Профитроли Павел Глоба

СТАХОВСКИЙ: Дорогие друзья, добрый вечер. Вера Кузьмина и Евгений Стаховский в студии. По вторникам в шоу «Профитроли», как всегда, рубрика «Школьная анкета». Ну, а поскольку близится Новый год, о чем молчать уже совершенно не получается, то, конечно, легкой мистики тоже, а с другой стороны, и правильных научных знаний хочется добавить в жизни.

КУЗЬМИНА: А надежд сколько на следующий год!

СТАХОВСКИЙ: Сегодня в «Школьной анкете» у нас Павел Глоба.

КУЗЬМИНА: Здравствуйте, Павел Павлович.

ГЛОБА: Добрый вечер.

СТАХОВСКИЙ: Здравствуйте.

ГЛОБА: С Новым годом наступающим.

КУЗЬМИНА: Спасибо большое.

СТАХОВСКИЙ: Но все-таки, поскольку у нас «Школьная анкета», пойдем по пунктам. Павел Павлович Глоба, день рождения - 16 июля 1953 года, место рождения - город-герой Москва. Вы знаете, вот сразу хочется отсюда и стартануть, потому что довольно часто мы наших гостей, которые приходят в программу, исходя из полученных данных о дате рождения, спрашиваем: верите ли вы в гороскопы? Ну, кто-то говорит да, кто-то говорит нет, кто-то отшучивается, что, мол, в хорошие верю, в плохие не очень, как это часто бывает. Понятно, что вам этот вопрос задавать бессмысленно.

ГЛОБА: Я в них не верю, я ими занимаюсь.

СТАХОВСКИЙ: Да. А вот место рождения влияет на жизнь человека?

ГЛОБА: Конечно.

СТАХОВСКИЙ: А каким образом?

ГЛОБА: Ну, Москва, естественно, столица…

КУЗЬМИНА: Гениальный ответ.

ГЛОБА: Нет, на самом деле влияет широта и долгота. Всегда спрашиваю.

СТАХОВСКИЙ: Нумерология?

ГЛОБА: Нет, никакая ни нумерология, просто географические координаты. Спрашиваем всегда при составлении гороскопа точное время рождения, это нужно, желательно как можно точнее, правда, минут никто не знает, но хотя бы до пяти минут, на бирочке написано, на ручку ребеночку привязывают. Время рождения обязательно и место тоже. И вот это исходные данные, по которым как раз и делается так называемый гороскоп, что в переводе обозначает «показатель часа», или «показатель точного времени».

КУЗЬМИНА: Но бывает так, что человек не знает, где родился. Так бывает, вообще в жизни так случается.

ГЛОБА: Да, и он вообще не знает, как его зовут, бывает амнезия, это тяжелый случай, мы с таким редко имеем дело.

СТАХОВСКИЙ: Но тоже работаем?

ГЛОБА: Ну, пытаемся…

СТАХОВСКИЙ: Хоть как-то выуживаете эту информацию.

КУЗЬМИНА: Слушайте, Павел Павлович, у вас же по отцу украинские корни?

ГЛОБА: Да, это очень древний род, последний так называемый писарь, канцлер Запорожского войска Иван Яковлевич Глоба - это мой прямой предок. А еще мой предок был Николай Васильевич Глоба, известнейший реставратор и художник еще в Российской империи, он был очень долго директором нынешнего Строгановского училища, и умер он в Париже. Я нашел его могилу на Сент-Женевьев-де-Буа, в запущенном состоянии, рядом с князем Львовым, первым премьером Временного правительства, и вот сейчас за ней ухаживают уже, в общем, проплачивается постоянно. Вот такая биография по отцовской линии.

СТАХОВСКИЙ: А по маме?

ГЛОБА: А по маме там были очень интересные корни, она у меня по фамилии Гантимурова, это были князья Гантимуровы на Дальнем Востоке, и вот сейчас вышла книга про них, генеалогическое исследование. Вообще я, оказывается, - дедушка мне это вроде бы говорил, я в это не верил, а сейчас точно есть архивные исследования - 32-е колено от Чингисхана.

СТАХОВСКИЙ: Ужас какой.

ГЛОБА: Да, ужас какой, представляете, как жить с этим. 32-е колено от знаменитого этого Темучина Чингисхана.

КУЗЬМИНА: Какие качества, как вам кажется, вам достались от мамы и от папы?

ГЛОБА: Ну, папа был художник, у меня эта художественная линия наследственная, он был человеком таким свободным, постоянно ездил, вот это у меня склонность к перемещениям и постоянно легкость на подъем, постоянное стремление к новшеству, это от отца, тем более что он был под знаком Водолея. Мама у меня под таким же знаком, как и я, под знаком Рака родилась. Она была человеком очень надежным, постоянным, работала она в тяжелейших условиях в институте Склифосовского, ей пришлось в ночные смены…

КУЗЬМИНА: Слушайте, а как надежность и постоянство совмещаются с передвижениями, постоянным поиском чего-то нового? Тяжело вам живется, Павел Павлович?

ГЛОБА: Тяжело и легко, как всем нам живется, а главное, интересно. Главное, чтобы был интерес непрекращающийся к жизни. На 10 лет тогда мы продлим свое существование.

СТАХОВСКИЙ: На десять?

ГЛОБА: Примерно так. Ну, по крайней мере, точно ты здоровеньким помрешь.

СТАХОВСКИЙ: А, это уже оптимистично звучит.

ГЛОБА: Это лучше, чем потом лежать овощем где-то.

СТАХОВСКИЙ: Да, это вообще неинтересно, это прямо невесело. А фамилия ваша Глоба, она как-то связана… первая ассоциация с глобусом, конечно.

ГЛОБА: А меня так и дразнили в школе…

СТАХОВСКИЙ: А глобус - от латинского «шар».

ГЛОБА: Меня так и дразнили: Глобус, Глобус, Глобус.

СТАХОВСКИЙ: Школьное прозвище.

ГЛОБА: Да, конечно. Глыба еще.

СТАХОВСКИЙ: Глыба?

ГЛОБА: Да-да-да, Глыба, матерый человечище.

СТАХОВСКИЙ: Ну, это было, наверное, положительней.

ГЛОБА: Да, это повысили меня уже, этой кликухой меня повысили в старших классах. А сначала был Глобусом. Ну, а вообще-то фамилия украинская, такая более славянская фамилия. Например, я точно знаю, что по-сербски, сербохорватски и по-болгарски по-старому, сейчас не так называют, «глоба» - это штраф. Даже был такой старый глагол «оглобить» - это оштрафовать. Мне в налоговую службу надо было…

СТАХОВСКИЙ: Интересно, а слово «оглобля» тоже оттуда?

ГЛОБА: Оглобля это другое. Оглобля - это кол, шест. Оглобля - это то, что держит лошадь. Оглоба - это тот шест, на который ставили стог сена.

СТАХОВСКИЙ: Так, всё. Я понял. Сейчас мы уйдем в эти лингвистические дебри, ну их на фиг…

ГЛОБА: Да, я это знаю. Кстати, у Даля, у Владимира Ивановича Даля написано в словаре его знаменитом.

СТАХОВСКИЙ: Павел Павлович, какое ваше первое детское воспоминание?

ГЛОБА: Разные у меня детские воспоминания.

СТАХОВСКИЙ: Ну, какое-нибудь яркое, одно из ранних самых.

ГЛОБА: Яркое детское воспоминание - это Хрущев у меня был.

СТАХОВСКИЙ: В телевизоре?

ГЛОБА: Нет, не в телевизоре, а вот огромный такой портрет его.

СТАХОВСКИЙ: В квартире висел, в комнате?

ГЛОБА: Не в квартире, а Стадион юных ленинцев был такой, это был, по-моему, конец 50-х - начало 60-х, и вот я только-только еще пробуждался… Ранние воспоминания тоже есть, но это очень хорошо помню почему-то: ехали с папой в троллейбусе, 20-й троллейбус, я говорю: что это такой Хрущев как Ленин, точно как Ленин? Он говорит: молчи, нельзя так говорить!

КУЗЬМИНА: Мы с Женей были уверены, что вы придете, нам скажете: я помню секунду своего рождения, я помню вторую секунду…

ГЛОБА: Нет, час зачатия я тоже, как и Владимир Семенович Высоцкий, помню неточно, рождение - тоже нет, но потом я действительно помню свою детскую колясочку. Мне мама говорила: ты не можешь ее помнить, эту синюю колясочку, потому что в 3 месяца ее сменили. Но я точно помню, у меня это врезалось в память, не знаю почему. Так что вот это, пожалуй, самое раннее.

СТАХОВСКИЙ: Самое раннее - детская коляска, это очень прикольно. А кем хотелось быть в детстве, мечтания?

ГЛОБА: Ну, космонавтом - точно нет, потому что космонавтов еще сначала не было. Потом появился Юрий Гагарин, да, было интересно. Я, кстати, его видел, между прочим.

СТАХОВСКИЙ: Живьем или как Хрущева?

ГЛОБА: Нет, уже на трибуне Мавзолея, ходил с отцом на демонстрацию. Был Гагарин, вот это было в апреле 1961 года, был Хрущев, там Брежнев был, я очень хорошо тоже запомнил, представляете, вот так.

СТАХОВСКИЙ: А какое ощущение было у ребенка, когда стояли все эти люди?

ГЛОБА: От него - никакое, Гагарин и Гагарин себе. Там леденцы выдавали, что-то такое… Какие-то обезьянки были прыгающие…

СТАХОВСКИЙ: Бог с ним, с Гагариным, леденцы вот они.

ГЛОБА: В общем, очень прикольно, это было весело.

СТАХОВСКИЙ: Да, всё понятно.

ГЛОБА: Вот так вот, нормально всё, да.

КУЗЬМИНА: Про астрологию, которая пришла в детстве вместе с дедом.

ГЛОБА: Это дед был, да, дедушка, как раз его фамилия Гантимуров…

КУЗЬМИНА: Это правда, что дед пошел от противного? Он говорил, что ничего нет, ничего ни с чем не связано…

ГЛОБА: Ну, было такое, он со мной так играл.

КУЗЬМИНА: Нет никаких тайн и чего-то сверхъестественного…

ГЛОБА: А он так и говорил: это наука. Все равно это надо изучать как науку. Говорит, не углубляйся в дебри, это наука хотя бы в том смысле, что ей можно научить любого человека, вот любого. В этом смысле она действительно наука.

СТАХОВСКИЙ: Астрология именно?

ГЛОБА: Да, конечно.

СТАХОВСКИЙ: То есть в ней больше каких-то научных перипетий, чем чего-то мистического?

ГЛОБА: Ну конечно. Циклические закономерности и всё. Циклические закономерности - вот это и есть наука, я ее так характеризую. Это циклические закономерности. Конечно, это космические циклы различные, не всё мы понимаем, что за ними стоит. Но это не задача астролога, как и не задача психолога объяснить, какие там механизмы, синапсы включаются.

КУЗЬМИНА: Павел Павлович, у вас был в детстве любимый мультфильм? Или любимые персонажи мультипликационные?

ГЛОБА: Ну конечно, разные были, там всякие Чебурашки и прочие.

СТАХОВСКИЙ: Ну а прямо самый любимый, с которым хотелось подружиться?

ГЛОБА: Да, в общем, подружиться – нет… Потом эти детские книжки, Карлсона не любил, он для меня казался каким-то вообще хулиганом, неприятным типом, объедал Малыша бедного.

СТАХОВСКИЙ: А какие были любимые книжки в детстве?

ГЛОБА: «Старик Хоттабыч» был любимый.

СТАХОВСКИЙ: О, все-таки что-то такое волшебное.

ГЛОБА: Вот, «Старик Хоттабыч» - это хит был, суперхит, вы что, это вообще и в сравнение с каким-то Гарри Поттером не идет, это был суперхит.

СТАХОВСКИЙ: Ну, это абсолютно точно. Это до сих пор хит.

ГЛОБА: Правильно, да. Он до сих пор хит, но, конечно, он уступает сейчас многим просто по популярности, хотя я считаю, что это было очень хорошо, прекрасно написано этим Лагиным. И вот это было, действительно, я его перечитывал много раз, это было в детстве. С трех лет я начал читать, а вот где-то уже около школы, это 6 лет, уже читал этого «Старика Хоттабыча» и думал: нырнуть, не нырнуть в Москву-реку? Но она была уже грязная, и уже там особенно ничего вытащить было невозможно.

КУЗЬМИНА: А в каком районе Москвы вы жили?

ГЛОБА: Я вот как раз рядом с Трехпрудным переулком, там, где был Волька ибн Алеша, представляете? Я жил на Тверской, то бишь на улице Горького. Более того, я жил в доме 37, потом его сломали, был там магазин рукоделия, и там потом жила Алла Борисовна Пугачева, но в другом уже доме, построенном на его месте.

СТАХОВСКИЙ: А сейчас-то там что?

ГЛОБА: А сейчас я не знаю, офисы… нет, не офисы, там всякие ресторанчики японские. Не знаю. Короче говоря, это была коммунальная квартира, это жуткая Воронья Слободка действительно, как у Ильфа и Петрова реально там было. Там было много чего: там были бывшие князья, племянница Собинова, великого певца, и разные другие люди. И вот я очень хорошо помню, что мое окно одно время (потом это отменили), его заклеивали, когда была демонстрация. А я очень любил смотреть демонстрацию сначала, а потом начали заклеивать окно изображением члена Политбюро, представляете? Вот это было ужасно.

СТАХОВСКИЙ: Я представляю.

КУЗЬМИНА: Когда твое окно заклеивают членом Политбюро, это сильно.

ГЛОБА: Да, да, причем у меня заклеивали почему-то, я запомнил этого товарища, его фамилия была Пельше.

СТАХОВСКИЙ: Это известная фигура политическая, конечно.

ГЛОБА: И я его стал почему-то ненавидеть, у меня была жуткая к нему ненависть.

СТАХОВСКИЙ: Потому что он завешивал все это дело?

ГЛОБА: Я хотел глазик вот этот самый…

КУЗЬМИНА: Просверлить дырочку?

ГЛОБА: Да, дырочку просверлить, потом мне сказали: ты не смей. Я не стал, как Буратино, это делать.

КУЗЬМИНА: Вообще, судя по всему, вы таким были негодяем в детстве?

ГЛОБА: Нет, я не был негодяем, наоборот, я был хорошим мальчиком, но вот это мне…

СТАХОВСКИЙ: Не хулиган?

ГЛОБА: Нет, хулиганом я точно не был, я был очень действительно…

СТАХОВСКИЙ: Прилежный, да?

ГЛОБА: Нет, прилежным я тоже не был.

СТАХОВСКИЙ: Тоже нет? Господи, а какой же тогда?

ГЛОБА: Разный.

КУЗЬМИНА: Тогда про первую любовь свою расскажите.

СТАХОВСКИЙ: Ой, начинается.

ГЛОБА: Вот, уже первая любовь.

КУЗЬМИНА: Слушайте, первая любовь Павла Глобы, мне кажется, это хит сегодняшний.

ГЛОБА: В школе одноклассница, блондинка, девочка такая припевочка была, очень красивая.

СТАХОВСКИЙ: Как звали?

ГЛОБА: Ира.

КУЗЬМИНА: А вы контачите со своими одноклассниками?

ГЛОБА: Вот есть же этот сайт «Одноклассники», я пытался как-то, они тоже выходили на меня, вроде некоторые живы, другие…

СТАХОВСКИЙ: Не очень.

ГЛОБА: Не знаю, может быть, не очень, или, по крайней мере, не выходят на связь, но было интересно.

КУЗЬМИНА: А Иру искали?

ГЛОБА: Вот не мог найти, ни на «Одноклассниках», нигде ее нет.

КУЗЬМИНА: Давайте найдем Иру, друзья мои.

СТАХОВСКИЙ: Давайте, Ира, одноклассница Павла Глобы, найдитесь где-нибудь, нам позвоните, СМС пришлите.

ГЛОБА: Лапенкова ее фамилия была, это 9-й класс.

КУЗЬМИНА: Ирина Лапенкова, вас ищет Павел Глоба.

ГЛОБА: Она, кстати, не знала, что я в нее был влюблен.

СТАХОВСКИЙ: То есть это было закрытое романтическое чувство.

ГЛОБА: Ой, вы что, вы что! Мы с ней сидели одно время за одной партой. Но она не знала, я же это в себе всё…

СТАХОВСКИЙ: Обалдеть! То есть никаких даже знаков внимания?

ГЛОБА: Нет, было такое, но она, видимо, этого не замечала, она такая была вся пафосная.

СТАХОВСКИЙ: А стихи вы не писали?

ГЛОБА: Нет, стихи не писал. Тогда не писал. Очень хотел, но не писал. Но читал. Чужие.

КУЗЬМИНА: Вы одушевляете вещи? Вы как к вещам относитесь?

ГЛОБА: Я не Ханс Кристиан Андерсен, вот у него были гениальные сказки, истории, я так не умею, поэтому решил, если за что-то браться, надо дело делать профессионально - или никак. Раз я это не умею, значит, никак.

КУЗЬМИНА: Понятно. У вашего автомобиля есть имя?

ГЛОБА: Нет, просто автомобиль себе и всё, машина и машина. Нет, она у меня нормальная, я к ней хорошо отношусь, но я не делаю из еды культа, из машин тоже.

КУЗЬМИНА: А при ней можете про другую сказать: «Какая красивая тачка поехала, такую хочу»?

ГЛОБА: В общем-то, не скажу, на всякий случай.

СТАХОВСКИЙ: То есть суеверие в жизни присутствует?

ГЛОБА: Нет, ну что значит суеверие? Я к суевериям отношусь точно так же, как лауреат Нобелевской премии, великий физик Нильс Бор. Вот у него висела подкова над столом, и ему говорили: «Вы что, верите, что она приносит счастье?» Он говорил: «Я не верю. Но мне говорили, что она приносит счастье даже тем, кто в это не верит».

КУЗЬМИНА: Хуже не будет, всё правильно.

ГЛОБА: Да, вот это хорошая фраза. Я-то не верю, я-то не суеверный, но на всякий случай… Хотя, конечно, нет, просто так это.

СТАХОВСКИЙ: А в какие-то приметы, может быть, верите: просыпана соль, или упал ножик - надо постучать по полу?

ГЛОБА: Нет, «не сыпь мне соль на сахар» - такого нету, всё это спокойно, и черные кошки - я, наоборот, к кошкам хорошо отношусь, и пускай себе бежит, отлично, лишь бы меня не трогала.

КУЗЬМИНА: Это правда, что вы попадали за решетку?

ГЛОБА: Что значит за решетку?

КУЗЬМИНА: Прямо так и назовем это.

ГЛОБА: Ну как, было такое соприкосновение с властью. Но это я сам виноват, выступил в свое время (кстати, первое выступление было) по поводу астрологии, «Астрология: суеверие или наука», это было 20 декабря, представляете, 1984 года.

СТАХОВСКИЙ: Мы практически юбилей имеем шанс отпраздновать сегодня.

ГЛОБА: Ну, это 1984 год, это 29 лет, и это было, я же не знал, что это День чекиста.

КУЗЬМИНА: Не вовремя, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Никто не знал, Павел Павлович.

ГЛОБА: Да-да-да. И вот за это, за то, что это было выступление несогласованное, а я там говорил о Нострадамусе, потом мне этого Нострадамуса припомнили, и я даже писал, что я…

КУЗЬМИНА: Отказываюсь от Нострадамуса?

ГЛОБА: Нет, я говорил, что был в шестнадцатом веке такой…

СТАХОВСКИЙ: Ну он был, что теперь сделать, действительно.

ГЛОБА: Да. А мне задавали вопросы: где, когда, при каких обстоятельствах вы познакомились с Нострадамусом?

СТАХОВСКИЙ: Чей это друг, кто его привел, не выпивали ли вместе?

ГЛОБА: Потому что фамилия какая-то непонятная, то ли это кличка, иностранец… А я к Ленинской библиотеке имел доступ по работе, потом с работы полетел, потом работал ночным сторожем и так далее… А перед этим как раз было небольшое посещение, экскурсия в Лефортовскую тюрьму, это было в СИЗО «Лефортово», следственный изолятор Комитета госбезопасности. Там была большая экскурсия.

СТАХОВСКИЙ: Страшно было?

ГЛОБА: Ну, в общем, малоприятно, прямо скажем. Я бы не хотел повторить свой опыт, честно говоря.

КУЗЬМИНА: Как бежали оттуда, рассказывайте.

ГЛОБА: Нет, так было в общем серьезно, там вопросы задавали одни и те же, мне пришлось познакомиться. Потом я беседовал со следователями, и не то что убеждал, а рассказывал, они говорят: расскажите, как у вас это было, скажите, что это такое. Я им чертил круги, они…

СТАХОВСКИЙ: Пытались понять.

ГЛОБА: …пытались понять, что это такое.

СТАХОВСКИЙ: Какие шифровки вы тут подкладываете.

ГЛОБА: Я им говорил, что это наука все-таки, я к этому отношусь как к науке, и не надо к этому относиться как к какой-то мистике и суеверию, просто это такая наука, которую долго не признавали, а вот моя задача сейчас ее как-то реабилитировать. Но провел там какое-то время, это экскурсия была.

СТАХОВСКИЙ: Слушайте, прямо даже не хочу шутить на эту тему, ну их в баню.

ГЛОБА: Нет, лучше не шутите.

СТАХОВСКИЙ: Все эти тюрьмы, все эти чекисты…

ГЛОБА: Нет, ну вы меня спрашиваете. Но, честно говоря, не самое лучшее мое воспоминание.

СТАХОВСКИЙ: Давайте что-нибудь другое. К вопросу о Нострадамусе, например. С какой исторической личностью хотелось бы вам побеседовать?

ГЛОБА: Ну, не знаю, с Нострадамусом придется на среднефранцузском языке шестнадцатого века…

СТАХОВСКИЙ: Ну, фантазируя о том, что вы понимаете друг друга.

ГЛОБА: Ну да, фантазируя, что я понимаю… но с Нострадамусом мне хотелось бы, да. Василий Немчин такой был еще у нас астролог и монах потом, он принял монашеский сан, это начало шестнадцатого века, это старший современник Нострадамуса.

СТАХОВСКИЙ: То есть всё по профессиональной деятельности?

ГЛОБА: Ну, в общем-то да.

СТАХОВСКИЙ: А не Наполеон, не Александр Македонский?

ГЛОБА: Нет, ну я понимаю, Наполеон – хорошо. Александр Македонский - очень далеко. Но это всё завоеватели, всё какие-то там полководцы, что мне, обсуждать, почему проиграно сражение под Ватерлоо, или там, допустим, с Александром Македонским – Гавгамелы?

КУЗЬМИНА: Мы знаем, что у вас одна из самых больших коллекций посмертных масок известных людей. Что это за люди, кто это?

ГЛОБА: О, да! Вы знаете, это действительно знаменитые люди, я собирал их еще со времен отца, у меня же отец был художник, и вот эта маска Ленина у всех была, это как бы обязательно, у многих художников. Потом там Гоголь, Достоевский, и дальше я уже собирал Маяковского…

СТАХОВСКИЙ: Но это не оригиналы?

ГЛОБА: Некоторые есть раритеты. Вот как, например, маска Булгакова Михаила Афанасьевича, это одна из действительно раритетных масок, которую снимал сам Меркуров, скульптор, и там даже есть его отпечаток пальца, самого Меркурова.

КУЗЬМИНА: То есть доказать, что это Булгаков, можно.

ГЛОБА: И говорят, что там волосок самого Булгакова есть.

СТАХОВСКИЙ: Даже?

ГЛОБА: В этой маске, да. Вот так вот.

СТАХОВСКИЙ: Это надо на экспертизу, конечно.

ГЛОБА: Ну конечно. Так что, если когда-то кто-то…

КУЗЬМИНА: Кто-то из вас захочет родить от Булгакова…

СТАХОВСКИЙ: Ну, Вера, не начинай!

ГЛОБА: Зачем вы так?

КУЗЬМИНА: Таких тоже много!

СТАХОВСКИЙ: Павел Павлович, были в жизни какие-то яркие, запоминающиеся сны, может быть, которые вас преследовали?

ГЛОБА: Нет, меня никто не преследовал, вообще сплю я как убитый, очень редко вижу сны, это хорошо.

СТАХОВСКИЙ: От чего это зависит?

ГЛОБА: Ну, наверное, по-разному, фрейдистское толкование по психоанализу говорит, что это нереализованная какая-то чувственная природа ваша…

СТАХОВСКИЙ: Поэтому человек спит хорошо?

ГЛОБА: Наоборот, поэтому он видит сны: требуется выход, реализация. Я не знаю, мне вот таких супервещих… ну, два было очень странных, с отцом там было связано. Или кто-то продиктовал телефон, какая-то девушка, и потом оказалось, что у нее есть сестра с тем самым номером телефона (а приснившаяся - это была умершая), вот так странно. Вот это был единственный такой очень интересный, запоминающийся сон. А так, чтобы кто-то преследовал, нет, такого не было.

СТАХОВСКИЙ: То есть к снам вы относитесь спокойно?

ГЛОБА: Абсолютно спокойно, кошмарами не мучаюсь.

СТАХОВСКИЙ: Ну и хорошо. А вас легко удивить?

ГЛОБА: Конечно, очень легко, пальчик покажешь…

СТАХОВСКИЙ: Да ладно, что вы!

ГЛОБА: Нет, когда неожиданно. Представляете, нормальный серьезный человек, в галстуке, вдруг раз, показал пальчик.

СТАХОВСКИЙ: И всё.

ГЛОБА: И всё, да. Вот вы уже смеетесь!

КУЗЬМИНА: Павел Павлович, есть в этом мире человек, которого бы вы взяли с собой в следующую жизнь? Единственный, кто бы это мог быть?

ГЛОБА: Во-первых, надо доказать, что эта следующая жизнь есть.

КУЗЬМИНА: Мы можем предположить.

СТАХОВСКИЙ: А вам нужно это доказательство?

ГЛОБА: Ну, вообще бы на все нужно доказательство, но хотя бы знать для себя. Верить можно только в бога, это понятно, потому что господь бог, да, действительно, он - создатель, это понятно. Всё остальное требует доказательств.

КУЗЬМИНА: Хорошо, мы же можем пофантазировать, взять предлагаемые обстоятельства, в конце концов. Вот есть следующая жизнь, и можно взять с собой одного человека, кто это будет?

ГЛОБА: Я знаю, кто это такой, да.

СТАХОВСКИЙ: Есть такой человек?

ГЛОБА: Есть такой. Ленин говорил: есть такая партия. А у меня есть такой человек.

СТАХОВСКИЙ: Который может один всю партию составить.

ГЛОБА: Вот Ленин бы взял партию.

СТАХОВСКИЙ: Не исключено.

ГЛОБА: Потому что «мы говорим партия, подразумеваем – Ленин».

СТАХОВСКИЙ: Не исключено.

ГЛОБА: Маяковский так писал.

КУЗЬМИНА: Хочется, конечно, дурацкий вопрос задать: если бы вы попали на необитаемый остров и можно было бы взять с собой три самые важные вещи…

ГЛОБА: Я бы предпочел обитаемый остров.

СТАХОВСКИЙ: Вам не нравится одиночество, да?

ГЛОБА: Нет, мне оно нравится, когда слишком достают, вот действительно слишком много контактов, тогда – да, на какое-то время, ну как любому человеку.

СТАХОВСКИЙ: Нет, почему как любому? Есть люди, которые, скажем, больше направлены в сторону личной, закрытой собственной жизни, но тем не менее у них приключаются, понятно, контакты с внешним миром. А есть люди, которые не мыслят себя без общества, они все равно стремятся к людям, к друзьям и в редкие минуты спокойствия.

ГЛОБА: Я где-то посередине, застрял посередине.

СТАХОВСКИЙ: То есть ни туда, ни сюда.

ГЛОБА: Нет, и туда, и сюда, только временами.

КУЗЬМИНА: Хорошо, черт с ними, или бог с ними, с этими тремя вещами…

ГЛОБА: Я думаю, что бога всуе поминать не надо, а этого вообще не надо поминать.

КУЗЬМИНА: Мы себе астролога представляем все равно как человека, окруженного некими артефактами…

СТАХОВСКИЙ: Ритуальными какими-то историями.

ГЛОБА: Всё это неправда, мы не маги, не волшебники, нормальные люди. У нас вот программа компьютерная есть и хорошо, а раньше всё, вы знаете, козьей ножкой, циркулем приходилось чертить. Не было калькуляторов даже у меня, начинал когда.

КУЗЬМИНА: Вам вот эту компьютерную программу пришлось кого-то просить составлять?

ГЛОБА: Ну, разумеется, действительно серьезные специалисты этим занимались, в основу были положены все-таки эфемериды космические вот этих перемещений планет, то есть это всё реально.

КУЗЬМИНА: Не пытались у вас украсть вашу программу? Взломать?

ГЛОБА: Ну как, пытались расшить ее, да, взломать пытались, конечно, поэтому там несколько степеней защиты есть.

СТАХОВСКИЙ: Но мало взломать, надо же потом разобраться, что это всё обозначает.

ГЛОБА: Ну конечно.

КУЗЬМИНА: Что там Пал Палыч наваял.

ГЛОБА: Конечно. Это вспомогательная программа для астрологов. Для астрологов она, конечно, очень хороша, она пригодится, а вот для неспециалиста - ну что, ну увидит он значки какие-то. Да, там есть текстовые блоки, но опять же это только для того, чтобы облегчить себе задачу.

КУЗЬМИНА: Конечно. Какие цветы вы дарите, если дарите цветы?

ГЛОБА: Розы.

КУЗЬМИНА: Только розы?

ГЛОБА: В основном.

КУЗЬМИНА: Определенного цвета?

ГЛОБА: Ну, по-разному, конечно.

СТАХОВСКИЙ: От человека зависит, да?

ГЛОБА: От человека зависит.

КУЗЬМИНА: А почему розы?

ГЛОБА: Потому что роза это королева цветов, это было в древности так реально, королевский цветок… Нет, королевский - лилия, а роза, она действительно…

СТАХОВСКИЙ: Императорская уж совсем.

ГЛОБА: Да, ну скажем так.

СТАХОВСКИЙ: Раз уж мы заговорили о розах, мне кажется, самое время обратиться вот к чему. У нас есть в этой программе рубрика, «Секрет» она называется. Суть ее крайне проста. Человек, который был у нас в гостях в прошлой программе…

ГЛОБА: Но не в прошлой жизни.

СТАХОВСКИЙ: Нет, в прошлой программе, да, то есть неделю назад. Он задает вопрос нашему следующему гостю, естественно, не подозревая, кто это будет.

ГЛОБА: А мне почему-то вопрос от предыдущего гостя никто не задавал.

СТАХОВСКИЙ: Сейчас он будет. Пожалуйста.

ЛЯДОВА: Здравствуйте, я Людмила Лядова, хочу вам задать вопрос. Чем бы вы хотели нас всех удивить в 2014 году?

СТАХОВСКИЙ: Вот такой вопрос от народной артистки Советского Союза Людмилы Алексеевны Лядовой.

КУЗЬМИНА: Что вы готовите: танец, стих?

СТАХОВСКИЙ: Чем вы готовы нас удивить в 2014 году?

КУЗЬМИНА: Чем будете удивлять нас, чем Павел Глоба будет удивлять в следующем году?

ГЛОБА: Во-первых, мне надо подготовиться к этому, потому что я все-таки родился под знаком Рака, а он не склонен к таким экстравагантным поступкам, по крайней мере в любой момент. Водолеем нужно родиться, Стрельцом, Овном, вот они…

СТАХОВСКИЙ: Любят удивлять?

КУЗЬМИНА: То есть в Египте вечером вы в пляс вместе со всеми не пускаетесь, в мешках не прыгаете?

ГЛОБА: Пожалуйста, вместе со всеми, пожалуйста.

КУЗЬМИНА: А вот один…

ГЛОБА: А вот один, ну надо для этого драйв иметь какой-то.

КУЗЬМИНА: Ну хорошо, а что в 2014 году вы, возможно, планируете явить миру?

ГЛОБА: Явить миру я ничего... Знаете, для того чтобы чем-то удивлять, нужно как-то очень хорошо к себе относиться. Нужно иметь какую-то сверхценную идею, нужно, скажем, высокую самооценку, чего у меня нет. Поэтому мы скромненько, мы как-то так…

КУЗЬМИНА: У вас есть комплексы?

ГЛОБА: Конечно, как у всех, навалом.

КУЗЬМИНА: Какие? Ну, например?

ГЛОБА: Все эти комплексы, которые у людей существуют: комплекс неполноценности…

СТАХОВСКИЙ: Как у всех у нас, Вера, полный набор, конечно.

ГЛОБА: Полный набор джентльменский. Ну есть, чего скрывать, что себя другим позиционировать человеком.

КУЗЬМИНА: А вы каким-то образом боретесь с собой или уже свыклись с этим?

ГЛОБА: Да бесполезно с собой бороться.

КУЗЬМИНА: Или каждый день думаете: всё, этот пирожок есть сегодня не буду, буду его есть завтра?

ГЛОБА: Я понял в какой-то момент, что с собой бороться бесполезно, надо с собой примириться. И я заключил с собой такое мирное соглашение, и вот так и живу.

КУЗЬМИНА: «Я себя принимаю таким, какой я есть».

ГЛОБА: Я принимаю таким, как есть, я, конечно, с этим не смиряюсь, но стараюсь как-то и не драматизировать ситуацию.

СТАХОВСКИЙ: Ну, в примирении есть что-то хорошее, действительно.

КУЗЬМИНА: А вы делаете зарядку по утрам?

ГЛОБА: Я стараюсь ходить побольше сейчас, это надо уже в возрасте, потому что действительно долгожители - это те, у которых мышцы в тонусе, которые много ходят, и у которых суставы подвижные, это реально. Вон балерины, смотрите, очень многие балерины и 90 лет…

СТАХОВСКИЙ: Ой, Майя Михайловна Плисецкая, посмотрите, красота какая.

ГЛОБА: Я же говорю, да, вот это очень важно на самом деле.

СТАХОВСКИЙ: Сейчас дурацкий вопрос совершенно задам. А у вас наметанный же наверняка глаз, вот когда вы смотрите на человека… Знаете, как врачи: о, батенька, да у вас желтуха! У вас есть такое?

ГЛОБА: Нет, дело в том, что это не очень хороший врач…

КУЗЬМИНА: Но вы же занимаетесь и антропологией, и физиогномикой.

СТАХОВСКИЙ: Я к тому, что, когда вы смотрите на человека, вы можете угадать, кто он по гороскопу?

ГЛОБА: Нет, во-первых, что такое гороскоп? Гороскоп - это показатель часа, это восходящий знак, знак, который восходит на горизонте в момент рождения. Вот он, кстати, и определяет вашу личность, как бы с вами контактирует.

КУЗЬМИНА: Ну да, прыгаю я в мешках со всеми или один.

ГЛОБА: Ну да. Вот этот восходящий знак часто виден, а дата рождения не всегда, иначе мы делились бы на 12 всего лишь навсего типов, а нас гораздо больше.

СТАХОВСКИЙ: То есть гороскоп - это лишь какое-то зернышко, из которого потом можно вырастить…

ГЛОБА: Конечно. Но это такое хорошее зернышко, да, да, да, креативное.

КУЗЬМИНА: Пал Палыч, но мы же все прекрасно знаем, что, например, к тем девушкам, которые планируют родить под Новый год, врачи сейчас подходят и говорят: слушай, дорогая, давай 30-го, я тебя прошу, я тебя прошу, только не ночью 31-го. И искусственным образом появляются детки либо раньше, либо позже, потому что действительно людям нужно в это время отдохнуть…

ГЛОБА: Понимаю прекрасно.

КУЗЬМИНА: Каким образом это влияет, вообще влияет ли?

ГЛОБА: К сожалению, да, и, понимаете, все эти искусственные роды, особенно кесарята, это большая головная боль для любого астролога, потому что смещаются циклы все. Это раз. Во-вторых, точное время рождения трудно определить.

КУЗЬМИНА: То есть только в одном случае, если ребенок появился совершенно нормальным образом, обычным…

ГЛОБА: В запланированное время, совершенно верно. Тогда фиксируешь это время, раньше астрологи там сидели фиксировали, и вот тогда совершенно четко можешь с самого рождения уже наметить эту картину. А когда кесаренок, когда искусственные, стимулированные, попозже – вот тут уже сбиваются ритмы. Включается гороскоп не тогда. И пока не произойдут события в жизни этого ребеночка, не дай бог, он заболеет и так далее, или случится что-то еще, переезд родителей, вот только тогда можно этот цикл уже отследить. Он может совсем не совпадать с тем временем, которое записали. К сожалению, так, да, это большая, тяжелая головная боль.

СТАХОВСКИЙ: Да, понятно. Пал Палыч, а что вы чувствуете, когда ваши прогнозы, например, не сбываются?

ГЛОБА: Вы знаете, я считаю, что астрология это наука, так что это все равно стимул к дальнейшему развитию, как в любой науке. Ну, понимаете, если, допустим, научные прогнозы не подтверждаются, для нормального ученого - это тупиковая ветвь, будем искать другое. Понимаете, это нормально.

СТАХОВСКИЙ: Делать ошибки - это естественный путь, конечно.

ГЛОБА: Это естественный путь. Поэтому у астрологов, конечно, ошибки есть, но слава богу, что КПД тоже очень большой, потому что иначе бы она не просуществовала столько времени.

КУЗЬМИНА: Пал Палыч, огромное количество фотографий ваших в очках. Куда вы дели свои очки?

ГЛОБА: Понимаете, у меня небольшая близорукость, один глаз у меня нормальный, другой минус, поэтому я могу…

КУЗЬМИНА: Позволить себе быть и в них, и без них.

ГЛОБА: Позволить и так, и сяк. Читаю без очков.

КУЗЬМИНА: Что всегда есть в вашем холодильнике? Вот вы любите, чтобы утром открыл холодильник, а там есть это?

ГЛОБА: Яблоки всегда, фрукты всегда. Без этого не могу.

СТАХОВСКИЙ: Яблоки и фрукты, это правда?

ГЛОБА: Да, мандарины.

СТАХОВСКИЙ: Потому что вкусно? Или вы себя заставляет есть витаминчики, все такое?

ГЛОБА: Нет, просто нравится, а чего заставлять себя? Заставлять себя нужно от чего-то отказываться, а не к чему-то привыкать.

КУЗЬМИНА: Вот слушатель наш спрашивает: «Делал ли прививку от гриппа к этой зиме Павел Глоба?»

ГЛОБА: Нет, не делал, считаю, что есть и другие способы, как себя от этого обезопасить, в том числе фитонцидов больше и так далее, чеснок. От вас будет, конечно, неприятно пахнуть, но зато вы можете…

КУЗЬМИНА: Пал Палыч, а вас часто просят прокомментировать работу других людей из вашей же области?

ГЛОБА: Такое бывает, но я считаю, что здесь должна все-таки срабатывать этика профессиональная. Вот как у врачей, они же никогда, врачи, друг друга не подставляют, это правильно.

СТАХОВСКИЙ: Да, если они приличные врачи.

ГЛОБА: Если они приличные врачи. А я считаю, что если приличный астролог, он никогда не будет при других обсуждать действия какого-то своего коллеги.

СТАХОВСКИЙ: Сядьте, разберитесь, поговорите отдельно, да.

ГЛОБА: Да, вот друг при друге мы можем сказать своему коллеге: что ты вообще сделал? Но никогда на публику не выносим, это реально, это правильно.

СТАХОВСКИЙ: А что самое сложное в вашей работе?

ГЛОБА: Самое сложное - это люди.

СТАХОВСКИЙ: В каком смысле?

ГЛОБА: Человек это всегда сложно, человек это всегда, знаете…

СТАХОВСКИЙ: Так в вашей работе же все люди?

ГЛОБА: Правильно, все люди, вот это и есть большая сложность.

СТАХОВСКИЙ: Это большая проблема.

ГЛОБА: Да, это действительно клубок проблем. Вот у меня знакомый есть, прокурор бывший, он говорит: я воспринимаю человека не как человека, а как клубок мотивов.

СТАХОВСКИЙ: Не человек, а клубок мотивов. А для вас человек - это клубок чего?

ГЛОБА: Проблем, которые надо помочь ему решить реально.

СТАХОВСКИЙ: То есть астролог, он же и психолог, психотерапевт еще.

ГЛОБА: Нет, нет, ни в коем случае. Всегда, когда психологические проблемы, это всегда садятся на шею. Я всегда говорю: нет, это не наша задача. У психолога есть отработанные методы, идите к нему, он вам поможет. У астрологии задача более простая - дать человеку ясное представление о возможных событиях, как ему к ним подготовиться, что нужно действительно в себе вырабатывать. Вот это самое главное. А уже психологическая помощь не наша. К психологам идите, пускай они этим занимаются. Чуть-чуть психологии, конечно, есть, но так, элементы.

СТАХОВСКИЙ: То есть астрология - это какая-то возможность подложить ту самую соломку?

ГЛОБА: Правильно, одна из этих попыток подложить соломку. Но это тоже не самое главное. Помочь человеку самому с этими проблемами справиться, если он по-другому не может. Я вот хочу сделать заявление, пользуясь случаем…

КУЗЬМИНА: Я записываю.

СТАХОВСКИЙ: Давайте. Давно пора сделать заявление.

ГЛОБА: Я хочу сделать заявление. Я как астролог предупреждаю: большое влияние астрологии в вашей жизни очень вредно для вашего психического и другого здоровья. К астрологии нельзя прибегать постоянно, нельзя ни в коем случае. Как нельзя человеку, который лечится, занимается медициной, нельзя постоянно кушать таблетки.

СТАХОВСКИЙ: Так, а чем чревато?

ГЛОБА: Чревато тем, что этот человек становится зависимым.

СТАХОВСКИЙ: То есть он не может сделать ни одного шага?

КУЗЬМИНА: «Пал Палыч, это Мария Ивановна опять, слушайте, мне завтра красное или желтое платье покупать? В каком я должна выступить?»

ГЛОБА: Вот, ни в коем случае, сама решай, Мария Ивановна. И даже если более серьезные проблемы, если человек не может решить их по-другому, тогда астрология может помочь. Но только тогда, когда он сам действительно зашел в тупик.

КУЗЬМИНА: Почти в крайнем случае.

ГЛОБА: В крайнем случае. Это, скажем, МЧС такое.

КУЗЬМИНА: Пал Палыч, у вас такой суровый взгляд. Нет?

СТАХОВСКИЙ: А мне не кажется, где суровый-то?

ГЛОБА: Но справедливый.

СТАХОВСКИЙ: Слушайте, ну понятно, что раз уж мы вас заманили сюда под занавес года, мы не можем у вас не спросить в последние пять минут…

ГЛОБА: Я понимаю, я все читаю по глазам.

СТАХОВСКИЙ: Не можем у вас не спросить…

ГЛОБА: Каким будет следующий год, это понятно.

СТАХОВСКИЙ: 2014, год Лошади.

КУЗЬМИНА: И зазевал Пал Палыч.

ГЛОБА: Голубой, причем, Лошади.

СТАХОВСКИЙ: Кстати, это мой год.

ГЛОБА: Вам 60?

СТАХОВСКИЙ: А Голубая Лошадь - это кому 60? Нет, мне 36 лет будет.

ГЛОБА: Тогда это Желтая Лошадь.

СТАХОВСКИЙ: Ух ты, как вы всё это высчитываете?

ГЛОБА: Ну а что, это сразу в голове.

СТАХОВСКИЙ: Так, чего ждать мне?

ГЛОБА: Ничего. Понимаете в чем дело, это календарь китайский, чего-то у нас много китайцев стало вообще в душе…

СТАХОВСКИЙ: Ну, полтора миллиарда, шутка ли.

ГЛОБА: Ну, это понятно, да, самое большое население, 1/6 часть. Есть другой календарь, кстати, китайский календарь на циклах Юпитера, 12-летний, а есть другой, на циклах Сатурна, я его больше придерживаюсь, в свое время в древней Персии был разработан, 32-летний календарь, и по нему следующий год - это год Желтого, или Золотого, Петуха. Вот так.

СТАХОВСКИЙ: Интересно. Неожиданно, все к Лошади готовятся, а он - Золотого Петуха.

ГЛОБА: И то, и другое можно сказать. Но это общая характеристика. Положение Юпитера с Сатурном очень сильное, кстати. Сатурн в Скорпионе, а Юпитер в Раке и во Льве будет.

СТАХОВСКИЙ: Так, чего ждать в целом?

ГЛОБА: Исходя из этого, я могу сказать, что, конечно, каждому надо ждать чего-то, исходя из своего гороскопа, но есть общая тенденция. Общая тенденция какая. Судя по Лошади, кто будут, скажем, лидеры этого года? Кто умеет работать как лошадь, кто умеет ставить себе ясные цели и их добиваться.

СТАХОВСКИЙ: То есть пашем, пашем и пашем.

ГЛОБА: И еще работать в коллективе, в команде обязательно единомышленников. Причем должен быть не террариум единомышленников, а именно команда.

СТАХОВСКИЙ: Да, но и не забывайте, что лошадь лягнуть может, если что.

ГЛОБА: И пиариться сильно, потому что год Петуха, вот требуется много пиара, крика, шума.

СТАХОВСКИЙ: То есть пашем и привлекаем внимание.

ГЛОБА: И средства массовой информации, конечно, будут в центре внимания. Скандалов будет очень много.

КУЗЬМИНА: Интриг, расследований.

СТАХОВСКИЙ: Кузьмина поняла. Раздевайся в следующем году.

ГЛОБА: Вот именно тот, кто умеет выходить на скандале, тот и будет как бы лидером. Умеет работать и умеет работать не в одиночку, а в коллективе.

КУЗЬМИНА: Вас наверняка уже спрашивали, что будет с Киевом, что ждет Украину?

ГЛОБА: Ну, это моя, скажем так, историческая родина, мне очень жаль. Я думаю, что все-таки Украина выстоит как единое государство, в общем, там они побушуют на Майдане, выгадают свои интересы, и в конечном итоге заграница им поможет, восточная заграница больше, чем западная, западная ничего, кроме того, что отдай нам всё, а мы тебе - обещания.

КУЗЬМИНА: А Олимпиада?

ГЛОБА: Олимпиада нормально, наши ребята покажут себя во всей своей красе. Хотя, честно говоря, я не думаю, что будут у нас супердостижения, но и не отсталые. То есть мы где-то будем, ну, вторые места...

КУЗЬМИНА: Ничего, выступим, короче.

ГЛОБА: И золотые медали тоже возьмем, пусть не самыми первыми, но и далеко не последними.

СТАХОВСКИЙ: Пал Палыч, ждет нас впереди с точки зрения астрологии какой-нибудь год потрясений?

ГЛОБА: Вы знаете, следующий год, конечно, он такой интересный год будет, там много циклов сходится, я думаю, что нам все-таки нужно скрестить пальчики и считать, что дай бог, чтобы наши люди в правительстве и те, кто нами правит, все-таки смогли нам помочь.

СТАХОВСКИЙ: А тяжелые годы для человечества какие-нибудь последующие, вы что-нибудь такое намечали?

ГЛОБА: Вот я говорю, тяжелые, не тяжелые - все зависит от человека. Астрология же никогда не отвечает на вопрос о результатах. Задача астролога ответить на вопрос: когда, где и что. Когда и что.

КУЗЬМИНА: Когда, где и что.

ГЛОБА: Да, всё. А вот результат зависит от нас с вами. То есть нельзя сказать, что будет трагедия, катастрофа. Я говорю, да, критическое время, да, это возможность перелома, перемен.

СТАХОВСКИЙ: Потому что еще очень важна точка восприятия же, да?

ГЛОБА: Конечно, кому война, а кому мать родна, есть такое понятие. Кризис, допустим. В следующем году возможность кризиса, действительно, это где-то август, сентябрь, октябрь, но кому-то кризис, а для кого-то это большой подъем.

КУЗЬМИНА: А к вам кто-нибудь из правительства обращается?

ГЛОБА: Я всегда на эту тему говорю: спросите у них.

СТАХОВСКИЙ: Правильно.

КУЗЬМИНА: Я подумала, вдруг сегодня вы проколетесь.

ГЛОБА: Спросите у них.

КУЗЬМИНА: Наш бы эфир с Женей стал ярче.

ГЛОБА: А у врача попробуйте спросить, кого вы лечите.

КУЗЬМИНА: Если бы вы не были астрологом, кем бы вы были?

ГЛОБА: Ну, я уже по профессии мог бы быть врачом, потому что я учился на медицинском, в первом мединституте; получил диплом историко-архивного института, МГИАИ, сейчас это РГГУ, историк-архивист, я профессионал в этом плане.

КУЗЬМИНА: Это понятно, но есть, может быть, профессия, в которую бы вы хотели погрузиться, но уже понимаете, что времени не так много, чтобы полностью уйти в нее?

ГЛОБА: Сейчас следующее мое - пишу романы, астрологический детектив, вот, пожалуйста, я написал целую серию.

СТАХОВСКИЙ: Что, у вас и книжка есть?

КУЗЬМИНА: А ну-ка, срочно книгу в студию.

ГЛОБА: Вот, посвященная Булгакову, и самое главное открытие мое - это о том, что многие преступления прошлого могут повториться в настоящем, потому что есть некая матрица, которая переходит от одних людей к другим. Вот здесь Булгаков взят, и преступления в его время, которые он описывал, в которых он был, может быть, даже соучастником или свидетелем, они повторяются в наше время. А кто является носителем этой матрицы? Обычно, я сделал открытие, что это человек, который рожден в год смерти, вернее, во время смерти, или даже скажем, в день смерти какого-то великого человека. В данном случае у меня провокатор, или, так сказать, инициатор преступления родился в день смерти Булгакова.

СТАХОВСКИЙ: Обалдеть, слушай, надо срочно погадать на книге Глобы!

ГЛОБА: Не надо гадать, это не гадание, не суеверие…

КУЗЬМИНА: А вы знаете, мы и на Достоевском гадаем, и на вас погадаем.

ГЛОБА: А, ну это ваше дело, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Друзья, спасибо большое.

ГЛОБА: А это начало романов, дальше еще. Вот это мне интересно.

КУЗЬМИНА: Не останавливайтесь, Пал Палыч!

ГЛОБА: Это мне очень интересно. А всех я поздравляю с Новым годом.

КУЗЬМИНА: Спасибо вам большое.

ГЛОБА: Он будет для всех счастливым, если, конечно, идти вперед, пахать и быть в команде.

СТАХОВСКИЙ: Друзья, всё. Павел Глоба был в гостях. Пока!