Валенки Марина Хлебникова

ТИХОМИРОВ: В гостях у нас Марина Хлебникова - замечательная певица, актриса. Я рад тебя видеть. Мы давно с тобой не виделись, я забыл, когда я у тебя интервью последний раз брал. Марина, пока мы отправили Лену за булочками, скажи мне, пожалуйста, потому что при Лене как-то неудобно обсуждать. Ты - интеллигентная, красивая женщина, с замечательным репертуаром, голосом, зачем ты стала петь с этой группой на три буквы?

ХЛЕБНИКОВА: На самом деле там же Хлебникова-то не поет. На самом деле, когда я поехала поддерживать эту группу, когда они решили выйти из подполья, оказалось, что группа является культовой, и у нее очень много поклонников, фанатов и, можно сказать...

ТИХОМИРОВ: Поют они, правда, все время на неприличном языке.

ХЛЕБНИКОВА: Не все время. И я могу сказать, что у меня вообще такой был достаточно странный репертуарчик. Но, дело в том, что на заре создания этой группы они предложили мне треки, в которых я нужна была как инструмент, скажем, как кларнет, саксофон, рояль.

ТИХОМИРОВ: А, то есть они вспомнили твое прошлое образование.

ХЛЕБНИКОВА: И говорят: "А истерику можешь спеть?" - "А по какому поводу?" - "Женщину бросил мужчина, она идет под дождем, дорога проселочная, грязь налипает, а сапоги у нее дорогие, - можешь спеть, как она плачет?" - "Могу" - "А облака можешь изобразить?" - "Могу". И появляется, например, трек: девочки часто мечтают о невозможном, - это и есть трек "Облака", и я там облако. И когда получилось, что я инструмент, я говорю: "Слушайте, я вообще не отношусь по своему творчеству и по своей личности к вашему творчеству".

ТИХОМИРОВ: Есть такая группа, называется "ХЗ".

БАТИНОВА: Я знаю, да.

ХЛЕБНИКОВА: "ХЗ", да. Так и получилось, что я работала студийным приглашенным артистом. И когда я потом пришла их поддержать, выяснилось, что, оказывается, я сестренка родная, и это было очень приятно, да…

ТИХОМИРОВ: И ты не сдержалась и спела. А, кстати, можешь нам показать облако сейчас, как ты его изобразила на треке?

ХЛЕБНИКОВА: Нет, на треках это было очень странно. То есть, когда ты поешь один трек "Облака тяжелой вереницей бегут по небу. И когда-нибудь я стану птицей белой...", и когда поешь трек за треком, и когда они немножечко между собой не совпадают, получается, что это облако размытое, туманное. И собственно композитор убрал потом из-под этих треков инструменты. И остался такой хор из одних моих голосов.

ТИХОМИРОВ: Круто!

ХЛЕБНИКОВА: Сложнее, да, я не знала, как это сделать, но, в общем, это было и остается Марья-Искусница.

БАТИНОВА: А как это же сердцем петь, да? Или как передать эмоции, чувства?

ХЛЕБНИКОВА: Невозможно.

БАТИНОВА: Нужно, чтобы это в тебе было, или развить это можно?

ХЛЕБНИКОВА: Нужно постараться положить эмоцию на пленку, а человек проверяющий, то есть у нас же всегда есть человек проверяющий, который говорит: "Не верю"...

БАТИНОВА: Но это зритель, слушатель.

ХЛЕБНИКОВА: Нет, не зритель. Зритель может увидеть артиста, например, очень известного артиста, который скажет там "да", и они ему поверят, когда они его увидят. А когда они услышат, глаза закроют, он скажет "да"... И что "да"? Каркнул кто-то. Не верю. Надо, чтобы верили с пленки, с эфира. Вам, ребята, я верю, и тебе, Лена, я особенно верю, вообще просто.

БАТИНОВА: Спасибо, Мариночка. Правда, мы тоже очень рады встрече, мы так долго ее ждали.

ТИХОМИРОВ: Она, знаешь, комплименты рассыпала. Да, мы так ждали-ждали...

ХЛЕБНИКОВА: Бисером, жемчугом дорожку...

ТИХОМИРОВ: Да-да-да. Марина, но разговор все равно будет жестоким, поверь мне…

ХЛЕБНИКОВА: Это будет пытка.

ТИХОМИРОВ: Первый вопрос, первый пыточный вопрос. Скажи мне, пожалуйста, Марина, как ты вляпалась в эту группу под названием "На-На"? "Интеграл", Бари Алибасов, я знаю его большую тягу к молодым, творческим одаренным юношам.

ХЛЕБНИКОВА: Что значит - вляпалась? То есть влепилась? Так в "Интеграл" или в "На-На"?

ТИХОМИРОВ: И в "Интеграл", а потом в "На-На", ты как переходящее знамя.

ХЛЕБНИКОВА: Нет, определитесь, пожалуйста. А чего-нибудь Алибасов-то рассказывал об этом, нет?

ТИХОМИРОВ: Не-не-не, зачем это?

ХЛЕБНИКОВА: У нас, артистов, известно, что когда ты приезжаешь на гастроли, когда ты очень-очень маленький артист, а это были мои первые большие гастроли, тем более длинные... Слушайте, это были не самые длинные гастроли в моей жизни, но это были первые длинные гастроли. Приезжаю в гостиницу: замка нет, батарея течет, форточка разбита. И после этого получается такое: кхе-кхе...

БАТИНОВА: Стереофонический кашель такой.

ХЛЕБНИКОВА: Да-да-да, такой голос, да. А я поехала с композитором, я пела, он играл на рояле, а я пела произведения, у меня было белое платье... Замечательный был концерт. И приезжаем мы в город Саратов. И говорю: "А вы понимаете, я боюсь, что я не спою, а как-нибудь переселиться…". Он говорит: "Хорошо, да". Я беру чемоданчик, заезжаю в номер, открываю дверь, а там стоят вещи, вещи, вещи... Я думаю: ладно, стоят и стоят. Заходят два таких здоровых мужика. И я, у меня концерт уже скоро... Я уже практически мысленно в белом платье, и говорю: "Вы знаете, я артистка, я актриса. Вы не могли бы побыстрее отсюда…" И они берут чемоданы и сваливают, то есть я их выперла из номера. Вечером после концерта Александр Иванович, композитор, подводит меня и говорит: "Мариночка, познакомься, это очень замечательный продюсер, он работает в филармонии, его знают в нашей стране, у него рок-группа классная, это Бари Алибасов". И я поднимаю глаза и вижу мужика, которого я выперла из номера. Он был на этом концерте, да. Приехала я в Москву, и он говорит: "А не хочешь блюз попробовать спеть?" А я, поскольку работала в диксиленде "Доктор джаз"... В "Интеграл" вляпалась, а там еще тоже была целая история. И я попробовала спеть. Он говорит: "Слушай, ты просто русская Джани Чаплин, иди ко мне".

ТИХОМИРОВ: Вау!

ХЛЕБНИКОВА: И я, поскольку я училась, подумала: у меня группа уже была "Маринад", "Диксиленд", и пускай будет рок-группа. Три уже было, пусть будет еще. Зе энд...

ТИХОМИРОВ: Тогда следующий вопрос. Скажи мне, пожалуйста, Марина, ты знаешь, мне не нравится современное время по одной простой причине... Ты знаешь, в последнее время у меня возникло ощущение, что как будто чем-то посыпали наш шоу-бизнес. Потому что вдруг, откуда ни возьмись, появилась Натали со своим этим шлягером, появилось еще несколько певиц, которые были в забвении и вдруг стали опять интересны народу. А я думаю: а молодым вообще интересно то, что творят люди?

ХЛЕБНИКОВА: Вопрос, конечно, интересный. Я должна сказать, что более чем интересно. Потому что у них катастрофический дефицит качественного отечественного валового эстрадного продукта. У меня есть дочка, все это знают. Ей 14 лет, у нее есть прекрасные одноклассники, и она слушает огромное количество музыки. И однажды она мне задала такой интересный вопрос: "Мама, скажи мне, пожалуйста, я тебя слушаю, и я понимаю, что ты поешь. А я слушаю вроде бы как бы людей, которые должны мне нравиться, которые должны меня вести за собой, этот "лю-лю, лю-лю - я тебя люблю", я не понимаю, о чем они поют". – "И что?" - "Ну, а как же так, вы вроде такая гвардия закаленная уже". "И что?" – "Но мне тебя интереснее слушать" – "И что?" - "Ну, у меня тоже некоторые там и треки слушают". Я думаю, что было бы интересно слушать, конечно, этот продукт. Но они его в интернете находят и слушают, кому надо.

ТИХОМИРОВ: Слушай, а мы можем сейчас чего-нибудь послушать, твое что-то новое, из неопубликованного? Марина, а что это за песня?

ХЛЕБНИКОВА: Какая? Это опубликованная песня, это с бубенчиками всякими разными. Да, но на улице снег-то падает вообще-то, ребята, вы в курсе, да? Да, у вас тут в прямом эфире голоса, а там в прямом эфире на самом деле на улице идет снег, и он будет падать, падать, до тех пор, пока не закроет все это прекрасным, замечательным, белым пушистым одеялом. "Снег падает".

ТИХОМИРОВ: Напоминаем, что в студии у нас находится Марина Хлебникова - замечательная певица, актриса. Марина, а я знаешь о чем... Извини, Лена.

ХЛЕБНИКОВА: А чего он взглянул?

БАТИНОВА: Потому что пока из него все это не вылезет, вообще слова невозможно вставить, и первые полчаса я сижу курю.

ТИХОМИРОВ: Смотри, Марина, но после 10-й минуты мы постоянно спрашиваем вопросы о сексе. Извини, это мы тебя предупреждаем сразу.

ХЛЕБНИКОВА: Это хорошо.

БАТИНОВА: Вадика прорывает уже, он даже у Гречко спросил, я под столом лежала от стыда...

ТИХОМИРОВ: Ладно, что ты, так бывает, получается. Так Марина, возвращаясь к напечатанному, скажи мне, пожалуйста...

ХЛЕБНИКОВА: То есть это к сексу, я так понимаю?

ТИХОМИРОВ: Все-таки ты известный человек. А ты как-то пользуешься этим? Нет, нет, я говорю: повезло тебе, что ты известный человек. Скажи, пожалуйста, а законы к тебе относятся точно так же? Или все-таки...

ХЛЕБНИКОВА: Конечно. А как же? Закон для всех закон, и в Африке...

БАТИНОВА: Ты знаешь, у Марины нет мигалки синей...

ТИХОМИРОВ: Да? Это очень странно.

ХЛЕБНИКОВА: Да, а что? Нет мигалки, а хотелось бы...

БАТИНОВА: А сейчас раз, такие в студию заходят: Марина, вручаем вам торжественно мигалку...

ХЛЕБНИКОВА: И что, куда я ее поставлю, мигалку?

ТИХОМИРОВ: Скажи, все-таки возвращаясь к творчеству, почему у нас сейчас нет таких композиторов, как Зацепин?

ХЛЕБНИКОВА: Зацепин есть.

ТИХОМИРОВ: Нет, я знаю, что есть, и слава богу.

ХЛЕБНИКОВА: Да, и слава богу, что он мне пишет, и у меня есть несколько мелодий, которые я буду петь. И я счастлива, что... Когда он уехал из страны, у него же был огромный 20-летний перерыв после, и он не писал для России, он говорил: "Я не буду писать для России". И здесь, именно на территории примерно этих улиц, где мы находимся с вами, я после одного концерта шла, и у меня была одна "двушка". А мне ребята сказали: споешь "Чашка кофею", так и останешься с "Чашкой кофею", вот тебе телефон, позвони. И я после концерта шла, и на Правде был телефон-автомат на углу, и я кинула "двушечку" и говорю: "Александр Сергеевич?" Он говорит: "Да, слушаю вас". И я ему объяснила, кто я, и я сказала: "Вы знаете, мне очень надо такую песню, которую пишете только вы. Я очень хочу, пожалуйста. Я это спела, то спела... Вы меня, конечно, не знаете..." И он написал. И это песня была: "Дожди, косые дожди". И, конечно, уже эта песня дала мне такой от него посыл колоссальный, профессиональный. И сейчас я думаю, что я еще одну песню подготовлю, и тоже, я думаю, будет вообще здорово очень.

ТИХОМИРОВ: Слушай, а все-таки, а почему таких нет сейчас композиторов?

ХЛЕБНИКОВА: Они есть. Но дело в том, что я один раз спросила, я не буду говорить у какого композитора, говорю: "Послушай, возьмем сериал любой, музыку к нему, а почему такая музыка-то плохая в сериалах?" Он говорит: "Слушай, а ко мне обращаются". Я говорю: и? Он говорит: "Хорошо, я напишу". А дальше чего? Он говорит: "Я называю цену, и потом авторские через агентство отчисления. Они говорят: "Хорошо, мы перезвоним". Потом я узнаю, что, допустим, у него там 100 рублей стоило, потом нашли за 50 рублей, потом за 20 рублей, а потом от этих 20-ти рублей кто-то в сериале 10 рублей... И за 5 рублей пишут эти люди. И всё.

БАТИНОВА: Да. Лучше взять за три рубля пучок непрофессионалов, чем одного профессионала за хорошие деньги.

ТИХОМИРОВ: Это везде так.

БАТИНОВА: Не везде так, только у нас так.

ТИХОМИРОВ: Ты что имела в виду: нашу страну или нашу работу?

БАТИНОВА: Почему в других странах берут и ищут этих музыкантов, и конкурсы делают, чтобы найти...

ХЛЕБНИКОВА: Ой, какой конкурс я видела, "Четыре стула", что ли, он называется. Такой американский конкурс, где поют люди. И вы знаете, меня что потрясло? Это как наши берут эти шоу и показывают все, но там должны победить люди, которые останутся на четырех стульях. И есть разные категории. Одна категория - девочки, одна категория - мальчики, другая категория - группы. И, значит, одна категория "за 25". И вы знаете, я должна вам сказать, у них был один из победителей на "Четырех стульях" человек, которому было 70 с чем-то лет. Более того, более того, это было настолько профессионально. И я так поняла, что американцам, если хорошо человек делает музыку, им все равно, сколько ему лет будет, он все равно будет петь и он будет, в общем, востребован, и замечательно. Но на самом деле, я на себе это тоже ощущаю.

ТИХОМИРОВ: А что, ты востребована.

ХЛЕБНИКОВА: Время идет, да, время идет, а я как бы и песни, и новые появляются… У меня сейчас такая мысль, не скажу ни за что! Потому что, как скажешь, кто-нибудь сразу ее цап-царап! Кискам я не скажу...

ТИХОМИРОВ: Ничего, ничего, а мы тебя будем пытать...

БАТИНОВА: А потом говорят, глядя тебе в глаза, говорят: ой, идеи все в воздухе...

ХЛЕБНИКОВА: Мур-мур-мур, да.

ТИХОМИРОВ: Марина, я понимаю, что в свое время ты отнимала хлеб у нас. А скажи, ты чего, психанула в 1991-м году, когда пришла на радио "Маяк" работать? Зачем?

ХЛЕБНИКОВА: Я же Хлебникова... Надо же как-то на хлеб зарабатывать.

БАТИНОВА: Была передача "Фортуна".

ХЛЕБНИКОВА: "Фортуна" такая была, и действительно был "Маяк", действительно это было... Тогда это было "Останкино". И я так благодарна Николаю Георгиевичу Рыбинскому и людям, которые окружали нас тогда. Он пригласил меня соведущей, а потом начал учить потихонечку, то интервью пошлет дать, там смонтировать, потом я научилась на СТМ монтировать это все. Да, да. Я клеила эти программы, чтобы они были 25-минутные, там 26, чуть-чуть чтобы оставалось, как всегда, время должно же быть, новости быть обязательно, это же "Маяк", хорошие новости, чтобы мы влезали в этот сигнал точно. Так пять лет, пять лет у "Маяка", и после этого столько лет "Маяк" зовет меня в гости.

ТИХОМИРОВ: А ты все не ходишь и не ходишь...

ХЛЕБНИКОВА: Все время хожу и хожу.

БАТИНОВА: Кстати, наши девочки-редакторы просто в восхищении от директора твоего.

ХЛЕБНИКОВА: Да, она такая лапа...

БАТИНОВА: Они говорят: если бы у всех наших артистов так бы работали помощники… Это было настолько профессионально: "Я вам перезвоню через 30 минут". И через 30 минут человек перезванивает, назначает время, все четко, точно...

ХЛЕБНИКОВА: Да, да, красавица...

ТИХОМИРОВ: Где ты нашла ее?

ХЛЕБНИКОВА: Не скажу.

ТИХОМИРОВ: Мисс "Не скажу"... Итак, наши дорогие слушатели, напоминаю, что в студии находится Марина Хлебникова, певица. И мы продолжаем ее мучить...

БАТИНОВА: Кстати, про блюз мы говорили, и они просят теперь блюз: "А можно блюз в прямом эфире?"

ХЛЕБНИКОВА: Так, купите пианину, и будет вам блюз...

БАТИНОВА: У нас только барабаны, и то электронные, на них только в наушниках играть.

ТИХОМИРОВ: Нет, я буду пианино, ты мне тему скажи, а я буду: пам-пам-пам...

БАТИНОВА: "Марина, а кто ваш учитель? Музыкант в вас всегда чувствуется", - Лена написала.

ХЛЕБНИКОВА: У меня очень много учителей и очень много педагогов, и они очень много усилий и труда вложили вообще в то, что называется музыкальным хорошим образованием. Это мои академические, прежде всего, педагоги, это Нелли Павловна Юрченко - музыкальная школа, это Нина Борисовна Щербакова - училище, это Волгова Маргарита Михайловна - институт, соответственно, проректор Ямов Михаил Николаевич, это, конечно же, Саша Градский, это Лев Валерьянович Лещенко и собственно сам мэтр...

ТИХОМИРОВ: Иосиф Давыдович?

ХЛЕБНИКОВА: Да.

ТИХОМИРОВ: Скажи, а не ревновали эти классические музыканты к тому, что вдруг раз...

ХЛЕБНИКОВА: А нам вообще не разрешали же эстрадой заниматься. Не разрешали, а так очень относились негативно… То есть я была воспитана даже скорее в таких традициях, и поэтому, когда я что-то приносила новое, я же учитывала все, чему меня научили. И дальше на радиостанции мне говорят: "Ой, Мариночка, очень профессионально написано, напишите что-нибудь попроще".

ТИХОМИРОВ: Марина, видно, что у тебя такая активная жизненная позиция. А как ты относишься к тому, что происходит сейчас на Украине?

ХЛЕБНИКОВА: На самом деле я считаю, что надо бы... Вообще, я знаю, что происходит на Украине. И, более того, я знаю, что иногда люди на Украине живут в пограничных городах… И когда, например, девочка пыталась приехать к своей 80-летней больной маме, а девочка на Украине живет, а мама ее, бабушка, живет в России. И когда она попробовала пересечь поездом таможню, то высаживают из автомобилей... Высаживали, да. И потом уже случилась такая ситуация, я считаю, что люди, которые выходят, должны понимать, во-первых: степень риска своего. Потому что, если государство все-таки будет достаточно тоталитарным и будет давить, давить, давить эту ситуацию, то, конечно, эти люди могут пострадать, то есть они должны отдавать себе отчет. Но если они в этом себе отдают отчет, если они будут стоять, и если их будет много, то, конечно, я думаю, что народ добьется. Конечно, он хочет нормального... Никогда Евросоюз не был плохим, а с чего он должен быть плохим?

БАТИНОВА: Но с другой стороны, и Россия тоже, чего уж так уж прям... Да, мы можем долго на эту тему рассуждать…

ХЛЕБНИКОВА: Мы можем долго на эту тему рассуждать. Дело в том, что моя жизненная позиция антиполитична…

ТИХОМИРОВ: Это хорошая позиция.

БАТИНОВА: Да, я тоже за мир во всем мире, хватит уже...

ХЛЕБНИКОВА: Более того, она космополитична. И я считаю, что нас в свое время рассорили, разъединили... Потому что у меня и у моей семьи столько людей на Украине близких, дорогих. Как это так? Мы - славянские нации... Более того, мы были такие мощные. Ладно, Россия царская, об истории можно говорить сколько угодно. Ладно, Польша, Финляндия, то есть это же все было отдано всем: - японцам, китайцам, американцам, канадцам... Зачем это надо было отдавать?

БАТИНОВА: Вы знаете, пришло сообщение из Санкт-Петербурга, я переключаю на другую сторону. "Отличный свежий трек под новый год, даешь ротацию!" - кричит человек, огромными буквами написал. А я подумала, а какие тебе, Марина, песни нравятся? Когда зал весь с тобой вместе на одном дыхании и танцует, и весь в экстазе, или когда сидит такой внимательный и слушает.

ХЛЕБНИКОВА: А мне любой зал нравится. Потому что, конечно, я считаю, что артист должен нести позитивное. Но, в то же время, музыканты должны просвещать людей, и это было всегда. И то, что, может быть, сейчас музыканты и исполнители забывают о своей миссии, что всегда нашей миссией является то, что мы должны за собой все-таки массы вести и учить их благородному, великому, свободному, особенно в год наступающий коня, мы должны его оседлать...

БАТИНОВА: Тем более он голубой и деревянный еще вдобавок.

ХЛЕБНИКОВА: Кстати, о конях, да. То есть я считаю, что все-таки просвещенческая миссия должна быть как и серьезной, так и все-таки позитивной. Что касается лошади. В год Змеи в свое время я взяла шефство над габонской гадюкой в зоопарке.

ТИХОМИРОВ: Да ладно! И чем ты ее кормила?

ХЛЕБНИКОВА: Это кормил зоопарк, я финансировала. А потом, значит, мне в год Петуха подарили такого классного красивого племенного петуха, но он же просыпался, зараза... И это было каждое утро. Отдали, дядечке отдали...

ТИХОМИРОВ: Съели?

ХЛЕБНИКОВА: Курам отдали.

БАТИНОВА: Курам на смех отдали.

ХЛЕБНИКОВА: Да. Так, памятуя об этом, я сейчас и думаю, что наступает год коня, и боязно как-то становится.

ТИХОМИРОВ: Вдруг кто-нибудь подарит сдуру-то…

ХЛЕБНИКОВА: Да. И где его держать-то?

ТИХОМИРОВ: В спальне, я имею в виду...

ХЛЕБНИКОВА: Но он же голубой и деревянный, что же с ним...

БАТИНОВА: "Купила мама коника..."

ТИХОМИРОВ: Марина, теперь вопрос тоже о творчестве. Я все время думаю: бедные театральные актеры или киноактеры, у них каждый день новые роли там, тут, понимаешь, сям, пятое-десятое, какая-то такая разнообразная жизнь. А певец, по большому счету, на протяжении нескольких лет поет одни и те же песни каждый вечер. И я думаю: это с ума можно сойти!

ХЛЕБНИКОВА: Для того чтобы разобраться в этом вопросе, значит, ставлю точки над "и" быстро и искрометно.

ТИХОМИРОВ: И жестко.

ХЛЕБНИКОВА: Жестко, да. Когда ты являешься живым исполнителем, и когда с тобой работает живой состав, равно как симфонический оркестр, будь то романсовый исполнитель, работающий просто вдвоем, будь то квартет, эстрадный ансамбль, не знаю, роковая группа, ты каждый день играешь по-разному. И поэтому человек, покупающий билет на твой концерт, знает, что он это услышит один раз в жизни, и большое такое никогда не повторится. Поэтому, например, записи из "Карнеги-Холла" такого-то декабря, оркестра такого-то, исполнителя такого-то записывались и расходились мгновенным тиражом. Потому что никогда такого больше не будет, равно как и другого концерта. То есть я, например, в свое время была на двух концертах группы "Pink Floyd" в Москве. Они были разными, и я знаю, что если я опять попаду на концерты разных исполнителей, что они никогда не будут одинаковыми. То есть это - звучание, ведь я же не просто тебе мебель, которая передвигается по сцене под музыку... Все! Вот и ответ.

БАТИНОВА: Да, это правда, это правда. Про музыку всегда спрашивает. У нас есть слушатели, которым всегда интересно, какую музыку слушают сами композиторы и сами исполнители. Ты же тоже пишешь музыку. И хочется знать, какая у тебя музыка в машине?

ХЛЕБНИКОВА: Я люблю U2, очень люблю, да, а почему нет? Отлично вообще работают. Но они немножечко тоже...

БАТИНОВА: Немножко коммерческие?

ХЛЕБНИКОВА: Коммерческие, да. Вот. "Роллинги", конечно, - номер один. Я и Ника, мы являемся фанатами группы "Pink Floyd", естественно, да. И вообще, я слушаю всякую музыку, миллион всякой музыки: и академической, и эстрадной.

БАТИНОВА: А из российских кто прямо обожаемый?

ХЛЕБНИКОВА: Обожаемых, на самом деле, нет. Но уважаемых очень много.

ТИХОМИРОВ: Нам есть, кого уважать. Марина, еще один маленький вопрос. Понятно, что наши многие слушатели, да что слушатели, наши многие певцы поют под фонограмму. Ладно, это уже не секрет, это бог с ним.

ХЛЕБНИКОВА: И чего об этом тогда говорить, раз не секрет?

ТИХОМИРОВ: Да, это да. Но я сейчас о другом хочу спросить тебя. Понимаешь, в чем дело, меня удивляет, они поют о любви...

ХЛЕБНИКОВА: Они не поют под фонограмму...

ТИХОМИРОВ: Да, бог с ним, пусть даже под фонограмму, фонограмму же они сами записали. Но они поют про любовь, про какие-то чувства, а я слушаю и понимаю, что ничего не понимаю.

ХЛЕБНИКОВА: Мы же говорили об этом, да, даже ребенок об этом сказал.

ТИХОМИРОВ: Даже ребенок об этом говорит, о том, что люди не понимают, о чем они хотят сказать людям.

ХЛЕБНИКОВА: Это не исполнители тогда получается, а это те, кто их записывает, и те, кто их продюсирует. Вы представляете завод? Он же должен откуда-то привезти эту руду, а она должна где-то там родиться, а мне чего с этим мучиться?

ТИХОМИРОВ: Но смотри, Марина, но с другой стороны, им-то дают зеленый свет или какой, голубой свет, не знаю, что у нас на светофорах горит. Их показывают по телевизору, их ротируют... А ты, которая руду достаешь своими руками...

ХЛЕБНИКОВА: И что?

ТИХОМИРОВ: Я думаю: несправедливость?

ХЛЕБНИКОВА: И почему? И почему несправедливость-то?

ТИХОМИРОВ: А ты считаешь, что это справедливо, когда человек, например, талантлив, как ты, который поет замечательные песни... А тебя никто не показывает.

ХЛЕБНИКОВА: И что? А что, уважения к кому больше-то?

ТИХОМИРОВ: К тебе, конечно.

ХЛЕБНИКОВА: А тогда какие вопросы-то?

БАТИНОВА: Просто одно дело, когда ты в телевизоре целый месяц, а другое дело, когда на твой концерт в течение 25 лет ходят люди, разница в этом. Потому что Маринины концерты несравнимы вообще.

ТИХОМИРОВ: Нет, мне нравится философский подход.

ХЛЕБНИКОВА: А подход какой? Я могу сказать: это вы мой неформат. чего я пойду? Например, зачем мне идти на идиотское, скажем, какое-то шоу, если я там, извините, не пришей кобыле хвост? Я не понимаю, зачем я там вообще нужна? Я там не нужна, в таком шоу. Нужна в хорошем шоу.

БАТИНОВА: Не надо портить свою телевизионную историю.

ХЛЕБНИКОВА: Не надо, да.

ТИХОМИРОВ: Да, и карму, да.

ХЛЕБНИКОВА: Да, карму...

ТИХОМИРОВ: Еще 50 минут не подошло, черт, так хочется задать вопрос о сексе...

ХЛЕБНИКОВА: Я же предупреждала, да, задавайте, можно блиц о сексе.

БАТИНОВА: До 50-ти у нас спрашивают все-таки про мягкие игрушки. А, правда, неужели правда, что вы собираете мягкие игрушки? Кстати, тоже Марина спрашивает.

ХЛЕБНИКОВА: Кошек я собираю, Мариночка, да, всяких разных, и не только мягких кошек. И живая у меня дома есть.

ТИХОМИРОВ: Но она же мяукает...

ХЛЕБНИКОВА: Ой, замечательно...

БАТИНОВА: Наступаешь на нее, она и мяукает.

ХЛЕБНИКОВА: В последние два года у нее такой голос стал: мау...

ТИХОМИРОВ: А, то есть она тебя пародирует.

ХЛЕБНИКОВА: То ли она осипла, то ли у нее голос сел...

БАТИНОВА: Пела? В душе пела...

ХЛЕБНИКОВА: Да-да-да, она пела, не могла не петь... Это что, сейчас всё, и конец будет?

ТИХОМИРОВ: Не-не-не, Марина, у нас еще времени вагон и маленькая тележка. Еще один маленький вопрос, который непосредственно связан с тем, о чем петь. С каждым разом, я все время замечаю, что, слава богу, у нас теперь есть возможность, например, из молодежной редакции ты можешь перейти на другую, более взрослую радиостанцию.

ХЛЕБНИКОВА: Да, хорошо, да.

БАТИНОВА: А где у нас пожилая редакция? Что, мы там работаем?

ХЛЕБНИКОВА: А пожилой-то, между прочим, и нет.

ТИХОМИРОВ: А мы создадим, поживем еще и создадим пожилую редакцию, да. А ведь певцам тоже о чем петь, понимаешь, в чем дело. Ведь ты же взрослеешь, ты мудреешь, ты становишься более опытной женщиной.

ХЛЕБНИКОВА: Мудрость-то как раз не значит, что ты перестаешь мечтать. А потом, извините, продюсеры всех потрясающих шедевров кинематографа вообще в мире и музыкальных, и визуальных, они прокреативлены, если так можно сказать, совсем не юными людьми. То есть, извините, я еще не дожила до возраста, в котором креатив есть, у меня еще юность, можно сказать, творческая, мне еще до зрелости, на самом деле, еще чуть-чуть доползти надо. А о чем петь? Знаете, чего мне не хватает, каких песен? Ведь раньше все-таки правильно, что пели о профессиях. Какие люди замечательные работают, столько профессий… И потом, мне очень жаль, что очень много плохих песен про Россию и мало хороших.

БАТИНОВА: Про Россию?

ХЛЕБНИКОВА: Да.

ТИХОМИРОВ: Правду говоришь. Даже у нас звукорежиссер чихнул и всплакнул...

ХЛЕБНИКОВА: А мне, например, хочется спеть такую песню, как была в свое время такая замечательная песня "Идет солдат по городу, по незнакомой улице..." Да, да, потрясающая песня. Это вообще здорово, надо петь такие песни и надо расширять, расширять, расширять кругозор.

ТИХОМИРОВ: А ты знаешь, в чем дело, Марина, к сожалению, тема патриотизма… У нас одно из двух: или "ура!", или неудобно как-то про страну петь.

ХЛЕБНИКОВА: Чего неудобно-то? Я считаю, что за последнее время про страну написана только одна хорошая песня. Как ни странно, за последние, может быть, 15 лет, - "Как упоительны в России вечера".

БАТИНОВА: Да, чудесная песня, кстати.

ТИХОМИРОВ: Марина, а коль у тебя только началась творческая юность, как ты относишься к социальным сетям, связям? Это к вопросу уже о сексе практически. Прости, ничего личного... И все-таки?

ХЛЕБНИКОВА: Да, добро пожаловать... Как выяснилось, вы читаете вообще новости, статистику знаете, да?

ТИХОМИРОВ: Конечно, да, естественно.

ХЛЕБНИКОВА: И какая самая у нас в стране посещаемая социальная сеть? Раз, два, три...

ТИХОМИРОВ: ВКонтакте.

ХЛЕБНИКОВА: Правильно, да, я там есть. Номер 2?

ТИХОМИРОВ: "Одноклассники", так, мне кажется, мамба... Извините, ничего личного.

ХЛЕБНИКОВА: Фэйсбук. Я там тоже, да. А как-то Твиттер и пока Инстаграм... Как-то пока переходить стыдно. Хочется чего-нибудь там написать.

БАТИНОВА: У нас вчера дизайнер 600 картинок в минуту своих выложил.

ХЛЕБНИКОВА: Я вчера ночью выложила пост, в котором я возмутилась... Я там написала. Бумажка пришла, там машина, номер мой. Но у меня-то регион 177, а на фотографии-то 777, и у него превышение скорости ой-ой, а штраф на мое имя, на мой адрес.

ТИХОМИРОВ: И что делать? А ты - Марина Хлебникова - позвони и скажи: я Марина Хлебникова. Всё!

ХЛЕБНИКОВА: Кому звонить-то? Ты подскажи тогда, я позвоню.

БАТИНОВА: 02... А мы сейчас у слушателей спросим, они знают.

ХЛЕБНИКОВА: А, может, они знают, да. Просто дело в том, что я совершенно четко вижу, что на номере-то косые такие линеечки-то - 777, да.

ТИХОМИРОВ: И что тебе предлагают доблестные сотрудники ГИБДД?

ХЛЕБНИКОВА: Я не знаю, что они предлагают мне, но я знаю только одно, что если этот… будет так же ездить, то я найду его сама, да.

ТИХОМИРОВ: И сама ему проколю колеса...

ХЛЕБНИКОВА: Да, да, именно это.

БАТИНОВА: Кстати, получается, что эта система несовершенная.

ХЛЕБНИКОВА: Пока, видимо, не завели, у нас ничего совершенного нет. А, кстати, этот вопрос, между прочим, не ГАИ, это вопрос к тем, кто программирует камеры, да.

БАТИНОВА: А это разве не они? Они же штрафы нам присылают.

ХЛЕБНИКОВА: Нет, при чем тут... А устройство-то не они же делают.

ТИХОМИРОВ: Марина, и все-таки, если говорить о социальных сетях...

ХЛЕБНИКОВА: О сексе... А сайт у меня теперь не Хлебникова.ру, а Хлебникова.нет.

ТИХОМИРОВ: То есть тебя нет? Хлебниковой.нет...

БАТИНОВА: Почему нужно было изменить?

ХЛЕБНИКОВА: Да, просто опоздала я заплатить за доменное имя.

БАТИНОВА: А, за год же мы платим там, да. Я тоже уже 10 лет плачу зачем-то...

ХЛЕБНИКОВА: Так о социальных сетях, почему они появились?

ТИХОМИРОВ: Нет, почему они так активны, и почему ты там? У тебя есть публика, у тебя есть зрители, у тебя есть друзья.

ХЛЕБНИКОВА: А я не могу сказать, что я прямо настолько уж активно. Я считаю, что если есть какие-то события действительно важные, о них нужно написать. А так по каждой ерунде-то туда зачем?

БАТИНОВА: Кстати, тоже слушатель спрашивает: "А вы по-прежнему машинам даете клички?"

ХЛЕБНИКОВА: Да.

ТИХОМИРОВ: А сейчас кто вас возит?

БАТИНОВА: Нельзя такое слово в эфире говорить...

ХЛЕБНИКОВА: Снежок. Я не вру, вы чего?

ТИХОМИРОВ: Марина, ты на самом деле продвинута, ты очень современна, ты очень такая, в энергии. А ты можешь найти общий язык с молодежью и со своей дочкой? Все-таки 14 лет, такой сложный возраст.

ХЛЕБНИКОВА: Иногда нет, иногда да. Но надо стараться. Всем мамам и всем папам, и всем бабушкам и дедушкам я хотела тоже сказать, что если у вас чего-то не получается в этом общении, нужно просто отступить немножечко в сторону и потом сказать себе: нет, ты научись слушать, научись терпеть и научись понимать. И после этого как раз человек идет, то есть такой контракт нельзя отпускать, потом со временем это перерастет в нечто большее. Конечно, нужно разговаривать с ними. Меня Ника спрашивает: "Мама, сколько ты со мной будешь разговаривать?" Я говорю: "До тех пор, пока не поймешь".

БАТИНОВА: Моя булочка тоже бухтела, все утро в школу собирались: "Потому что, мама, ты вчера приехала поздно и не привезла мне, а мне нужно было поделку сделать..." И бу-бу-бу... Я говорю: "Мама во всем виновата, да?".

ХЛЕБНИКОВА: Да, а ты меня оставила, потому что ты поздно приехала, забыла мне цветы... Да, виновата, и я так думаю.

ТИХОМИРОВ: Слушай, Марина, и, конечно, все равно хочется поговорить о любви, по одной простой причине, что, мне кажется, художник настоящий и артист не может без любви.

ХЛЕБНИКОВА: Любите и будьте любимы все!

БАТИНОВА: Лучше поучиться любить жизнь, как Марина это умеет.

ХЛЕБНИКОВА: Не скажу и никогда не говорила, не хочу я об этом говорить, это мое личное пространство. Пожалуйста, полтора метра, а дальше всё, подходите.

БАТИНОВА: Вадик, ты как раз на полтора сел... Я хотел о светлом, о высоком...

ХЛЕБНИКОВА: Так, а что о любви-то?

ТИХОМИРОВ: Так, я о любви. Я думаю, с одной стороны, невозможно любить один и тот же шкаф, один и тот же гардероб, один и тот же ботинок. Все равно мы все время хотим какое-то, скажем так, обновление, мы хотим что-то нового. Я сейчас серьезно.

ХЛЕБНИКОВА: Конечно. Сложно мужчинам, сложно ли женщинам? Да, сложно.

ТИХОМИРОВ: Да, и женщинам, и всем сложно. А с другой стороны, есть эти старые скелеты, которые висят в шкафу. И ты думаешь все время: ёлки-палки, что же они все время висят и висят, напоминают мне своим шелестом... А хочется же нового, потому что иначе по-другому нельзя, иначе ты не возбуждаешься.

ХЛЕБНИКОВА: Я не согласна, что хочется нового. Ведь любовь - такое чувство весьма сложное. Это же не просто так: тебе стукнули молотком по голове, и любовь у тебя. Любовь - это все-таки ответственность. А так поживем вместе - это не любовь, да, я считаю, да. Я понимаю, если ты живешь вместе, то значит все, да, ты отвечаешь за человека. А то - поживем вместе, давай поживем вместе, а там видно будет... Это что такое? Сейчас я тебе сделаю ТО, потом еще тебе сделаю ТО, а потом еще ТО, а потом это…

БАТИНОВА: Тюнинг.

ХЛЕБНИКОВА: А потом будет трейд-ин.

ТИХОМИРОВ: Да, мы обменяем старую тачку, эту тетку на новую.

ХЛЕБНИКОВА: Да, или старого дядьку на нового.

ТИХОМИРОВ: Это точно. Марина, и последний вопрос, время-то в обрез... А это очень сложный вопрос. Знаешь, я на тебя сейчас смотрю и понимаю, что у нас сейчас свободно место одной актрисы, которая, мне кажется, последние 20 лет была огонь, я обожал ее. При всем том, что некоторые считают, что она кукующая что-то... Это - Людмила Гурченко. Я вдруг поймал себя на мысли, что ты можешь совершенно спокойно сейчас выйти на театральную сцену, пойти в кино. И понятно, что у каждого свое место в жизни, но ты очень яркая, очень характерная и с очень большим темпераментом.

ХЛЕБНИКОВА: Мне кажется, если я полезу не в свое дело, мне бог перестанет давать то, что является моим. Поэтому я не хочу стоять на театральной сцене, я не хочу заниматься кинобизнесом. Конечно, это очень интересно. Если у меня будет шанс попробовать так себя, я попробую. Но я музыкант, и это самое великое чудо, которое есть, потому что мой язык универсален, его не надо переводить. И он вообще действует на вашу подкорку... Я приду в следующий раз и спою вам блюз, ребята, я вам просто обещаю. Даю честное слово.

ТИХОМИРОВ: А про пять минут споешь нам? Пять минут, пять минут...

ХЛЕБНИКОВА: Пять минут, пять минут...

ТИХОМИРОВ: Спой еще чуть-чуть...

БАТИНОВА: Хватит, Вадичка... Знаешь, это, если юморист, то обязательно пошути, если музыкант - обязательно сыграй...

ХЛЕБНИКОВА: А если полковник, то обязательно стрельни...

ТИХОМИРОВ: В мишень, да, да. Марина, спасибо тебе большое на самом деле, что пришла, спасибо за твой оптимизм.

БАТИНОВА: Спасибо, Мариночка.

ХЛЕБНИКОВА: А я так счастлива придти к вам.

БАТИНОВА: Я просто обожаю, я обожаю Марину Хлебникову за то, что она излучает эту жажду жизни.

ТИХОМИРОВ: Ты настоящая.

ХЛЕБНИКОВА: Ура! В гостях у вас только сегодня и только на волнах "Маяка" была потрясающая, замечательная... говорите, быстрее, быстрее…

БАТИНОВА: Удивительная, гордость наша...

ЗВУКОРЕЖИССЕР: Сексуальная!

ХЛЕБНИКОВА: Любимица публики...

ТИХОМИРОВ: Марина Хлебникова!

БАТИНОВА: Она нас построила... Сразу видно - режиссер!

ТИХОМИРОВ: Смотри, а точно ведь знает, - режиссер, да. Марина, спасибо тебе большое.

ХЛЕБНИКОВА: Да, конечно. Пока!