Доживем до понедельника Мария Бутырская

КАРЛОВ: Здравствуйте, товарищ Бутырская. Хочется 1 мая по старинке с вами поздороваться.

БУТЫРСКАЯ: Здравствуйте.

КОКОРЕКИНА: Товарищ Карлов и примкнувшая к нему Кокорекина. Ну, не будем делать с Машей вид, что мы совсем не знакомы, знакомы мы прекрасно, даже некоторым образом…

БУТЫРСКАЯ: Практически родственники.

КОКОРЕКИНА: Практически родственники, да, крестные мамы детей друг друга.

БУТЫРСКАЯ: Здорово.

КАРЛОВ: Слушайте, а я что здесь делаю тогда?

КОКОРЕКИНА: А ты - посаженный отец в нашем женском коллективе.

КАРЛОВ: За что?!

КОКОРЕКИНА: За что? Ты пока посаженный условно.

КАРЛОВ: Давайте отправимся в первомайское детство Марии Викторовны. Или Маши, можно?

БУТЫРСКАЯ: Конечно, лучше Маша, Мария.

КАРЛОВ: Хорошо, Мария.

БУТЫРСКАЯ: Мария Викторовна только на работе, меня так называют дети и их родители. Уже, в принципе, привыкла.

КОКОРЕКИНА: Да, между прочим, с каким трепетом и придыханием: Мария Викторовна! - говорят эти девочки. Я понимаю, что в их присутствии сказать просто: Маша, Манюня…

БУТЫРСКАЯ: Неприлично.

КОКОРЕКИНА: …это как-то сразу уронить авторитет. Поэтому я зажевываю губы и уж тогда: Мария Викторовна.

КАРЛОВ: Твоя-то уже занимается у Марии Викторовны?

КОКОРЕКИНА: Моя сейчас пропускает, филонит.

БУТЫРСКАЯ: Занималась.

КОКОРЕКИНА: Мама филонит, понимаешь, и дочка вынуждена вместе с ней.

КАРЛОВ: Ну что, Кокорекина младшая будет у нас чемпионом всего на свете?

КОКОРЕКИНА: Не-а.

БУТЫРСКАЯ: Трудно сказать, потому что, конечно, мама мало времени уделяет своей дочке, скажем так.

КОКОРЕКИНА: В плане фигурного катания.

БУТЫРСКАЯ: Да, конечно. То есть день пришли, пять - нет. Из этого следует, что, в принципе, результат вряд ли будет в фигурном катании. Но зато я знаю, что Ольга очень много читает сказок своей дочке.

КАРЛОВ: Ну ладно, дорогие матери, передовики производства, давайте все-таки вернемся в наше общее советское детство и вспомним, как мы встречали Первомай. Во-первых, эти поролоновые гвоздики, ведь это же мечта любого ребенка - подержать их в руках.

КОКОРЕКИНА: Моя, по крайней мере, точно. Она не осуществилась. А ты, Маша?

БУТЫРСКАЯ: Нет, не держала, но единственное, я помню, что для меня, когда моя мама водила меня на демонстрации (вот на параде 9 Мая ни разу не была, а в Первомай от работы маму засылали туда), в общем, для меня это был праздник действительно - пройтись по Тверской, тогда еще, естественно, улице Горького.

КАРЛОВ: «Здравствуй, страна героев!»

БУТЫРСКАЯ: Даже какие-то есть фотографии. Но, конечно, всё стирается, потому что я совсем маленькая была.

КОКОРЕКИНА: Маша, вот я, если честно, прямо завидую тебе. У меня папа тоже участвовал в первомайской демонстрации, но я видела только какой-то пропускной билетик, приглашение на эту демонстрацию. Он меня туда не брал.

БУТЫРСКАЯ: Я этого не видела, но как-то они собирались около работы, моя мама…

КОКОРЕКИНА: Возглавляла колонну?

БУТЫРСКАЯ: Это довольно-таки близко отсюда, на «Белорусской» она работала, и вот от их отдела их собирали и отправляли.

КОКОРЕКИНА: Туда, в сторону Красной площади?

БУТЫРСКАЯ: Нет, по-моему, в сторону Водного стадиона.

КОКОРЕКИНА: В другую сторону.

БУТЫРСКАЯ: Естественно, они, по-моему, шли все из центра…

КАРЛОВ: Как-то оппозитно шла колонна.

БУТЫРСКАЯ: Да нет! Ну это я так помню. С транспарантами прошли, дошли до какого-то метро - «Динамо» или, может, подальше, до «Сокола», сели в метро и поехали к себе домой.

КАРЛОВ: Ну, а потом дома что?

БУТЫРСКАЯ: Не помню.

КАРЛОВ: Праздничный стол?

БУТЫРСКАЯ: Да не помню я. Стол, конечно, накрывали, приезжали родственники, но не более того.

КАРЛОВ: Если маму от производства отправляли на первомайскую демонстрацию, значит, она явно была передовиком или общественным, а то и партийным деятелем.

БУТЫРСКАЯ: Абсолютно верно. Вообще у меня мама и в школе была отличницей, и всегда в первых рядах.

КОКОРЕКИНА: И Маша как-то это всё унаследовала.

КАРЛОВ: Да.

БУТЫРСКАЯ: Наверное, в характере что-то есть - быть первой везде, делать всё, за что бы я ни бралась, но делать на хороший результат это дело обязательно.

КОКОРЕКИНА: Меня восхитила история с лыжами, когда какой-то норматив в четвертом классе сдавали.

БУТЫРСКАЯ: Во втором.

КОКОРЕКИНА: Как это было, Маша, напомни, пожалуйста. Я помню, что это было весело.

БУТЫРСКАЯ: Я абсолютно не умею кататься на обычных лыжах. То есть горные как-то мне еще поддаются.

КАРЛОВ: Там отталкиваться не особо надо.

БУТЫРСКАЯ: А вот обычные лыжи действительно для меня загадка, хотя я и бегаю, и прыгаю хорошо, всё я умею делать, но вот не дано мне кататься на лыжах. И у нас были соревнования в школе, ну, первенство, естественно, школы, и мы должны были вокруг парка пробежать три круга, кто быстрей. Но я понимала, что с моими данными, которые я имею, я, наверное, буду последней. И очень не хотелось быть последней. И вот, представьте, - я еще помню, лыжи-то деревянные, страшные такие ботиночки, палочки, всё это очень тяжелое…

КАРЛОВ: «Сортавала юниор».

БУТЫРСКАЯ: И вот старт проехала, пока все видят, я как-то там ковыляла, потом думаю: ну всё, уже никто не видит, надо снимать лыжи и бежать. И, главное, я бежала рядышком с этой тропой…

КОКОРЕКИНА: Лыжней.

БУТЫРСКАЯ: Лыжней, то есть я даже…

КОКОРЕКИНА: С лыжами и палками, то есть их ты не бросала?

БУТЫРСКАЯ: Конечно, всё с собой. Перед тем местом, где стояли люди, судьи в поле видимости, надевала, проезжала, потом опять снимала, опять бежала. В общем, у меня до сих пор где-то дома валяется грамота: я заняла почетное второе место. Жаль, что не выиграла, это было бы еще приятней.

КАРЛОВ: Но это же неспортивно!

КОКОРЕКИНА: Слушай, Маша, а как никто из соревнующихся не настучал, что ты сбрасывала лыжи с себя?

БУТЫРСКАЯ: Но дело в том, что ладно бы я пробегала через парк, где-то воровала, - но я точно так же работала, как и все остальные, мне кажется, было тяжелее, потому что это сугробы, я проваливалась, на мне куча…

КОКОРЕКИНА: Амуниции.

КАРЛОВ: Я понял - приз за волю к победе.

БУТЫРСКАЯ: Ни один человек меня вообще не сдал.

КАРЛОВ: Очень многие знают, Мария, о твоей спортивной карьере, о целеустремленности, о том, как ты занималась, хотела, стремилась, как мама помогала, как и лед был бесплатный, и коньки стоили недорого, и форму можно было купить. А как все-таки мама организовывала досуг твой? Обычный, гражданский, не спортивный, а культурный? Или папа, может быть? Кто был организатором досуга в семье?

БУТЫРСКАЯ: Ну, честно скажу, что папа довольно-таки рано ушел из семьи, мне было тогда, наверное, лет семь, поэтому в основном, конечно, со мной занималась мама. Сложно сказать. Конечно, возможностей было очень мало, в общем, много сил уделялось мамой, чтобы заработать какие-то деньги, чтобы хотя бы одеть, чем-то меня обеспечить, потому что девочка, и хочется, чтобы девочка всегда была аккуратненькая и хорошо выглядела. Про маму очень много могу историй рассказать. Она меня много водила в театр при возможности, честно скажу. Вот сейчас у нее есть внуки, мои дети, и она по тем же театрам, и про те спектакли, которые остались, спрашивает: а ты помнишь, говорит, мы вместе ходили с тобой? Ну, чуть-чуть вспоминаю. Вот она уже Владика старается водить, знакомить его с театром. А так она приходила с работы, ей даже очень тяжело было меня отвозить на тренировки, забирать, то есть я довольно-таки рано стала самостоятельным ребенком.

КОКОРЕКИНА: Ключ на шею, да?

БУТЫРСКАЯ: Ключ, нет, не на шею… не помню. В общем, со мной происходило очень много всяких интересных, смешных и страшных даже историй, когда я самостоятельно передвигалась, потому что, представляете, я-то живу в Строгино (это сейчас там метро), а школа и фигурное катание - это метро «Аэропорт».

КАРЛОВ: Трамвай, я не помню номер.

БУТЫРСКАЯ: Три трамвая мне надо было сменить, для того чтобы попасть на тренировку. Я номера до сих пор помню: 23-й здесь ходил, 28-й, это уже ближе к Щукинской, и потом 21-й.

КАРЛОВ: 28-й мимо моста проходил, по-моему, да?

БУТЫРСКАЯ: Да, да.

КОКОРЕКИНА: Саша, а ты кондуктором в ту пору подрабатывал?

КАРЛОВ: Видите ли, в чем дело, я учился в Московском авиационном институте, от Сокола ездил туда на трамвае, физкультура у нас была как раз на другом берегу от Строгино, там был какой-то стадион, и вот туда как раз ходил этот 28-й. Я просто помню, что я засыпал на Щелковской, потом почему-то просыпался на Соколе, как проходил переход площадь Революции - площадь Свердлова - не помню, а потом я досыпал в этом трамвае.

КОКОРЕКИНА: Понятно.

КАРЛОВ: Все-таки мы вначале как-то скомканно представили гостью. Конечно, лучшая подруга Кокорекиной - это заслуженное звание, но все-таки… Я любя.

КОКОРЕКИНА: А я вообще-то совершенно не настаивала на этом звании, Саша.

КАРЛОВ: Я хотел перечислить: заслуженный мастер спорта, первая российская чемпионка мира в женском одиночном катании, трехкратная чемпионка Европы, шестикратная чемпионка России, а в настоящее время тренер по фигурному катанию.

КОКОРЕКИНА: А можно еще сказать? Не только первая российская, но и вообще с советских времен первая женщина, которая заняла первое место на мировом чемпионате. Понимаешь? Не было до Марии Бутырской в нашем отечественном фигурном катании женском одиночном…

БУТЫРСКАЯ: Ладно, хватит, захвалите.

КОКОРЕКИНА: Не было, да. Самое высокое достижение было у кого? У Киры?

КАРЛОВ: А Водорезова?

КОКОРЕКИНА: Водорезова, по-моему…

БУТЫРСКАЯ: Водорезова была третьей в Европе, а Кира Иванова была второй на чемпионате мира.

КАРЛОВ: Нет, я был влюблен в Иру Роднину, когда она с Горшковым…

КОКОРЕКИНА: Это немножко другое направление.

БУТЫРСКАЯ: Я хотела сказать, не договорила, что к этому очень много приложила моя мама, чтобы я стала кем-то, потому что действительно было тяжело. Она целый день работала, приходила с работы, кормила, уроки проверяла, и потом, допустим, нужно было мне к завтрашнему или послезавтрашнему дню костюм какой-то. И вот она своими собственными руками всё это вязала, шила ночью, какие-то блестки наклеивала, пришивала, в общем, столько всего. Инвентарь тяжело было достать. И знаете такую великую российскую спортсменку Екатерину Гордееву? Катя подарила мне свои старые коньки. Но у Кати был чуть-чуть меньше размер, чем у меня. И я понимала, что я влезать-то влезаю, а как я кататься в них буду, никто не знал. И вот я принесла эти коньки импортные, австрийские, ну, такие вообще достать нигде нельзя было, давали только сборникам. А Катя уже выступала за сборную нашей страны. Я принесла эти коньки домой, говорю: мам, я не знаю, что делать. Она говорит: не переживай. И вот мама налила в эти коньки водку, ходить она в них не могла, потому что у нее размер больше, чем у меня, - она в этих коньках просто ползала всю ночь. И периодически, как они ссыхались, мама проделывала эту процедуру, для того чтобы Маша могла на хороших ботинках кататься. И было очень много таких случаев. То есть это единичная такая вещь, но, в общем, благодаря маме, ее помощи…

КАРЛОВ: Просто потрясающе.

КОКОРЕКИНА: Слушайте, я сейчас заплачу, честное слово. Я не знала этой истории.

КАРЛОВ: Как зовут эту великую женщину?

БУТЫРСКАЯ: Светлана Владимировна.

КАРЛОВ: Светлана Владимировна Бутырская не потому вязала сама костюмы, что не зарабатывала на костюм, просто достать было невозможно.

БУТЫРСКАЯ: Невозможно. Это сейчас везде ателье, в любое ателье обратись – тебе помогут.

КОКОРЕКИНА: А можно я скажу по поводу «в любое ателье обратись»? Я тут как-то пару месяцев назад приезжала к Маше в гости и увидела у нее разложенный на гладильной доске костюм для фигурного катания, явно не Машиного размера, потому что детский, и явно еще не доросла до этого костюма дочка Сашенька. То есть понятно, что это костюм одной из учениц. И он очень красиво инкрустирован стразами…

БУТЫРСКАЯ: Камнями Сваровски.

КОКОРЕКИНА: Я спрашиваю Машу: а что здесь делает это платье? Она говорит: ну, ты понимаешь, это платье, его сшили, но как-то оно недостаточно украшено. Я говорю: и что? - Я его украшаю. - Я говорю: в смысле? - Ну, вот я сижу и нашиваю…

БУТЫРСКАЯ: Наклеиваю. Сейчас уже другие технологии.

КОКОРЕКИНА: Маша мне показала, что было изначально, - я могу сказать, что изначально это был такой легкий намек на некое украшение.

БУТЫРСКАЯ: На узор.

КОКОРЕКИНА: На узор. А тот окончательный вид, который в Машиных руках приобрело это платье, - это просто, я не знаю, первый бал Наташи Ростовой! Так что могу сказать, мамины уроки даром не прошли. Тренер Мария Викторовна Бутырская, знаете, в свободное от тренерства время тоже, извините за тавтологию, даром время не теряет, сидит и занимается украшением костюмов воспитанниц.

БУТЫРСКАЯ: Но самое интересное, что, когда я это делала, я получала от этого удовольствие, мне действительно нравился процесс.

КОКОРЕКИНА: А как кайфовали в этот момент дети, Владик и Саша.

БУТЫРСКАЯ: Нет, я говорила: уйдите, сейчас всё испортите! Там клей, он же может остаться на платье. Я стараюсь всё делать всегда аккуратно.

КОКОРЕКИНА: Да дети могут просто склеиться, Маша.

БУТЫРСКАЯ: Склеиться? Не смогут.

КАРЛОВ: Слушайте, давайте глупый вопрос задам. Мария, а приведет ли это в будущем к созданию своей линии спортивной одежды?

БУТЫРСКАЯ: Ой, мне часто задают этот вопрос, потому что, когда я каталась, собственно говоря, я практически всё время придумывала для себя платья. Не тренер этим занимался, не родители. Я думала, приходила в ателье - естественно, я не сама это шила - и говорила: хочу вот так, давайте попробуем. И это в течение, наверное, лет пятнадцати было.

КАРЛОВ: Ну, это неплохое подспорье к семейному бюджету, мне кажется.

БУТЫРСКАЯ: Да какое… Нет, это же я делала для себя, но для кого-то другого пока у меня, честно говоря, времени не хватает.

КОКОРЕКИНА: Нет, ну если на бесплатной основе, как для учениц, то, конечно, время всегда найдется. А вот если на этом зарабатывать, ну зачем Марии Бутырской такими вещами заниматься? Маша вообще у нас против коммерции.

КАРЛОВ: А еще, наверное, Маше в большинстве случаев везло с… Если вернуться к названию нашей рубрики - «Отцы и дети», то тренер тоже в чем-то отец родной.

БУТЫРСКАЯ: И мать родная была, и отец родной был.

КАРЛОВ: А у тебя же был какой-то тренер, который тебе сказал, что ты вообще бесперспективная – ох какое слово! - и тебе надо завязывать со спортом?

БУТЫРСКАЯ: Ну, это так, но было по-другому немножко, потому что, собственно говоря, как только я пришла заниматься фигурным катанием, мой первый тренер, это была Ирина Евгеньевна Нифонтова, она во мне увидела спортсменку, фигуристку, и очень, ну правда, влюбилась в меня, а я влюбилась в нее и в фигурное катание и, собственно говоря, благодаря ей как-то начала прогрессировать. Очень долго с ней вместе катались, потом ей пришлось нас покинуть, и я, так скажем, ну, смешно, но пошла по рукам, потому что я была в таком сильном обществе ЦСКА, и мои родители никогда не лезли, не выбирали для меня тренера…

КАРЛОВ: И вот тут на пути Марии Бутырской попался тренер, у которого было плохо, видимо, со зрением, он не смог разглядеть потенциала. В какой-то момент может попасться вашему ребенку какой-то педагог, который…

КОКОРЕКИНА: Который непедагогично сообщит о том, что ребеночек бездарь и лучше бы он занялся чем-то другим, а не фигурным катанием, как было в случае с Машей Бутырской.

КАРЛОВ: Прямо в глаза сказали вам так?

БУТЫРСКАЯ: Нет, не мне, родителям. Вызвали, это был тренерский совет, и, собственно говоря, там это всё озвучили.

КОКОРЕКИНА: А мама не поверила?

БУТЫРСКАЯ: Я стояла там рядышком за дверью, мама вышла, говорит: Маша, всё, тебя выгнали, ты у нас неперспективная. Конечно, эти слова про «неперспективную» были неправильные, потому что мы с тренером просто не могли найти общий язык. Ее раздражал мой характер, ее раздражало то, что я всё время прошу какие-то дополнительные тренировки. А у нас так: суббота - на дачу, утром - в школу. Ей абсолютно не хотелось результата, то есть она была устроена, получала там зарплату, и всё ее устраивало.

КАРЛОВ: Мы не называем ее имя?

БУТЫРСКАЯ: Да можем и назвать.

КАРЛОВ: Можем и не назвать.

БУТЫРСКАЯ: Смотрите, а я даже не помню, что называть-то: я забыла, как ее зовут.

КОКОРЕКИНА: А вдруг она сейчас на даче слушает радио «Маяк», испортим настроение в праздник?

БУТЫРСКАЯ: Так нет, знаете, самое интересное…

КАРЛОВ: Мария, я к чему: из ее рук вылетел хоть один птенец, долетел до призового места?

БУТЫРСКАЯ: Нет, нет.

КОКОРЕКИНА: Только до дачи.

БУТЫРСКАЯ: Она давным-давно, да, уже сидит на даче. Конечно, когда всё в ЦСКА поменялось, она как тренер уже не нужна там была. Уже став чемпионкой мира, я как-то ее встретила и так к ней: ну что? Она говорит: это моя заслуга. Если бы я тебя тогда не выгнала, не быть тебе чемпионкой. Вот так.

КОКОРЕКИНА: Какая молодец.

КАРЛОВ: Маша, ну в чем-то, конечно, она права, потому что, если положить руку на сердце, наверняка эта обида и желание доказать всем, что этот тренер неправ, может быть, и были той дополнительной мотивацией.

БУТЫРСКАЯ: Вы знаете, я никогда никому не доказывала, я доказывала всегда самой себе, и мне вот эта победа нужна была для себя, чтобы мне потом легче жить, потому что я сделала максимально для того, чтобы завоевать ту или другую медаль. Например, у меня нет олимпийской медали - для меня это просто до сих пор… иногда я просыпаюсь с мыслью: ну что ж такое? Сейчас в фигурном катании дали еще дополнительную медаль, это называется командное первенство. То есть сначала отдельно все соревнуются, там не получилось, а потом командой.

КОКОРЕКИНА: По совокупности баллов, да?

БУТЫРСКАЯ: Да, причем команда: два мужчины, две женщины, одна пара танцевальная и одна спортивная пара. И вот я вспоминаю и думаю: если бы в Нагано было командное первенство, медаль золотая сто процентов была бы, Солт-Лейк-Сити - то же самое. Мне так это обидно! Думаю: сейчас вот – раз! - в команде, но медаль. Да говорю, я бы и на такую медаль согласилась бы, честно скажу.

КАРЛОВ: Мне ордена не надо, согласна на медаль.

КОКОРЕКИНА: Маша, а вот эта жажда медалей, она в воспитании детей как-то сказывается? Есть такой материнский зуд: хочу, чтобы и мои тоже стали…

БУТЫРСКАЯ: Кем-то. Людьми, человеками.

КОКОРЕКИНА: Нет, людьми, человеками, но и на пьедесталах чтобы стояли, и гимн чтобы звучал, и чтобы слезы катились и у них, и у тебя?

БУТЫРСКАЯ: Мы пока еще с мужем не решили, станут ли вообще наши дети спортсменами. Конечно, сейчас мы им даем эту возможность заниматься спортом, хотя бы просто для здоровья, ну, чтобы крепенькие были, сильные, чтобы чем-то увлеклись. Вот у сына старшего я пока не вижу желания огромного бегать на тренировки. Он ходит.

КАРЛОВ: Сколько ему лет?

БУТЫРСКАЯ: Шесть лет только-только исполнилось. Он ходит, он спокойно встает, и я ему говорю: на тренировку. Он собирается и идет. Но вот чтобы глаз горел, я пока не вижу. Я не хочу…

КОКОРЕКИНА: А у тебя в пять лет горел глаз?

БУТЫРСКАЯ: Да. И я заставляла родителей идти на тренировку. Думаю, может быть, это не хоккей будет, может быть, что-то ему понравится делать другое. Но вот пока в поиске.

КОКОРЕКИНА: По крайней мере, когда Даша пыталась экспроприировать у него его клюшку, он за нее вступился, просто рванул, как Мцыри на барса.

БУТЫРСКАЯ: Да это за любую игрушку, Оля, ты же знаешь. Там не клюшка, там другое.

КАРЛОВ: Что еще его в жизни интересует в шестилетнем возрасте? Ну какой это выбор: либо коньки фигурные, либо клюшка и хоккейные коньки. Какие еще могут быть перспективы?

БУТЫРСКАЯ: Перспективы? Занимаемся с учительницей, подготавливаемся к школе, хотим, чтобы все-таки не тупенькими пришли туда, потому что…

КАРЛОВ: А почему он должен тупеньким придти, я не понимаю.

БУТЫРСКАЯ: Ну, если мы не будем заниматься с ним, если мы не будем учить его читать, писать… Я смотрю сейчас, он уже практически читает, и ему это интересно. Когда он начал складывать эти буковки, сначала в слоги, это было неинтересно, а когда уже получается слово… То есть он смотрит какой-то журнал и зовет: мам! Я говорю: правильно. Говорит: смотри, какой я! Я не знаю, он очень у нас раскованный, он любит общаться, вот заметьте, да, куда это может привести человека?

КОКОРЕКИНА: Диджей на радио.

БУТЫРСКАЯ: Он действительно любит танцевать, ты помнишь?

КОКОРЕКИНА: Да, слушайте, это была вообще потрясающая картина. Мы как-то оказались в ресторане, где по соседству отмечался юбилей, причем юбилей человека такого пожившего уже. Соответственно и публика на этом празднике жизни собралась той же возрастной категории. Владик недолго сидел с нами за столом, потом он рванул в круг этих танцующих и сильно подвыпивших людей и стал просто звездой программы. Весь праздник группировался вокруг него, а он, не стесняясь, танцевал до упаду буквально.

КАРЛОВ: Это в кого у него такое?

БУТЫРСКАЯ: Я люблю танцевать, но не настолько.

КАРЛОВ: А папа?

БУТЫРСКАЯ: Это не про папу.

КАРЛОВ: Он на дискотеки не ходит?

КОКОРЕКИНА: Хоккей не очень пластичный вид спорта.

БУТЫРСКАЯ: Нет, не ходим, мы так все устаем, что в субботу и воскресенье можем просто встретиться с друзьями где-нибудь, пообщаться и разойтись по домам, и лечь спать. Это действительно так.

КАРЛОВ: Расползтись по домам.

КОКОРЕКИНА: А по поводу танцев я, кстати, вспомнила, как Маша один раз отмечала свой день рождения, ее пригласил на танец Леша Ягудин, и все встали вокруг посмотреть, как два прославленных фигуриста сейчас станцуют. Понятно, занимались хореографией, просто боги танца. Но пара как-то не очень складывалась.

БУТЫРСКАЯ: Абсолютно, потому что Леша одиночник и я одиночница. Если я танцую, я танцую всегда одна, мне вообще партнер по жизни не нужен.

КОКОРЕКИНА: Он мешает. Да, и Леша тоже не совсем понимал, к чему бы применить Машу в этом танце.

КАРЛОВ: Итак, Влад обладает коммуникабельностью и любит ритмические телодвижения, то бишь танец.

БУТЫРСКАЯ: Он любит бегать еще очень.

КАРЛОВ: И бегать. Ну, это за девчонками пригодится.

БУТЫРСКАЯ: Любит машины, знает все марки.

КАРЛОВ: Все, я знаю, я придумал!

БУТЫРСКАЯ: Так, давайте.

КАРЛОВ: Значит, спортивный журналист в автомобильной области. А что, нет?

КОКОРЕКИНА: Прекрасно, «Формула-1».

КАРЛОВ: Сейчас, подождите, сейчас нужно куда-то танец приклеить. А если гонщик «Формулы-1»…

БУТЫРСКАЯ: Это было бы лучше.

КАРЛОВ: …то ему в Баден-Бадене там клубиться после гонок.

КОКОРЕКИНА: Не только там, в Монако иногда тоже проходят соревнования.

КАРЛОВ: Да, да, это нужно его учить бальным танцам.

КОКОРЕКИНА: А Саша?

БУТЫРСКАЯ: А Саша просто растет, просто девочка, говорит: я девочка, и всё. Ничего не хочет.

КОКОРЕКИНА: Я ничего не хочу решать, я хочу платье.

БУТЫРСКАЯ: Да, платья, туфельки у нас. Но она благодаря старшему брату, так интересно смотреть на них, гораздо быстрее развивается, чем… то есть она настолько тянется за ним. Вот он начал учиться - и она, с ней никто не занимается, а она уже практически всё знает.

КАРЛОВ: Какая разница?

БУТЫРСКАЯ: Два года.

КАРЛОВ: А, то есть ей четыре.

БУТЫРСКАЯ: Ей четыре.

КОКОРЕКИНА: Но мне казалось, что в какой-то период Саша вообще верховодила и могла даже так поколотить Владика.

БУТЫРСКАЯ: У нас так получилось, что где-то около 8 месяцев они не жили вместе, они редко встречались, потому что Владик жил с папой в Казани, а Сашенька жила со мной в Москве. И, конечно, сделали мы неправильную вещь. Потому что когда папа приехал на лето в Москву вместе с Владиком, то они оказались вообще абсолютно чужие дети, то есть не брат и сестра, они только смотрели друг на друга и не знали, как общаться. На следующий год мы этого не сделали, и они прожили вместе, и вот я сейчас вижу, настолько у них пошел контакт. Буквально несколько дней тому назад мне папа позвонил по телефону и говорит: Маша, я в шоке! На детской площадке около дома какой-то парнишка постарше начал обижать Сашку, обзывать что-то ее, говорить, что ты маленькая, и, вы знаете, он подошел, толкнул этого старшего пацана…

КАРЛОВ: Влад?

БУТЫРСКАЯ: Влад. Говорит: ты что обижаешь мою сестру? Как папа гордился! Он тут же набрал мне, мать тоже загордилась. Вот это семья, вот это брат и сестра.

КАРЛОВ: Вот видите как, кровинушка, сестра, объект заботы и приложения, так сказать, мужских качеств появился у Влада шестилетнего.

КОКОРЕКИНА: Слушай, Маша, но ведь разница совсем небольшая - два года, и понятно, были опасения, я помню, ты даже говорила об этом, что появится сейчас маленький ребенок, и Владик, сам еще очень маленький мальчик, начнет ревновать, и как его примирить с фактом появления еще одного плачущего и требующего внимания к себе существа в доме. И как решался этот вопрос?

БУТЫРСКАЯ: Я действительно слышала такие истории, когда старшие братья или сестры ревнуют к младшим. И чуть ли не отводят их потом к психологу детскому, чтобы восстановить их…

КОКОРЕКИНА: Баланс.

БУТЫРСКАЯ: Внутреннее, да, равновесие. Мы готовили Владика, когда я была беременная, рассказывали, уже заранее, естественно, знали, что будет сестричка, и, в общем-то, ему это было интересно.

КАРЛОВ: Прикольно.

БУТЫРСКАЯ: Встречали нас папа с сыном очень красиво, и шарики там в воздух поднимались - ну здорово. Приехали домой, распеленали дочку, положили на пеленальный столик ее, и вот секунда - и Владик залез на этот стол. Мы даже это сфотографировали. То есть он подумал: как это так? Всю жизнь здесь лежал я, а тут мой стол отобрали! Здоровый пацан уже, два года, бегает, прыгает…

КОКОРЕКИНА: Пеленальный стол давно ему стал мал.

БУТЫРСКАЯ: Да, ноги там просто свисали. Вот так он познакомился со своей сестренкой.

КАРЛОВ: Но сложностей таких не было?

БУТЫРСКАЯ: Не было. Ну, конечно, стараемся если ругать, то обоих. Не делаем акценты. Мы сами, главное, что мы любим и того, и другого, и сказать, кого больше… Они знают, как мы к ним относимся, и они знают, что мы строгие родители: натворят, набедокурят - получат.

КАРЛОВ: Ну, наверняка уже нашли рычажочки-то ваши. Уже педальки-то жмут, рычажки дергают. Уже наверняка знают, где на маму можно сесть и где с папой можно договориться.

БУТЫРСКАЯ: Ну, с папой может договориться только дочка. Сыну бесполезно с ним договариваться, воспитывает его с детства мужчиной настоящим, то есть ему никаких…

КОКОРЕКИНА: Я когда услышала, как папа разговаривает с Владиком, я поняла: господи, какое счастье, что я все-таки родилась женщиной. Потому что я бы никогда в свой адрес не хотела услышать вот эти интонации, вот эту жесткость, от которой хочется присесть, прижать уши.

КАРЛОВ: Встал, пошел, вымыл руки, - вот так?

БУТЫРСКАЯ: Абсолютно.

КОКОРЕКИНА: Да, да.

КАРЛОВ: В прошедшем времени, вот это самое страшное, что может быть.

БУТЫРСКАЯ: Дело в том, что когда с ними начинаешь по-хорошему, по-спокойному: Владик, давай пойдем умоемся, садимся завтракать…

КАРЛОВ: Это еще пока зеленый сигнал светофора.

КОКОРЕКИНА: Реакции ноль.

БУТЫРСКАЯ: Ноль. Второй раз начинаешь. Но когда ты уже встал, навис: ну-ка, сделал! - тогда начинает слышать.

КАРЛОВ: Ну, я тебя не хочу расстраивать, но с 18-летними та же история.

БУТЫРСКАЯ: Абсолютно, я догадываюсь. Мне говорят, что потом будет проще, но нет, я думаю, что как всегда: маленькие детки - маленькие бедки…

КАРЛОВ: Да ладно, это не бедки, это жизнь. Скажи, а вот они против вас вместе дружат?

БУТЫРСКАЯ: Дружат.

КАРЛОВ: Что они устраивают, какие подлянки?

БУТЫРСКАЯ: Например, когда они не очень хотят спать. Иногда они устают, и у нас всё тихо и гладко проходит, а иногда вот, видимо, в садике переспали, настроение хорошее… Уложили их - вдруг слышим: скрип двери, топ-топ-топ. Выглядывают. Чувствуют, что мы заметили, - бегом обратно. Да многое они устраивают.

КОКОРЕКИНА: А цель какая вообще? Если вы спите, то что они будут делать дальше?

БУТЫРСКАЯ: Оля, честно говоря, такого не было. Мы ждем, когда они заснут.

КАРЛОВ: Никакой личной жизни.

БУТЫРСКАЯ: Наоборот, личная жизнь начинается после этого.

КАРЛОВ: А если не заснут? Я же про что говорю.

КОКОРЕКИНА: Саша, я тебя сейчас уложу на лопатки, когда сообщу, что там еще три кошки живут.

КАРЛОВ: Ой, боже мой, ой, мама моя.

БУТЫРСКАЯ: У нас не один кот и не одна кошка дома, и издеваются… Ну, Саша поменьше как-то, она может погладить, а Владик - что он делает с котами! Его кошки просто ненавидят, они ему мстят потом. Вот честно, до такой степени.

КАРЛОВ: А объяснить? Или пусть кошки ему объяснят?

БУТЫРСКАЯ: Нет, объяснять бесполезно. Вот каждое утро у нас он начинает гонять этих кошек по всей квартире. Они сонные, только что проснулись, а этот уже за ними по всем углам, и вот таскает их за хвосты, прямо как живодер какой-то.

КАРЛОВ: А по этой самой розовой, значит, попке ремешком?

БУТЫРСКАЯ: Пробуем.

КАРЛОВ: Ну и как?

БУТЫРСКАЯ: Помогает. Ненадолго.

КАРЛОВ: Молодец! Вот правильно, я говорю, что надо драть этих спиногрызов хотя бы иногда. Хотя бы чтобы объяснить, что ты делаешь кошке больно - вот получи то же самое.

БУТЫРСКАЯ: Нет, я показываю, я говорю: Владик, представляешь, вот я тебя так тискать буду, таскать, за уши тебя теребить, и как ты себя чувствуешь? Он начинает обижаться. Я говорю: представляешь, кошке тоже неприятно и больно. То есть на таких примерах пытаешься ему объяснить. Как по-другому?

КАРЛОВ: Да никак по-другому. Хотел тебе вопрос задать по поводу этой страшной пытки родителей в воскресное утро. Ты такой думаешь: до одиннадцати посплю, нормальненько. И тут в 7 утра один начинает прыгать по хозяйской кровати, вторая к нему присоединяется: папочка, вставай, папочка, вставай!

КОКОРЕКИНА: А ты все-таки привык, Саша, чтобы тебя не папой, а хозяином звали, да? «По хозяйской кровати».

БУТЫРСКАЯ: Дело в том, что я каждый день рано встаю, у меня режим, и в воскресенье я встаю в это же время. Ну, я могу на 15 минут, на полчасика позже встать, но я все равно встаю раньше своих детей. Вот сегодня, например, это было так. Я встала самая первая, я уже не хочу, я уже выспалась, я уже к этому привыкла, поэтому вот такого нет.

КОКОРЕКИНА: Маша, а бывают праздники непослушания для самой себя? Когда, например, дети вдруг каким-то чудом у бабушки, а муж еще в Казани, еще играет.

БУТЫРСКАЯ: Ты на что намекаешь?

КОКОРЕКИНА: И ты вдруг оказалась дома в кои-то веки одна, и у тебя целый день впереди, и ты предоставлена сама себе, и нет какого-то громадного списка дел, которые ты должна выполнить. По большому счету этот день можно провести так, как душе будет угодно.

КАРЛОВ: Это называется «стань звездой».

БУТЫРСКАЯ: Самое интересное, это бывает и когда муж в Москве, точно так же бабушка, моя мама Светлана Владимировна, очень много нам помогает и, конечно, иногда нас освобождает от общения с нашими любимыми детьми.

КАРЛОВ: Ложишься посреди большой комнаты на паркет в позе звезды и кайфуешь.

БУТЫРСКАЯ: Конечно, мы позволяем многое себе тоже, мы не идеальные родители, как и все, наверное, как нормальные люди, я бы сказала.

КАРЛОВ: Вот то, что ты это сказала, подтверждает, что ты идеальный родитель. Мария Бутырская была у нас сегодня в гостях. Большое спасибо, удачи, всего доброго.

КОКОРЕКИНА: Удачи, привет Вадику, Саше и Владику.

БУТЫРСКАЯ: Спасибо, до свидания.