"Наука – она для собственного удовольствия!"
4 сентября в 23:10 в нашем эфире – вторая премьера из цикла «Завтра не умрет никогда», фильм «Мирный атом. Испытание страхом».
К концу 70-х XX века в нашей стране наступила эпоха «мирного атома». Советские ученые и инженеры искренне верили, что еще немного, и атом даст человечеству бесконечную энергию, поможет бороться с неизлечимыми заболеваниями, создавать новые материалы. Открывались самые радужные перспективы. Но случился 1986 год. Трагедия на Чернобыльской АЭС поставила крест на многих исследованиях в этой области – страх перед радиацией оказался сильнее прагматичных расчетов.
Но все это время, с тех самых романтичных 60-70-х годов – эпохи физиков-лириков, ученые, о которых рассказывает фильм, продолжали двигать науку вперед. Они искренне верили, что мирный атом еще вернется, упорно работали и ждали своего часа. И, кажется, он наступил...
Главный герой документального фильма «Мирный атом. Испытание страхом» – физик Владимир Балакин.
Страницы из биографии. Родился в 1944 году, в деревне Каяушка Алтайского края. С 1968 года, после окончания Новосибирского государственного университета – сотрудник Новосибирского института ядерной физики, созданного академиком Будкером, где прошел путь от стажера-исследователя до заместителя директора. Работы по созданию линейных ускорителей стали одним из основных направлений в физике высоких энергий, сделав Балакина признанным научным авторитетом в России и мире. С начала 2000-х разрабатывает компактные протонные синхротроны для протонной терапии (лечения онкологических заболеваний). Директор ФТЦ ФИАН им. Лебедева, заместитель директора ФИАН. Член-корр. РАН с 1994 года.
С Владимиром Балакиным беседовал Станислав Адамов.
Про детство
Я родился физиком. Условно говоря, меня интересовали с детства вот всякие технические вещи. Например: я только научился читать, у моих соседей был учебник по неживой природе, школьный учебник, где наука преподавалась в виде рассказов, и я как сейчас помню эти рассказы. Я их читал с таким воодушевлением, с таким интересом! Особенно, истории, которые объясняли природу, в частности, как человек может лежать на воде: соленая вода, Мертвое море.
Поэтому тяга к физике, наверное, что-то врожденное, никто из моих родственников никакого отношения к науке не имел. Ну а дальше, уже в старших классах, я участвовал в физико-математических олимпиадах. Были все-сибирские олимпиады, и я как победитель олимпиады был приглашен в Новосибирск в летнюю школу.
Я практически первый раз в городе оказался, жил я в деревне, ну и очень себя проявил на занятиях, и был оставлен в Новосибирске в Институте Ядерной Физики, еще школьником, в качестве лаборанта. Получал зарплату, одновременно учился в 11 классе экстерном, а после окончания сразу поступил в университет, то есть в деревню я уже не возвратился...
Про Новосибирский Академгородок и А.М. Будкера
Все на моих глазах происходило, институт ядерной физики тогда достраивался. Мы там ходили по мосткам, вокруг работы шли.
Андрей Михайлович Будкер, мой учитель, читал нам лекции. Сначала школьникам, а потом в университете на 1-м, 2-м курсе… Эти лекции я до сих пор помню. И даже больше не науку, конкретную физику, а философию вокруг науки, то, что невозможно передать или повторить. Потом слушал его, как директора института. Будкер всегда ставил задачу так: наука должна приносить пользу народу сейчас.
Он поддерживал в молодых приверженность науке. Но круглый стол с молодыми – это сказки. Это способ Будкера, как величины, превышающей всех, кто рядом, внедрять свои идеи, обучать тех, кто сидит и слушает. Он говорил, как проповедовал. Возражать можно было. Если твое возражение справедливое, оно принимается, безусловно, все понимают и спора нет, и Будкер понимает. Но это бывает так редко. Обычно то, что Будкер говорит, надо принимать как закон, ты и сам понимаешь, что так действительно правильно.
Любой вопрос он решал таким образом. Нужно сначала постараться решить проблему тем способом, который тебе пришел в голову, и только на последнем этапе попытаться, грубо говоря, почитать учебник, чтобы сравнить свое решение с тем, что было. Философия у него была такая: если ты начал читать учебник, очень трудно потом что-то придумать лично, а не из учебника, и ты всегда будешь в рамках проложенной колеи. А если ты не читал учебник, если ты «неграмотный», то имеешь шанс придумать что-то новое, свое. Потом обнаружится, что никто так не делал, ты первый так сделал. Вот это я твердо запомнил, усвоил и по мере возможности стараюсь так и делать.
Протонотерапия – это он поставил задачу, я откликнулся на нее, но к сожалению, он умер через три месяца после того, как призвал нас к протонной установке.
Про лучевую терапию и ускорители
Что такое лучевая терапия? Это использование радиации для того, чтобы убить опухолевые клетки, находящиеся внутри здорового организма. То есть нужно облучить так, чтобы опухоль погибла, а здоровая ткань осталась живой. Для этого надо знать простейшую вещь: тяжелые заряженные частицы, протоны, и более тяжелые (например, ионы) обладают свойством таким, что они, проникая в тело, мало его разрушают, а когда они останавливаются, у них повышается разрушающая способность. Это пик Брэгга, он открыл его много лет назад, он про медицину ничего не знал, просто таково свойство частиц. Дальше прошло несколько десятков лет, когда физики сообразили, что это явление можно использовать для лечения рака, этого и нужно добиться с помощью лучевой терапии.
Но проблема в том, что получить протоны с такой силой, чтобы они проникали в тело на 10, 20, 30 см – нужны огромные установки. И это не развивалось.
Я не специалист по ускорителям. В университете преподавание по ускорителям было очень плохим. И настолько плохим, что я реально мало что усвоил. Поэтому я выдумывал ускоритель, можно сказать, с нуля. Экономичный, компактный, простой и в производстве, и в настройке, и в работе.
На первых парах хихикали над проектом мои коллеги, которые прошли классическое образование, все точно знают, как делать. А я не знал и делал по-другому. Но как у меня – лучше, чем у всех в мире! Потом я достаточно образовался, чтобы представить себе всю картину.
В 96-м я написал Черномырдину, что надо делать медицинскую установку.
До этого была экспериментальная работа, которую мы рассчитали. Сделали ее экспериментально, пользуясь тем, что тогда я работал с оборонкой, там денег не считали. В результате я получил достаточно, чтобы построить модель. Даже не модель, а макет моего ускорителя, но это подтвердило правильность решения.
Про коллайдеры, Протвино и Черномырдина
Основное – фундаментальная физика, так называемые линейные коллайдеры, из-за чего сюда нас ЦК КПСС переселило. Рыжков и Горбачев лично подписывали постановление, по которому нас переселили из Новосибирска в Протвино. Для заработка у нас была оборонная тематика, про которую остальные физики не звука не слышали. Ну, а хобби – протонная установка, долг перед Будкером и долг науки перед человечеством. Если мы можем сделать установку для лечения онкологических заболеваний, то просто преступно не реализовать это. Я так говорил: «Если бы мы не были уверены, что то, что мы делаем лучше всех, то мы бы этим не занимались». Я сейчас придерживаюсь такой точки зрения, что ускорители наши – наилучшие, наш подход – наилучший. Поэтому мы этим занимаемся, нас же никто не заставляет работать. Наука – она для собственного удовольствия! Нас никто не может заставить изобрести протонную установку.
В 96 году я Черномырдину писал, потом премьеры менялись, я всем писал... Он поверил, помня меня, как лауреата премии Ленинского комсомола. Второе он помнил, как Будкер ко мне относился. Он Будкера обожал. Ну и этого достаточно. Потом, в 2000 году я получил через Думу финансирование проекта. Результат – установка, сейчас в больнице стоит.
Это отдельная история, я жил в Думе можно сказать последние две недели, когда бюджет утверждался. В конце декабря он утверждался, 3-е чтение, так называемое. Так вот, я жил в Думе. Каждое утро мне пропуск выписывали.
А в 2001 уже строят медицинскую установку!
Про пациентов
Ну и вот, итоговую таблицу, которую мне прислали: из ста процентов 90 процентов случаев можно расценивать, как положительный результат. Положительный результат – это либо уменьшилась опухоль или просто стабилизировалась, а отрицательный результат – это если она продолжает расти. В 10% она продолжает расти. Это как раз те случаи, когда известно, что лечение не подлежит радиотерапии. Есть опухоли – для них нужны ионные пушки. А вот для большинства исход ожидаемо положительный.
Интервью по телевидению было с одной пациенткой, которую спрашивают:
- Вы что-то ощутили? (а там неделя прошла, как начали облучать)
- Да, ощущаю.
- А что именно?
- Ну, я ведь с вами говорю, а до этого не могла говорить!
Про будущее
У меня одно ощущение, когда я анализирую состояние и встречаю очередное препятствие – удивление. И как я все-таки ухитрился, при таком сопротивлении всеобщем, и получилось! Единственное логическое объяснение, что все-таки есть где-то разум высший, который следит и нужным людям помогает.
По-другому нельзя объяснить.
Ну вот я сделал: установка лечит, и все, успокоился? Но теперь я смотрю со стороны: как бы я оценил такого человека и такую ситуацию? Достойно, если решил задачу, которая стоит перед нами всеми – иметь возможность облучать 300 000 человек. Вот это достойно, а пока я не решил эту задачу, это все ерунда. Надо двигаться дальше!
