Доживем до понедельника Найк Борзов

КАРЛОВ: Начинается рубрика "Городки". Наш сегодняшний гость - Найк Владимирович Борзов. Здравствуйте, Найк.

БОРЗОВ: Добрый день.

КОКОРЕКИНА: Здравствуйте. Можно просто Найк, без Владимировича?

БОРЗОВ: Можно, даже лучше, это проще мне.

КАРЛОВ: На "ты" еще попроси…

КОКОРЕКИНА: Ну, это уже сам Найк, я думаю, широкий жест сделает в ходе нашей дискуссии. Найк, вот смотрите, первая строчка вашей биографии, которую нам вручили ваши биографы, гласит, что 23 мая 1972 года в клубничном городе Видном появился на свет Николай Владимирович Барашко, а ныне Найк Владимирович Борзов. Что это за клубничный город Видное? Откуда его видно?

БОРЗОВ: Ну, вообще всё неправда и всё неправильно, я не знаю, какие вам там… В Википедии, наверное, мой менеджер...

КАРЛОВ: Ну, не знаю, давай посмотрим, сейчас я в Википедию зайду.

БОРЗОВ: Дело в том, что "клубничный город" - это не Видное. Видное - есть такой городок подмосковный, в котором я жил, где-то начиная с 1978-79 года. А родился я реально в Клубничном городе, у которого на эмблеме или на гербе клубничка, там все улицы с клубничками, то есть у них вот главный… как называется?

КАРЛОВ: Символ города. Агрокультура.

БОРЗОВ: Ну, символ города, я уже сказал, что у них клубничка, а вот именно что у них главное занятие, у всего города, что они занимаются все клубничкой как бы. Это вот как Незнайка в каком там городе, он в Земляничном городе?

КАРЛОВ: Да-да-да.

БОРЗОВ: А я в Клубничном городе родился, ну и, скажем так, вырос до какого-то определенного возраста.

КОКОРЕКИНА: А где такое чудо?

КАРЛОВ: Сразу поправочка для тех, кто цепляется к словам: клубничка или клубника все-таки? Потому что, ты же понимаешь, у нас есть разночтения в терминологии. А то: я родился в городе клубнички, например…

КОКОРЕКИНА: Да, мы-то сразу про "Плейбой" подумали.

КАРЛОВ: Опа!

БОРЗОВ: Во как люди уже испорчены!

КАРЛОВ: Ужасно!

БОРЗОВ: Ладно, извините. Нет, это обычная клубничка, которую кушают, это ягодка, никакого отношения к порнухе это не имеет совершенно.

КАРЛОВ: Ну и слава богу.

КОКОРЕКИНА: И даже к мягкой эротике.

БОРЗОВ: Вот. Только рок-н-ролл, и никаких наркотиков, и никакого беспорядочного секса.

КАРЛОВ: В 1992 году уже началась сольная карьера твоя, да?

БОРЗОВ: Да.

КАРЛОВ: А в 14 лет Найк организует группу "Инфекция".

БОРЗОВ: Ну, вообще у меня карьера началась, в общем, как я только начал произносить звуки. То есть мои родственники более старшие отмечают, что я начал сочинять свои собственные мелодии еще до того, как начал разговаривать.

КОКОРЕКИНА: Звуковик-затейник.

БОРЗОВ: Да. А потом уже, как начал разговаривать, начал сразу тексты писать. То есть мне это нравилось всегда, и я даже помню себя до рождения, собственно говоря, я тоже занимался музыкой.

КАРЛОВ: До рождения?

БОРЗОВ: Ну, в других жизнях. А до рождения я себя помню еще в животе у мамы, например. Помню ощущения свои вот в эти моменты, помню прямо буквально сразу после рождения, например. Вот сам момент рождения я не помню.

КОКОРЕКИНА: А после рождения?

БОРЗОВ: А после рождения прямо сразу помню, как меня на руках, например, держат. Ну, то есть такие моменты, у меня они как бы всплывают.

КОКОРЕКИНА: Роддом понравился?

БОРЗОВ: Я не помню, всё время было всё белое в основном, то есть я всё время смотрел в потолок, плевал, так сказать.

КОКОРЕКИНА: Понятно, и сочинял звуки.

БОРЗОВ: Плевал в потолок и сочинял музычку, да.

КАРЛОВ: Задумчивость характерная с детства.

КОКОРЕКИНА: Найк, я прошу прощения, а что-нибудь из себя раннего помните? Ну, вот когда начались эти первые звуко- и стихосложения?

БОРЗОВ: Ну, что-то записанное первое, когда я научился писать, уже да, вот это, конечно же, есть, даже есть где-то в архивах у мамы, там что-то осталось.

КОКОРЕКИНА: Ну, хотя бы тематика, если не можете воспроизвести строчки.

КАРЛОВ: Нам сейчас осторожней надо быть, очень осторожно, ранний Найк Борзов - это, в общем, не очень форматные вещи. Может, не надо, ребята?

КОКОРЕКИНА: Нет, если у мамы хранится, то, наверное, это читабельно.

КАРЛОВ: Мама - это мама, мама всё может понять и простить.

БОРЗОВ: Ну да, мама любит у меня и мою срамную поэзию, так сказать, и всякую разную. Вот. Но если серьезно говорить, то начал я сочинять песни не матершинные с самого начала, хотя я знал, что у меня мама любительница Пушкина, вот этих всех поэтов русских, и не только русских, но и средневековых европейских там разных.

КОКОРЕКИНА: Вагантов, трубадуров, да?

БОРЗОВ: Ну, в основном таких депрессивных, скажем так, поэтов, типа Бодлера там какого-нибудь или Блейка, не знаю.

КОКОРЕКИНА: А, это уже не средневековье, это попозже период.

БОРЗОВ: Ну, в общем, для меня это всё средневековье примерно, то есть дикие люди, в общем, понятно.

КАРЛОВ: Во я дурак, ни одной фамилии не знаю!

БОРЗОВ: Ну, Блейк, он был и художник крутой на самом деле, в общем, такой авангардный.

КОКОРЕКИНА: Уильям.

БОРЗОВ: Такой типа Босха, но поспокойнее немного.

КАРЛОВ: Вот мне, знаете, плиточку в ванной тоже хочется типа Босха, но только чего-то поспокойнее… Нормальная характеристика.

БОРЗОВ: Ну и слава Босху, как говорится. Ладно, и песни я начал писать такие, более романтические. Ну как песни? Тексты у меня были авангардные, скажем так, практически лишенные смысла, но очень много было красивых символов, то есть мне всегда нравились какие-то аллегории, скажем так. Не просто вот написать… То есть я помню текст, где я написал про какого-то бегемота. А у меня был друг Бегемот, он и сейчас есть, этот друг Бегемот, он лидер группы "ХЗ", кстати, один из, на мой взгляд, гениальнейших поэтов современности, в срамном, так сказать, в этом направлении, чем баловались, собственно говоря, и Пушкин, и Лермонтов, и все наши, в общем-то, вот эти вот…

КОКОРЕКИНА: Выдающиеся классики.

БОРЗОВ: Да, выдающиеся. Наше всё! Вот. Поэтому я за русский мат, я за ненормативную брань, и чем красивее, чем сильнее, тем круче.

КАРЛОВ: Ну, в общем, надо этому учиться, друзья мои.

БОРЗОВ: Да, всему надо учиться, это верно. То есть как бы нельзя так с бухты-барахты взять и рубануть там что-то. Так же, как и закон. Так же, как и какую-то фразочку там не к месту. Знаете, вот законы тоже бывают не к месту. Ну, вы на "Маяке" работаете, вам ли этого не знать.

КОКОРЕКИНА: А на идеологическом фронте удалось поработать? Какие-нибудь стихи о пионерии, о комсомоле?

КАРЛОВ: Ты все-таки на поэзию хочешь раскрутить нашего гостя. Понятно.

КОКОРЕКИНА: Да. Как-нибудь прославили детей в красных галстуках?

БОРЗОВ: Про комсомол и про пионерию? Да, были у меня тексты про пионеров и про комсомольцев, но в основном к ним прилеплялись всякие такие эпитеты типа "уроды" или еще что-то такое, там "зомби".

КОКОРЕКИНА: А как из школы не выгнали за такое отношение?

БОРЗОВ: Честно говоря, я ушел из школы сам. Мне в какой-то момент всё это надоело дико… Я не стал сдавать экзамены.

КОКОРЕКИНА: А это была школа в Видном?

БОРЗОВ: Это была в Видном школа, советская школа обычная. В комсомол меня сначала не приняли, я пришел, даже попытался ответить на пару вопросов. Мне сказали: иди, мальчик, учи дальше. Ну, в общем-то, я забил на эти обучения, и потом за мной уже, я помню, где-то полгода бегали и упрашивали меня вступить в этот комсомол их, на что я говорил: нет, я только один раз прихожу и, собственно говоря, один раз сдаю. Если не сдал, все, извините, остался на второй год.

КАРЛОВ: Ты верхом на звезде был с детства, судя по всему, да?

БОРЗОВ: Ну, мания величия у меня была где-то лет в 13-15, и прошла в то же время.

КАРЛОВ: Скажи, а служба в Вооруженных силах, уж не знаю, России или СССР, давай прибавим к 1972-му восемнадцать, это получаются как раз 90-е.

БОРЗОВ: Я в армию пошел на несколько лет позже, я там был практически самый старший из всех вот этих моих призывников одного года.

КАРЛОВ: Гонял всех, что ли, да?

БОРЗОВ: Ну, не то чтобы я гонял, но относился к ним с сарказмом, и не только к ним, но и к офицерам, которые были младше меня, но какие-то вот лопухи реально, прапорщики эти все…

КАРЛОВ: Прапоры сарказма не прощают.

КОКОРЕКИНА: Да, я тоже думаю, что вряд ли вы были их кумиром.

БОРЗОВ: Ой, из-за меня уволили прапорщика, например, из армии одного, это я точно знаю.

КОКОРЕКИНА: Что вы сделали?

БОРЗОВ: Ну, это долгая история, не хватит эфира, честно говоря, нам. Я вот думаю написать какую-нибудь свою жизненную историю. То есть меня уже к этому прямо склоняют многие люди, и даже издательства дают мне за это денег.

КАРЛОВ: Я бы почитал.

БОРЗОВ: Да?

КАРЛОВ: Да.

КОКОРЕКИНА: А где проходила ваша армия?

БОРЗОВ: Это были войска связи. Но на самом деле это был больше стройбат. То есть я клал асфальт, и на асфальт клал, и на всё в принципе, и даже построил, два этажа мы построили в доме – плиты клали, в варежках в таких безумных… То есть это было забавное приключение. Я и на гауптвахте просидел там очень много…

КАРЛОВ: Найк Борзов у нас сегодня в гостях. Сейчас попробуем сделать из музыканта, поэта, философа, друзья мои, будущего писателя, будущего букеровского, по крайней мере, номинанта, давайте сделаем из него экскурсовода.

КОКОРЕКИНА: А также асфальтоукладчика и строителя.

КАРЛОВ: Да, и увольняльщика прапорщиков…

БОРЗОВ: Еще молотком отбойщика как бы…

КОКОРЕКИНА: Во многих ипостасях состоялся наш сегодняшний гость.

БОРЗОВ: А на самом деле у меня есть профессиональная даже одна история, то есть я слесарь механосборочных работ второго разряда.

КОКОРЕКИНА: Класс! Где удалось получить этот разряд?

БОРЗОВ: Это вот я работал в одном институте секретном, на заводе, там собирали детали для ядерных каких-то или просто для ракет космических. Ну, в общем, на одном заводе собирают одно, на другом - другое. Вот мы были как раз на одном таком заводе, и вот я как бы… Ну, такие времена были, надо было каких-то денег. Но в основном я помню первый свой аванс, это как раз была моя первая такая крутая работа, то есть реально настоящая работа, где вот люди работают на настоящей работе…

КОКОРЕКИНА: С отделом кадров, с трудовой книжкой.

БОРЗОВ: Да, и вообще всё по-настоящему, спецодежда у тебя была там.

КАРЛОВ: Беретка была, чтобы волосы-то спрятать?

БОРЗОВ: Нет, там были специальные шапочки как бы… А, нет, это в армии шапочки были, точно.

КАРЛОВ: В армии пилотки. У тебя с мировоззрением какие-то подвижки произошли.

КОКОРЕКИНА: И фуражки по большим праздникам.

БОРЗОВ: На самом деле там уже были шапки, пилотки уже тогда отменили, когда я пошел, это уже было начало 90-х.

КАРЛОВ: А-а-а…

БОРЗОВ: Нет, ну пилотки были до того. Я был мелким, и тогда дети носили пилотки, вот эти кирзачи, я помню, которые мы стачивали, и потом, прицепившись сзади к автобусу, ездили по льду типа. То есть вот такие развлечения были. А что касается работы, вот такая работа была. Это было смешно, забавно. То есть первый аванс я, в общем, пропил, как это полагается.

КОКОРЕКИНА: С работягами?

БОРЗОВ: Нет, там были со мной еще два, так сказать, приятеля, которые тоже любили музыку, с которыми мы, собственно говоря, там и отвисали. Была огромная территория завода, по которой мы гуляли часами, потом у нас была там какая-то подстанция, на крышу которой мы залезали и загорали там целыми днями. Было отлично. И рядом был лес, например, в который мы ходили.

КОКОРЕКИНА: А как вам прощалось такое вольное времяпрепровождение? Вас же все-таки туда работать взяли.

БОРЗОВ: Ну, мы же были учениками, собственно говоря. Как только я получил, честно говоря, разряд и меня перевели в рабочие, я сразу уволился, потому что это уже была какая-то не смешная история.

КАРЛОВ: Слушай, а вот эти твои приятели, с которыми вы там зависали и отмокали, сегодня-то к тебе на концерт пойдут, нет?

БОРЗОВ: Я, честно говоря, потерял с ними связь, как с армейскими, так и с вот этими рабочими какими-то. Я потом еще работал, например, грузчиком и продавцом рыбы, и меня заставляли продавать тухлую рыбу, что я не смог делать и честно покупателям говорил, почему эта рыба такая дешевая. И как меня с двумя этими лотками привезли с утра, так же вечером, еще с более гнилой рыбой, обратно забрали. После чего я, собственно говоря, уволился. То есть я вот такой, ну не могу я работать в таких местах, и вообще находиться в таких местах, где каким-то образом ущемляется либо моя, либо чья-то другая свобода или еще что-то, неважно.

КОКОРЕКИНА: Не люблю гнилые места и гнилые отношения.

БОРЗОВ: Ну, можно и так сказать.

КАРЛОВ: Ух, как ты обобщила-то! Красава, красава…

БОРЗОВ: Прямо цитата дня!

КОКОРЕКИНА: Да, да, ты представляешь? Ну, в надежде, что Найк меня позовет поработать тоже биографом.

КАРЛОВ: А где ты дольше всего задержался, на какой работе?

БОРЗОВ: Музыкант.

КАРЛОВ: Нет, кроме музыканта. Понятно, что музыкант.

БОРЗОВ: Гений.

КАРЛОВ: Слушай, а сколько гениям платят? Я просто собираюсь тоже пойти в отдел кадров…

БОРЗОВ: Пять лет уже по моему календарю и сорок один по земному.

КОКОРЕКИНА: А Саша спросил про зарплату?

БОРЗОВ: А, про зарплату сколько? Я подумал, сколько лет. Зарплата? Ну, по-разному. То есть в нашей стране это очень хаотическое такое состояние, вот. Поэтому зависит от настроения большинства. А большинство у нас к этому относится как к чему-то такому, чего как грязи. Поэтому, в общем-то, воспринимается только после того, как этого не станет, например. Ну, это я уже так, увлекся…

КОКОРЕКИНА: Ждете посмертной славы, значит.

БОРЗОВ: Да нет, упаси боже!

КАРЛОВ: Какой человек в добром здравии может ждать посмертной славы? Ну ты чего, ну ты чего?

БОРЗОВ: Нет, меня радует то, чем я занимаюсь, и это самое главное, потому что я от этого получаю удовольствие, это не дает мне думать о том, как я там… вот осталось жить чуть-чуть, еще чего-то я там не успел сделать, вот дом не построил, дерево не посадил…

КАРЛОВ: А ты построил дом?

БОРЗОВ: Знаете, воспитываю дочь, поэтому сажать дерево и строить дом не вижу смысла.

КАРЛОВ: Я видел эту футболку, видел, видел… Очень хорошо!

КОКОРЕКИНА: А, Найк, у меня вопрос. Вот пионеров в свое время вы награждали эпитетом "дебилы" и…

БОРЗОВ: Пионеры, как говорила Раневская, идите… куда там?

КОКОРЕКИНА: Туда, да, туда. А публику свою вы какими-то эпитетами, мысленно хотя бы, награждаете? Вот благодарную и неблагодарную?

БОРЗОВ: Ну, представь себе, Найк выходит на концерт и кричит: "Ну что, дебилы, оторвемся сегодня?" Ну ты чего?

КОКОРЕКИНА: Нет, а я сказала: хотя бы мысленно…

БОРЗОВ: Нет, к своим поклонникам я отношусь очень с трепетом, и мы с ними все-таки родные люди, потому что каждый концерт - это некое энергетическое совокупление, грубо говоря, то есть это некий такой секс, но на другом совершенно уровне. То есть физический секс с этим вообще просто теряет смысл.

КАРЛОВ: Бесконтактный.

БОРЗОВ: Ну, можно и так сказать. К тантрическому это тоже не имеет никакого отношения, это вот просто объединение совершенно на другом уровне, в другом измерении как бы все находятся. Причем у меня музыка такая, она все-таки не совсем прямолинейная, я стараюсь как-то все-таки… не то что даже стараюсь, а получается она у меня такая, в которую нужно погрузиться, для того чтобы текст какой-то осознать, нужно, чтобы это как минимум произошло с человеком, то есть какие-то события, либо человек перешел на какой-то другой немного уровень. Вот. Я не говорю про песни там типа "Три слова" или "День как день", например, или еще что-то. То есть это я называю детскими песнями.

КАРЛОВ: Подожди, но это же сатира, "Три слова" - это типичная сатира.

БОРЗОВ: Ну, это сатира, поэтому я и называю это детскими песнями как бы. У меня вот и "Инфекция" была, и "ХЗ", это тоже детские песни, только матершинные, скажем так. А что касается возгласов и обращений к публике, вот что касается "Инфекции", например, когда мы там выходили на сцену, мы кричали: "Привет, негодяи!"

КОКОРЕКИНА: Это вы у Булгакова своровали, у него было "Антракт, негодяи!".

БОРЗОВ: Да. А когда мы уходили со сцены, мы кричали типа: "С вами была группа "Инфекция", идите все на…"

КАРЛОВ: О, ребята, мы уходим как раз на новости и новости спорта. А в гостях у нас Найк Владимирович Борзов, который никак не расскажет, где и когда у него будет сегодня концерт. Но это после новостей, я думаю.

БОРЗОВ: Сегодня в "16 тонн". Я начну хотя бы. Прошу!

КАРЛОВ: …В перерыве мы с Найком говорили о том, что он обладает коллекцией своих ранних записей эфиров на уже, к сожалению, закрывшихся, не существующих, а порой даже и не существовавших никогда…

БОРЗОВ: Ну, в общем, да. Как несуществующие языки или страны.

КАРЛОВ: Да-да-да, радиостанциях.

БОРЗОВ: То есть у меня вот есть, например, кассетный магнитофон производства ГДР. Тоже вот страны уже нет, а техника…

КАРЛОВ: А у меня пластинки "Пудис" есть тоже.

БОРЗОВ: Ну, "Пудис", да, это классика, классика советской коллекции.

КАРЛОВ: Друзья мои, значит, смотрите, что Найк Борзов будет делать. Он вас порвет ровно в 14 часов 50 минут. Но сначала мы песню его послушаем, а потом ровно в 14:50 начнется игра "Города" с вами, дорогие друзья. Тот, кто дозвонится или просто напишет СМС и имя свое, мы вас выведем в прямой эфир, будете играть. Если выиграете, Найк вам подарит два билета на концерт. Два или один?

БОРЗОВ: Да хотите - два.

КАРЛОВ: А если вы продуете, будете петь песню Найка Борзова "Три слова".

БОРЗОВ: Задом наперед. Учите слова…

КАРЛОВ: А мы продолжаем. Давайте все-таки выведем Найка на экскурсию, экскурсию по Калининградской области, где-то там он нашел даже дачу Геринга.

БОРЗОВ: Геринга, да, там есть дача. Но уже в принципе остались ее одни развалины, даже уже стен никаких нет.

КОКОРЕКИНА: А что же, фундамент?

БОРЗОВ: Ну, остатки фундамента. И вот когда я там был последний раз, предпоследний, вернее, раз, Витя - хозяин этого хутора, на котором я там живу, он нашел там, целый мешок он привез - а он постоянно, у него, например, лестница сделана из камней с этой дачи, у него на хуторе уже…

КАРЛОВ: То есть это он, значит, разворовывает…

КОКОРЕКИНА: А как она называется, геринговская?

БОРЗОВ: Ну, не помню, как она называется, но все ее называют "Дача Геринга". То есть у нее есть какое-то название…

КОКОРЕКИНА: Нет, я про лестницу. Знаете, как в Одессе Потемкинская, да?

БОРЗОВ: Да нет, это просто несколько таких камней. Но не суть. Он нашел там, например, размером с чашку остатки устриц и бутылки шампанского с этими еще этикетками черно-белыми…

КОКОРЕКИНА: Третьего рейха?

БОРЗОВ: Да, французское шампанское с этими еще нацистскими наклейками, орлами. Ну, в общем, круто. То есть он постоянно там чего-то находит. И там же очень много вот этих искателей, копателей.

КАРЛОВ: Он их гоняет?

БОРЗОВ: Мне там как-то на день рождения автомат "шмайсер" подарили. В общем, там очень забавный этот…

КОКОРЕКИНА: А куда дели?

БОРЗОВ: Ну как куда? В коллекцию.

КОКОРЕКИНА: Я думала, может, в полицию отнес…

БОРЗОВ: А как тебя занесло под Калининград, что тебя туда затащило?

КОКОРЕКИНА: Вообще как хутор этот нашли?

БОРЗОВ: Ну, понравился этот город, начал туда с гастролями приезжать с самого начала, и как-то у меня там сразу появилось очень много таких очень близких по духу людей, которые стали моими друзьями очень хорошими, музыканты и не только, просто прикольные люди, которые со мной на одной волне. И там Балтийское море, и вот эти места, вот эта бывшая Восточная Пруссия, куда немцы приезжали чисто для того, чтобы подышать, то есть это было курортное место у них, они ходили, гуляли и дышали. Вот то, что я очень сильно люблю - ходить, чисто без времени как бы. Я иду, и я даже иногда забываю, где я, куда я иду и вообще где я оказался. То есть мне все время нужен навигатор или телефон, чтобы узнать, как выбраться из этого места. То есть я, бывает, так могу зависнуть, даже на машине могу ехать вот так вот, причем я всё контролирую, правила, но иногда оказываюсь в каком-то месте - что это? где это?

КОКОРЕКИНА: С удивлением обнаруживаешь себя.

БОРЗОВ: Да-да-да. Но при этом я могу написать там песню какую-нибудь в этот момент, то есть интересная какая-нибудь мыслишка придет для какого-нибудь забавного там проекта. Ну, неважно.

КАРЛОВ: Недвижуху там прикуплять надо уже… Нет?

КОКОРЕКИНА: А зачем? Там же есть хутор с лестницей Геринга.

БОРЗОВ: И, собственно говоря, мне нравится там бывать, там отличная атмосфера.

КОКОРЕКИНА: А собственно уклад жизни там какой?

БОРЗОВ: Ну, хутор, вот если на этом хуторе я живу, там живет тоже шотландский пони настоящий, к которому приходит, например, днем заяц из леса, и они тусуют вместе в репейниках, то есть это два дружбана. Но заяц на хуторе не живет, а пони живет на хуторе. Я его попытался как-то покормить, ну чего-то по незнанию пошел, там набрал сахара, хлеба себе в карман и пошел такой искать его. И вот он вышел такой, он ростом, наверное, на полголовы меня ниже, и начал его кормить, он такой у меня слизывал это всё с ладони. И когда у меня всё это кончилось, он такой: ну че, где? Начал меня носом бодать. Хозяйка этого хутора, женщина, увидела это в окно, уже с ружьем бежит, отстреливать эту лошадь, если чего. А он мне уже передние свои лапы положил на плечи и типа давит на меня, такой: где сахар-то?

КАРЛОВ: Да нет, он хотел, чтобы ты про лошадку спел.

БОРЗОВ: Потанцевать со мной под "Лошадку", возможно, он хотел вальсец такой…

КАРЛОВ: Ты же брат мне, ты про меня песню написал, я - та самая лошадка, пони…

БОРЗОВ: Но дело в том, что это было опасно.

КОКОРЕКИНА: А вообще какой-то пони, если честно, переросток, потому что, чтобы всего на полголовы ниже…

БОРЗОВ: Но это шотландский, они какие-то крупные, у них вот ноги толстые, они такие более рабочие, скажем так.

КАРЛОВ: Мне про зайца понравилось: дружбаны такие…

БОРЗОВ: Вот. И там, например, река течет, и у нее такой загиб, а над рекой склоняются, прямо как такие арки, деревья, и вот на этом загибе огромный камень, на который забираешься, и я там с гитаркой сидел. И вот река, вода втекает в тебя, хорошую энергию приносит и плохую уносит через тебя, и в этой обстановке мне очень здорово пишется. Я там, например, написал весь альбом "Изнутри", большую часть песен альбома "Изнутри" написал там, и очень много песен написал, которые вот сейчас записываю или которые буду записывать. То есть, например, там песня у меня "Рождение сверхновой" очень красивая получилась, то есть я ее в этот альбом еще, который сейчас записываю, не стал вставлять, потому что она туда не очень по смыслу подходит. А вот следующий у меня как раз будет такой более космический, и туда она очень хорошо вписывается.

КОКОРЕКИНА: А поездки на этот хутор - это всегда "одиночные заплывы", то есть людей из города там не нужно?

БОРЗОВ: Да, до ближайшего дома, хутора, километра два, и приезжает иногда, раз в неделю, машина такая, типа привозит молоко свежее; либо женщина ездит на велосипеде сама, вот у них молоко, сыр, она привозит, я у нее покупаю, в общем, вот такая история. Хлеб там, все дела привозит вот эта машина. Ну, и иногда на выходные приезжают из города друзья потусовать, шашлычка пожарить с детьми. И, в общем-то, мы тусуем. Там очень много таких забавных мест, там однополосная древняя немецкая железная дорога с огромным готическим мостом, который не видно, вот ты идешь по полю, и просто идет вот эта дорога, и вдруг, раз - ты попадаешь на мост, под которым пару километров высота, например.

КОКОРЕКИНА: Ух ты!

БОРЗОВ: И туда спускаешься… Ну, у меня есть ВКонтакте страница, если кому-то интересно, там есть альбом. Роминтер Хайде называется место это некое, переводится как «невысокая возвышенность», что-то типа того.

КАРЛОВ: Слушай, ну это хорошо, это летом. А зимой там, наверное, совершенно просто по-готически мрачно?

БОРЗОВ: А зимой я уезжаю в Индию или в Азию, там меня тоже прет.

КАРЛОВ: А там у тебя тоже друзья есть?

БОРЗОВ: Там друзья, которые живут постоянно, да. И не только европейцы. У меня там есть индус по имени Найк, доктор.

КОКОРЕКИНА: Да? А это просто тезка?

БОРЗОВ: А там очень много Найков, это имя очень распространено в Индии, и меня назвали именно индийским именем родители, потому что увлекались этой культурой и до сих пор увлекаются. Хиппи типа.

КОКОРЕКИНА: Как интересно.

КАРЛОВ: Но с тех пор, когда туда пришли кроссовки… Извините, не хотел…

БОРЗОВ: Нет, Найк - это аббревиатура первых четырех букв имен создателей, вообще людей, которые придумали кроссовки.

КАРЛОВ: Правда? Интересно. Разбирался с этим, да?

БОРЗОВ: Я просто стал разбираться, хотя спортивную одежду я в принципе не люблю и не ношу, и как-то не воспринимаю спорт в принципе профессиональный. Я люблю гимнастику, например, или плавание, без фанатизма чтобы это было, или футбол.

КОКОРЕКИНА: Так, а индийской гимнастикой йогой занимаетесь?

КАРЛОВ: Вот спросила так спросила…

БОРЗОВ: Ну, йогой, знаете… Я в принципе гуттаперчевый мальчик, то есть мне как бы вот эта " гнущесть", она присуща в принципе. Поэтому мне для того, чтобы выйти в себя или выйти из себя, мне не нужно как бы тело свое готовить, то есть я очень гармоничен, я то есть как бы чувствую гармонию тела и духа. И, собственно говоря, я могу выйти в астрал в любом месте, в любой обстановке совершенно. Я вот буквально могу в шумной компании, например, вокруг идет тусовка, написать песню, совершенно абстрагироваться от всего, что происходит.

КОКОРЕКИНА: И паломничество, например, захватившее жителей мегаполисов, в ашрамы индийские - вам это не интересно?

БОРЗОВ: Ну, для меня все паломничества - это из разряда как бы преодоления некоего. Я люблю путешествовать, я люблю себя чувствовать неким странствующим монахом, когда каждый новый город, каждое новое путешествие я должен воспринимать открыто, и всех людей я должен воспринимать как людей позитивных и светлых, условно, то есть людей, от которых зависит мое пребывание в этом месте, к примеру. И чем светлее будет наш контакт, тем соответственно больше впечатлений, тем больше радости мы оставим друг другу после нашего расставания, то есть мы оставим какое-то яркое и светлое ощущение в других людях после себя, и это очень важно.

КАРЛОВ: С астралом-то ведь какая штука? Войти-то туда, может быть, и просто, а вот вернуться обратно бывает… фиг дорогу найдешь.

БОРЗОВ: А надо ли вообще возвращаться?

КАРЛОВ: Ну как? Здесь же вроде как, считается, такая вот жизнь, как бы поклонники, концерты, песни, родные…

БОРЗОВ: Ну, у меня такая, скажем так, деятельность, работа (ну, я не называю это работой как бы), занятие у меня такое, что в принципе даже мне иногда и не надо возвращаться сюда. То есть я вполне спокойно, у меня есть менеджеры, например, которые контролируют вот такие процессы, финансовые или еще какие-то. А я нахожусь в постоянном процессе чего-то, создания и какого-то движения, с которым потом работают люди…

КАРЛОВ: Секундочку бесплатно побуду твоим менеджером. Вот сейчас, чтобы не пропустить момент включения песни, какая это песня, как она называется?

БОРЗОВ: Песня называется "Биоматерия". Это песня из моего нового альбома, который выйдет осенью. Сейчас на сайте Планета.ру можно стать акционером этой новой пластинки, присоединяйтесь, потому что это реально будет очень крутая пластинка и по звуку, и по материалу, такого вы в этой стране вообще не слышали и вряд ли услышите в ближайшем будущем.

КАРЛОВ: Уже вступление играет, так что давайте послушаем, друзья.

БОРЗОВ: То есть мы немного в будущем с этим альбомом. Если вы хотите в этом участвовать, приходите на Планета.ру, оставляйте небольшую какую-то свою долю средств. И сегодня в "16 тоннах" приглашаю на концерт, буду рад вас всех там увидеть. Угорим нормально!

КОКОРЕКИНА: Слушаем песню.

КАРЛОВ: А теперь игра "Города" должна состояться. Ренат из Челябинска дозвонился к нам. Ренат, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

КАРЛОВ: Прямо сразу спрашиваю: глубоко знакомы с творчеством Найка Борзова?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, хорошее творчество. И вот сейчас я послушал, очень приятный человек, и в общении такой, очень даже импонирует.

КАРЛОВ: И чего его в комсомол не взяли, вот непонятно, с первого раза? Такой приятный человек…

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, а почему всех в "Единую Россию" не берут или в "Молодую гвардию"? Не всем же быть как все, правильно?

КАРЛОВ: Слушайте, Ренат, а вы с утра, это самое, уже, так сказать, политически себя подковали?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, я просто сегодня немножко устал, и как-то мне вот по тембру, по манере разговаривать Найк Борзов так очень понравился. Я вот сижу, смотрю, как у нас взлетают самолеты с военного аэродрома, как садятся, так сижу, расслабляюсь, в нирване, так скажем.

КОКОРЕКИНА: Смотрю на самолеты, слушаю Борзова, и хорошо мне так.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, да, да.

БОРЗОВ: Мне как-то звонили в детстве, я помню, люди и специально перед сном со мной разговаривали, чтобы успокоиться и уснуть, условно, грубо говоря. То есть у меня с детства такой тембр как бы, вот он успокаивает. Меня так что лучше вечером звать, а не утром.

КАРЛОВ: Ренат, вы знаете песню "Три слова" Найка Борзова наизусть?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, так помню, помню.

КАРЛОВ: Я к тому, что, если вдруг продуете, придется вам ее исполнить в прямом эфире. А если выиграете, получите… Что получит? Ну, книжку от нас вы точно получите, билеты можете получить на концерт в "16 тонн", но тогда вам нужно будет сесть в один из взлетающих самолетов и быстро перебраться в Москву, потому что это сегодня.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, летают тут военные самолеты, тяжело в них будет сесть и долететь.

КАРЛОВ: Знаете, вот вам тяжело. А один известный человек, холостяк, между прочим, не побоялся и сел.

СЛУШАТЕЛЬ: Да?

КАРЛОВ: Давайте в города. Начинает у нас кто? Найк начинает.

БОРЗОВ: Амстердам.

КАРЛОВ: У вас полторы минуты. Город на «М», Ренат.

СЛУШАТЕЛЬ: Мурманск.

БОРЗОВ: Кызылорда.

СЛУШАТЕЛЬ: Антананариву.

БОРЗОВ: Уфа.

СЛУШАТЕЛЬ: Акмола.

БОРЗОВ: Алма-Ата. Алматы теперь. На "Ы".

КАРЛОВ: Или на "Т".

СЛУШАТЕЛЬ: Тула.

БОРЗОВ: Алушта.

СЛУШАТЕЛЬ: Ангарск.

БОРЗОВ: Красноярск.

СЛУШАТЕЛЬ: Киев.

БОРЗОВ: Владивосток.

СЛУШАТЕЛЬ: Краснознаменный город есть.

БОРЗОВ: Йошкар-Ола.

СЛУШАТЕЛЬ: Анадырь.

БОРЗОВ: Анадырь? Хорошее название…

КАРЛОВ: Опс, Найк продул.

БОРЗОВ: А, это у нас на время, оказывается?

КОКОРЕКИНА: Да, а Саша сказал: полторы минуты.

КАРЛОВ: Ну что, Ренат выиграл, выиграл у Найка Борзова в "Города".

БОРЗОВ: Поздравляю!

КАРЛОВ: Книга от "Маяка" отправляется к вам.

БОРЗОВ: А в каком вы городе?

СЛУШАТЕЛЬ: Челябинск.

БОРЗОВ: Ну, буду в Челябинске, так что приходите на концерт бесплатно.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы должны будете оставить свой телефон, чтобы я с вами созвонился.

БОРЗОВ: Вы лучше свой оставьте, а мы, как приедем, мы вам наберем тогда.

СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, у вас в редакции там, наверное, уже есть, раз набрали.

БОРЗОВ: Хорошо, договорились, спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ: Приятно было с вами поиграть, приятно было вас послушать. Хороших творческих успехов!

БОРЗОВ: Спасибо.

КАРЛОВ: Ренат, а вы продолжайте медитировать на военных самолетах.

КОКОРЕКИНА: Привет самолетам!

КАРЛОВ: Тут ведь главное в медитации что? Четко считать количество взлетевших и количество севших, это важно. Ренат, спасибо за звонок.

БОРЗОВ: Но только никому не рассказывайте, сколько их было, этих севших и взлетевших.

КАРЛОВ: Найк, значит, "16 тонн", да?

БОРЗОВ: Да, сегодня, "16 тонн". Я сегодня ночью даже подготовился, составил программку специальную для сегодняшнего именно концерта, и будут исполняться песни, которые очень давно не игрались.

КАРЛОВ: А музыканты-то их знают?

БОРЗОВ: И новые будут песни. Нет, мы готовились, даже репетировали. Вот.

КОКОРЕКИНА: Ночью составили программку и даже уже репетировали.

БОРЗОВ: Нет, это мы порепетировали эти песни, а вот программку по порядку уже я сегодня ночью составил. Я говорю о том, что мы порепетировали, потому что я считаю, что репетируют те, кто играть не умеют, а мы вот даже подготовились и собрались, и несколько дней потратили на то, чтобы поиграть какие-то вещи, которые сто лет уже не играли.

КАРЛОВ: А можно секрет у тебя узнать? Ведь ты же в шоу-бизнесе не первое, мягко говоря, десятилетие, да? Поэтому ты четко знаешь, какая песня должна стать твоей визитной карточкой. То есть ты должен начать с нее, вряд ли это будет новая, это будет какой-то боевик. И финал. Мне просто интересно, с чего ты, как правило (может быть, на этом концерте не так), с чего ты, как правило, начинаешь? Знаешь, может быть, даже чтобы тебя немножечко так уколоть: с "Лошадки" или с "Три слова"? С того, что раскручено на радио?

БОРЗОВ: Нет, совершенно.

КАРЛОВ: А с чего?

БОРЗОВ: Ну, как правило, это зависит от той пластинки, которая была записана ну вот недавно.

КОКОРЕКИНА: Крайней.

БОРЗОВ: Крайней, да. То есть я сейчас обычно начинаю… ну, "Начало дня" песня у меня звучит. То есть первая песня на пластинке, она у меня, как правило, открывает концерт до следующей пластинки.

КАРЛОВ: Так, а финалишь чем?

КОКОРЕКИНА: "Спокойной ночи", видимо.

БОРЗОВ: Нет, последние несколько лет играл "Ради любви", это такой трек, где я в конце там еще на барабанах начинаю мочить, в общем, мы меняемся там все инструментами, и там начинается безумие, хаос и, извиняюсь, "пошел в попу Микки Маус"…

КАРЛОВ: Боже ты мой, я же знал, что он скажет хотя бы это слово… Слушай, ну я все-таки цепляюсь к тебе с одним и тем же вопросом. А "Лошадка", "Три слова", "Верхом на звезде", они какое место в программе занимают? Если ты говоришь, что ты сегодня будешь петь много разных песен.

БОРЗОВ: И хиты сегодня тоже будут обязательно, конечно же. То есть я, бывает так, что могу исполнить там "Лошадку" или "Три слова". Я не все хиты в одном концерте играю, то есть все хиты - это с ума сойдешь, в принципе не я пою обычно их, а люди поют, поэтому…

КАРЛОВ: Микрофон в зал, и вперед!

БОРЗОВ: Да даже не то что микрофон в зал, не надо ничего. Просто: "Я…" И всё, и дальше ничего не надо делать. В принципе это мне нравится, это очень забавно. Но я не очень люблю караоке сам, и поэтому…

КОКОРЕКИНА: Не приветствую его.

КАРЛОВ: Не хочу превращать концерт в это…

БОРЗОВ: Да, концерт в такое что-то.

КОКОРЕКИНА: Найк, а самое неожиданное проявление фанатской любви? В каком городе это происходило, и как это выглядело?

БОРЗОВ: Ну, это было в Москве. Ко мне пришел в гости целый класс из школы, вычислили меня дети и пришли ко мне домой, типа поздравлять с тем, что я живу у них на районе. Запечатлеть, так сказать, при костюме…

КАРЛОВ: Давайте пожелаем счастья, удачи и творческих успехов, простите, Найку Борзову!

КОКОРЕКИНА: Пусть и сегодня школьники тоже придут.

БОРЗОВ: Спасибо.

КАРЛОВ: Спасибо. Удачи!

КОКОРЕКИНА: Спасибо.

БОРЗОВ: Спасибо! Счастливо!