Валенки Елена Камбурова

ТИХОМИРОВ: В нашей студии появилась женщина… Нельзя называть женщин легендами, потому что женщина - это повесть, это роман, может быть, роман в стихах. Но легенда - это уже "я памятник себе воздвиг". У нас в студии находится замечательная певица, актриса Елена Камбурова. Здравствуйте, Елена. Рады вас видеть.

КАМБУРОВА: Добрый день.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, Елена, конечно, мы пошли на большой риск. Если бы вы, например, взяли сейчас и родили ребенка, или у вас завелся молодой любовник…

КАМБУРОВА: История была бы какая-нибудь.

ТИХОМИРОВ: Да, была бы история, о чем поговорить. А у вас бэкграунда нет такого. Зато у вас есть душа, у вас есть голос. И у вас есть замечательные песни. Мне кажется, что иногда об этом надо говорить. И о таких людях надо рассказывать. Их надо показывать и слушать. Поэтому я очень рад, что вы у нас в студии. Елена, скажите, что вы ощущали сегодня, когда приехали на 5-ю улицу Ямского Поля? Потому что напротив находится цирковое училище…

КАМБУРОВА: Мы специально проехали мимо него. Я думаю: боже мой! Как легко я проходила это расстояние от Белорусского вокзала сюда, прямо вприпрыжку каждый день, мне оно не казалось большим. Вот. А сейчас думаю: о, надо пройти туда… И вообще, конечно, то, что ощущаешь к месту, в котором было очень много рождено, в общем-то, первые мысли осознанные, понимание, что ты можешь делать в жизни, - именно в этом училище! Хотя там, казалось бы, почти ничего не располагало к этому. Мы учились - акробатика, жонглирование и прочее.

ТИХОМИРОВ: Вы тоже этому учились, да?

КАМБУРОВА: Конечно, обязательно. Потому что нас взяли, поскольку не было такого факультета под названием "артисты эстрады", а было у них отделение клоунады…

ТИХОМИРОВ: Так вы клоунесса!

КАМБУРОВА: Но самое интересное, что в результате спектакль по Гарсиа Лорке "Балаганчик" мы совершили таким образом, что я была именно в роли клоунессы. Я донью Роситу играла. И это в манеже всё было. Я поняла и осознала, как это изнутри, что такое клоунская профессия даже в смысле посыла голоса, посыла к залу. Не когда плоскость, а когда - манеж. Это очень интересно.

ТИХОМИРОВ: Скажите мне, Елена, я понимаю, что вы не Евгений Петросян. Но вот природа смеха, природа вообще смешного? Странное дело, мы сейчас перестали смеяться…

КАМБУРОВА: Когда я вижу, как смеются, и не понятно, над чем даже, то есть над тем, от чего мне просто грустно… Понимаете, когда какие-то пошлые реплики и вижу, что люди смеются, я понимаю: боже мой, мне их жалко. Мне просто их жалко. Вот. Мне жалко, что они не понимают, что это пошло. Их очень много, кстати.

ТИХОМИРОВ: Все-таки мое детство прошло под влиянием, например, Юрия Никулина. Енгибарова, конечно… И я думаю, а сейчас что? "Камеди клаб"?

КАМБУРОВА: Знаете, есть такая ироническая улыбка.

ТИХОМИРОВ: Она тоже спасает, да.

КАМБУРОВА: Да, абсолютно. Вы знаете, при любых обстоятельствах, в любых ситуациях, в которых ты оказываешься, очень спасает чувство юмора даже. И поиски… Знаете, была такая пьеса Виктора Розова "В поисках радости".

ТИХОМИРОВ: Это 50-е годы, по-моему. Олег Табаков еще играл.

КАМБУРОВА: Ну вот. Давно, да? Само название, понимаете? То есть ты ищешь радость, ты ее во многом не находишь, во многом не находишь. Но я вот сегодня прикоснулась к своему любимому кусту и увидела, что там уже позеленели почки, понимаете. И для меня это такая радость, действительно! То есть природа дает нам великий пример, великий пример возрождения. Каждый раз она говорит: посмотрите, я возрождаюсь. Человек может возрождаться не столько физически, сколько духовно, душевно. Каждый год что-то прибавляется. Ведь они не просто возрождаются - дерево растет!

ТИХОМИРОВ: Ну да. Вы-то растете вообще просто! Я послушал ваши недавние концерты и подумал: надо же! Елена Камбурова. Даже боюсь смотреть, в каком году вы родились… Я знаю, что, например, Ирина Муравьева до сих пор страдает от того, что в фильме "Карнавал" песню "Позвони мне, позвони" исполняет не она, а исполняет певица профессиональная.

КАМБУРОВА: А она ведь очень хорошо сама поет, Ирина.

ТИХОМИРОВ: Да, в том-то и дело. И я вдруг сегодня понял, что в "Рабе любви" вот эта заглавная песня… Я всю жизнь был уверен, что это поет Соловей. Особенно, помните, когда вот это последнее: "Господа, вы звери!" И ваш пронзительный голос, он настолько…

КАМБУРОВА: То есть срывается маска. Героиня срывает маску. И начинает душа…

ТИХОМИРОВ: Но я не об этом. Я просто о том, что ваш голос был настолько схож по всему с голосом Соловей, и для меня не было вообще сомнения: это поет Елена Соловей. А как вам отдать свой голос героине?

КАМБУРОВА: Вы знаете, я с огромным удовольствием отдала Гундаревой, когда я пела Дульсинею Тобосскую.

ТИХОМИРОВ: Тоже для меня это было открытие.

КАМБУРОВА: И это было очень важно. Мне было очень радостно, что мы когда встречались у композитора Геннадия Гладкова, мы вместе, понимаете, я пела, и она вместе со мной как бы чуть напевала. В принципе она сама могла бы спеть. Там ей не хватило буквально полторы нотки, знаете.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, я прямо сейчас увидел всё это. Это потрясающе! Скажите, а как в вас это всё сочетается? И "Раба любви", и "Приключения Электроника", что для меня было тоже великим открытием, что, оказывается, и все пионеры пели вашим голосом. Как это возможно?

КАМБУРОВА: Когда есть задача... И это ведь не мне принадлежит. Как любой голос, он принадлежит природе. От бога всё дается, понимаете? Поэтому даешь задание… Очевидно, мои голосовые связки способны улавливать мой актерский посыл. Наверное, способны. Иначе я бы позавчера не вышла бы в спектакле "Антигона" по Софоклу.

ТИХОМИРОВ: Где? У себя в театре?

КАМБУРОВА: Да, конечно.

ТИХОМИРОВ: Вы до сих пор играете на сцене большие спектакли? Зачем это?

КАМБУРОВА: Как зачем? А зачем жить тогда?

ТИХОМИРОВ: А вот скажите мне, Елена. Я понимаю, что вы сейчас нашли свою нишу, у вас есть свой зритель. При этом отличный зритель.

КАМБУРОВА: Да

ТИХОМИРОВ: Но если бы вы пошли немножечко по-другому пути (скажем так, более попсовому пути), то людей, которых вы научили бы честно жить, искренне, было бы гораздо больше. А вы замкнулись в этом небольшом мире, с этими прекрасными людьми! И, к сожалению, мало кого допускаете извне. Или, по крайней мере, очень мало кто может проникнуть, пробиться к вам в театр, увидеть вас на экране, послушать на радио. И тем самым мы сокращаем количество людей, которые должны прикасаться к хорошему.

КАМБУРОВА: Вы правы, да. И ты прав, и я прав. Но с другой стороны, для того, чтобы это количество людей увеличилось, надо, чтобы это количество людей захотело послушать то, к чему они не привыкли. И им очень трудно в это войти, потому что они питаются совершенно другими плодами. Вы понимаете? Они не привыкли к этому. И если бы в помощь мне пришло радио, телевидение, понимаете, если бы такого рода песни, такого рода песни, как песни Булата Окуджавы, если бы они транслировались, ухо бы привыкло, и интонация эта стала бы родной для гораздо большего количества зрителей. Помимо всего, у меня, я уверена, огромное количество - равно как и у Театра музыки и поэзии, которым я руковожу, - гораздо больше зрителей, чем которые к нам приходят: у нас, естественно, маленькие залы. А потенциальных зрителей у нас очень много. Это я говорю, потому что огромное число людей не знало, что есть такой театр. "Ой, мы никогда не слушали вас!" И вот они открывают. Дальше они уже становятся зрителями. Вот так происходит.

ТИХОМИРОВ: Я знаете о чем, Елена? Просто, например, есть еще одна певица, которая тоже связана с цирковым училищем, это Алла Пугачева. Можно говорить что угодно. Да, у нее были, скажем так, кабацкие песни. Но она, по большому счету, всегда пела о любви. Она пела о любви, о чувствах, и это тоже хорошо. Но вы-то поете о другом.

КАМБУРОВА: Я тоже пою прежде всего о любви. Но любовь, знаете, если взять слово "любовь", развести руками, то любовь чисто физиологическая, она занимает вот такое место. Но так получилось, что человечество всё ориентируется на этот вид любви. Я не против него. Но вот эта огромная, космическая любовь, она гораздо выше. И всё то, с чем я выхожу на сцену, пронизано именно этой любовью. Хотя у меня очень много и лирических прекрасных песен.

ТИХОМИРОВ: Я знаете о чем думаю? Я думаю, что, например, некоторые современные певицы (в том числе и Земфира, как ни странно, и Жанна Агузарова) должны вам, по крайней мере, если не памятник поставить, то давать, скажем так, отчисления. Потому что, когда я вас увидел в этом фильме 70-х годов, где вы, такая хрупкая, такая пацанская современная девочка, вдруг поете про Гренаду, про это, про это, я подумал: боже мой, такое ощущение, что это сняли сегодня, вчера сняли. И вот этот дух, озорной дух, которого так не хватает сейчас, он пронизывает все ваши песни. И я думаю, вы были предтечей всего. Это вы научили их петь о себе.

КАМБУРОВА: Притом у меня прошлых песен-то нет, вы знаете? Есть такая песня "Какой большой ветер напал на наш остров" Новеллы Матвеевой, по сути, первая песня моя, она стучится, стучится, и опять я буквально недавно вышла с ней. Потому что они вечные, эти вещи.

ТИХОМИРОВ: Я понимаю, что вы прожили достаточно интересную и достаточно долгую (простите) жизнь. А было, скажем так, ощущение, что, например, вы увидели человека и поняли, что он поцелован богом? Я очень удивился, когда вдруг узнал, что вы в свое время совершенно случайно встретились с одним, тогда еще активно кучерявым, юношей, и это оказался Иосиф Кобзон. Когда вы с ним пели дуэтом, вы ощущали, что это будет тот Иосиф Кобзон, который сейчас на нашей эстраде?..

КАМБУРОВА: Нет, конечно. Я только увидела, как семимильными шагами он идет в сторону популярности. Да. Но я сразу разглядела Юрия Шевчука.

ТИХОМИРОВ: Каким образом?

КАМБУРОВА: Ну, в Уфе. Когда ко мне подошли несколько бардов (а я много гастролировала), и долго они пели, и я уже просто засыпала…

ТИХОМИРОВ: Это было после концерта?

КАМБУРОВА: Да, и после концерта. Он был последним. И тут я проснулась. Я ему, естественно, посоветовала самому исполнять, не надо, чтобы кто-то другой. Так что вот так мы…

ТИХОМИРОВ: Скажите, а он помнит об этом?

КАМБУРОВА: Очень хорошо помнит. И писал не раз об этом.

ТИХОМИРОВ: Это хорошо. Елена, нам известно, что, конечно, ваш супруг известный композитор. Я даже назвал бы его великим композитором. И не потому, что он сочинил эту прекрасную заставку "Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону"… Я что, что-то не то сказал?

КАМБУРОВА: Нет, не то. Ну, неважно.

ТИХОМИРОВ: А почему же я не то сказал? Да ладно!

КАМБУРОВА: У меня действительно был муж композитор, но…

ТИХОМИРОВ: Да?

КАМБУРОВА: Да. Но Дашкевич - это мой соратник по жизни. Видите, как интересно! Вот уже история.

ТИХОМИРОВ: Почему я все время думал, что… Нет?

КАМБУРОВА: Нет. Владимир Дашкевич - это просто тоже один из подарков моей судьбы. Я счастлива, что мы на радио совершенно случайно встретились…

ТИХОМИРОВ: А я-то всю жизнь думал, что вы муж и жена.

КАМБУРОВА: Ну и хорошо.

ТИХОМИРОВ: И что же?

КАМБУРОВА: Он сам исполнял там одну песню "Люди только мешают". Она меня так поразила, что я (что редко со мной бывает) подошла и говорю: "А можно я тоже спою эту песню?" И вот так мы познакомились. И потом меня поразило совершенно, что Владимир Дашкевич писал в стол, потому что практически он мне дарил на стихи Осипа Мандельштама цикл, на стихи Ахматовой "Реквием". И Маяковский тоже, ранняя лирика. И многое из того, что он написал, вот о ту пору, когда он мне это дарил, было трудно представить, что я с этим выйду на сцену. И я выходила, но, знаете, как партизан.

ТИХОМИРОВ: То есть не говорили, кто композитор и кто автор?

КАМБУРОВА: В общем, да.

ТИХОМИРОВ: Елена, понимаете, сейчас странная такая пошла молодежь. Ну, как бы это выразиться, если по-христиански? Они не хотят страданий. А скажите, невозможно построить судьбу свою без страданий? Потому что, когда, например, вы жили в каморке без отопления, когда вы плакали и замерзали, я думаю, без этого, наверное, не получилась бы Елена Камбурова, которая сейчас блистает на нашей сцене. Или можно было, скажем так, этого избежать?

КАМБУРОВА: Ну, я думаю, что всё во благо. Во благо. Нет, избегать не надо. Мне кажется, всё, что дается нам, и всякие испытания, они даются по нашим силам.

ТИХОМИРОВ: Вы кем на стройке работали тогда?

КАМБУРОВА: Разнорабочей.

ТИХОМИРОВ: Это что, цемент месили?

КАМБУРОВА: Да. И носила. Но, знаете, меня поразили эти девушки…

ТИХОМИРОВ: В косынках!

КАМБУРОВА: …рабочие, меня они действительно поразили. Они все из деревень были, я одна городская. И меня поразило то, что они увидели, что я намного более хрупкое существо, чем они. Ну, знаете, в другой ситуации, может быть, сказали бы: "Ну, давай!" Всяко-разно могло быть. А тут они говорят: "Слушай, давай ты только вот это…" А потом и вообще - "пусть она идет к каменщику", я ему раствор уже подавала. То есть, понимаете, они как-то сразу это поняли. Вот.

ТИХОМИРОВ: Я знаете о чем думаю всегда? Удивительная история. Мы все время говорим о том, что есть интеллигенция, есть простые люди. На самом деле просто есть люди. Не столичные жители, не жители провинции, как говорят, - есть просто люди и, извините, нелюди. Вот и всё.

КАМБУРОВА: Да, да. Можно жить в любой точке страны, земли и быть нравственно низким человеком. И наоборот.

ТИХОМИРОВ: Как вам тяжело жить с такой позицией в жизни!

КАМБУРОВА: Ну, вы знаете, таких, как я, во все века было очень много. И сегодня тоже.

ТИХОМИРОВ: Это слава богу.

КАМБУРОВА: Да.

ТИХОМИРОВ: Елена, несколько писем от наших слушателей. Они говорят: "Вадим, низкий поклон Елене. Она такая настоящая!" "Елена Камбурова - только вечное, то, на чем стоит жизнь. Спасибо за голос, за песни". "Все лучшие песни юности спели только вы", - говорит Александр. И так далее. Это, конечно, очень хорошо. Но, друзья, могу вам сказать, Елена не останавливается на достигнутом, она поет и сейчас и будет продолжать петь. Но прежде, чем мы послушаем вашу песню, у меня к вам вопрос, связанный с вашим прошлым. Вот мы говорили о том, что молодежь не хочет страдать, и вообще нет такого ощущения сострадания и сочувствия у людей. Самый лучший способ, скажем так, почувствовать себя более-менее человеком - это дать монетку нищему, или идет в метро калека…

КАМБУРОВА: Не обидеть животное.

ТИХОМИРОВ: Да, или не обидеть животное. Но вот эта история – я вздрогнул даже - по поводу того, что вас просто приютила московская семья, когда вам практически негде было жить… Я думаю, а возможно это сейчас, в наше время?

КАМБУРОВА: Нет, мне кажется, что невозможно. Во-первых, потому что, наверное, преступность намного выше. Даже кто-то бы и хотел, а вот кто знает, кто может скрываться за обликом, в общем, молодой девушки? А может быть…

ТИХОМИРОВ: Ну да, аферистка на доверии, да.

КАМБУРОВА: А кто знает? Да. Поэтому это действительно вопрос тяжелый.

ТИХОМИРОВ: Мы поставим песню в исполнении Елены Камбуровой, а потом продолжим наш разговор…

Слушайте, вы в прекрасной форме. И самое главное, вы такая озорная!

КАМБУРОВА: Вы так говорите, как будто перед вами вообще сидит… Мои-то зрители знают, в какой я форме.

ТИХОМИРОВ: Да все знают!

КАМБУРОВА: И я ее, по-моему, и не теряла.

ТИХОМИРОВ: Да, вы ее не теряете. И вы только лучше и лучше становитесь. Кстати, если вдруг наши слушатели захотят вас увидеть, где они смогут вас увидеть в ближайшее время?

КАМБУРОВА: Я в Красноярск еду на гастроли. Я не помню только, когда у нас. По-моему, в мае будем в Красноярске.

ТИХОМИРОВ: А в Москве мы сможем вас увидеть как-нибудь?

КАМБУРОВА: В Москве я в спектаклях. Но концерт аж в июне будет, но в зале Чайковского.

ТИХОМИРОВ: Тоже красиво.

КАМБУРОВА: Да. Притом, знаете, удивительно. Поставили вот этот день, а я подумала: как это интересно, что это 22 июня. День начала войны.

ТИХОМИРОВ: Да, я знаю это. А у вас что, есть песни, посвященные войне?

КАМБУРОВА: Так все песни мира посвящены войне.

ТИХОМИРОВ: Это да. А все песни о любви - разлуке.

КАМБУРОВА: Те же "Дороги", всю жизнь они были и есть в моем репертуаре. И "Соловьи". Потрясающие песни, между прочим. "Эх, дороги…", и "Соловьи", и "Простите пехоте" Булата Окуджавы. Да уж у Окуджавы, я не знаю, четверть песен о войне и мире.

ТИХОМИРОВ: Это да. Это точно. Слушайте, вообще, конечно, вам повезло на композиторов. И Окуджава, и Таривердиев.

КАМБУРОВА: Мне повезло, да. Мне повезло на то, что мое сознание формировалось тогда, когда формировалось у огромного числа юных душ и сердец, которые видели, что огромное число людей слышат и понимают и чувствуют Ее величество поэзию.

ТИХОМИРОВ: Скажите, Елена, а куда они все исчезли?

КАМБУРОВА: Нет, эти не исчезли. Они все есть. Кто жив, они все есть. Но они не сумели передать другим, вот в чем дело. А мы - такой оплот сопротивления, наш Театр музыки и поэзии. Это оплот сопротивления. Я иногда просто смотрю, кто заходит, я любуюсь лицами этих людей, которые приходят к нам в театр.

ТИХОМИРОВ: Я просто думаю о том, что вот в 60-е годы, я видел эти кадры кинохроники, когда толпы людей на стадионе…

КАМБУРОВА: Но каких! Юных!

ТИХОМИРОВ: Да, да! Я думаю, и где эти люди были через 20 лет, когда я видел, например, заседание Политбюро, еще что-то? Это же тоже были те люди, которые тогда были на стадионе, а потом они стали…

КАМБУРОВА: Ну, вы знаете, адаптация называется, мимикрия, еще как-то. Да!

ТИХОМИРОВ: Вот она, страшная болезнь!

КАМБУРОВА: Конформизм. Еще такие слова.

ТИХОМИРОВ: А скажите, где взять эту прививку, чтобы сохранить в себе?..

КАМБУРОВА: Вы знаете, когда она очень мощная вначале… А в моем случае она… знаете, как маньяк, я же все время себя колю этим. Я каждый день в этом, понимаете? Я или готовлюсь к выступлению, или выступаю, или думаю о том, какой спектакль новый будет. Такой спектакль, плоды которого к душе были бы обращены, понимаете? Поэтому я очень привитый человек.

ТИХОМИРОВ: Да, это точно!

КАМБУРОВА: Ну и такие, как я, есть. Просто нас очень мало, к сожалению.

ТИХОМИРОВ: Да, вас очень мало. И я знаете еще о чем подумал? Сейчас мы послушали вашу песню, мало того, что я услышал что-то от Эдит Пиаф, но я вдруг поймал себя на мысли, а что если, например, сейчас взять богатую аранжировку, чтобы сделать это всё красиво? И всё, и можно выходить с этим на большую эстраду. Но вы же этого не делаете опять.

КАМБУРОВА: Я этого не делаю.

ТИХОМИРОВ: Из вредности?

КАМБУРОВА: Нет. Потому что я знаю точно, что большой зал сегодня не в состоянии услышать тонкую, нежную, еле уловимую интонацию, которая для меня дороже всего. Она присутствует. У меня есть очень яркие песни, очень яркие. Я характерная актриса. У меня есть вещи с юмором. То есть я могла бы выйти, пожалуйста, на такую аудиторию. Но есть и самые дорогие, где, знаете, душа с душой очень тихо разговаривает. Самые тихие, мягкие интонации и нежные. Слово "нежность" вообще как бы почти упразднено. А оно главнее любви, с моей точки зрения.

ТИХОМИРОВ: Вы сейчас интересную мысль сказали по поводу того, что все песни о мире - это песни о войне. И я подумал, что все песни о любви - это о разлуке.

КАМБУРОВА: Все правильно, да.

ТИХОМИРОВ: А все песни о жизни, я вдруг подумал, - это о смерти. Простите, что я вдруг об этом подумал. Вы знаете, у меня вдруг такая цепочка… Я подумал, что в нас всегда что-то двойственное.

КАМБУРОВА: Любовь и разлука, да. Вот как Окуджава точно написал.

ТИХОМИРОВ: Я знаю, что вы иногда поете а капелла. Можно сделать один небольшой подарок для наших слушателей? Эта песня, по-моему, 70-х годов "Кто тебя выдумал…" Я могу вас попросить сейчас нам чуть-чуть ее напеть?

КАМБУРОВА: Знаете, напеть я могу. Но это будет совершенно не то. Потому что мои голосовые связки…

ТИХОМИРОВ: Я знаю.

КАМБУРОВА: …они соединяются с определенным качеством звука. И если я вам просто напою: "Кто тебя выдумал, Звездная страна? Снится мне издавна, снится мне она" - это будет все равно не та песня, с которой я выйду, хорошо распевшись, с хорошей аппаратурой. Это будет другое, понимаете?

ТИХОМИРОВ: А вы сейчас поете ее?

КАМБУРОВА: Иногда. Редко.

ТИХОМИРОВ: А почему? Нет того состояния души, которое было?

КАМБУРОВА: Нет. У меня просто есть не менее яркие другие песни.

ТИХОМИРОВ: Еще один вопрос. Я все-таки застал пионерское детство и немножко комсомольскую юность. Я не очень любил то время. Мне казалось, что все построено на лжи, на неправде. Я так хотел вырваться. А сейчас постоянно, когда вспоминаю, или, например, слушая ваши песни, видя старые фильмы, я вдруг начинаю наполняться… Я думаю: это что, старость подкрадывается, ностальгия, или действительно что-то было в том мире, что-то такое светлое, от чего мы, к сожалению, ушли навсегда? При всей тотальной лжи, которая все-таки была в нашей стране.

КАМБУРОВА: Всё правильно. Но она же была, есть. История человечества показывает, что всегда исключение и было какой-то сутью. Поэтому все равно нужно и внутри себя выстраивать свое государство, свою землю. Я вам так скажу, что как бы существуют две истории человечества. Одна - история войн, политиков, кровопролитий, репрессий. А другая история - история творчества. Она все равно идет параллельно. Ее могут убивать, ее могут запрещать, но она как феникс. Она куда-то может зайти в глубины, как родники, знаете, которые засыпали в советское время. А потом выяснилось, что нет, они в России есть. А потом пришло время, и их раскрыли, вот сейчас ездят к ним, берут воду оттуда. Но и в то время очень много людей знали, где находятся родники. И родники не только эти, где вода, но еще где вода душевная.

ТИХОМИРОВ: Меня тоже порадовала фраза, говорят китайцы: "государство строят император и певец".

КАМБУРОВА: Да. Смотря какой император и смотря какой певец.

ТИХОМИРОВ: Ну, вот у певцов, мне кажется, большая задолженность перед народом, потому что в последнее время никто не поет, за редким исключением, о том, чем дышит народ.

КАМБУРОВА: Да. Да.

ТИХОМИРОВ: Ну ладно. Надеюсь, что рано или поздно это будет исправлено. Хорошо. А чем сейчас живет Елена Камбурова? Я понимаю, что театр есть. Кстати, там кинотеатр "Спорт" был. Я в детстве ходил, там смотрел фильмы.

КАМБУРОВА: А вот интересно, что там показывали такое редкое кино, элита, понимаете? Вот и у нас, получается, такие редкие спектакли. Я все-таки два слова хотела бы сказать о наших спектаклях, потому что, с одной стороны, хорошо, что начал их Булат Окуджава, то есть мы начали с него. Это "Капли Датского короля". Кстати, в этом году 90-летие Булата. Вот так быстренько они прошли. И 9 мая мы всегда встречаемся со зрителями, идет этот спектакль. И, в общем, это особые какие-то для меня дни, связанные не только с 9 Мая, с Днем Победы.

ТИХОМИРОВ: Простите, что такой вопрос глупый. А как живет театр? Ведь вы должны получать дотации. Невозможно закрыть, скажем так, те расходы на отопление, на свет?

КАМБУРОВА: Слава богу, мы - государственный театр. И я очень благодарна правительству Москвы и комитету по культуре.

ТИХОМИРОВ: То есть они вас не забывают.

КАМБУРОВА: Да нет, не просто не забывают. А иначе мы не можем, я не могу себе позволить…

ТИХОМИРОВ: Я когда прихожу на спектакль и мне не нравится то, что я увидел на сцене, но надо сказать что-то доброе, я всегда говорю: "Драматург неплохой". Особенно когда это Гоголь, Шекспир, Чехов, всегда говоришь: "Знаете, вот драматург не подкачал, всё хорошо". У вас тоже…

КАМБУРОВА: Я надеюсь, что, если вы придете к нам, вы после спектаклей Ивана Поповски с музыкальным руководством Олега Синкина, это четыре чисто музыкальных спектакля нашего театра: "Грезы", "Абсент", "Земля", "Времена… Года…" - вы не скажете, что только композиторы хорошие. У нас прекрасные певицы и потрясающая фантазия режиссера и музыкантов. Я уж не говорю о наших поэтических спектаклях.

ТИХОМИРОВ: Я уж не говорю о вас. А скажите, Елена, я слышал неоднократно о том, что, например, колокольный звон, кроме того, что он приятный, мелодичный, что он может раскатываться на многие километры в округе, он на самом деле очищает не только душу, но физиологически кровь человека, воздух.

КАМБУРОВА: Абсолютно верно. Это правда.

ТИХОМИРОВ: Я думаю, что хороший артист иногда подобен такому колоколу.

КАМБУРОВА: Вы абсолютно мои мысли читаете. Не то что читаете - я в этом абсолютно убеждена. Вы понимаете, что от того, какое у человека мышление, у него и кровь такая. Если он постоянно в унынии, если он не видит вообще нигде света… А радость даже от того, что ты берешь книгу, которая написана в 16-м веке, и ты понимаешь, что, боже мой, в 16-м веке человек мыслил так, как должно мыслить вообще. Он вечные мысли зафиксировал. Или вот три тысячи лет тому назад Софокл написал "Антигону". Она современна. Это современный спектакль. И я позавчера играла современный спектакль.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, а как так происходит? Они писали о греках, а получается, что о нас?

КАМБУРОВА: Да. Фразы, которые там произносятся, это абсолютно сегодняшние. Да.

ТИХОМИРОВ: Я всегда боюсь только одного, что, когда слишком много знаешь, когда слишком много чувствуешь, в какой-то момент становится слишком тяжело.

КАМБУРОВА: Но, знаете, все уравновешивается пониманием, что все ниспослано. Оно вот так. Оно - это данность. Это такая данность. Но ты не единственный сумасшедший в этом мире. Ты видишь подобных себе. Когда ты их видишь, то вот этот градус уныния, он совершенно уходит. Это очень важно.

ТИХОМИРОВ: Еще мне нравится вот этот феномен современный, я его называю "феномен бурановских бабушек", когда вдруг…

КАМБУРОВА: Вот они были у нас на спектаклях. Представьте себе!

ТИХОМИРОВ: Да? И что сказали?

КАМБУРОВА: Им очень понравилось.

ТИХОМИРОВ: А вы им спели песню? У вас, я знаю, есть цикл песен вологодских, костромских, северной России.

КАМБУРОВА: Северные, да. Я пою такие от лица старушки песенки. А они были и на "Каплях Датского короля", вот как раз песни Окуджавы. Почему нет? Так что бабушки-то?..

ТИХОМИРОВ: Так вот, я говорю, феномен бабушек. Удивительным образом, вот таким, я называю, извращенным методом мы вдруг начали опять приобщаться к народной культуре, чего у нас отродясь не было. Я когда приезжаю в разные страны, я вижу, как там люди трепетно относятся к народным истокам, к своей народной культуре, к песням, к танцам, к фольклору, к костюмам. И только у нас, в нашей стране до последнего времени…

КАМБУРОВА: Вот подождите. У нас есть спектакль "Вот вам, в сотый раз, Россия…", у нас поют прекрасные русские народные песни, не коверкая их, не меняя интонацию. Это такое чудо! У нас прекрасные певцы, ансамбль.

ТИХОМИРОВ: Елена, скажите мне, я могу все-таки пойти на этот опрометчивый шаг и попросить вас хотя бы чуть-чуть исполнить эту русскую народную?

КАМБУРОВА: Да, приходите.

ТИХОМИРОВ: А сейчас можете? Потому что не все дойдут до вас. Тем более мы на всю Россию вещаем.

КАМБУРОВА: Нет, я вас очень прошу… Я не люблю… Или тогда надо было с музыкантами придти.

ТИХОМИРОВ: А я просил, говорил…

КАМБУРОВА: Нет, это не практикую, понимаете?

ТИХОМИРОВ: Хорошо, я не могу настаивать, общаясь с вами.

КАМБУРОВА: Я могу только начитать. Знаете, есть такие строчки у Окуджавы:

В земные страсти вовлеченный,

Я знаю, что из тьмы на свет

Шагнет однажды ангел черный

И крикнет, что спасенья нет.

Но простодушный и несмелый,

Прекрасный, как благая весть,

Идущий следом ангел белый

Промолвит, что надежда есть.

ТИХОМИРОВ: Спасибо вам большое. Спасибо, что вы пришли, спасибо за ваше творчество. И все пишут: здоровья, счастья, долголетия вам и вашему театру.

КАМБУРОВА: Спасибо.