такого счастья у нас. Ну, хорошо, иногда нас подвозили попутчики или договаривались с завозкой электросетью по старой памятью, чтобы они там на грузовике, когда едут проверять в селе Патракейка какую-нибудь электросеть, чтобы они нас там тоже подкинули.

КАРЛОВ: Безумие!

РЫЖОВ: Да ладно! Все так жили. Это было очень весело. Нормально!

КОКОРЕКИНА: Давай погрустим еще и по женской части.

ХОХЛОВА: А что, мне грустить нечего. Вы знаете, у нас такая дача, и у меня папа настолько молодец, что мы с сестрой… Мы, конечно, пытались помочь, но это все почему-то плавно переходило в игры, особенно собирание, например, колорадских жуков, которых мы боимся. Мы просто бегали и говорили: "Ой, пап, вот здесь, вот здесь! Ой, я не могу, нет, я не буду их собирать!" И все. Нет, мы пытались собирать, но, конечно, папочка у нас…

КОКОРЕКИНА: Они что, кусачие, что ли?

ХОХЛОВА: Нет, они такие страшные, полосатые! Я не могу.

КАРЛОВ: Красивые, наоборот.

ХОХЛОВА: Ой, красота какая! Маленькие арбузики.

РЫЖОВ: А морковь ты полола?

ХОХЛОВА: Да! Морковка вообще была на мне. Все оттуда, это все детство. Я так любила морковку. И мы садили морковку. Причем, у нас у каждого была своя грядочка. Сестренка у меня, допустим, садит зелень, и я сажу морковку.

КОКОРЕКИНА: У тебя была самая густая ботва?

ХОХЛОВА: А то! Самая сладкая морковка была. Конечно.

КАРЛОВ: Дача - это, конечно, все хорошо.

КОКОРЕКИНА: У нас такая программа сегодня "Сельский час".

КАРЛОВ: Давайте урбанизироваться немножко все-таки.

РЫЖОВ: Почему? Мы еще не прошли по теме стройотрядов.

КОКОРЕКИНА: И вообще не по всем грядкам, мне кажется. Какую-то жалкую морковку тронули. А есть  репа.

РЫЖОВ: Да, это целевое применение сельскохозяйственных наклонностей. Целевое применение - это стройотряды. Это конкретно месяц собираешь клубнику, например, или черную смородину. Или заготавливаешь сено.

КАРЛОВ: Потом ее год есть не можешь. В смысле не сено, конечно.

КОКОРЕКИНА: Леша, ваш обошли стороной трудовые лагеря. Это вот, поверьте, это не в плане исправительных колоний, а трудовые, куда дети добровольно ехали.

КАРЛОВ: За длинным рублем.

РЫЖОВ: Добровольно мы ездили по средам в 8-ом и 9-ом классах убирать картошку.

КОКОРЕКИНА: А на месячишко слабо?

РЫЖОВ: На месячишко мы ездили  в стройотряды, вы что! Я  только что рассказывал.

КОКОРЕКИНА: В станицу Калниболотская, Краснодарский край. На сбор яблок, обработанных пестицидами.

РЫЖОВ: Ну, это уже на любителя. 

КОКОРЕКИНА: Да, да.

КАРЛОВ: Вот, пожалуйста, Ольга Кокорекина - большой любитель пестицидов.

РЫЖОВ: И с тех пор вы не едите яблок, обработанных пестицидами? Или, наоборот, только их едите.

КОКОРЕКИНА: Нет, с тех пор я  не беру немытые яблоки и не тру после них лицо руками, потому что потом мы зацвели все просто страшным образом.

РЫЖОВ: Ну, что ж, опыт - сын ошибок трудных.

КАРЛОВ: Вот нам пришло сообщение: "Очарована Палехом Ивановской области".

РЫЖОВ: Ну, конечно. Палехские шкатулки, мастера росписи, прекрасный город. Такие церкви там красивые!

КОКОРЕКИНА: Вы сами ведь занимались народными промыслами, Алексей.

РЫЖОВ: Я в Палехе занимался только в вокально-инструментальном ансамбле, пару раз мы туда заезжали, там была очень классная какая-то гитара или пульт, не помню.

КОКОРЕКИНА: Расписная?

РЫЖОВ: Нет, не расписная. И мы туда ездили перенимать опыт, как надо звучать реально рок-группе.

КАРЛОВ: Так все-таки была рок-группа в самом начале?

РЫЖОВ: Да, была, конечно. И не одна.

КАРЛОВ: Потому что я вот сейчас читаю ваше досье, здесь ни слова о том, что это были рок-н-рольщики такие.

РЫЖОВ: Да нет, мы были не то, чтобы рок-н-рольщики. Ведь тогда как?  Своих-то песен особо, во-первых, и не было. А, во-вторых, их не разрешали петь. Надо было петь про букет, вот. И все.

КАРЛОВ: Я буду долго  гнать - вот это?

РЫЖОВ: Буду долго гнать велосипед. Вот. Но что-то свое можно было петь. Не много можно было спеть опасных песен, типа "Машины времени" или чего-то такого.

КАРЛОВ: Это какой год?

РЫЖОВ:  1986-87.

КАРЛОВ: Разве "Машина времени" тогда еще была опасна?

КОКОРЕКИНА: Конечно.

РЫЖОВ: Ну, такие, с вольными заходами песни. Ну, я не знаю, "Кино" или Гребенщиков. Нет, их можно было петь, но как бы нежелательно.

КОКОРЕКИНА: Но аккуратно, да. И не больше одной в час.

РЫЖОВ: Дозировано, да. То есть,  "Букет", вот почему я его вспомнил, она была такая ни туда ни сюда, как бы и рок-н-ролл и, значит, эстрада. 

КАРЛОВ: Где ж там рок-н-ролл-то?

КОКОРЕКИНА: А потом еще "ты меня любишь, лепишь, творишь, малюешь". Вот эта, мне кажется, разрешенная была песня.

РЫЖОВ: Не знаю. Не помню. 

КОКОРЕКИНА: Александра Серова не помните?

РЫЖОВ: Нет, я помню, мы пели, значит, "Альфу" "Театр жив": "Годы проходят, но не беда, театр - не мода, вечен всегда". Не знаете такую песню, нет?

КАРЛОВ: Нет, нет.

РЫЖОВ: Группа "Альфа". "Я московский озорной гуляка…" - вот это нельзя было петь.

КАРЛОВ: А, ну,  понятно. Есенина нельзя.

РЫЖОВ: Про театр можно.

КОКОРЕКИНА: Потому что тоже как-то авторам надо продвигаться.

КАРЛОВ: Я в то время зарубежкой увлекался больше.

РЫЖОВ: Да неужели?

КАРЛОВ: Да. Слушал.

РЫЖОВ: Карел Гот?

КОКОРЕКИНА: Конечно. Пражский соловей.

КАРЛОВ: До Иванова не доходила зарубежка. Тогда уже вовсю гремел "Modern talking".

РЫЖОВ:  "Modern talking " у нас гремел. Но мы не могли его исполнить. Это был бы не " Modern talking". Мы это отчетливо понимали.

КОКОРЕКИНА: Томас Андерс и Дитер Болен. Чем был болен Дитер, ты выяснил, Саш?

КАРЛОВ: Продолжаем разговор. Подключаем Анечку. Аня, по поводу Палеха у вас спрашивать мы не будем.

ХОХЛОВА: Нет, нет, не стоит.

КОКОРЕКИНА: А запрещенные песни?

КАРЛОВ: Родной город-то какой? Потому что тут в досье странно. И Санкт-Петербург, и Челябинск, и Украина.

ХОХЛОВА: Донецк, наверное. География у меня такая. Жила я детство свое в городе Трехгорном, что находится в Челябинской области. Там же, в Челябинской области  я получила свое первое образование. Потом поехала в Санкт-Петербург, где закончила университет.

РЫЖОВ: А Озерск - что такое?

ХОХЛОВА: Это тоже город в Челябинской области, где я получила профессиональное музыкальное образование. Первое. Потом я поехала получать вторую профессию в Санкт-Петербург.

КОКОРЕКИНА: Это что за профессия была?

ХОХЛОВА: Вторая? Эстрадно-джазовый вокал. А первая - дирижерско-хоровое.                 

КАРЛОВ: Помогает сейчас тебе дирижерско-хоровое-то?

ХОХЛОВА: Вы знаете, все помогает. Кстати, я вам скажу, что основную базу своих знаний, своих навыков я получила именно благодаря этой профессии. Они намного были как-то монументальнее, что ли, чем в Санкт-Петербурге. Ну, видимо, вокал никому не нужен.

РЫЖОВ: В Санкт-Петербурге там клубы, конечно, там караоке.

ХОХЛОВА: Там работать  надо.

РЫЖОВ: Яхты.

ХОХЛОВА: Да! Если бы!

КАРЛОВ: Я сейчас смотрю Ане в глаза, а потом вспоминаю "Дискотеку Авария" саму по себе, вот эту группу. Вот должна быть в тебе изрядная доля хулиганства с детства, мне кажется, Аня.

ХОХЛОВА: Меня мальчиком звали  всегда. Я была в детстве мальчиком. Я сестру свою защищала. У меня старшая сестренка есть. Ее как кто-нибудь обидит, я иду драться. Это нормальное было явление.

КАРЛОВ: В глаз легко, да?

ХОХЛОВА: Ох, не вопрос!

КОКОРЕКИНА: Часто ребят поколачиваешь, Аня, у меня такой женский вопрос?

ХОХЛОВА: Я пока скромничаю просто.

КАРЛОВ: Недавно, да?

КОКОРЕКИНА: То есть без синяков, да? Только по почкам?

РЫЖОВ: Ждет, пока откроемся.

КАРЛОВ: Давайте прогуляемся, я не знаю, по какому городу-то? Выбирайте сейчас.

РЫЖОВ: Да по любому.

КАРЛОВ: По любому пройдемся. Вот расскажите.

РЫЖОВ: В юности мне нравился город Москва.

КОКОРЕКИНА: Что за город такой? Ну-ка, Леша, расскажи.

РЫЖОВ: Я не знал, что это за город, потому что однажды меня свозили на окраину Москвы, тогда еще замосковье - Люберцы. У нас там жили… А тогда это был военный городок закрытый. Там продавали мороженое "Лакомка" или как оно там?

КОКОРЕКИНА: А еще оттуда выезжали в центр люберецкие. На них почему-то всегда были клетчатые штаны.

РЫЖОВ: Не знаю, это было потом. Я говорю про конец 1970-х. Может, тогда они и выезжали, но я не знаю.

КОКОРЕКИНА: А это середина 1980-х. Вот это вскорости после того, как купили мороженое.

РЫЖОВ: Может быть. Там в какие-то прекрасные театры удивительные ходили. Я помню, мы ходили на спектакль с Костолевским, с Янковским, ходили в райкинский театр. Был такой еще центр моды "Люкс", тоже место - мечта обетованная.

КОКОРЕКИНА: Центр моды "Люкс" - это не Люберцы, я прошу прощения. Это Олимпийская деревня, Юго-Запад.

РЫЖОВ: Ну, хорошо! Но Театр эстрады - это тоже не Люберцы. Я говорю, что мы из Люберец туда выезжали. Вот. И это была прям такая сказка. И мне  так в Москве понравилось! И потом я уже школьником еще не очень взрослым любил просто туда ехать на поезде в общем вагоне за 3  рубля до Москвы. И мне очень нравились большие буквы МОСКВА на Ярославском вокзале. Вот я на них посмотрю …

КАРЛОВ: И обратно.

РЫЖОВ: И обратно. Огни большого города.

КАРЛОВ: Ну, а первое воспоминание, Аня, о Москве?

ХОХЛОВА: В Москве я первый раз была в детстве, лет мне 9 было. Это было лето. Мы с семьей поехали (или мы проезжали мимо, этого я не помню)…

КАРЛОВ: Как можно мимо проезжать Москвы? По МКАДу?

ХОХЛОВА: Мы, наверное, с Украины. Кстати, часто очень ездили…

РЫЖОВ: Из Челябинска ехали на Украину по МКАДу. Понял.

ХОХЛОВА: Да. И через Москву.

КАРЛОВ: Самый короткий путь.

КОКОРЕКИНА: Удивлялись: сколько еще до Украины? Почему едем второй месяц и никак?

РЫЖОВ: МКАД, кусты, кусты - и Украина.

ХОХЛОВА: И я помню, что мы были на ВДНХ. Я помню эти фонтаны. Там  было так красиво!

КОКОРЕКИНА: Дружба народов" и "Каменный цветок".

ХОХЛОВА: Наверное.

КОКОРЕКИНА: Да, да, да.
ХОХЛОВА: И мы фотографировались. Мы нарядно оделись, прям белые рубашечки, черные юбочки.

КОКОРЕКИНА: С бантиками пышными?

ХОХЛОВА: Нет, бантики не носили. Но тогда, помню, был и в моде лаковые туфли. И мы купили их именно на ВДНХ.

КАРЛОВ: Черт! Ты была на ВДХН, когда Выставка превратилась в торговый центр.

РЫЖОВ: А вот эти автобусики красные такие, в паровозики выстроенные, каталась, нет?

ХОХЛОВА: Нет, этого я не помню.

КАРЛОВ: Это все! Я же говорю, она была тогда, когда там уже торговали.

КОКОРЕКИНА: А в павильоне свиноводства была?

ХОХЛОВА: Да я не помню, я маленькая была.

КОКОРЕКИНА: А в коневодстве, овцеводстве?

ХОХЛОВА: Наверное. Везде была!

КОКОРЕКИНА: Там прекрасно пахло! 

КАРЛОВ: Друзья мои! ВДНХ - это наша боль общая. То есть, когда мы с тобой там ходили, там действительно ходили эти красные вагончики.

РЫЖОВ: А вата сладкая вот такая! С медвежью голову.

КОКОРЕКИНА: Ой, гигантская! 

ХОХЛОВА: Мы ее ели.

РЫЖОВ: Мы вам оставили.

КАРЛОВ: Анечка что-то добавить хотела.

ХОХЛОВА: Про Москву? Это было мое первое посещение. Остальное - это уже были конкурсы в детстве. И сложно мне сказать о всех.

КАРЛОВ: Но это когда детство кончилось, мне кажется.

ХОХЛОВА: Да нет! Я еще в школе училась. 5-6 класс.

РЫЖОВ: У нее еще продолжается.
                
КОКОРЕКИНА: А у меня тут созрел вопрос по поводу добрых воспоминаний зрелости. А в каком городе предпочитаете встречать ночь с 31 декабря на 1 января?

РЫЖОВ: В каком предпочитаем или в каком встречаем?

КОКОРЕКИНА: И то, и то, друзья.

КАРЛОВ: В каком хотелось бы.  

РЫЖОВ: Встречаем в основном в Москве. Вот. Один раз встречали в Таиланде, один раз где-то на Урале. Хотелось бы… Не знаю. В Куршавеле один раз хотя бы встретить Новый год.

КАРЛОВ: А чего, не зовут?

РЫЖОВ: Зовут. Но просто все время работа. Но это как бы и хорошо.

КОКОРЕКИНА: Французы просят петь по-французски, понимаешь?

КАРЛОВ: А туда на работу не зовут?

РЫЖОВ: И туда тоже зовут.  Но пока не получается. Но вообще у артистов праздники такие…

КОКОРЕКИНА: Дурацкие.

РЫЖОВ: Не то что дурацкие. Все время потому что заняты в праздники, и  поэтому артисты их справляют потом. Или заранее. Вот, например, прошлый  год мы отработали Новый год, и как все забурились ко мне на дачу, и четыре  дня оттуда не выходили. Пускали фейерверки в небо, нарядили елку во дворе.

КАРЛОВ: Это та самая дача?

РЫЖОВ: Нет, нет! Если вы хотите вспомнить про ту дачу, та дача умерла в 2000 году. Сначала там все украли, а потом ее еще и сожгли местные жители.

КАРЛОВ: Ну, бывает! А потом там завелись змеи.

КОКОРЕКИНА: Это классовая ненависть так проявилась?

РЫЖОВ: Нет. Но просто все пришло в упадок.  Если там при социализме была лесопилка, был кинотеатр, два магазина с дефицитом, ходил катер, на котором пело то, что сейчас звучало в заставке, и про Вологду, и  "не рубите, мужики", и ты стоял с утра по колено в воде с удочкой, знал, что  в 7.45 проедет катер, надо отойти, а то тебя водой смоет. Вот. И новости там были совсем другие, не то, что одного убили, другая сама умерла, а у третьего марихуану…

КАРЛОВ: В колхозе "Приволжский"…

РЫЖОВ: Да, что-то где-то построили, что-то увеличили, куда-то кто-то полетел, кто-то кого-то поцеловал Леонид Ильич.

КОКОРЕКИНА: А как он целовался, помните?

РЫЖОВ: Школьницу.

КОКОРЕКИНА: Нет, он школьниц не целовал. Он других, он  мужчин …

РЫЖОВ: У нас он  Голубеву, у нас известная ткачиха в Иванове Валентина  Голубева... Целовал ее, не переставая просто.

КОКОРЕКИНА: Я вот Катю Лычеву помню и  Саманту Смит. Леша, помните?

РЫЖОВ: Да. Всех целовал.

КАРЛОВ: Ну, хорошо. Катер прошел, все прошло. Теперь другая дача.

РЫЖОВ: Да, теперь другая дача, в Подмосковье.

КАРЛОВ: И там тоже моторная лодка.

РЫЖОВ: Нет, моторная лодка в Ивановской области у друзей.

КАРЛОВ: Все перепуталось.

РЫЖОВ: Нет, тут у меня нет моторной. Вот у меня моторная лодка на Ахтубе. Это Астраханская область, дельта Волги, разлив.

КОКОРЕКИНА: Рыбак, что ли?

РЫЖОВ: Да! Ну, чего? Конечно, рыбак. Про рыбалку можно поговорить?

КАРЛОВ: Это другая передача.

РЫЖОВ: Я на рыбалку еду в начале апреля. Вот мы на 5 дней с пацанами едем…

КОКОРЕКИНА: Хохлову берете?

РЫЖОВ: Нет.

ХОХЛОВА: Я рыбок люблю. Мне жалко, когда их мучают.                    

КАРЛОВ: А ты их будешь отпускать.

ХОХЛОВА: А я так и делала в детстве. Когда папа взял однажды меня на рыбалку, говорит: "Больше не поедешь".         

КОКОРЕКИНА: Прям ведро переворачивай за спиной у ребят.

РЫЖОВ: В ведро, уважаемые друзья, на нашей рыбалке влезает одна рыба.                                                                                                           

ХОХЛОВА: Видите!

КОКОРЕКИНА: На китов, что ли, охотятся!

РЫЖОВ: Да  нет! Судак, щука.

КАРЛОВ: Ничего себе! Ну, и катер там какой? Защитного цвета такой?

РЫЖОВ: Нет, белый катер, очень красивый. Где-то фотография у меня есть, могу показать.

КАРЛОВ: Хорошо, покажешь обязательно.

РЫЖОВ: Четырехместный, с холодильником. Очень все удобно.

КОКОРЕКИН: А в холодильнике что стоит?

РЫЖОВ: Оно самое.

КОКОРКИНА: Оно?

РЫЖОВ: Да.

КАРЛОВ: А у штурвала кто тогда?

КОКОРЕКИНА: Все по очереди. Кто потверже.

РЫЖОВ: Нет. Только тот, кто умеет водить, у кого есть права для вождения.

КАРЛОВ: Кто не пьет.

РЫЖОВ: Ну, я не знаю. Кто на рыбалке не пьет? Ну, вы что? Немножко-то надо.

КОКОРЕКИНА: А сколько?

РЫЖОВ: Чтобы ловилась, потом за то, что поймалась. Чтоб потом еще ловилась.

ХОХЛОВА: Чтоб уха потом вкусная была.

РЫЖОВ: Да, да.  

ХОХЛОВ: А потом за уху.

РЫЖОВ: Да, за то, что она получилась вкусная.

КОКОРЕКИНА: За то, что кости не съели, например, тоже.                                                  

КАРЛОВ: Так. Я все про нынешнюю дачу-то тоже хочу расспросить человека, где Новый год встретили, забурились? Далеко от Москвы-то забрался?

КОКОРЕКИНА: Зачем вообще на 4 дня ждать гостей?

 РЫЖОВ: А надо насколько, на месяц?

 КОКОРЕКИНА: Да нет! Вообще не звать их, чертей. Самому идти в гости.

РЫЖОВ: Да ладно! Весело! У меня в огороде батут стоит. Если кому-то… Кто-то переберет или просто Аня  на спорте у нас помешанная... Как побежала на батут, за ней все тоже ломанулись. Потом все  идут такие уже, а Анна все там скачет-скачет, хохочет и хохочет                      

ХОХЛОВА: Я научилась прыгать на спину,  переворачиваться.

КОКОРЕКИНА: А раньше?

ХОХЛОВА: А раньше боялась, могла только…

КОКОРЕИНА: Только на голову Лехе.

ХОХЛОВА: Сидя прыгать умела, а теперь уже и переворачиваться умею.
                                                     
РЫЖОВ: Я прыгаю, когда никто не смотрит. Мне тоже очень весело.

КАРЛОВ: А что, стесняешься?

РЫЖОВ: Я стесняюсь, да.

КАРЛОВ: Почему? Ты же звезда!

РЫЖОВ: Такой самовлюбленный.

КОКОРЕКИНА: А кого больше всего стесняешься? Леса?

РЫЖОВ: Сторожа.

КАРЛОВ: У вас на даче сторож есть?

РЫЖОВ: На всех участках один там бродит.

КОКОРЕКИНА: А он такой мужик с подначкой?

РЫЖОВ: С собачкой.

КАРЛОВ: Но вот это уже гектарная история?

РЫЖОВ: Да нет! О чем вы, ребята! Не 6 соток, но…

КАРЛОВ: А там что  растет, кроме газонной травы?

РЫЖОВ: Значит, так. Что там растет?

КОКОРЕКИНА: Батут?

РЫЖОВ: Батут растет сам по себе. Его туда врыли принудительно. А я занимаюсь тем, что в  прошлом году… Я только в прошлом году начал сажать  …

КОКОРЕКИНА: Турнепс.

РЫЖОВ: Пока морковь, свекла, картошечка, травочка всякая, салат, редиска.

КОКОРЕКИНА: То есть по папиным следам абсолютно.

РЫЖОВ: Да. Вот. И еще я за территорией сею грибы. Когда грибы чистишь, потом остатки выбрасываешь за забор, а они потом на этом месте вырастают.

КОКОРЕКИНА: Такими же остатками, но очень большими просто.

КАРЛОВ: А пацаны-то не знают, что грибы можно сеять. Елки-моталки!

РЫЖОВ: Квадратно-гнездовым, чего вы!

КАРЛОВ:  Понятно.

КОКОРЕКИНА: А лук-шалот? Порей?

РЫЖОВ: Жена цветочки какие-то сажает. Еще мы посадили елочки. В этом году будем расширяться. Будем сажать крыжовник.

ХОХЛОВА: Крыжовник - это здорово, но он колючий. Будьте аккуратны.

РЫЖОВ: Я хочу крыжовник посадить, потому что раньше у меня сестра все  время крыжовник сжирала на даче. Вот только мы договоримся, что через неделю его можно есть, и в конце пятого дня смотрим - кусты все пустые. Сестра такая: "А я думала, неделя уже прошла!"                       

КОКОРЕКИНА: Сестра-плодожорка. Будем расширяться. Будем сажать соседей. И занимать их участки. И сестру туда.

КАРЛОВ: Хорошая шутка, да, такая!

РЫЖОВ: Ребята, давайте всем добра, здоровья, пускай все живут, сажают, жуют крыжовник.

КАРЛОВ: Ань, смотри, какая история с твоим появлением в группе. Они же тебя, вроде, нашли, не ты сама к ним стремилась, нет?

ХОХЛОВА: Они.

КОКОРЕКИНА: А ты им чем понравилась? На посевной себя активно вела или во время сбора урожая?  

ХОХЛОВА: Да вот как бы вам сказать...

КОКОРЕКИНА: Как есть.

ХОХЛОВА: Даже не  знаю. Чем я им понравилась? Мне кажется жестом своим, которым я пистолет изобразила чисто случайно.                  

РЫЖОВ: Да,  решили, что  будем на уток с ней ходить.

КОКОРЕКИНА: На вальдшнепов.

ХОХЛОВА: Стреляю хорошо. Все нормально.

РЫЖОВ: Тебе только рыбок жалко. А уток жалко тебе,  нет?

ХОХЛОВА: Да мне всех жалко, я их всех люблю.

РЫЖОВ: Ладно, не будем тогда. Тогда мы с тобой попробуем полоть.

ХОХЛОВА: Это нормально.

РЫЖОВ: Нормально. Ну, и все.

КАРЛОВ: А ты знаешь, как морковь мучается…

ХОХЛОВА: А я с ними разговариваю, когда… Я говорю: "Морковочка, ты уже выросла, сладкая. Вот. Ты же  росла для того, чтобы мы тебя съели ".

РЫЖОВ: Ты, когда кушаешь ее, ты ее жалеешь?

КАРЛОВ: Кричит из грядки кто-то: "Нет!"

КОКОЕРКИНА: Аня, скажи честно, а ты подолгу разговариваешь с каждой морковкой?

ХОХЛОВА: Не скажу.

КОКОРЕКИНА: Мне просто интересно.

ХОХЛОВА: Это останется тайной.
 
КОКОРЕКИНА: Ты грядку за сколько собираешь?

КАРЛОВ: Аня, как приличная  девушка, не с каждой морковкой разговаривает, знаешь ли!

РЫЖОВ: Ань, а ты НЛО видела?

ХОХЛОВА: Вы знаете, реально могу сказать, видела.

РЫЖОВ:  Ты же из Челябинской области.

ХОХЛОВА: Ну, видели мы.

РЫЖОВ: А метеориты.

КОКОРЕКИНА: Она вошла и смотрит: тут йети сплошные сидят вокруг.

КАРЛОВ: Там, говорят, какая-то фабрика по производству спирта. Вот вокруг нее очень много НЛО летает.

РЫЖОВ: Фабрика по производству спирта была у нас в Ивановской  области. Как раз мимо нее мы ездили  …

КОКОРЕКИНА: А это заметно, Леш!

РЫЖОВ: Что заметно, я вам еще попозже объясню. Мимо нее мы ездили в стройотряд собирать картошку. И когда вот мимо вот этого проезжали спиртзавода, там такой запах стоял просто невообразимый. По поводу  других особенностей Ивановской области могу сказать, что есть предположения, что там проводились некие военные испытания в свое время. Вот поэтому те леса  богаты грибами, ягодами.  

КОКОРЕКИНА: И универсальными солдатами.
 
КАРЛОВ: И говорящими лосями.

РЫЖОВ: И талантливыми певцами и композиторами.

КАРЛОВ: Леса богаты. Ну, Алексей Рыжов и композитор. Имеет право судить на эту тему. Кстати, композитор Алексей!

РЫЖОВ: У нас еще из Ивановской области Слава Зайцев. У нас, по-моему, Леонтьев тоже из Ивановской области. У нас трио "Меридиан" ивановское. Да много у нас талантов-то.

КАРЛОВ: Слушайте, а нельзя такие вот испытания над всей страной провести?   

РЫЖОВ: Нам разве это скажут? В Челябинске, я думаю, тоже не обошли стороной.

КАРЛОВ: Недавно совсем. Чего там вы устроили-то, Аня, расскажи.

КОКОРЕКИНА: Так, Аня, почему он упал?

КАРЛОВ: Да чего! Новогодний салют кто-то купил...

КОКОРЕКИНА: Китайская петарда.

ХОХЛОВА: Полетела, да, отлично.

КАРЛОВ: Слушай, но там нормально все, у твоих-то?
 
ХОХЛОВА: Нормально.

КАРЛОВ: Стекла не повылетали, ничего?

ХОХЛОВА: Нет. Вот рядом было. Слава богу, не задело

 КОКОРЕКИНА: Озимые не полегли, Ань?

ХОХЛОВА:  Кто?

КОКОРЕКИНА: Озимые.

КАРЛОВ: Яровые.

РЫЖОВ: Озимые - не успетые собранные яровые.

КАРЛОВ: Что за песню мы будем сейчас слушать?

РЫЖОВ: Мы сейчас будем слушать нашу новую песню, которая называется "Кукла". Мы ее сочинили, как саунд-трек к шоу одноименному братьев Запашных. Ура, премьера!
 
КАРЛОВ: Давайте послушаем. Это вот первая премьера была? На "Маяке ", по крайней мере, или еще где-то крутили?

РЫЖОВ: Уже играет  она.

КАРЛОВ: Ну, чего я хочу сказать? Я с 1996 года в российской попсе-то варюсь …

РЫЖОВ: Сварился?

КАРЛОВ: Ну, да. В 2006-м сбежал оттуда. Слушай, смотри, какая штука. Я всегда считал, что наша попсовая поэзия - это такие кубики лего. Их немного, цвета разные, их как бы складывают так вот, кто как хочет. В  результате все равно ты понимаешь, где эти кубики все выросли. А вот у "Дискотеки Авария", насколько я вас помню, вы еще эти кубики сами делаете. У вас как-то странно получается.  

РЫЖОВ: Стараемся.

КАРЛОВ: Вот песни со смыслом. Это большая редкость, по большому счету. Спасибо за премьеру.

РЫЖОВ: Спасибо.

ХОХЛОВА: Спасибо.

РЫЖОВ: И я, пользуясь случаем, хочу еще один городок своего детства вспомнить - это город Буденновск, это город, в котором прожил жизнь мой папа, в котором остались его родители, сестры, братья, куча родственников. Я полтора года в возрасте 2-3 лет там жил, меня все ужасно любили. Я там делал все, что хотел.   

КОКОРЕКИНА: А буденовку носил?

РЫЖОВ: Ходил по двору. Это Ставропольский край. Я не знаю, почему называется Буденновск.

КОКОРЕКИНА:  Командарм, видимо, там.

РЫЖОВ: Наверное, да. Он там начудил, видимо, что-то.  Прекрасный город. Конечно, сейчас он немножко, как и весь регион, чуть-чуть уже такой…

КОКОРЕКИНА: Депрессивный?

РЫЖОВ: Немножко, да. Там люди уже не такие радостные, как раньше. А тогда это был просто рай. Улочки маленькие, тенистые, красивые. Везде растет тутовник, алыча, черешня.

КОКОРЕКИНА: А тутовник как выглядит?

РЫЖОВ: Тутовник сейчас называется… Не ежевика, а… Черненький такой. Страшно вкусный. Ты залезаешь на дерево, просто весь черный, руками прям в голову запихиваешь себе, все стекает.

ХОХЛОВА: На Украине шелковица называется.          

КОКОРЕКИНА: Руками в голову запихиваешь. А через какое отверстие, Леш?

РЫЖОВ: А арбуз! Идешь, маленький, трехлетний…

КОКОРЕКИНА: Тоже  руками в голову запихиваешь.

РЫЖОВ: Я мало картинок из детства помню, но одну помню отчетливо. Вот я во дворе у бабушки Ани, кстати говоря, с огромным куском арбуза абсолютно голый…

КОКОРЕКИНА: На конец, мы выяснили родственные отношения с Аней.

КАРЛОВ: Тихо! Подожди! Эротика пошла.

РЫЖОВ: Абсолютно голый иду, значит, ем головой арбуз, и он у меня сразу выводится одновременно. И я так иду, беру другую дольку. И так хожу, за мной бегают курицы какие-то.

КАРЛОВ: Так родился поэт.

КОКОРЕКИНА: Леша, скажи честно, когда первый раз оделся? Когда в Иваново ткачихи притащили с мануфактуры свои произведения и сказали  Леше: "Прикрой срам".

КАРЛОВ: Кстати, в этой песне, которую мы прослушали, было отчетливо понятно, почему они Анну Хохлову к себе затащили.

КОКОРЕКИНА: Потому что у девчонки реально хороший вокал.

КАРЛОВ: Фига себе, диапазончик!  

ХОХЛОВА: Спасибо большое.

КОКОРЕКИНА: Они просто читают стихи с выражением, а Аня поет.

КАРЛОВ: Есть не так много групп, которые лично я уважаю на нашей сцене. Не потому что вы просто сегодня в гости пришли, и я должен сказать вам что-то приятное. Но просто чуваки  правильно делали фишку и делали хорошие вещи, фирменные. Кстати, этот фирменный стиль до сих пор остался. А мне кажется, что именно потому что сначала вы занимались типа рок-музыкой.  Не сразу залезли в компьютер.

РЫЖОВ: Да. Я вообще отбивался, сколько мог, от компьютера. Но потом уже понял, что компьютер победил, надо отказываться уже от ленты, от всех вот этих предрассудков и прочее, прочее. В детстве, в зрелости, в отрочестве, в школьные, институтские годы мы не только рок-н-роллом занимались. Мы всем занимались. Вот чем можно было заниматься,  тем и занимались.

КОКОРЕКИНА: Фарцой занимались?

РЫЖОВ: Вот лично я не занимался фарцой.  Но, конечно, общался…

КАРЛОВ: Жалеешь об этом?

РЫЖОВ: Нет, не жалею. Я даже ваучер свой кому-то подарил. Вот.

КАРЛОВ: О, боже!

РЫЖОВ: А ты?

КАРЛОВ: Я не помню.

РЫЖОВ: Может, тебе подарил?

КАРЛОВ: Нет, нет, мы тогда с тобой незнакомы были.

КОКОРЕКИНА: Жаль, да?

РЫЖОВ: Мы зарабатывали, как могли. Я в каждые каникулы работал электромонтером, почтальоном, дворником в детском саду. Заработал, кстати, 25 рублей и поехал на "Рок против наркотиков" в 1989 году в Лужники. Вот. Еще 25 рублей занял и купил майку с соответствующим названием. Вот.

КОКОРЕКИНА: А на "Рок на баррикадах" в 1991-м? Нет?

РЫЖОВ: Нет, нет. Вот мне так запомнился 1989 год! Бон Джови, "Scorpions", "Cinderella", "Горьки парк", который сказал: "Эй, привет, Москоу". Круто было!

КАРЛОВ: Это кто сказал? Носков тогда?

РЫЖОВ: Я тогда их не различал .

КОКОРЕКИНА: Или Маршал? Кто их них? Кто из них плохо владел русским?

РЫЖОВ: Сейчас я думаю, что это американская группа. Анечка, ты понимаешь сейчас, о чем  он говорит?

ХОХЛОВА: Да, конечно.

КАРЛОВ: Не могу не задать свой любимый, самый оригинальны вопрос на радио журналистский. Ваши творческие планы?

РЫЖОВ: Ну-ка, сейчас узнаем. Интересно, интересно!

ХОХЛОВА: Вы меня спрашиваете?

КАРЛОВ: Давай ты отвечай.

КОКОРЕКИНА: Но честно только.

ХОХЛОВА: Наши творческие планы: работать, работать.

РЫЖОВ: Петь, записывать песни, выступать на концертах, сочинять.

КАРЛОВ: А вот эта вот тема… Раньше всегда приходили: а у нас очень  скоро выходит новый альбом. Сейчас уже на это подзабыли, да?

ХОХЛОВА: Конечно, у нас скоро выйдет. Скоро. Совсем скоро. Когда-нибудь он выйдет.

КАРЛОВ: Альбом - на фига он нужен?

КОКОРЕКИНА: Рыжов тянет, да? Смежники подводят.

ХОХЛОВА: Да, ну, что вы!  Нет, конечно. Всему свое время.

РЫЖОВ: У меня сейчас  хорошее творческое состояние, такой я чувствую прилив энергии  Энергию ки надо в себе сконцентрировать. Если получится, может быть, альбом будет в конце этого года или начале следующего. Мне кажется, это будет очень уместно, своевременно. И куча мыслей. Сейчас в разработке у нас пара новых песен, и снят уже на одну из них даже видеоклип. Я думаю, что летом появится  наша новая песня.  Но пока что у нас только что вот свежая премьера "Кукла", она только-только заходит.

КОКОРЕКИНА: Прочитаю СМСку по поводу песни "Кукла". Ира, испытатель, из Свердловской области. Это что-то посередине между Иваново и Челябинском. "Спасибо за песню. "Кукла". Очень понравилась! Удачи, успехов вам".

КАРЛОВ: Все-таки где же  сейчас продается лучше группа: на корпоративах, на концертах стадионных, в ларьках звукозаписи, во всех магазинах, где  пластмассовые блестящие дурацкие штуковинки устаревшие продаются, или в каких-то интернет-магазинах?

РЫЖОВ: Продаются в смысле - песни?

КАРЛОВ: Песни, да. Песни вообще покупают или у вас все это можно стырить?

РЫЖОВ: Почему? Конечно, все можно стырить. И система у нас развитая и  я не знаю, когда с этим кто-то начнет бороться. И когда кто-то с этим начинает бороться, он же, в результате, и проигрывает. Поэтом либо надо всем сразу бороться централизовано сверху, либо как-то жить с этим, потому что ну, а как ты… Вот тот же самый ITunes, например. Вот у лидера, который там первое место занимает по скачиваниям, у него этих скачиваний  500, грубо говоря. Всего. А выкладываний в социальной Сети, допустим, 10 миллионов. Вот сравнивайте. Вот сегмент официального рынка и теневого.

КАРЛОВ: Короче, нашим музыкантам остается только одно: способ зарабатывания денег - чес.

РЫЖОВ: Чес. И те же корпоративы. Но без живых выступлений для людей, которые приходят именно на тебя, а не поесть, это обязательно важно...

КОКОРЕКИНА: А на корпоративах всегда под фанеру?

ХОХЛОВА: Мы вообще никогда не поем под фонограмму.

РЫЖОВ: Мы никогда не поем под фанеру. Ребята, вы чего? Причем корпоратив, не корпоратив. Какая фанера?

КОКОРЕКИНА: Вы чего  накинулись на меня?

ХОХЛОВА: Я сейчас буду ругаться очень. Конечно.

КАРЛОВ: А  если братская могила - сборный концерт?

ХОХЛОВА: А что это такое?

КОКОРЕКИНА: Это когда много.

РЫЖОВ: Это уже тогда решают организаторы. И там дело не в том, что много или мало. Дело в их возможности по проведению саундчека. Но реально саундчек может провести в день концерта 5-7 коллективов. Серьезно. А если их сорок, тогда уже решает каждый сам.   

КАРЛОВ: Пришла пора прощаться.

РЫЖОВ: Всем добра, удачи и хорошей весны и посевной!

ХОХЛОВА: Всего доброго! До свидания.

КОКОРЕКИНА: И премьера песни "Кукла".