Маяк. Москва 16.05.2013 - О новейших методиках оказания экстренной и неотложной медицинской помощи в столице

Диагностика и лечение механических и термических травм, острых заболеваний и повреждений груди, живота, сосудов сердца. Более 40 научных подразделений, из них половина - клинические, ожоговый центр, центр переливания крови. Все это - НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского. Институт был первым в России заведением для лечения неимущих. И лучшие медики считали своим долгом работать именно здесь. Потому с течением времени Шереметевский дворец стал одним из символов российской медицинской помощи. О новейших методиках оказания экстренной и неотложной медицинской помощи в столице рассказывает директор НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского Могели (Анзор) Шалвович Хубутия. Ведущий - Ирина Козловская.

ВЕДУЩИЙ: Гость программы - директор НИИ скорой помощи имени Склифосовского Анзор Хубутия. Наверняка вам очень приятно, когда говорят о визите человека в НИИ Склифософского, и там ему помогут. Практически любая патология. Это так или все-таки есть моменты, когда вы понимаете, что пока у вас нет такой диагностики, такого оборудования, которые могли бы в этом случае пациенту помочь?

ХУБУТИЯ: Да, действительно приятно слушать, когда говорят: отвезите, пожалуйста, нас в Склиф. Как мне говорят врачи скорой помощи, очень часто, когда у нас перегружено, и я говорю, почему к нам привезли, вот такая просьба была со стороны больного или раненого, или человека, который попал в ДТП и просится к нам. И на второй ваш вопрос, любой ли диагноз мы можем поставить? Практически, да. На сегодняшний день, особенно после перестройки. Ой, перепутал перестройку с модернизацией. Но это, наверное, близко друг к другу. И после модернизации, проведенной в  Москве правительством Москвы, у нас есть все. Должно быть желание врачей, должно быть доброе отношение к своей работе, и мы обязаны поставить диагноз правильный, совершенно четкий в течение того короткого времени, которое нам для этого отведено. И у нас на сегодняшний день это делается.

ВЕДУЩИЙ: Я знаю, что у вас сейчас, по-моему, прошла очень сложная операция - я так понимаю, в России их не поток, это единичные случаи - это трансплантация тонкого кишечника, это так?

ХУБУТИЯ: Совершенно правильно вы об этом сказали. Да, в Москве их сделано было две или три. У нас наша первая успешная операции - трансплантация тонкого кишечника достаточно молодому человеку, которому 45 лет. И эту операцию мы сделали месяц тому назад, даже больше, это было в ночь с 23 на 24 февраля. И завтра он уходит домой.

ВЕДУЩИЙ: Это было родственное донорство или нет, и реакции отторжения не было? Это было тяжело вообще?

ХУБУТИЯ: Нет, это трупная кишка, от трупа, которую мы пересадили реципиенту.

ВЕДУЩИЙ: Как вы думаете, это даст какой-то толчок развитию именно в этом направлении медицины, или же эта операция, она так и останется пока разовой?

ХУБУТИЯ: Операция не останется разовой. Ведь все зависит от донорства. И, к сожалению, Россия на этот счет отстает от ведущих стран мира. То ли у нас не хватает информативности у людей, то ли нет доверия к врачам-трансплантологам на сегодняшний день. Вы, наверное, помните историю 2002 года, когда было дело транспплантологов, придумали, завели. Хотя это длилось почти два года и потом оказалось, что это абсолютный ноль, абсолютно из пальца высосанное дело. И, слава богу, определение дал Президиум  Верховного суда России. Но это оттянуло лет на 10-15 назад эту молодую науку в России. Сегодня, слава богу, СМИ повернулись к нам лицом, наконец-то пришли другие люди, ваши коллеги, которые стали разбираться в этой проблеме, которые не ищут обязательно жареного (хочется вот что-то жареное узнать). Нет, наоборот повернулись лицом к этой проблеме. А это что значит? Это тысячи спасенных людей. Пересаженные почки, пересаженная печень, сердце, поджелудочная железа, пересаженная вот теперь кишка.

ВЕДУЩИЙ: Если продолжить эту тему, то действительно за рубежом очень много работают над этим и выращивают их. И в Японии, и в Австралии, конечно, не совсем это к вам относится, даже работают над созданием искусственной сетчатки глаза. Но на это, говорят, можно полностью будет надеяться человеку, который не видит, года через три - лет через пять. Вот мы возьмем этот промежуток времени, пять лет, как вы считаете, вот в хорошем таком сценарии развития, что можно будет делать в вашем институте?

ХУБУТИЯ: Мы работаем над этим. У нас есть лаборатория новая, создана, достаточно хорошая и очень хорошо оснащенная. Там работают прекрасные наши ученые, которые не уступают ничем западным ученым. И наоборот немцы к нам приезжали, они были в восторге. Приезжали к нам из Франции наши коллеги нашу лабораторию смотреть, где мы занимаемся клеточной технологией. И я думаю, что в этом направлении как раз мы отставать не собираемся. И я думаю, мы в ногу идем на сегодняшний день с нашими коллегами. Мы очень много проблем уже  решили для себя и решаем, что касается именно выращивания того или иного органа. На сегодняшний день это заложено. Но когда это случится совершенно четко? Я не думаю, что за пять лет и в мире это случится. Я думаю, может 10, может 15 лет, но это будет. Это будет спасение тысяч и тысяч людей.

ВЕДУЩИЙ: Я с вами соглашусь. Но вы и так ежедневно спасаете тысячи и тысячи людей, а здесь еще будет такой шанс прекрасный. Вот вы помогаете людям, вы уже сказали, когда какое-то случается ЧП, у всех сразу на слуху Склиф, везут к вам. Но у вас еще, естественно, есть больные, которые стоят в так называемом листе ожидания. Я думаю, что здесь, наверное, есть проблема, потому что все равно койкоместо ограничено, ограниченное пространство ваше, хотя прекрасный, конечно, дворец. Но тем не менее, не хотите ли вы… наверное, планируете расширять площади и насыщать это современной и аппаратурой, и высококлассными специалистами?

ХУБУТИЯ: У нас койкомест хватает. Мы увеличили оборот койкомест. Потому что, когда мы получили современное супероборудование, операционные, инструментарий, вовремя ставится диагноз, вовремя больной оперируется, и больные вовремя выписываются. Если раньше мы больных держали две недели после определенной операции, то мы сегодня их выписываем через 5 дней. Если мы раньше после аппендицита больного держали 7 дней и надо было швы снимать и потом только отпустят, то сейчас мы делаем лапароскопические эти операции, и на вторые сутки мы больного отпускаем домой. То же самое касается холецистотомии. Так же у нас делается большое количество сердечных операций. И в то же время сокращены дни пребывания больных в стационаре. Вот за счет этого у нас увеличился оборот койкодней, увеличилось количество больных, которых мы можем обслужить.

ВЕДУЩИЙ: Кардиохирургия - это ваша любимая тема.

ХУБУТИЯ: Это моя любимая тема, потому что я - кардиохирург. Я был в кардиохирургической ординатуре у Валерия Ивановича Шумакова, хотя это был Институт трансплантологии, а ординатура у меня была по сердечно-сосудистой хирургии. И защищал я первую диссертацию по нарушению ритма сердца, хирургическое лечение. Докторская у меня была - первый клинический опыт трансплантации сердца в России. Эта моя первая докторская диссертация в России была, по трансплантации сердца. Поэтому, конечно, кардиохирургия - это мое любимое направление. Но я - хирург. А тем более я директор института, у меня тут не может быть любимого и нелюбимого. Это все мое любимое.

ВЕДУЩИЙ: Директор - это, конечно, управленец. Очень тяжело стоять у операционного стола и в то же время координировать все остальные направления. Скажите, насколько можно вас в этом плане назвать… У врачей есть консилиум, когда все высказывают свое мнение, и кто-то в конце концов принимает последнее авторитарное решение. Вот вы как руководитель, вы считаете, авторитарность, конкретно в вашем случае, это необходимо, чтобы НИИ действовал слаженно как механизм, либо вы допускаете где-то другую политику?

ХУБУТИЯ: Совершенно правильно. Есть направления в общей хирургии, их очень много: есть нейрохирургия, есть общеполосная хирургия, есть трансплантология, есть гепатология, кардиохирургия и так далее. В тех направлениях, в которых, я считаю, что я силен, я это знаю это направление, конечно, я выслушиваю всех и потом принимаю решение. Допустим, что касается нейрохирургии, сейчас настолько высока эта технология, настолько тонка эта технология, это навигационные системы, которые у нас в институте сегодня работают. Возглавляет это у нас академик Крылов, молодой академик Крылов, достаточно известный на весь мир человек. Конечно, я участвую в этом консилиуме, но, конечно, я прислушиваюсь к его мнению, потому что он знает это, гораздо больше он видел, гораздо чаще с этой патологией встречался и, конечно, у него опыт гораздо больше. Я не работал никогда нейрохирургом. Мне приходилось, когда нас по направлению направляли отрабатывать три года в то время, трепанацию делать черепа. Но это же было дрелью. В руке держали дрель, сам плечом прижимаешь его и вот сверлишь кость. И так наощупь думаешь, там должна быть гематома и оттуда выпустить вот эту кровь, которая сдавливала мозг. Это было, и это я делал, и это было не так много, это редкий был случай. Иногда попадал, иногда не попадал в точку. Но для спасения больного надо было делать, человека привозили с черепно-мозговой травмой. А сейчас же, я вам говорил, навигационная система, сейчас такая технология, где миллиметр в миллиметр они попадают совершенно точно. И это очень ювелирная работа. Конечно, я прислушиваюсь к мнению ведущего специалиста в этом направлении.

ВЕДУЩИЙ: Когда приходит такое оборудование, ваши специалисты, они обучаются непосредственно здесь, либо едут, например, стажироваться? По-моему, врачи раз в пять лет должны повышать свою квалификацию и быть в курсе, естественно, всех медицинских новинок?

ХУБУТИЯ: У нас это делается. Естественно, кто-то здесь повышает свою квалификацию. Сейчас есть программа городская, когда город за свой счет отправляет наших… Мы многих проучили за рубежом: кого-то в Бельгии, кого-то в Шотландии, кого-то во Франции. Поэтому обмен опытом великий, большой. Потом мы очень часто ездим на конгрессы, там обмениваемся мнениями с зарубежными нашими коллегами. Мы не живем в замкнутом пространстве. Ни в коем случае.

ВЕДУЩИЙ: Анзор Шалвович, в каком-то фильме, естественно, посвященном врачам, у нас тематика сегодня медицинская, была фраза, которую я помню, фильм смотрела давно. Хирурги провели операцию и показывают реанимационную палату и медсестры, вот они сидят между собой и как бы так даже немного ворчливо обсуждают. Вот врачи, конечно, они думают, что они - боги, они сделали операцию. Но самое тяжелое - выходить.  Самое тяжелое дело - мы.

ХУБУТИЯ: Что касается медсестер. Я с вами абсолютно согласен. Да, сестра - это человек, без которого немыслима наша работа. Как бы мы хорошо не сделали операцию, больной, когда попадает в реанимацию - конечно, реаниматолог и, конечно, сестра реанимационных палат, которая не знает покоя. Она дежурит 12 часов. Все 12 часов она не знает покоя. У нее двое или трое больных, ей положено смотреть. И она от одного больного  к другому. И, как правило, там оказываются сестры милосердные очень, они неравнодушны к чужой боли, к чужом стону, это очень важно. Ибо люди, которые равнодушны к чужой беде, они не могут работать в реанимации. И я это наблюдаю уже много, много лет. И я знаю этот фильм, в фильме режиссер совершенно правильно, он разговаривал с медсестрами реанимационными. Я не хочу сказать, что мы думаем, что мы боги, как там сказано, что мы все решили, неправда. Мы надеемся, что наши девочки наших больных не оставят и все, что нужно для них, конечно, сделают. Конечно, врач руководит этой работой. Но как работа выполняется, это все - на сестре.

ВЕДУЩИЙ: Скажите, к вам сложно попасть? И, естественно, обычный человеческий вопрос, который волнует всех, удается ли вам повышать зарплату своим специалистам?

ХУБУТИЯ: Да. Зарплата у нас достаточно хорошая. И вот сейчас переходим на новый метод оплаты труда. Пока мы еще не все перешли, но в ближайшее время будет переход именно на новые методы оплаты труда. Я надеюсь, что там заработная плата будет повышаться обязательно. И что касается попасть к нам на работу молодым специалистам, я думаю, это, во-первых, наверное, сложновато, потому что мы сами себе выращиваем смену. У нас - научно-исследовательский институт. У нас имеется отдел ординатуры, отдел аспирантуры, где у нас учатся ребята после окончания института. И мы видим, кто из этих ребята хочет быть настоящим врачом, кто наиболее одаренный, кто наиболее труженик, то этих ребят  каждый профессор в каждом отделении себе выращивает смену. И, конечно, мы потом выбираем из этих ребят. И я считаю, что это гораздо лучше, чем с улицы брать человека, который первый раз видит институт, и мы не знаем, на что он способен.

ВЕДУЩИЙ: У вас свои кареты скорой помощи и достаточный ли парк, либо вы подчиняетесь городской службе?

ХУБУТИЯ: Нет, мы подчиняемся Департаменту здравоохранения, вообще все лечебные учреждения. Карет скорой помощи у нас нет. Скорая помощь от нас совершенно обособленна, отдельна. Она сама по себе, мы сами по себе. Они нам привозят больных, а дальше мы уже занимаемся этими больными.

ВЕДУЩИЙ: Тема нашей программы была заявлена как новейшие методики оказания экстренной неотложной медицинской помощи в столице. Вот что среди этих методик вы хотели бы особо отметить?

ХУБУТИЯ: Вы знаете, я хотел бы отметить в основном - работу уже врачей молодого поколения, работу способами в основном лапароскопическими. В основном работа микроскопическая. Мы гораздо меньше делаем сейчас тех обширных разрезов, которые делали больным. Допустим, поступает больной, непонятная ситуация в животе или травма живота, обнаруживается там небольшое количество жидкости. Дальше смотрели. Чуть-чуть жидкость нарастает, то человеку обязательно делают лапаротомию, то есть разрез большой. Мы визуально смотрели, что там надо исправлять. Теперь делается два-три маленьких отверстия через кожу, вводится туда инструментарий. И этим инструментарием абсолютно все, что мы делали руками, мы делаем этим инструментарием. И это касается также заболеваний грудной клетки, при осмотре плевры, при осмотре легких, при ранении легких, абсолютно таким же методом идет лечение. У нас имеется супероборудование. Я вам уже говорил, это ультразвуковые аппараты в нейрохирургии, навигационная система, с помощью которых делаются объемные операции с гораздо меньшим объемом операции. Все эти методы сейчас у нас в институте внедрены. И то, что в мире делается по нашим направлениям, мы этим владеем.

ВЕДУЩИЙ: У вас на сайте написано, что у вас будет специальная акция по донорству крови.

ХУБУТИЯ: У нас эти акции часто бывают. То нам помогает Военная академия, теперь Военный университет нас очень часто выручает, спасает. К нам гражданские лица приходят. Когда случается какая-то беда, то у нас огромная очередь скапливается. Люди, москвичи, приходят сдавать кровь. Вы знаете, эти акции частенько бывают, именно благотворительные. Но мы все равно оплачиваем, мы им оплачиваем какую-то сумму. Но с другой стороны, если к нам приходят студенты или к нам приходят слушатели академии, то мы их полностью, прежде чем взять кровь, мы их полностью обследуем бесплатно. И человек о себе очень много узнает.

ВЕДУЩИЙ: Нелицеприятного?

ХУБУТИЯ: Вы знаете, что человек, допустим, не знал, что у него гепатит. Очень часто мы выявляем гепатит.

ВЕДУЩИЙ: У такого уже кровь не возьмешь.

ХУБУТИЯ: Да, кровь не возьмешь, но мы анализы получаем и говорим, что у вас гепатит, такое латентное течение, гепатит С, который о себе пока знать не дает, но если этим не заниматься, он о себе может  дать знать в виде цирроза. И очень много бывает, мы часто выявляем сифилис, часто выявляем ВИЧ-инфекцию, приносим друг другу взаимную пользу. Они нам дают кровь, кто здоровые, а мы их обследуем полностью на новейшем оборудовании, полное обследование их крови.

ВЕДУЩИЙ: Анзор Шалвович, вы наверняка много ездите по стране, встречаетесь со своими коллегами. И, наверное, я бы вот такое сравнение привела. Ну, Москва, понятно, у нее особый статус. Но вот ваш НИИ, Бурденко, Вишневского, 36-я больница, они как островки такой помощи, где действительно есть все для оказания помощи. Но в регионах - это же большая проблема. Вот вы как-то пытаетесь способствовать тому, чтобы в регионах было больше профессионализма у медиков и возможности обследовать людей?

ХУБУТИЯ: Да, конечно. У нас есть курсы обучения врачей.

ВЕДУЩИЙ: Конкретно в вашем НИИ?

ХУБУТИЯ: Да, в нашем НИИ, куда приходят врачи-травматологи, общие хирурги, трансплантологи, нейрохирурги проходят колоссальное обучение, колоссальные большие циклы, куда приходят со всей периферии. И там идет учеба. У нас есть роскошные муляжи, у нас есть тренажерные залы для прохождения реанимационного обучения. У нас есть симуляторы-муляжи, которые могут вам подсказать, если вы неправильно делаете массаж сердца, он говорит, что ты неправильно делаешь массаж.

ВЕДУЩИЙ: Оживает.

ХУБУТИЯ: Да. Говорит, что же ты мне не так массируешь сердце. Это дает блестящие результаты. Наши ученые очень часто, особенно нейрохирурги, очень часто выезжают в регионы и там оперируют, делают мастер-классы. То же самое и трансплантологи, то же самое и кардиохирурги. Мы ни в коем случае не замкнуты на себя только, мы работаем на всю Россию. И не только на Россию. И очень много у нас из стран СНГ приезжают учиться.

ВЕДУЩИЙ: Скажите, у вас вообще вопрос стоит об обеспечении материалом, лекарствами? Очень часто, когда приходят из больницы, говорят, что шовного материала не хватает, самой, казалось бы, элементарной вещи. Вот за этим строгий контроль ведется, жесткий?

ХУБУТИЯ: Вы знаете, контроль идет достаточно жесткий, потому что жизнь сейчас показывает, что нужно все-таки каждому руководителю быть как у себя дома хозяином, не надо быть расточительным. Да, экономить на больном нельзя, мы на нем не экономим, но разбрасываться тоже нельзя, как было раньше, что вот государство все равно тебе купит, все равно тебе дадут. Сейчас этого нет. Но я, мои коллеги и наш институт сегодня пока не ощутили недостатка в чем-то, в медикаментах достаточно дорогих или тем более - шовный материал. На шовном материале хирургу экономить никак нельзя. Это будет преступление. Да, наверное, может быть, вы имеете в виду вот этот пресловутый 94-й закон, с помощью которого очень много недобросовестных производителей пролезают, тот же самый шовный материал. У нас был такой случай, потом судились с ними. И мы этот суд выиграли, эти люди исчезли сейчас. Когда они проталкивали технические задания, вот мы даем, что должна быть толщина нитки такая-то, толщина иглы такая-то, но мы не можем еще написать, что игла не должна гнуться, что острый должен быть кончик. Это же не будешь писать. И люди делали, я не знаю, где они это изготавливали, брали нитки, которые рвались у нас в руках, мы не могли работать. Мы потом выиграли суды, мы все это вернули, и все эти вопросы поправили. И  очень часто попадаются в связи с этим  законом недобросовестные люди, которые продают товар, который непригоден для работы. А все раньше считалось по ценовой политике, вот цена ниже, вот берите, вот похоже на это, вот там написано столько-то микрон нитка и здесь столько-то микрон, а как она рвется или не рвется, тебя об этом никто не спрашивает. Сейчас поправки внесены в этот закон. И все больше внимания уделяется качеству.

ВЕДУЩИЙ: Анзор Шалвович, у вас ведь три отделения в НИИ, и одно сейчас на ремонте?

ХУБУТИЯ: Вы имеете в виду травматологическое отделение?

ВЕДУЩИЙ: Да.

ХУБУТИЯ: Нет, оно не на ремонте, оно переквалифицировано в неврологическое отделение. Это по сосудистой программе, которая в России сейчас ведется. Программа заболеваний сосудистой системы головного мозга, сосудов головного мозга - сердечно-сосудистой системы и сосудов головного мозга, вот так она называется. И мы одно отделение переквалифицировали для больных с заболеваниями сосудов головного мозга, то есть неврологическое отделение для больных с инсультами, которых нужно оперировать. Но у нас осталось 120 коек травматологических, которых вполне хватает для нашего института. А в городе в принципе травматологических коек очень много, которые, может быть, даже и недогружены. Поэтому Москва не испытала никакого дискомфорта в связи с сокращением этого маленького отделения нашего, одного-единственного.

ВЕДУЩИЙ: Анзор Шалвович, очень много сейчас прогнозов и в  научной, и в популярной литературе о том, что вот мы научимся выращивать всякие органы, мы научимся их вживлять, не будет никакой реакции отторжения, мы победим. Всё, человек будет жить практически, ну, не вечно, но долговечно. Как вы относитесь к таким прогнозам?

ХУБУТИЯ: Я считаю, что это совершенно правильно, так и должно быть и будет, наверное. Но о долговечности жизни - старение идет не только сердца, старение идет головного мозга. Ну, орган любой главный. Если он перестает работать, человек перестает жить. Но старение идет и головного мозга. И я не думаю, что мы научимся еще выращивать и головной мозг в ближайшее время. Я от такой фантастики пока далек. И мне задавали вопросы, а можно ли пересадить голову человеку? Да, конечно. Демехов еще в 1940-е годы собаке вторую голову посадил. И обе головы были живые собачьи. Голову можно пересадить, но мы не научились еще восстанавливать спинной мозг, во-первых, а во-вторых, там еще и этический момент. Тело - Ивана Ивановича, голову посадили от Абрама Семеновича. Так кто он будет-то?

ВЕДУЩИЙ: Вопрос.

ХУБУТИЯ: Понимаете? Тут и этический вопрос. Поэтому насчет пересадки мозга и головы, я совершенно не готов вам на это ответить. И считаю, что этот вопрос этический еще никак не решен. И никто, я думаю, в ближайший век его не решит.

ВЕДУЩИЙ: Анзор Шалвович, я понимаю, что вы открыты - естественно, вам просто и интересно, и по долгу службы обязаны - вы открыты к знаниям другим медицинским. Насколько вы относитесь и доверяете, например, как это сейчас называют -  нетрадиционная медицина, на самом деле она традиционна для Китая, ей уже намного больше лет, в частности, и иглоукалыванию? Потому что иглоукалыванием, если правильно, грамотно все ставить, можно вылечить очень многие заболевания, в том числе избежать операции спинных грыж, и даже лечат детский аутизм. Если какая-то травма, опухоль и нужно срочно делать операцию, иголками можно даже быстрее снять отек. Вот ваше мнение по этому поводу.

ХУБУТИЯ: Я небольшой специалист, но то, что я наблюдал, насколько я знаю, я был в Китае и наблюдал работу, если это работают профессионалы, грамотные люди, врачи.

ВЕДУЩИЙ: Естественно, конечно.

ХУБУТИЯ: И он знает, есть такая старая китайская карта нервной системы человека. И вот они нервируют какую-то область, у них это совершенно четко расписано. И когда они раздражают нерв этими иглами, окончание того или иного нерва, то, конечно, это может привести к положительному результату. Я это не отрицаю. Но раздражение нерва иногда может привести и к отрицательному результату. Но я к иглоукалыванию, в отличие от других экстрасенсов, которых я читаю, это мое личное мнение, чтобы они на меня тут жаловаться не стали, это мое мнение, что это абсолютно ничто, а просто какой-то обман. А что касается иглоукалывания, то я к этому отношусь вполне положительно.

ВЕДУЩИЙ: Скажите, насколько загружен у вас работой ожоговый центр?

ХУБУТИЯ: К счастью, он сильно не перегружен. А периодически, особенно когда какие-то праздники, большие выходные, празднования, петарды пускают, еще что-то, тогда бывает очень сильно перегружен. Он у нас считается одним из лучших ожоговых центров. У нас возглавляет его известный профессор Смирнов, который много, много лет в этом ожоговом центре. Его школа очень мощная. Там применяются все передовые технологии, которые разрабатываются в нашем институте, именно в лаборатории клеточной технологии, мы там повязки применяем разные, у которых имеется ростковая зона клеточная и способствует более быстрому рубцеванию раневой поверхности. У нас это передовое отделение. Это очень хорошее и известное достаточно отделение.

ВЕДУЩИЙ: У вас остается свободное время для себя?

ХУБУТИЯ: Мне кажется, что все то время, которое я работаю, это все для меня. Я вообще работать начинаю с без десяти шесть - на работу приезжаю утром, без десяти шесть - в шесть.

ВЕДУЩИЙ: То есть вы - жаворонок или жаворонок поневоле?

ХУБУТИЯ: Ну, поневоле тоже, потому что надо все успеть сделать. Вы правильно сказали, что я - директор, но я много достаточно оперирую. И поэтому надо успеть все сделать. Хотя в институте умным человеком, кем-то когда-то был еще и директор института учрежден и учрежден еще главный врач института, который занимается административными вопросами больше. Но все равно директор отвечает за все, и надо вникать в другие вопросы тоже. Кроме операций, кроме лечебных вопросов. Но директор института от главного врача больницы отличается тем, что он еще и  научный руководитель учреждения. Вот мне говорят, почему вы оперируете? Но если я не буду оперировать, как я замечание могу сделать своим коллегам-хирургам? Хирург скажет: а ты пойди сам к операционному столу и попробуй, как это хорошо. Поэтому я должен знать все сложные операции, я должен уметь их делать, я должен делать их не хуже, чем делают мои коллеги, а лучше.

ВЕДУЩИЙ: Вы же возглавляете Склиф с 2006 года, по-моему, да?

ХУБУТИЯ: Да.

ВЕДУЩИЙ: Вот что бы вы хотели еще, чтобы какая-то структура, какое-то направление больше развивалось в вашем институте или появилось что-то новое?

ХУБУТИЯ: Вы знаете, я хочу, чтобы появился новый корпус в нашем институте. Вот то здание, в котором мы работаем, он устарело и морально, оно и физически устарело. Хотя, вы знаете, нам везет с правительством  Москвы. Правительство Москвы очень внимательно к нам относится. Мы ощущаем их тепло, ощущаем их внимание. У нас когда что-то горит, не было случая, чтобы я обратился, что мне надо тот аппарат или этот аппарат какой-то в мире появился… Вот с модернизацией мы получили компьютеры совершенно сумасшедшие, получили МРТ-компьютер, получили ангиографические установки. И, конечно, все это у нас есть, я вам уже говорил, и мы этим гордимся. Но корпус, конечно, он устарел. Мы его отремонтировали, благодаря финансированию правительства, но он и морально устарел, и, конечно, его надо рушить, его надо ломать. В принципе есть такое уже мнение правительства, есть решение, что мы рядом начинаем строить новый клинический корпус. И вот когда будет построен этот новый клинический корпус - а уже финансирование, частичное финансирование на проектирование выделено, и сейчас начинается проектирование - тогда я буду счастлив. Если я хотя бы увижу, когда фундамент заложили, я буду знать, что вот наши суперспециалисты работают в суперусловиях .

ВЕДУЩИЙ: Спасибо большое, Анзор Шалвович.