Воскресный папа Кирилл Плетнёв
ТИХОМИРОВ: Дорогие друзья, в студии появился скромный, тихий, но ужасно талантливый актер Кирилл Плетнев. Здравствуйте, Кирилл.
ПЛЕТНЕВ: Здравствуйте, Вадим.
ТИХОМИРОВ: Ты такой тихий-тихий, так и не подумаешь... А мы знаем про вас очень многое. Но начнем с самого главного. Вы знаете Кирилла Плетнева, самые известные его роли – это "Диверсант", сериал, даже я его смотрел периодически.
ПЛЕТНЕВ: Да?
ТИХОМИРОВ: Нет-нет, реально так: ух ты, про войну... Я ведь тоже люблю про войнушку.
ПЛЕТНЕВ: Фоном шел так...
ТИХОМИРОВ: На самом деле, вся жизнь наша проходит фоном. "Солдаты" сериал тоже, и много-много других ролей, о которых, к сожалению, мы не знаем. Но самое главное не в этом. Совсем недавно Кирилл, как вы знаете, совершил измену по отношению к своему ремеслу актерскому. Что, это неправда, что ли? Это я шучу. Самое главное я про измену хотел сказать. Дело в том, что Кирилл стал режиссером. Снял свой первый полнометражный фильм, нет?
ПЛЕТНЕВ: Нет, это средний метр, 35 минут, раньше была такая формулировка "средний метр".
ТИХОМИРОВ: Об этом фильме поговорим чуть-чуть попозже, а пока самый главный вопрос. Кирилл, глядя сейчас на зарплаты футболистов "Зенита", у тебя не возникает желание или мысль о том, что ты все-таки профукал свое счастье?
ПЛЕТНЕВ: Когда учился в школе от "Зенита"?
ТИХОМИРОВ: Да. Ты посмотри на эти репы, прости господи, на эти сытые лица, которые бегают: бац-бац-бац – и миллион в кармане. Нехорошо считать чужие деньги...
ПЛЕТНЕВ: Нет, хорошо, если бы "бац-бац-бац"... Я недавно спросил у своего одноклассника: скажи, а с кем мы учились в школе, то есть из этих, кто сейчас там бегает, миллионеров, с кем мы из них учились?
ТИХОМИРОВ: Команда миллионеров.
ПЛЕТНЕВ: Да-да-да. И он мне сказал, я не помню, какую он фамилию назвал, просто не очень люблю футбол, честно говоря, и он мне назвал какую-то фамилию и говорит: "Помнишь, мы его в женский туалет запирали...". Потому что они все были младше нас, естественно, и мы их там закидывали... Кто бы мог подумать!
ТИХОМИРОВ: Да, кто бы мог подумать. Я все время рассказываю тоже о том, что кто бы мог подумать, он не учитель был, мы с ним работали вместе одно время, такой Валерий Иванович Козловский, режиссер, а по квартире все время бегали трое детей его. Я все время им пинков давал, особенно одному, самому наглому. Кто знал, что он потом станет Даниилом Козловским?
ПЛЕТНЕВ: А вы в одной квартире жили?
ТИХОМИРОВ: Нет, не дай бог, нет. Я просто приезжал по делам, например, сценарий привозил, еще что: "Валерий Иванович, здравствуйте...". И тут дети... Я говорю: "Идите в одно место, дети...". И пинка побыстрее. Видишь, а теперь это Даниил Козловский.
ПЛЕТНЕВ: Класс!
ТИХОМИРОВ: Да, так что жизнь, конечно, дает иногда сбои. Ладно, с этим мы разобрались. Значит, как говорится, душа не болит.
ПЛЕТНЕВ: Нет.
ТИХОМИРОВ: Бог с ним, да, профессия все-таки накладывает отпечаток, особенно когда человек хочет стать режиссером. Но что это за, прости господи, "Красношейка" Несбё? Друзья, я просто увидел у Кирилла в руках книжку и специально взял ее, чтобы, не дай бог, не сказать мне что-нибудь неприличное. Автор – Ю Несбё, называется "Красношейка"...
ПЛЕТНЕВ: Мне рассказать?
ТИХОМИРОВ: Да, расскажи, но в двух словах только.
ПЛЕТНЕВ: Вы знаете, я совсем недавно абсолютно помешался, у меня было два раза такое, наверное. Первый раз это было с Фандориным, с Акуниным, тогда я просто выпал из жизни месяца на полтора, читая бесконечно. И второй – это был "Гарри Поттер", собственно говоря. Нет, это не значит, что я читаю только такую литературу, но просто периодически как-то, когда мозг отдыхает… Я не могу назвать это какой-то очень высокого уровня литературой, но это очень высокого уровня жанровая литература.
ТИХОМИРОВ: Это детектив?
ПЛЕТНЕВ: Это нечто такое референс… Это "Девушка с татуировкой дракона" и, наверное, сериал "Тру детектив", который сейчас все смотрели, это наверное, главный герой этих десяти романов Ю Несбё, это такой герой Метью Макконахи из "Настоящего детектива", то есть такой очень неоднозначный следователь и со всеми пороками, какие только могут быть, но при этом с очень большой какой-то ранимой душой.
ТИХОМИРОВ: А я знаешь, о чем, Кирилл, вдруг подумал? Вчера как раз у нас был Игорь Григорьев, и мы говорили о Лермонтове, о Печорине. Как ты думаешь, с чем связано, что людей все равно привлекает не положительный герой, а их все время интересует герой с такой червоточинкой, или со вторым дном, в общем, люди неоднозначные.
ПЛЕТНЕВ: Я думаю, что это связано с тем, что они больше в них видят себя, потому что они более живые. У нас же у всех пороки, просто мы почему-то говорим больше о достоинствах, нежели чем о пороках.
ТИХОМИРОВ: Мы их тщательно скрываем, да?
ПЛЕТНЕВ: Да. И, я думаю, что связано с этим. Потому что человек более живой, его потрогать можно. Почему так, я не знаю. Андрей Панин, царство небесное, я люблю его роли, когда я его смотрел в любой роли... Он очень живой, до него можно дотронуться.
ТИХОМИРОВ: Кирилл, видишь, ты сам, как говорится, вывел меня на столбовую дорогу, о чем я хотел с тобой поговорить. Ты понимаешь, у тебя очень положительный образ. Я смотрел тебя во многих ролях, я смотрел тебя в "Танцах со звездами" и так далее, и тому подобное. У тебя действительно положительный образ хорошего, нормального народного парня. А ведь душа-то требует и Гамлета, душа требует и Печорина. А ведь кто даст такому лицу эти тонкие роли? Не возникало ощущения, что как так, почему же так произошло в этой жизни?
ПЛЕТНЕВ: Ой, ты знаешь, я не так давно выпустил "Преступление и наказание" в МХТ, я играл Раскольникова. Поэтому, что касается театральных ролей...
ТИХОМИРОВ: А я не видел, я к тебе приду...
ПЛЕТНЕВ: Нет, сейчас я уже, к сожалению, не играю.
ТИХОМИРОВ: Да? Жалко.
ПЛЕТНЕВ: Но я выпустил, отыграл его сезон.
ТИХОМИРОВ: А, подожди, там сейчас играет парень...
ПЛЕТНЕВ: В "Кухне" который снимается, Витя Хориняк, да-да-да.
ТИХОМИРОВ: Кстати, он очень талантливый парень. Извини, как говорится, что это не к тебе... Нет-нет, он просто действительно удивил.
ПЛЕТНЕВ: Да-да-да. Поэтому такие моменты были. Я репетировал "Калигулу" в свое время, к сожалению, спектакль не вышел, потому что у меня начались съемки, не произошло этого. Когда я у Армена Джигарханяна в театре работал, он как-то сказал такую вещь хорошую: "Меня все время спрашивают: почему ты не сыграл Гамлета? А вы видели, я играл там этого... Это Гамлет был". То есть проблемы Гамлета в другой роли.
ТИХОМИРОВ: Я понял, понял, да. Слушай, круто, да.
ПЛЕТНЕВ: Поэтому на самом деле, какие-то вещи такие я сыграл. Когда мы сыграли второй "Диверсант", я уверен, что мой во многом успех был обусловлен тем, что я до этого репетировал "Калигулу". И нереализованный этот объем вдруг там вылез, где, может быть, его и не было на самом деле, в первоисточнике.
ТИХОМИРОВ: Второе дно – это всегда интересно. Никогда плоскость, она не интересна. А скажи мне, а когда эти весы начинают работать – идти в сериал сниматься или, например, выпускать главную роль в театре, – побеждает сериал?
ПЛЕТНЕВ: Есть реалии жизни. У меня, например, двое детей, и в свое время еще купил квартиру в ипотеку, надо было выплачивать. Поэтому был, конечно, период, когда я просто не мог себе позволить из-за каких-то таких моментов... Но, как правило, живу по принципу: я делаю то, что мне нравится. И поэтому очень часто я совершаю какие-то поступки, которые, может быть, кто-то даже не может понять, может быть, даже иногда мой агент не может понять, которая меня понимает во всем и поддерживает. Маша, привет большой... Я, например, взял и ушел учиться на два года...
ТИХОМИРОВ: Слушай, ты, конечно, охамел, я бы убил бы, если бы я был директором твоим…
ПЛЕТНЕВ: Да. Но она поддерживает меня. Поэтому, наверное, весы у меня всегда склоняются в сторону все-таки моего внутреннего какого-то момента. На самом деле, не так много денег же надо, так по-хорошему.
ТИХОМИРОВ: В принципе, да, по-хорошему, да. Главное, чтобы было жилье, было на что кормить, чтобы было на что шалить... А вы знаете, дорогие слушатели, я когда готовился к интервью, начал читать про Кирилла… И думаю: елки-палки, как он похож на Козерога... И вдруг я читаю последнюю точку: "Я очень любил гулять по помойкам"... И вспоминаю свое пионерское детство – это было мое самое любимое развлечение. У нас была около Яузы мощная такая помойка , такая сочная, и я говорил: пойдемте на помойку... И я думаю: наверное, он Козерог. И читаю: точно, Козерог.
ПЛЕТНЕВ: Да, да, помойка – это класс, мне нравится.
ТИХОМИРОВ: И мне тоже нравилось. Я так плакал потом, теперь там дворец бракосочетания, прямо на месте помойки в Медведково...
ПЛЕТНЕВ: Символично...
ТИХОМИРОВ: А там была такая помоище, прямо ух! Да, но вернемся к напечатанному. Вчера после эфира я зашел в магазин, купить колбасы, огурцов... Передо мной стоял парень, хорошо выглядел, свежо, стоял в очереди общей, никто его не узнавал, думаю: что-то мне глаза до боли знакомые, где-то я его видел... И я говорю: "Здравствуйте, Даниил". Он говорит: "Здравствуйте, а мы что, знакомы?". Я говорю: "Так, ты уже раз пять мне интервью давал". Это был Даниил Страхов. Он приходил ко мне несколько раз на эфиры, когда он был просто актер, потом он снялся в нескольких сериалах, а потом он снялся в "Исаеве", когда была такая прямо шумиха. И я видел его, скажем, не этапы взросления, а этапы изменения его внешности, личности, всего остального… А сейчас опять стал нормальным человеком, он говорит: "Да-да, приглашайте...". И я думаю, как все-таки жестока судьба вообще любого актера, который вдруг добился успеха, а потом не то, что он куда пропал, но потому что есть такие волнообразные движения. А как ты это переживаешь?
ПЛЕТНЕВ: У меня тут два момента. Первое – это то, что я поступал в театральный институт все-таки не на актера. То есть у меня не было какой-то такой голубой мечты находиться на экранах, и так далее, и тому подобное. Я поступал на режиссера, просто меня не взяли в 16 лет...
ТИХОМИРОВ: Это наглость вообще беспредельная... Ничего личного. В 16 лет на режиссера поступать...
ПЛЕТНЕВ: Я согласен. То, что я в 33 в итоге поступил, это абсолютно правильно и закономерно. Это первое. А второе – наверное, то, что у меня как-то все-таки постепенно происходило. То, о чем ты говоришь, происходит тогда, когда проснулся знаменитым вдруг, и у тебя не может справиться сознание с этим, когда тебя пихают туда, сюда... Я сейчас читал "Подводя итоги" Сомерсета Моэма, дневники его, и он там очень... Я вообще очень люблю Моэма. И он пишет об опасности успеха как раз. Казалось бы, когда он это писал. Он интересную очень вещь выводит об опасности успеха писателя. И он говорит о том, что самое опасное – это когда ты теряешь связь с той жизнью, из-за которой ты стал известен, которая тебя питала. Потому что ты резко оказываешься в другом мире, в котором ты ничего не знаешь. То есть ты не понимаешь этих людей, ты не понимаешь этих улыбок, ты не понимаешь этого... Ты принимаешь за чистую монету, а на самом деле потом ты понимаешь, что это не так. Но должно пройти время, чтобы у тебя что-то внутри устаканилось, и ты либо вернулся назад внутренне, либо понял цену этому. Мне кажется, что здесь вопрос в этом резком скачке. Хотя у Даниила, по-моему, достаточно постепенно все это происходило.
ТИХОМИРОВ: Да, у него все было достаточно постепенно. Нет, просто было одно время... Я думаю, что у него все хорошо и с ролями, и со всеми делами, просто было одно время, когда он такой был немножечко... У всех это бывает.
ПЛЕТНЕВ: Да, у всех. Как у меня это все? У меня, наверное, бывают какие-то моменты. Меня, например, дико напрягает, и я понимаю, что надо в этом смысле быть терпимее, но меня, например, напрягает качество того, как люди подходят сфотографироваться или попросить автограф. Именно не сам момент, а то, как это происходит. То есть: "Э, братишка, давай...". Раньше я вдруг начинал задавать вопрос: кто вас воспитывал? Потом я понял, что это бессмысленно. И наверное, у меня в этом выражается, в какой-то нетерпимости в этом смысле.
ТИХОМИРОВ: Мама у тебя хореограф, а хореография – это очень структурированная вещь на самом деле, гораздо более структурированная, чем режиссура, чем актерское ремесло. На тебя это не наложило отпечаток? Я посмотрел на тебя в "Танцах со звездами", ты действительно хорошо работал. Я почему не очень люблю танцы, по большому счету? Потому что мне кажется, что за этим желанием движений, точности движений, выхолащивается смысл и чувства, и страсть. Я просто подумал: как ты умудрился сохранить в себе?
ПЛЕТНЕВ: Я, во-первых, у мамы не занимался никогда. Мама совершенно не хотела, чтобы я занимался танцами, она никогда меня в них не пихала. Более того, мама моя в определенный момент, после того как я родился, перестала заниматься танцевальной карьерой как танцовщица, она стала заниматься только тренерской работой. Потому что как в танцах, так и в актерской профессии, и я думаю, на телевидении, и так далее, – это отдельный мир, отдельная жизнь со своей иерархией, что с этим надо дружить, туда надо ездить. Мама в этом смысле мне сказала, что она очень мне благодарна. Потому что я ее как бы избавил от этого, родившись, и она просто вынуждена была со мной находиться. Поэтому у мамы я никогда не занимался. Но потом, когда я вырос, и мне стали нравиться девочки, мне захотелось уже их обнимать, встать в пару, я сказал, что я хочу танцами заниматься. И она меня отправила к своим знакомым. Так что у нее я никогда не занимался.
ТИХОМИРОВ: Слушай, скажи мне, у тебя нет этого синдрома младшего брата или успешного брата, я сказал бы так. У тебя же есть брат, он архитектор, да?
ПЛЕТНЕВ: Да.
ТИХОМИРОВ: Но ты актер, ты известный актер, чего тут говорить. Иногда возникает в семье это ощущение, что типа ему все дали, он пробился, а я... Хотя, я думаю, что брат у тебя тоже успешный.
ПЛЕТНЕВ: У меня брат работает в совместной российско-английской компании. Строит виллы олигархам из Ханты-Мансийска на Карибском море. Поэтому он проводит по три месяца на Сент-Китсе, поэтому кто кому завидует, понимаете, тут большой вопрос. Да-да-да. И может работать на удаленном доступе. То есть он может приехать на Бали, сидеть, посылать какие-то проекты.
ТИХОМИРОВ: А ты ведь все равно сохраняешь отношения семейные, дружеские, чувственные с тем миром, который был тогда? Я имею в виду семьи из детства.
ТИХОМИРОВ: Семьи из детства? Конечно, сложно. Я в двух школах учился. Из первой школы у меня остался один друг, собственно мы с ним и во вторую школу перешли. Если, Костя, меня слышишь, тебе тоже большой привет, я пользуюсь случаем... А, можно я быстро еще передам привет девушке?
ТИХОМИРОВ: Да, можно.
ПЛЕТНЕВ: Я знаю, что она меня сейчас слушает. Наташа Цветкова, тебе большой привет.
ТИХОМИРОВ: А кто это?
ПЛЕТНЕВ: Знакомая.
ТИХОМИРОВ: Наташа только знакомая? Хорошо, хорошо, Наташе привет, да.
ПЛЕТНЕВ: Короче говоря... О чем я говорил? Да, о том, что он остался один, потому что с другими как-то так получилось, что я в другой район переехал. Потом вторая школа, после второй школы появился театральный институт, это вообще отдельная семья, то есть я от этого тоже оторвался. С курсом мы встречались два раза, по-моему, я встречался. Я закончил 14 лет назад, и два раза я всего встречался с курсом. Потому что как-то так получалось, что в день сбора курса я был где-нибудь в Ялте на съемках или что-то такое происходило, то есть не успевал. А дружу, так чтобы дружу, с тремя, наверное, с курса. У меня как-то так получается все время, что какие-то новые возникают семьи. И, может быть, один человек, а, может, и ни одного не остается.
ТИХОМИРОВ: Но самое главное, что они приобретаются.
ПЛЕТНЕВ: Приобретаются, приобретаются.
ТИХОМИРОВ: Потому что, мне кажется, что это самое главное, чтобы у тебя по жизни появлялись новые люди в твоем окружении. Как говорят психологи: постоянно надо обнуляться. Если двигаешься куда-то вверх, к новой цели, все время обнуляться, в том смысле, что все время проводить ревизию отношений дружеских, личных.
ПЛЕТНЕВ: Ага, выкидывать ненужные вещи.
ТИХОМИРОВ: В принципе, да. Конечно, это немножечко жестоко, но правда. Слушай, ты же понимаешь, когда люди готовятся к эфиру, они постоянно изучают творчество предстоящего героя. И я посмотрел несколько твоих киноролей и один замечательный сериал, там женские имена подряд идут, через точку. Ты там играешь такого мужчину в самом расцвете сил, в очках, с усами...
ПЛЕТНЕВ: С возрастным гримом.
ТИХОМИРОВ: Да-да, с возрастным гримом. Текст, я тебе могу сказать... Если бы был жив Александр Сергеевич Пушкин, он бы умер сразу от инфаркта широкого и обширного. Я думаю: как это можно все вообще играть?
ПЛЕТНЕВ: Говорить.
ТИХОМИРОВ: Говорить даже, не играть, а говорить... Прости, там была такая сцена, я не мог оторваться просто...
ПЛЕТНЕВ: Нет, а чего говорить-то? У меня был эпизод с одним продюсером очень известным, я не буду называть имя и фамилию, но его все прекрасно знают, и я думаю, что он сейчас узнает себя. Когда мы снимали одну историю, такую громкую достаточно, мы каждый день на площадке переделывали сценарий. То есть просто переделывали сцены, потому что это было невозможно произнести, люди так не разговаривают. И сервировочная часть хромала, и так далее. Однажды приехал и говорю: "Скажи, пожалуйста, а как вы это запускаете в эфир вообще?" В смысле, в производство. На что он мне отвечает: "Ты не переделывай. Ну, тебя же утвердили? Утвердили. Деньги платят? Платят. Не переделывай". Я говорю: "Я не могу не переделывать". Он говорит: "Поэтому мы тебя и утвердили...".
ТИХОМИРОВ: Молодец! Это продюсер.
ПЛЕТНЕВ: Да-да-да. И после этого я понял, что на самом деле все очень просто. То есть, к сожалению, к большому сожалению, у нас еще произошла такая вещь в стране, когда появилась "А-Медиа", киностудия "А-Медиа", сериал "Бедная Настя", и когда пошли первые эти варианты… Снимается сериал и серии пишутся под эфир, то есть когда выяснилось, что сценаристов очень мало. И они организовали тогда курсы сценаристов быстрые.
ТИХОМИРОВ: Теперь мы понимаем, почему Кирилл решил стать сценаристом. Дорогие друзья, мы продолжаем наш разговор, в студии у нас находится Кирилл Владимирович Плетнев, российский актер театра и кино. Уже привыкать пора, скоро звание дадут... Кстати, когда звание?
ПЛЕТНЕВ: Даже не знаю, никогда, наверное. Для этого же надо какие-то документы собирать… Меня тут спросили, почему я в Гильдию актеров до сих пор не вступил? Тоже надо документы собирать и взносы платить. Может, кто-нибудь соберет?
ТИХОМИРОВ: Мы продолжаем дальше разговор. Кирилл Плетнев, вы все его прекрасно знаете. Сейчас я открою фильмографию... Слушай, как ты умудрился столько сняться в сериалах, в фильмах, тут по крайней мере на 2014 год 54 у тебя картины. Это же просто уму непостижимо! Это же еще и сериалы: "Вера. Надежда. Любовь", "Адмирал"... Я, знаешь, о чем хотел тебя спросить? Ты говоришь о том, что у нас нет хороших сценаристов. Мне кажется, что это вообще большая беда у русского народа. И я объясню почему. Мы не умеем выражать свои мысли, мы не умеем даже думать о том, что мы хотим. У нас все время какое-то затуманенное сознание. Не потому, что мы пьем, а потому что у нас нет каких-то четких жизненных перспектив. Смотришь на фирмача на западного, на заграничного человека, он абсолютно точно знает, зачем он приехал, например, в Москву, зачем он женился, зачем он умер даже, он все равно прекрасно отдает себе отчет. Мы не знаем, зачем мы живем. Тайна русской души… Некоторые мои друзья говорят: "Зачем я живу на этом свете?" Я говорю: "О-о-о, это к Достоевскому...". Мне кажется, в этом какая-то большая сермяжная неправда. Или правда?
ПЛЕТНЕВ: Не знаю. Конечно, когда ты четко ориентирован, это, наверное, проще и как-то яснее и тебе понятнее. Но "зачем?", про которое ты говоришь, именно оно, наверное, как-то и рождает того же Достоевского, и "Россию не понять, в Россию можно только верить".
ТИХОМИРОВ: Да, она рождает Достоевского и рождает сценаристов сериала "Вера. Надежда. Любовь", все, как говорится, из одного лукошка.
ПЛЕТНЕВ: Нет, безусловно, думаю, что здесь дело в том, что есть это исконное какое-то русское раздолбайство. В принципе, мне кажется, что у нас очень много так делается. Тебе попадает как продюсеру проект, почему его не сделать хорошо и потом получить еще много проектов? Нет, надо успеть из этого взять все, что возможно, потому что вдруг потом не дадут, то есть логика так работает.
ТИХОМИРОВ: Да, железная логика. Слушай, только что сообщили, прямо сейчас эта новость пришла, что умер Юрий Петрович Любимов. Это просто даже не легенда, я даже не знаю, как назвать этого человека, при всех его плюсах и минусах, но это действительно эпоха. И, знаешь, видел только что интервью Галины Волчек. Олег Павлович тоже лег в больницу. И я все время думаю: уходит эта натура. А мы, наше поколение родит таких гигантов? Да, я понимаю, что нам еще рано об этом думать...
ПЛЕТНЕВ: Вдруг вспомнил про Эйфелеву башню, когда бежал, как Мопассан, от Эйфелевой башни. Когда появилась Эйфелева башня, я думаю, что они ее тоже воспринимали как верх пошлости. А сейчас Париж невозможно без нее представить. Мне кажется, что идут споры вокруг разных спектаклей, Кости Богомолова, еще кого-то...
ТИХОМИРОВ: Да, Серебренников, да.
ПЛЕТНЕВ: Серебренников… Говорят, что ломают театр, то, сё, пятое-десятое... А кто знает, может быть, во времена Мейерхольда было то же самое, когда говорили: что это за идиот, который что-то придумывает непонятное. Поэтому я не знаю, может быть, сейчас среди нас и есть такие какие-то…
ТИХОМИРОВ: Просто еще не пришло время. Скажи мне, этот твой дипломный фильм о чем? И почему ты решил снять его?
ПЛЕТНЕВ: Дипломный фильм я решил снять, потому что это диплом. На самом деле – это очень простая история о свободе, о выборе, о двух женщинах. Она основана на реальной истории: в 2011 году была девочка-почтальонша Настя Черепанова, которая украла пенсии с почты, под Волгоградом городок. И со своим любовником-таксистом она убежала в Москву, к лучшей жизни, купила ему "Хаммер", еще что-то. И самое главное, когда их взяли, то она все взяла на себя, она сказала, что он здесь совершенно ни при чем, он просто ее подвозил. То есть там такая была любовь. Ее посадили на четыре года, его посадили на пять. Она, кстати, в 2015 она как раз выходит. И когда ее спросили: "А если сейчас вернуть назад, как бы ты поступила?". Она сказала: "Я бы сделала то же самое". Это было удивительно. То есть она говорит, что никогда не жила так, как пожила эти три месяца, и никогда не будет жить так, поэтому безумно счастлива, что это было вообще в ее жизни. Они по дороге поженились, повенчались…
ТИХОМИРОВ: Слушай, а ты зачем решил снять этот фильм, и о чем решил его снять?
ПЛЕТНЕВ: Для меня самый главный, наверное, вопрос был – что есть свобода, что понимается под "свободой", и сколько ты готов за нее заплатить. Потому что девочку-то посадили все-таки на четыре года в тюрьму за это, и она бросила ребенка, у нее трехлетний ребенок, она его оставила родителям, уехала с этим парнем. Что с ней произошло, почему это произошло, как потом она это осознала, как ее это накрыло. Собственно для меня это важная проблема. Если я поступаю так, как мне нравится, я понимаю, что мне за это надо платить.
ТИХОМИРОВ: За все надо платить.
ПЛЕТНЕВ: Да, я это как-то понимаю сейчас.
ТИХОМИРОВ: А теперь я понимаю, почему в новостях местного телеканала сообщили о том, что знаменитый актер Кирилл Плетнев посетил женскую колонию №11 в Нерчинске. Набирал с натуры, да?
ПЛЕТНЕВ: Да, но это уже для полного метра. Это я сейчас пишу полнометражный сценарий…
ТИХОМИРОВ: И опять о тюрьме, да?
ПЛЕТНЕВ: Как ни странно. Но там два полюса, там в сценарии ГУЛАГ и гламур. То есть мне кажется, что наша страна – это два полюса, у нас есть ГУЛАГ и у нас есть гламур, и они существуют.
ТИХОМИРОВ: Слушай, а расскажи мне, ты посетил эту женскую колонию. А как действительно наказывать людей, которые совершили преступление, и надо ли их наказывать? Потому что есть суд Божий.
ПЛЕТНЕВ: Да? Не знаю. Я тут недавно совсем услышал такую мысль, которая мне очень понравилась, что, оказывается, из Библии Священным синодом была исключена одна заповедь. Девять лет назад я услышал. Я не знаю, насколько это правда или нет, но мне показалось это любопытным. Заповедь "Не бойся", просто – не бойся. И мне кажется, что это имеет место быть, потому что на страхе основано очень много. На страхе основано управление людьми.
ТИХОМИРОВ: Это технологии, да, манипуляции и все остальное, да.
ПЛЕТНЕВ: Я прочитал просто эту информацию, я просто говорю то, что я прочитал. Факт в том, что на самом деле, если человек не боится, то им очень сложно управлять. Поэтому, мне кажется, что это вполне могло быть.
ТИХОМИРОВ: Кирилл, а скажи мне, пожалуйста, на тебя производит впечатление, все-таки не каждый человек попадает вообще... У нас тут в двух шагах Бутырская тюрьма, я там был два раза.
ПЛЕТНЕВ: Зачем?
ТИХОМИРОВ: Я никогда не думал... Нет, в центре города совершенно другой мир, это даже не мир, это совершенно какая-то другая планета.
ПЛЕТНЕВ: Поселок художников – тоже другой мир. Да, в центре города.
ТИХОМИРОВ: Но это другой мир, куда тянет, как говорится. Скажи мне, а как они тебя восприняли?
ПЛЕТНЕВ: Я не общался с заключенными, мне нужна была надсмотрщица, прототип главной героини. Я пообщался с надсмотрщицей, пообщался с начальником колонии, и это было коротко достаточно, потому что там была встреча со зрителями. Они нормально со мной общались. Единственное, что очень сложно получить правду, потому что они говорят не правду, а то, как надо. Потому что когда я, например, говорю: у меня героиню снимают на мобильный телефон в тюрьме. Мне говорят: этого не может быть, в тюрьме нет мобильных телефонов.
ТИХОМИРОВ: Нам постоянно звонят и пишут СМСки.
ПЛЕТНЕВ: И я понимаю, что очень сложно пробиться, поэтому я встретился в Нерчинске, потом я еще в Москве встретился. Мне повезло, я встретился с девочкой, которая работает тюремным психологом, которая вообще специализируется на таких вещах. И когда она мне начала рассказывать подробности, что, например, медосмотр для женщин, для женской колонии – это просто праздник, то есть, если их лишат медосмотра... Потому что, как правило, мужики приезжают врачи осматривать, и поэтому они все готовы к медосмотру, естественно, накрашены и так далее, и тому подобное. И это какие-то такие точные подробности, которые меня всегда привлекают в фильмах, когда я смотрю.
ТИХОМИРОВ: Это вообще привлекает всегда в искусстве и в жизни.
ПЛЕТНЕВ: Да, когда я смотрю и понимаю, что какая-то неожиданная правда – наверное, для этого я встречался.
ТИХОМИРОВ: Ты знаешь, я вдруг сейчас на тебя внимательно смотрел и понял, что ты еще похож на англичанина и даже на шотландца, которые недавно так и не смогли отделиться от королевства. А тебе не делали предложение западные продюсеры? Потому что ты такой даже не шотландец, ирландец где-то такой, знаешь, какая-то такая рыжая бестия у тебя внутри живет.
ПЛЕТНЕВ: Интересно, рыжая бестия... А мне приятно. Нет, у меня никогда не было. У меня был один эпизод в жизни, когда я чуть не познакомился с Аль Пачино. А так в принципе больше и ничего не было.
ТИХОМИРОВ: А почему это не произошло?
ПЛЕТНЕВ: Это была очень забавная история, как в анекдоте прямо. Когда я был у своей подруги в Лос-Анджелесе, в какой-то момент мы разговорились, и ее знакомая училась у Ли Страсберга. выяснилось, что она знает Аль Пачино. И я что-то ее просто спросил, какой он, начал расспрашивать. Она говорит: так давай познакомлю. И она при мне начинает звонить Аль Пачино, начинается разговор какой-то, я не понимаю, правда это, неправда... Потом она говорит мне, что он очень обрадовался, потому что как раз сейчас репетирует "Чайку" чеховскую. А он же фанат Чехова, помешан на этом, и когда он услышал...
ТИХОМИРОВ: Ты знаешь, что он хотел приехать в Москву одно время, Боря Краснов болел этой идеей, и Боря Краснов хотел сделать спектакль с ним в Москве по Чехову. И Аль Пачино сказал: "Я соглашусь только в одном случае – если я буду играть на сцене МХТ". Но чего-то там не срослось...
ПЛЕТНЕВ: Слушайте, надо было, конечно, чтобы Аль Пачино сыграл... В общем, и она говорит, что он очень обрадовался, когда услышал, что здесь русский актер, он как раз Чехова репетирует, и он предлагает, чтобы ты пришел и с ними порепетировал… Она говорит: "Ты сможешь в понедельник?". И как в том анекдоте, я говорю: "Нет, ты понимаешь, я не смогу в понедельник, потому что я в субботу улетаю, потому что в воскресенье у меня съемки в фильме "Вера. Надежда. Любовь". И я не познакомился с Аль Пачино, но зато снялся в "Вера. Надежда. Любовь".
ТИХОМИРОВ: Тоже есть, как говорится, результат, надо работать на результат.
ПЛЕТНЕВ: Да, да.
ТИХОМИРОВ: Есть партнеры, когда ты просто встаешь с ним в один кадр, и вдруг понимаешь, что тебе становится лучше, просто физически лучше?
ПЛЕТНЕВ: Конечно.
ТИХОМИРОВ: А кто такие – эти люди, скажи мне? Ты знаешь, все спрашивают: с кем вам неприятно работать?
ПЛЕТНЕВ: Безумно приятно? На самом деле мне повезло, у меня таких очень много. Царство небесное, Влад Галкин был абсолютно таким. Нам как-то на "Диверсанте" повезло, потому что Лешка Бардуков, это мой партнер и друг, и Влад, и наверное, поэтому нам было очень комфортно друг с другом. Я не знаю, но мне было очень комфортно и потрясающе работать с ныне уехавшим Алексеем Серебряковым, несколько раз я с ним снимался. Потом с Виталиком Хаем, блестящий просто, мне очень нравится. С Ингой Оболдиной снимались, должен сейчас, кстати, на "России" выйти детектив. И она у меня собственно в дипломе сыграла главную роль.
ТИХОМИРОВ: Слушай, просто, Кирилл, ты знаешь, я всегда радуюсь только одному, что на самом деле есть с кем играть. Но в принципе, ты понимаешь в чем дело, есть люди, которые живут, а есть люди, которые проживают. Если люди живут, то они реально и на сцене живут, и в кадре живут. И ты вдруг включаешь телевизор на полуслове и не можешь оторваться. И это очень важно. Есть обратная сторона медали: ты должен за это расплачиваться, как мы уже говорили. И ты сейчас вспомнил Влада Галкина, он был прямо за несколько месяцев до этой трагической истории здесь на эфире, сидел на этом месте, еще не было суда. И я вдруг подумал: какой он классный. И я понимаю, что это просто срыв, это внутреннее, знаешь, когда все у тебя накладывается: личная жизнь, съемки… И ты вдруг в какой-то момент просто начинаешь рассыпаться. А ты как защищаешься от этого? Занимаешься спортом, пьешь вино красное по вечерам?
ПЛЕТНЕВ: Красное вино? А оно помогает, да?
ТИХОМИРОВ: Конечно. Я потом тебе расскажу, даже какой сорт лучше всего...
ПЛЕТНЕВ: Нет, мне повезло, я где-то, наверное, год назад встретился с одним человеком, ей большой привет, я понимаю, что она знает, о ком я говорю. Она психолог, причем такой серьезный психолог достаточно, который людей выводит, которые побывали в плену или в заложниках, то есть после каких-то таких психологических травм очень мощных. И получилось так, что я попал сначала к ее товарищу, которому тоже большой привет, врачу, и он мне порекомендовал ее.
ТИХОМИРОВ: Извини, можно вопрос? А что, у тебя были какие-то проблемы?
ПЛЕТНЕВ: У меня начались панические атаки. Психосоматика, это психосоматика, да. Это началось от перегрузок, от каких-то еще вещей, у меня в жизни был непростой период личный. И, так получилось, что совершенно случайно судьба вывела, то есть я не специально искал, а как-то так вышел на этих людей. И она меня научила ряду определенных упражнений, типа медитации что-то, которые...
ТИХОМИРОВ: А можно хотя бы одно упражнение?
ПЛЕТНЕВ: Нет-нет, не буду рассказывать.
ТИХОМИРОВ: Жалко... Придется продолжать пить красное вино.
ПЛЕТНЕВ: Это просто дыхательные какие-то практики.
ТИХОМИРОВ: Да? Что, действительно помогает?
ПЛЕТНЕВ: Мне очень помогает. Это, как ты говоришь, обнуляет абсолютно. И, как ни странно, это позволяет на самого себя по-другому посмотреть. То есть я вдруг стал о себе такие вещи узнавать, о которых я даже представить не мог.
ТИХОМИРОВ: Нет, я слышал о том, что очень многие неправильно дышат, а от правильного дыхания очень многое может измениться даже в здоровье физическом. Мы пригласим их просто в студию, и они расскажут. Это сразу трех зайцев убьем, и консультация... Скажи мне, Кирилл, я надеюсь, я уверен, что фильм, который ты снял, этот средний метр, что он действительно хороший.
ПЛЕТНЕВ: Я позову.
ТИХОМИРОВ: И я абсолютно уверен в том, что ты уже не бросишь эту профессию. А профессия актера?
ПЛЕТНЕВ: Профессию актера я не собираюсь бросать ни в коем случае. Единственное, что я понимаю, и меня об этом предупреждали, что в какой-то момент две профессии начнут как бы... И дело даже не в том, что на что-то на одно ты тратишь время, а на другое не тратишь. Потому что я понял, чем отличается актерская профессия от режиссерской точно совершенно. В основе актерской профессии лежит желание нравиться, без этого не может быть ее просто... Но это несет за собой то, что ты всегда должен быть хорошим для всех. В режиссерской профессии это априори быть не может, ты не можешь быть хорошим для всех. Так я могу сказать, что мне гораздо ближе режиссерская позиция. Я понимаю, что мне не хочется нравиться всем.
ТИХОМИРОВ: Да, это сильное заявление.
ПЛЕТНЕВ: Нет, я понимаю, что не хочу. И да, бывают такие какие-то моменты, когда ты вдруг принимаешь какое-то решение, после которого можешь перестать быть симпатичным, обаятельным, или еще каким-то для этого человека. Что же поделаешь? И в этом смысле у меня, конечно, природа перестраивается. Я, например, перестал смотреть плей-бэки вообще. Если раньше я все время ходил смотрел...
ТИХОМИРОВ: Плей-бэки – это, знаете, когда отсняли дубль и тебе говорят: пойдем посмотрим, как там все получилось.
ПЛЕТНЕВ: Я просто перестал смотреть плей-бэки. И удивительная вещь: когда ты перестаешь смотреть плей-бэки и спрашивать у режиссера "ну как?", то вдруг в какой-то момент начинаешь ощущать абсолютную свободу, потому что тебя не за что взять, тобой невозможно манипулировать. Актерами же манипулируют – хорошо ты сыграл или плохо – тебя можно задавить, опустить. А когда ты этим не интересуешься, это не значит, что тебе пофиг, ты сам для себя понимаешь. Ты слышишь замечания, безусловно, ты как-то двигаешься, но ты не зависим от оценки в данный момент...
ТИХОМИРОВ: Друзья, у нас в студии был Кирилл Плетнев – российский актер, а теперь и режиссер. В общем, до встречи на премьере.
ПЛЕТНЕВ: Спасибо. До свидания.
