Валенки Илья Авербух

ТИХОМИРОВ:  В рубрике «Любимцы публики» появился, сидит, улыбается Илья Авербух, российский фигурист, заслуженный мастер спорта России. Здравствуйте, Илья.

АВЕРБУХ:  Добрый день.

ТИХОМИРОВ:  Илья, я очень рад вас видеть. Я считаю вас одним из, если можно так сказать, величайших фигуристов. Ваша природная скромность потрясает, ваша предприимчивость, естественно, удивляет. Но я хотел сказать не об этом. Я хотел сказать о вашей дальновидности. Илья, скажите, пожалуйста, вы были в курсе, что Крым рано или поздно станет частью Российской Федерации?

АВЕРБУХ:  Ух ты. Мы о Крыме сегодня говорим?

ТИХОМИРОВ:  Ну, поговорим и о Крыме. Скажите, пожалуйста, когда вы приобрели вот этот маленький коттедж, апартаменты в Ялте, вы чувствовали 11 лет назад, что это станет потом частью великой России?

АВЕРБУХ:  Нет, конечно, я не чувствовал. Но мое детство, летнее детство, если так можно сказать, действительно прошло всё в Крыму. Раньше это местечко называлось Фрунзенское, потом его переименовали в Партенит.

ТИХОМИРОВ:  Так по-испански.

АВЕРБУХ:  Да. Очень это место полюбила мама, поэтому она ездила каждый год туда в санаторий, брала меня с собой, естественно. И когда уже вырос, так полюбили это место, и мама несколько раз меня подталкивала, что так она любит это место, что действительно приобрели небольшую недвижимость. Ну, вот видите, как получается. Но я думаю, самое главное, что действительно потрясающее место. Я уверен и очень надеюсь, что в итоге все страсти улягутся и по-прежнему… Крым был всегда открыт для всех, Крым был всегда очень доброжелательный.

ТИХОМИРОВ:  Ну, это естественно.

АВЕРБУХ:  Там живут действительно удивительной чистоты люди, и я очень надеюсь, что в итоге, как мы ездили всегда в Крым, будучи гражданами другого государства, так и украинцы будут ездить в Крым теперь, при изменившейся ситуации. Не хотел бы влезать в политические подоплеки. Хочу сказать, что самое главное, чтобы действительно, знаете, как хотел Кот Леопольд, чтобы победила дружба, чтобы страсти улеглись и за эмоциями возник здравый смысл. А здравый смысл это то, что мы действительно настолько близкие народы, настолько близкие страны, что мы можем внутри себя действительно немножко поругаться, но все равно, знаете, как милые…

ТИХОМИРОВ:  Милые бранятся, только тешатся.

АВЕРБУХ:  Да, все равно в итоге роднее. Даже столько с Украины мы слышим интервью - 90 процентов все равно на русском звучат.

ТИХОМИРОВ:  Конечно, это понятно.

АВЕРБУХ:  Все-таки это единое и языковое пространство, и духовное пространство, которое, я думаю, в итоге победит всю вот эту пену, которая поднялась.

ТИХОМИРОВ:  Скажите, документы еще не переоформляли, нет?

АВЕРБУХ:  Да нет, мы как-то… нет пока.

ТИХОМИРОВ:  Я просто говорю о том, Илья, что вот, знаете, еще есть один россиянин, который тоже дальновидно, как говорится, вложился в Крым и там приобрел себе виноградники, это наш российский актер заслуженный Жерар Депардье. У него же там виноградники тоже неподалеку.

АВЕРБУХ:  Ну, он вообще удачно в Россию заехал.

ТИХОМИРОВ:  Да. Но это совсем другая история. Илья, вернемся к фигурному катанию. Вы знаете, глядя на вас, я долго думал, с чем вы у меня ассоциируетесь. Так как мое детство прошло в цирке…

АВЕРБУХ:  Хорошее начало.

ТИХОМИРОВ:  …то цирковое прошлое все равно тяготеет надо мной. Ну, не как проклятье, а как, наверное, может быть, крыло Синей птицы. И вдруг, когда я увидел вашу репризу с Маратом Башаровым, вот этот парафраз на известную репризу Никулина, как они распивали водку, я вдруг понял, что вы - белый клоун.

АВЕРБУХ:  Это когда мы в цирке делали?

ТИХОМИРОВ:  Да, был проект в цирке, и я вдруг понял, что вы действительно белый клоун. Человек, который вроде бы грустный, который вроде бы сомневающийся, но в то же время вызывающий улыбку. Это очень редкое качество. В основном люди, которые сомневаются, которые, скажем так, иногда грустят по любому поводу, они вызывают у нас чувство протеста, им говорят: ну вот опять, ну что ты ноешь? А вы вызываете улыбку, это очень важное, мне кажется, качество.

АВЕРБУХ:  Спасибо большое, мне действительно очень приятно это слышать, такое хорошее, доброе, интересное сравнение. Действительно, здесь очень важно найти эту грань. Но по большому счету, если честно, то уже то время, когда ты думал о том, как тебя воспринимают, - и не надо здесь говорить, что мне все равно, я такой, какой я есть: если ты публичный человек, ты хочешь нравиться, ты хочешь вызывать определенные эмоции к себе, - это время действительно ушло, когда я спрашивал себя все время, а как меня поймут, а что скажут, а что будет. Сейчас для меня в приоритете то, что я делаю, и, конечно, мне очень важно, как это будет оцениваться людьми, - но именно те проекты, те представления, те ледовые шоу, те спектакли, всё, что связано с работой, всё, что связано с творчеством, для меня очень интересно, как воспринимают это люди. А как они воспринимают реально меня как персонаж – это всё отошло на второй план. Бесспорно, я не буду тут говорить, что мне всё равно, но в общем-то, по большому счету… Опять же пример: если читаешь отзывы в Интернете и они переходят на какую-то личностную историю, даже когда хвалят или, как вот вы, приятное скажут или же, наоборот, негатив, все равно какая-то есть стена, и я спокойно на всё это реагирую. А вот если кто-то начинает говорить про то, что я сделал именно с точки зрения профессионального диапазона, то это для меня, конечно, в приоритете гораздо большем.

ТИХОМИРОВ:  Я могу сказать даже больше, Илья, это впервые, это сравнение, я считаю, со знаком «плюс». Когда я посмотрел, как вы работаете на льду - я не могу сказать, что танцуете, делаете какие-то па или спортивные упражнения - это действительно жизнь, - я знаете с кем вас сравнил? Не удивляйтесь, вы на льду - Филипп Киркоров. В хорошем смысле этого слова. Вот впервые за долгие годы я говорю в хорошем смысле этого слова. Потому что у Филиппа есть страсть, есть чувства, есть такая иногда безудержность, которая очень радует.

АВЕРБУХ:  Ну, для меня совершенно это не зазорное сравнение, потому что, вы знаете, если мы говорим о Филиппе, то это большой профессионал, это человек, который вот так может выйти и взять зал. Вы знаете, мы можем сто раз смеяться, подшучивать, ерничать. Человек публичный, пока он идет туда, к триумфу, за него все болеют, и это очень часто, его поддерживают. А когда он уже там, вроде как мы же его привели туда, и, конечно, уже начинается другой взгляд, уже хочется поддерживать других, чтобы его сверг кто-то с пьедестала. Всегда болеем за вторых, это общее. А все равно видишь и понимаешь, что ему дано, и ты сидишь и сдвинуться не можешь. Вот мы работали под одну из песен (вы начали про Филиппа), «Снег», которую катали Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин, и, в общем-то, опять же у нас есть определенное клише, определенный всегда скепсис, но когда услышал только эту песню, я сразу увидел такую глубину и образ, и это один из лучших номеров, которые вообще катали Таня и Максим. И они всегда говорили, как им легко и так проникновенно кататься. Поэтому я за профессионалов везде.

ТИХОМИРОВ:  Но, Илья, в моем вопросе, в моей сентенции на самом деле была каверза, я объясню какая. Дело в том, что долгое время я все-таки считал и часто спрашивал, особенно у фигуристок, и у Ирины Родниной и у других, и, конечно, они все говорили в один голос, что, безусловно, в фигурном катании все-таки, в парном фигурном катании первая скрипка это…

АВЕРБУХ:  Девушка.

ТИХОМИРОВ:  Женщина. А вот вы, Илья, как раз доказали немножечко обратное, и я был очень удивлен этому, что вы были не поддержка, не тот костыль, не знаю, рычаг или кран, который поддерживает, опускает, поднимает и иногда совершает некие пируэты, а вы были полноправный, если не сказать главный.

АВЕРБУХ:  Ну, вы знаете, конечно, во времена Ирины Константиновны…

ТИХОМИРОВ:  Ну да, это Родниной.

АВЕРБУХ:  Да, Ирины Константиновны. Тогда в первую очередь, конечно, действительно все было так, что акцент был на партнершу. Вообще в парах всегда кто-то один ведет. Но уже сейчас в современном мире фигурного катания, конечно, выигрывают только равноправные дуэты, дуэты, в которых каждый ведет свою линию, ведет свою пластику. Я бы здесь не заострял, потому что оба встают на пьедестал, оба выигрывают медаль, и здесь вычленять, что кто-то что-то сделал один больше, а другой меньше, конечно, и нечестно, и несправедливо, и главное, что это неправильно. Это вообще очень сложная история, когда вы дуэтом идете на пьедестал, тем более это мужчина и женщина, это различное накладывание эмоционального фона на ваше выступление, на вашу совместную работу. И если все-таки удается взойти на пьедестал, то тут два героя, тут два талантливых человека.

ТИХОМИРОВ:  Илья, скажите мне, как вы относитесь к тому, что в последнее время в фигурном катании есть всякие новации, так, например, есть синхронное фигурное катание, насколько мне известно, а иногда - конечно, за рубежом, где президентом Обама - танцуют мужчины в парном фигурном катании, как вы относитесь к этим инновациям?

АВЕРБУХ:  Вы знаете, если говорить про синхронное фигурное катание…

ТИХОМИРОВ:  Конечно, это смешно на самом деле. Смешно в том смысле, что это необычно очень.

АВЕРБУХ:  Нет, нет, сейчас я поясню, что вкладывают. Это фигурное катание, в котором принимает участие большое количество участников, это коллективы, это ледовые коллективы. И вы знаете, на самом деле, если ты посмотришь, как они выступают, вот именно хорошие коллективы, там очень интересная работа, там очень интересное перестроение… и при этом достаточно демократично, потому что в эту большую линию можно попасть, не обладая большой техникой катания. Но командный дух, хореография там очень важна. И в общем-то, я считаю, что как раз если бы удалось этот вид поднять до олимпийского…

ТИХОМИРОВ:  Это такое хоровое пение по большому счету.

АВЕРБУХ:  Это было бы очень-очень здорово на самом деле, правда. У нас очень сильно федерация поддерживает синхронное катание. Но, конечно, пока они не олимпийские, им тяжело всколыхнуть…

ТИХОМИРОВ:  Найти спонсоров, деньги и всё остальное.

АВЕРБУХ:  Конечно, это очень дорого, если для Олимпиады брать, представляете, там команда, я, честно, не могу сейчас сказать, сколько людей, но если бы это смогли сделать, я считаю, это как раз бы больше расширило… может быть, даже лучше была бы такая медаль, нежели, например, некий командный турнир, который был на Олимпиаде, потому что там одни дублировали другого, а так был бы взрыв. Ну а дальше, конечно, вот вы уже пошли дальше, надо закончить с развитием фигурного катания.

ТИХОМИРОВ:  Ну ладно, на этом остановимся. Кстати, Илья, перед Олимпиадой, я знаю, некоторые букмекерские конторы делали ставки, кто понесет факел вот уже непосредственно к олимпийской чаше. А вы ведь знали, кто будет окончательным вариантом. Не было желания поделиться? Вы вообще скрывали, это была военная тайна, что Ирина Роднина и Владислав Третьяк будут теми, кто зажжет олимпийскую чашу?

АВЕРБУХ:  Вы знаете, это действительно была по-хорошему тайна, и это обсуждалось только в очень узком кругу. Я в этот узкий круг не входил. Ну, наверное, чуть раньше, за несколько дней тоже где-то что-то могло просочиться, но в общем-то, конечно, мы, все, кто работали в оргкомитете по подготовке церемонии открытия, а мне посчастливилось работать в команде Константина Эрнста, и это действительно большой подарок для меня…

ТИХОМИРОВ:  Я считаю, что это вообще, вы знаете, хотя это конкурирующая, скажем так, организация по отношению к нам, но это действительно, я считаю, по большому счету шедевр мирового…

АВЕРБУХ:  Да, и это действительно огромная работа Константина, без него бы этого не случилось.

ТИХОМИРОВ:  Слушайте, а правда, что целый месяц у него была температура чуть ли не под 40 градусов, что он очень сильно болел?

АВЕРБУХ:  Это очень сложно сейчас вспоминать, да, действительно, это было… знаете, есть такое слово - «на кишках» сделано, и только колоссальная самоотдача позволила действительно удивить весь мир и действительно показать ту Россию, которую мы бы хотели видеть. Но, конечно, была очень большая команда людей, и для меня было счастьем работать в этой команде. Но мы, когда подписывали…

ТИХОМИРОВ:  А, то есть все-таки был документ?

АВЕРБУХ:  Был документ о неразглашении, я считаю, что это абсолютно нормально, потому что действительно секрет должен оставаться секретом, в этом есть магия, и поэтому, конечно, даже не задумывался: если уже решил, что ты не можешь никому рассказывать, что будет на церемонии вообще, то, значит, всё, закрылась тема.

ТИХОМИРОВ:  Илья, а вот когда всё это уже, как говорится, было в прямом эфире… Невозможно ни дубля, ничего, если ты вдруг споткнешься, если ты вдруг… Знаете, у меня один раз в жизни было такое приключение, когда я стоял за спиной у главы государства нашего, тогда еще СССР, Михаила Горбачева, я был такой, знаете, спецкомсомолец или спецпионер, у меня возникло такое жуткое желание сделать какую-нибудь бяку, потому что был прямой эфир, я думаю: о, круто, я войду в историю. Но с другой стороны, у меня был, конечно, внутренний какой-то страх, что, не дай бог, я что-то сделаю не так, и это все увидят, и тогда на мне поставят крест. Вот не было такого страха, вдруг такого первобытного страха?

АВЕРБУХ:  Этот страх всегда присутствует. В этом есть, наверное, одна из самых больших психологических нагрузок, именно лежащих на тех, кто выступает в таких индивидуальных видах спорта, где нет права на ошибку. В частности, фигурное катание, конечно, это один из таких видов спорта, где ты, допустив одну ошибку, уже ничего не можешь исправить. Ты можешь еще пять раз перепрыгать, ты можешь перевернуться, но в общем-то фигуристы шутят: всё, можешь сразу, в принципе, чемоданы собирать и идти, уже можно программу дальше не катать, если ты допустил одну большую ошибку. Ну, конечно, если ты борешься только за первое место. У нас нет в фигурном катании возможности ждать два сета, поиграть, размяться, почувствовать атмосферу, с третьего сета включиться; или первый тайм походить пешком, а потом почувствовать соперника, взяться за дело. Нет 90 минут, есть всего 3-4 минуты, когда ты должен показать максимум. И этот лайв, он преследует тебя действительно по жизни, и - то, о чем вы говорите, - конечно, всё может случиться.

Опять же берем открытие, какие мысли? Я отвечал за сегмент, где выступало вот это звездное небо, много очень роллеров, действительно огромную работу провели мы все вместе, и ребятам я хочу сказать огромное, большое спасибо, они абсолютно бескорыстно приходили на репетиции, мы пахали действительно по-настоящему… только за идею. И опять же, я всегда допускал момент, что вот они выйдут, кто-то один начнет волноваться, не дай бог, упадет, и, представляете, они эффектом домино начнут падать друг за другом! Слава богу, конечно, этого не случилось. С одним можно договориться, а когда это больше 250 человек, у кого-то свое внутреннее состояние, он заволновался… Я руководил этим процессом из пультовой так называемой, наблюдая, и у каждого из участников был такой микрофончик у уха, и я с ними общался. Даже ребята сделали такой ролик, я знаю, потом, он лежит где-то в Интернете, и там есть такие слова: «Спокойно… молодцы… всё хорошо».

ТИХОМИРОВ:  То есть без этих наших национальных «волшебных» слов?

АВЕРБУХ:  Нет, какие там… одно слово - и у людей начнется паника. Нет, такой был сеанс успокоения, релаксации.

ТИХОМИРОВ:  А я, кстати, вы знаете, Илья, думаю о том, что вам по большому счету можно было совершенно спокойно стать психотерапевтом.

АВЕРБУХ: О да!

ТИХОМИРОВ: Нет, я на полном серьезе говорю это.

АВЕРБУХ:  Это большая школа проектов телевизионных, конечно, позволяет.

ТИХОМИРОВ:  А, кстати, скажите мне, Илья, ну, извините, ничего личного…

АВЕРБУХ:  У вас проблемы в личной жизни? Вы хотите, чтобы я вам помог?

ТИХОМИРОВ:  Нет-нет. Илья, а вы работали над голосом?

АВЕРБУХ:  Над «Голосом» проектом?

ТИХОМИРОВ:  Нет, вообще над своим голосом в последнее время?

АВЕРБУХ:  Нет, я не работал.

ТИХОМИРОВ:  Я объясню, в чем дело. Я думаю, вы видели пародии на себя, и, конечно, многие акцентировали внимание на вашем высоком голосе. А у вас сейчас голос стал тембрально гораздо ниже. Это говорит о том, что или вы стали гораздо более спокойны, уверены в себе…

АВЕРБУХ:  Вы знаете, я, естественно, обращал на это внимание вначале. Вы абсолютно правы. Вообще лед вредит этому, потому что еще связки, конечно, плюс у меня было такое вот - ну и остается, наверное, отчасти - некое волнение перед интервью, потому что, в общем-то, я даже засекал голос в жизни, он был не такой плохой. А, конечно, когда только начиналось что-то такое, я сразу: а-а-а! - и начинал вот на этом верхнем…

ТИХОМИРОВ:  Регистре.

АВЕРБУХ:  …общаться. Ну, это тоже часть меня, опять же можно философски уже подходить и относиться ко всему. Как есть, так есть, слава богу, что говорю.

ТИХОМИРОВ:  Вы знаете, да, удивительная история, я сказал уже в начале, что моя жизнь начиналась в цирке, и мне посчастливилось общаться с великими цирковыми актерами, артистами. И среди них был такой Карандаш, сейчас, наверное, уже мало кто знает о нем. И я видел, ну, я был мальчик еще, это было его последнее выступление, это как раз была, по-моему, Олимпиада, 80-е годы, а я работал уже в цирке, и вдруг он сказал: я хочу выступать. Пришел, и ему дали место, и он делал один номер, выходил, как легенда такая, и уходил. Самое смешное заключалось в том, что он говорил таким голосом, он в жизни говорил так. Он меня как-то зацепил и сказал: и ты тоже будешь клоуном, клоуном! Это проклятье, видимо, осталось навсегда в моей жизни.

АВЕРБУХ:  Ну, тут можно завершить только одним: зато, когда я звоню по телефону и мне надо обратиться к неизвестным людям, я говорю: здравствуйте, это Илья Авербух. Вопросов не вызывает.

ТИХОМИРОВ:  А, кстати, если говорить о льде, кто все-таки хозяин этой ледовой коробки, хоккеисты или фигуристы? Вот кто считается, скажем так, основными игроками на этой ледовой площадке?

АВЕРБУХ:  Ну, если построился новый ледовый дворец и в идее было, что будут сосуществовать и фигуристы, и хоккеисты вместе, то идея, как правило, нежизнеспособна, хоккеисты всегда выживают фигуристов.

ТИХОМИРОВ:  Играют плохо, еще и выживают фигуристов.

АВЕРБУХ:  Поэтому сейчас, и уже в последнее время очень активно это развивается, все-таки строятся ледовые дворцы исключительно под фигурное катание. Ну, хоккейных площадок, конечно, больше, потому что хоккей всегда выживает фигурное катание, сначала на какое-нибудь очень раннее, некоммерческое время – в 5-6 утра лед, а потом и вообще добивает. Очень сложно бороться фигуристам, потому что…

ТИХОМИРОВ:  Вас, во-первых, меньше…

АВЕРБУХ:  Нас меньше, мы коммерчески не так выгодны, поэтому построена школа и в Санкт-Петербурге, Академия фигурного катания, где две замечательных площадки отданы исключительно фигуристам, такая же академия открыта и в Москве, Ирина Рабер сделала очень много для такой школы.

ТИХОМИРОВ:  Напоминаю, что в студии находится российский фигурист, заслуженный мастер спорта России Илья Авербух, и мы говорим о спорте, о жизни, ну и о любви. Илья, вот только что прозвучала информация о том, что очередным тренером в очередную команду назначен иностранный специалист. Вообще в последнее время многие говорят о том, что для того, чтобы взбодрить наш спорт, взбодрить нашу экономику, нам надо почаще приглашать топ-менеджеров из-за рубежа. Вот, например, сейчас, вы знаете, АвтоВАЗ возглавил тоже, по-моему, швед. Почему фигурное катание до сих пор такое закрытое сообщество и не допускает иностранных тренеров на нашу российскую территорию, на наш лед?

АВЕРБУХ:  Во-первых, я не вижу ничего плохого в том, что мы приглашаем, учимся у людей из других стран, у специалистов из других стран.

ТИХОМИРОВ:  Да я считаю, что это хорошо на самом деле.

АВЕРБУХ:  Тем более что действительно мир глобализируется, и мы должны жить в одном большом цивилизованном пространстве. Поэтому это нормальная практика. Но здесь дело другое, с фигурным катанием несколько наоборот. Каждая страна, она уходит в отрыв, и мы не то что должны привлекать к себе западных тренеров - мы экспортируем наших тренеров за рубеж.

ТИХОМИРОВ:  Это хорошо.

АВЕРБУХ:  Ну, как хорошо, это была определенная проблема, и с ней очень хорошо справились отчасти. В этом большая заслуга и нашей Федерации фигурного катания, большая заслуга в этом и Роскомспорта, потому что были созданы такие условия, чтобы те тренеры, которые работали за рубежом и тренировали наших соперников, наши тренеры, вернулись обратно. И, в частности, тот же Николай Морозов, который вернулся в Россию, еще ряд тренеров, которые начали тренировать наших, и тем самым мы убивали двух зайцев - они переставали тренировать нам конкурентов и тренировали наших. Поэтому в фигурном катании ситуация обратная, наших тренеров хотят везде…

ТИХОМИРОВ:  А с чем это связано? У нас что, какая-то есть харизма?

АВЕРБУХ:  Ну, здесь сложно рассуждать. Я часто говорю о таком примере, что бразильцы играют в футбол, и всё, понимаете. Они могут проиграть один чемпионат мира, второй, третий, но подсознательно мы все равно знаем, что бразильцы лучшие. То же самое и с фигурным катанием. Конечно, мы не выигрываем всегда. Но если брать базу, если брать отношение, ну вот не знаю, может быть, подходит под характер, под менталитет именно фигурное катание, вот так чувствуем, нам нравится, когда не просто бей-беги, а с творческим подходом. В это есть широта, мы любим, когда немножко всё сложнее, чем может быть, и фигурное катание это вид спорта, который лег на душу россиянам, еще в советское время был очень популярен. Это наш вид, это то, где мы впереди всех, и, конечно, очень здорово, что на Олимпиаде в Сочи мы во многом вернули себе позиции, не без везения, конечно, не без фарта. Но везет сильнейшим, везет тем, кто вложил больше всего сил и энергии.

ТИХОМИРОВ:  Илья, недавно я встречался со своими коллегами, они сказали: Вадя, это все пиар, запомни, все в жизни пиар кроме некролога. Я подумал, что действительно любой скандал это привлечение внимания. В последнее время, к сожалению, в фигурном катании нас сотрясают такие скандалы. Подкуп членов жюри, внутренние конфликты в команде. Я понимаю, что, наверное, Илья, тебя замучили уже этим вопросом, в принципе, уже история-то отыграна, по большому счету. И все-таки мне хотелось бы узнать твое личное отношение вот к этой, на самом деле, не простой ситуации с Женей Плющенко. Да, прости.

АВЕРБУХ:  Я все думал…

ТИХОМИРОВ:  Да, прости, хоть ты обойдешь это стороной. Ну, прости, Илья.

АВЕРБУХ:  Нет, я тут вас разочарую, я не комментирую эту историю. В принципе, вы все сами сказали, она давно уже отыграна, все уже забыто, мы идем вперед. Женя - великий фигурист, ставший на олимпиаде двукратным олимпийским чемпионом. Какие могут быть разговоры. Дальше все в пользу бедных. Идем дальше.

ТИХОМИРОВ:  Илья, знаешь, почему я спросил это, на самом деле? Вот ты сейчас еще раз подтвердил свой уникальный дар. Уникальный дар не вляпываться в грязную историю, умение все время держать себя ровно, умение, скажем так, не зарабатывать себе личные очки на чужом пиаре, на чужом горе, например,  или на чужом счастье. Это я к тому, что, мне кажется, что в данном случае это очень хороший пример, как можно делать свою карьеру, не занимаясь всякой эквилибристикой.

АВЕРБУХ:  Вот, замечательно. У нас сегодня цирковая тема, у вас, что ни образ, то цирк. Я могу сказать только одно, с чего начинал интервью, я не отхожу от этой позиции никогда. Мне достаточно того, что мне удается создать с помощью людей. Я не один, у меня есть команда людей, которым всю жизнь буду благодарен, которые, надеюсь, всегда будут со мной. Люди, с которыми живу одной идеей, одними мыслями, и мне интересно произвести что-то, создать, а потом посмотреть на это со стороны и пойти дальше.  Все остальное мне не интересно.

ТИХОМИРОВ:  И это правильно. А скажи, пожалуйста, только честно, ну, прости, Илья, а скажи, Илья Авербух совершал когда-то большие ошибки в своей жизни?

АВЕРБУХ:  Ой, это какая-то тема для вечернего эфира.

ТИХОМИРОВ:  Ничего страшного, мы сейчас приглушим свет, тем более в Петропавловске-Камчатском уже практически полночь, а у нас прямой эфир.

АВЕРБУХ:  Я так глубоко не готов. Конечно, каждый из нас совершает ошибки разного уровня. Есть ошибки судьбоносные, есть решения. В жизни бывает много решений, которые надо решать. Когда однозначно смотреть на ситуацию невозможно. Нет такого четкого решения, что оно абсолютно правильное и по-другому быть не может. И ты можешь потом  возвращаться к нему, понимать, что… Ну, видите, я все вокруг, да около, вам было бы интереснее, вот тут я тогда сделал. Но я не потому что, я как бы более обширно смотрю на вопрос. Если задать вопрос, не ошибался, конечно, ошибался, конечно. Ну, вот сказать, есть ли  вещи, такой тоже журналистский вопрос, за которые вам стыдно, что-то такое, ну, мне не стыдно.

ТИХОМИРОВ: Я, почему спрашиваю по поводу ошибок, понимаешь, в чем дело, например, рассматривая позицию твоей мамы, которая отправила тебя в фигурное катание. Ошибка это была или нет? Вот для твоего, например, погубленного детства, молодости? Потому что, ну, например, я всю жизнь, что хотел, то и делал. Меня папа отправлял в секцию, ну, я приду на одно занятие, на второе, а потом, раз, и сваливал. И только академическая гребля мне понравилась, и я там остался. Понимаешь, в чем дело, ну, я был как бы сам себе расположен.

АВЕРБУХ:  Ну, это опять же вопрос такой риторический, что правильнее, отпустить и дать возможность выбирать ребенку. Но мы прекрасно понимаем, что выбор ребенка, ну, сейчас это компьютер и уткнуться в телефон,  а тогда в наше время, конечно, слава богу, все-таки больше гуляли, ну, конечно, нам просто хотелось гулять, бегать, играть в войнушку, в банки,  еще какие-то мальчишеские игры разные. Но вот такое сложное слово, страшное слово «загубленное» детство, ну, почему оно загубленное? Оно не загубленное. Оно было не таким  радостным, может быть, в плане вот таких перманентных радостей, вот сегодня меня отпустили. Но, в общем-то, зато уже, когда  более взрослый, такое отрочество, когда уже было 15 лет, наоборот, я уже начал снимать дивиденды с упущенных прогулок. В общем, я могу сказать, что, конечно, это пресловутое «потом ты мне скажешь спасибо», звучит абсолютно, я очень благодарен родителям за то, что перетерпели. Потому что понять насколько это сложно можно только, когда ты сам уже  занимаешься ребенком, и насколько это самоотречение и отречение своей личной жизни для ребенка. Но я думаю, что все-таки я сторонник загрузки ребенка по полной. Чем больше вы загружаете ребенка, чем меньше у него свободного времени, тем больше он дисциплинирован, тем  выше у него самоорганизация и тем больше шансов, что потом, когда  начнутся все эти сложные подростковые истории, меньше будет дури в голове.

ТИХОМИРОВ:  Илья, мне кажется, в последнее время такой стал определенный тренд в нашей стране, да, как, собственно, и во всем мире. Молодое поколение не слушает старшее поколение. Старшее поколение перестало для них быть тем символом, оплотом рационального сознания, оплотом, скажем так, правильного направления, вектора движения. Вот, например, если говорить о твоей семье, вот, например, твоя бабушка твоему дяде сказала: сынок, не надо тебе жить с этой девушкой, а он наперекор взял и уехал с ней на БАМ. Все равно произошло то, что должно было произойти, все равно бабушка была права. Понимаешь, в чем дело, мы недооцениваем старшее поколение, как ни странно, всегда бывает право, ну, не всегда, но во многом, часто.

АВЕРБУХ:  Вы знаете, вообще, конфликты поколений происходят всегда, везде и мне кажется, что мы так же бунтовали против каких-то вещей. Я думаю, что здесь должна быть какая-то такая большая глобальная линия, которая, в общем-то, вносит некую стабильность и стержень такой в  государстве, в государственном управлении, но всегда будут молодые бунтовать против…

ТИХОМИРОВ:  Это всегда будет, да.

АВЕРБУХ:  Против каких-то устоев, всегда им будет казаться, что они все знают правильнее, что у них так, как у более старшего не будет. В этом, наверное, и есть все равно свой прогресс. А старшее поколение, наоборот, не дает возможность, становится таким якорем, который позволяет эту лодку все-таки, чтобы ее не бросало просто по морю, если брать более молодое поколение, а все-таки оно как-то якорилось, держалось.

ТИХОМИРОВ:  Ну, такой балласт в хорошем смысле этого слова.

АВЕРБУХ:  Да, держалось на чем-то. Ну, у каждого, конечно, есть своя история. Но здесь  отчасти, что ты посеял, я имею в виду родителей, то ты потом и пожнешь.

ТИХОМИРОВ:  Ну, это тоже верно. А такой лирический вопрос, скажи, пожалуйста, я понимаю, что ты до сих пор общаешься с Мариной Анисиной. Все-таки я думаю, как так людей шарахает из стороны в сторону. Хотя, с другой стороны, мне кажется, что люди всегда ищут что-то свое, и когда они находят, они счастливы. Я говорю про Никиту Джигурду.

АВЕРБУХ:  Ну, с Мариной Анисиной мы не очень общаемся, мы когда-то…

ТИХОМИРОВ:  Да ладно, да? А медали завоевывали?

АВЕРБУХ:  Медали мы завоевывали в юношеском спорте. Но, если тут такой был подтекст, что шарашит от меня к Никите, мы никогда не встречались, не жили и не общались с Мариной, у нас никаких не было никогда отношений, и вообще мы расстались, когда ей было 15-ть, а мне 16 лет.

ТИХОМИРОВ:  Я знаю, да.

АВЕРБУХ:  А дальше, что обсуждать, ну, дальше у каждого… Опять же, Никита в жизни по-другому разговаривает, по-другому себя ведет.

ТИХОМИРОВ:  Конечно, он совершенно другой.

АВЕРБУХ:  Его публичный образ мне не симпатичен, мне не интересен, мне не ярок. Но он ярок, но мне он не ярок, если можно сказать. А по жизни, когда мы несколько раз пересекались, очень хороший человек в общении и очень, мы нормально говорим.

ТИХОМИРОВ:  Он абсолютно нормальный, да.

АВЕРБУХ:  Да нет, ну, просто есть как бы, это некая игра. Мне эта игра не интересна, не нравится. А людям нравится.

ТИХОМИРОВ:  Нет, он здесь абсолютно честно признался.

АВЕРБУХ:  Поэтому я бы здесь разграничивал личностную историю. Главное, что Марина и у них очень крепкая, хорошая семья, видно, что люди любят друг друга, берегут друг друга, а это самое главное. И у Марины замечательные, и у Никиты замечательные дети, и дай бог им счастья и любви.

ТИХОМИРОВ:  А скажи мне… Что такое, Олеженька, что ты размахался руками, только у меня возник вопрос умный.

АВЕРБУХ:  Умный? Он все-таки будет?

ТИХОМИРОВ:  Он будет, Илья. Илья ждал от меня долго умный вопрос, и он наконец-то созрел. Илья, когда мы смотрим на фигурное катание, когда мы вообще смотрим на спорт, мы все время забываем о том, что это а) это тяжелая, адская работа, б) это очень травмоопасная работа. А я вот все время думаю, когда спортсмены, я понимаю, они завоевывают медали для родной страны, я не говорю о деньгах сейчас и о регалиях, они думают о том, что это может закончиться в любой момент и о том, что это может принести некую травму, которая потом заставит тебя перестать быть, скажем так, полноценным гражданином общества для многих?

АВЕРБУХ:  Ну, мне кажется, что, конечно, в последнее время ситуация сильно изменилась, и, в общем-то, благодаря средствам массовой информации так часто рассказывающим и о разных судьбах, и даже, может быть,  немножко с перенагнетением этой темы, люди сейчас действительно анализируют, думают и понимают, какая цена стоит за этими победами. Но, если ты хочешь быть лучшим, ты должен заплатить цену, ты должен заплатить ее… Лучшим не обязательно, если ты хочешь быть лучшим ученым, значит, ты должен закопаться в книги и поднять свой IQ до такой степени, чтобы быть лучшим.

ТИХОМИРОВ:  А Илья Авербух, он заплатил свою цену за свои медали?

АВЕРБУХ:  Ну, конечно, мы платили свою цену, я думаю. А я считаю, что все очень, тут есть высшая некая справедливость, кто-то может на это с религиозной точки зрения посмотреть так или иначе, но то, что она есть. Вот, если ты не вложил, если ты не отдался, если ты не, где-то там, ну, такое слово, может, не очень радийное, схалявил, недодал, не дожал, себя пожалел, вот потом не получишь, не получишь и все. Вот что-то обломится у тебя, не знаю, не будет у тебя этого места. А, если, то есть те люди, которые встают на пьедестал, они встают туда по совокупности всего и своих личностных качеств тоже. В этом я абсолютно убежден.

ТИХОМИРОВ:  Илья, еще один вопрос,  шарахает, по крайней мере, меня сегодня из современности в детство. Ты знаешь, для меня посещение детства, это одно из самых ярких впечатлений, когда вдруг в нашу страну, не знаю, как это произошло, приехал Holiday on ice, по-моему, это канадский ледовый балет. Я был в шоке. Я до сих пор не могу забыть этой красоты, этой радости. И ты знаешь, к сожалению, Илья, я не говорю про тебя, про твое шоу, но, к сожалению, я до сих пор не мог увидеть этого, к сожалению, меня никто не приглашает, Илья, на твое шоу. Вот, если пригласят, конечно,  я, может быть, проведу сравнительный анализ. А скажи мне, почему мы до сих пор не может достичь тех высот, по крайней мере, в этом проклятом шоу-бизнесе. Простите за слово «шоу».

АВЕРБУХ:  Здесь, конечно, я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Вы говорите о некоем, бывает так с каждым из нас, когда в детстве на такое вспаханное поле, когда ты готов, ты открыт и падает вот это зерно, западает тебе на всю жизнь, и потом  уже лучше ничего нет. Но вообще я вас разочарую, Holiday on ice это уже давно отпетая песня. Ну, сейчас, наверное, сложно мне говорить про самих себя, но вообще-то шоу в России, наше шоу стоит уже на гораздо более высокой ступени. Да вообще начала было шоу, Театр ледовых миниатюр Игоря Бобрина был в 100 раз лучше, чем этот Holiday on ice, потому что оно…

ТИХОМИРОВ:  Простите.  Меня никто не приглашает.

АВЕРБУХ:  Я понимаю, о чем вы говорите. Но вообще, как и в фигурном катании, так и в ледовой шоу-индустрии мы действительно флагманы. Мне очень приятно, что моя компания «Ледовые симфонии» является этим флагманом, и это не потому что я тут себя сижу, нахваливаю, а потому что это сложившийся факт. Сколько сделано в России, делается различных ледовых проектов. Просто ледовое шоу ледовому шоу рознь и их сейчас тоже не так мало. Просто, когда собираются спортсмены и катают свои номера, это тоже замечательно, но это такое шоу гала-концерт. Нам удалось за эти десять лет сделать очень много ледовых спектаклей, но именно с участием мировых звезд, и лучших из лучших фигуристов. И, конечно, наш спектакль «Огни большого города», и очень много детских различных спектаклей, и большие гала-концерты, которые были и в Москве, и в Санкт-Петербурге, вообще мы более 3 тысяч шоу провели за 10 лет. И вот подводим итог нашей большой-большой дороги, промежуточный итог, я надеюсь, - 27 апреля в Москве, куда приглашаем всех в «Лужники», и вас, в том числе, чтобы вы увидели разницу. Вы знаете, дело в том, что это шоу друзей, шоу, где, конечно, выступают, в первую очередь, и те, кто был всегда со мной на протяжении всех этих 10 лет. Это и олимпийский чемпион Алексей Ягудин, это и олимпийские чемпионы Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин, это и чемпионы мира Домнина, Шабалин, Роман Костомаров, будет выступать Ирина Слуцкая,  будут выступать Маргарита Дробязко и Повилас Ванагас, и Денкова - Ставиский.

ТИХОМИРОВ:  Ну, понятно. Как ты хорошо всех помнишь.

АВЕРБУХ:  Это все мои большие друзья. И, конечно, будут выступать те, кто в  Сочи сейчас блистал, кто уже выступает вместе с нами, в первую очередь, это Юля Липницкая, наша звездочка, лицо Сочи, конечно, олимпийская чемпионка Аделина Сотникова, Максим Ковтун, настоящее созвездие.

ТИХОМИРОВ:  Понеслась.

АВЕРБУХ:  Дайте договорю, последний раз. Конечно, мы не можем выступать исключительно только российскими спортсменами, не потому что не можем, а потому что мы гостеприимные, открытые, и Стефан Ламбьель, который будет также выступать, это тоже большой подарок. Я хочу докричаться, потому что мне очень хотелось бы, чтобы любители фигурного катания, которых у нас в стране и в Москве очень много, услышали эту информацию.

ТИХОМИРОВ:  Они услышат и придут, не волнуйся.

АВЕРБУХ:  Пришли, и ведомые вами, так как вы пойдете…

ТИХОМИРОВ:  Да, я буду в первых рядах.

АВЕРБУХ:  С футболкой Holiday on ice навсегда, мы вас перекуем.

ТИХОМИРОВ:  Ну, что же, Илья, а я напоследок хочу тебе сказать только одно: если будет время, экранизируйте на льду поэму Блока "12". Я даже знаю, кто будет самый главный герой  - венчик из белых роз. Мне кажется, этот образ тебе очень подходит.

АВЕРБУХ:  Ну, будем искать разные  образы. Спасибо большое, мне очень приятно приходить к вам на эфир, и я с удовольствием поговорю обо всем. Мне понравилось, что у нас сегодня беседа была абсолютно обо всем, но в конце победило фигурное катание. 27 апреля  мы всех ждем.