Коронакризис и уникальный шанс России: прогноз от Германа Грефа

Как Сбербанк пережил пандемию? Как ведут себя банковские клиенты и когда свернут программу льготной ипотеки? На эти и другие вопросы в интервью телеканалу "Россия 24" ответил глава Сбербанка Герман Греф.

- Добрый день! Как вы оцениваете этот непростой год? Как он прошел для Сбербанка?

- Я думаю, что он прошел для нас также, как и для всей страны – очень непросто. Но, с другой стороны, я склонен всегда видеть позитив. Очевидный негатив – это, к сожалению, эта болезнь унесла от нас очень много дорогих нам людей. Очень много семей столкнулось с тяжелой болезнью и это, конечно, очевидный негатив. Но если говорить о позитиве, все-таки мы прошли очень мощную предадаптацию в этот период времени. Я думаю, что нам никуда не деться, нам придется в будущем сталкиваться с различными вирусами и вот это испытание, я думаю, для нас – это хорошая тренировка быть значительно более аккуратными, быть более готовыми. И, я думаю, в целом мы вышли значительно более сильными из этого кризиса как страна в целом и система здравоохранения, я уверен, сделает выводы, будет улучшаться и будут улучшать свою готовность к подобного рода проблемам.

- А каких финансовых показателей вы ждете по итогам года?

- Мы не достигнем тех финансовых показателей, которые мы перед собой ставили, у нас в этом году чистая прибыль была запланирована на уровне одного триллиона рублей. Очевидно, что мы не сможем заработать такой объем чистой прибыли в силу того, что с самого начала года мы вынуждены были формировать резервы и помогать большому количеству наших заемщиков как юридических лиц, так и физических. Но, мы выйдем за цифру 700 миллиардов рублей, и доходность на капитал будет у нас выше 15 процентов, что, в общем, очень неплохой показатель в целом. И я думаю, что это будет, скорей всего, доходность примерно половина даже наверно более половины всей прибыли банковского сектора и, конечно, такие результаты – это в том числе во многом предыдущие инвестиции в новые технологии, в создание платформы IT мы оказались значительно более готовы чем целый ряд других наших коллег.

- Многие аналитики считают, что главные проблемы российских банков начнутся все-таки в следующем году. Как, например, агентство "Акра" прогнозирует, что банки столкнутся с падением чистой прибыли на фоне снижения рентабельности бизнеса и ухудшения качества активов. Вы согласны с такими прогнозами?

- Да, я внимательно посмотрел прогноз "Акры". Мы рассматриваем, скорей, такой сценарий как очень пессимистичный. Такая ситуация возможна. Но, это означает, что ситуация с пандемией не только не будет снижаться, но и будет и еще более нарастать. Можно исключить такой сценарий? Наверно, нет. Но я бы его рассматривал как достаточно маловероятный с позиции сегодняшнего дня. Наши ожидания, что вероятность развития такого сценария, что прибыть в следующем году упадет по отношению к 20-му году, ну, я бы сказал, не более 20 процентов. 80 процентов все-таки того, что мы в 2020 году сформировали достаточное количество резервов и вряд ли в 2021 году нам придется столкнулся с таким же масштабом проблемы. Вероятней всего, что все же прибыль банковского сектора в следующем году и прибыль экономики в целом будет расти.

- Из вашей отчетности видно, что в ноябре вкладчики забрали с рублевых депозитов рекордную сумму за 6 лет. Насколько это критично для Сбербанка и будете ли вы что-то делать, чтобы удержать вкладчиков депозитов?

- Ирина, спасибо за ваш вопрос. Это, конечно, чистой воды фейк. Просто кто-то подхватил, посмотрев в одну статью баланса. В целом у нас и доля вкладов и объем вкладов растут. Мы достигли в декабре месяце рекордной за все время для себя цифры в 15 триллионов рублей за всю историю. И в этом смысле я не вижу никаких не только драматических сценариев, я оцениваю это все как очень позитивный сценарий. Но, происходят структурные изменения. Те, которые происходят в странах с низкой инфляцией. Мы постепенно перемещаемся в ранг таких стран. Мы не жили никогда при такой низкой инфляции, несмотря на то, что всплеск инфляции в конце текущего года и скорей всего, что мы не выполним в силу в том числе коронакризиса цели по достижению 4-х процентной инфляции в этом году, но, тем не менее, мы живем в непривычных для нас условиях низкой инфляции. Потребительское поведение людей и сберегательное поведение людей конечно же меняется. Люди начинают больше размещать средства на текущих счетах и люди начинают пытаться искать новые инструменты для инвестирования, чтобы повышать свою доходность, что является абсолютно рациональной моделью поведения. И мы к такой модели поведения готовы. Мы предлагаем интересные условия по текущим счетам и это в том числе приводит к такому структурному изменению сберегательного поведения. И я не думаю, что это плохо или хорошо, это просто факт. К этому факту мы были готовы. И, конечно, мы видим, что люди значительно больше начнут пользоваться инструментами инвестирования. И мы с этим тоже работаем. Если говорить о кошельке клиента, то на сегодняшний день примерная доля инвестиций в кошельке клиента составляет 19 процентов, мы видим, что до конца 2023 года эта доля может вырасти примерно до 23 – 25 процентов. Это существенный сдвиг за такой короткий период времени. И, конечно, всем финансовым институтам нужно быть к этому готовым, чтобы предлагать своим клиентам интересные инструменты инвестирования.

- Из-за низких ставок по депозитам часть вкладчиков перевели деньги на фондовый рынок. Московская биржа постоянно отчитывается о рекордном притоке новых клиентов. Нет ли в этом опасности, когда такое большое количество фактически неквалифицированных инвесторов начинают инвестировать в инструменты, которого они не знают?

- Такая опасность есть. Особенно в первый период времени, когда люди действительно до конца не осознают все риски. И здесь работа финансовых институтов и регулятора критически важны. Центральный банк предпринял достаточно радикальный шаг на этой неделе, разослав рекомендацию по закрытию вообще всех структурных инструментов для так называемых неквалов на нашем языке. Для неквалифицированных инвесторов. Кто такие неквалифицированные инвесторы? Это люди, у которых на счетах или на брокерских счетах менее 6 миллиона рублей либо они имеют стаж работы в финансовом секторе менее 3 лет, либо не имеют соответствующего образования профильного. И, на мой взгляд, это достаточно радикальная мера. Может быть, на этом этапе регулятор сознательно немножко, я бы так сказал, перекрутил гайку. Скорей всего, что потом ее можно будет немножко отпускать, обеспечивая как раз максимальную прозрачность и доведение до каждого клиента всех тех рисков, которые связаны с их присутствием на рынке, который не связан с защитой капитала. То есть, инвестируя в рынки акций (ECM), люди должны осознавать, что они рискуют всей суммой своих вложений. Если они инвестируют в инструменты DCM, то тогда их риски значительно снижаются, они рискуют только может быть доходностью, ну и у них есть кредитный риск на соответствующую организацию. И это, конечно, значительно менее рискованные инструменты. И третья группа инструментов – это как раз всякие структурные инструменты, когда внутри защиты различного рода опционы, они, конечно, не всегда понятны неквалифицированному инвестору. Мы, например, очень много работаем со своим персоналом, мы описываем скрипты, как людям нужно объяснять все риски, которые несет в себе инвестиция в тот или иной инструмент. И вы знаете, даже этого зачастую недостаточно, потому что, когда люди сталкиваются с потерями, они приходят и говорят: почему мы потеряли. Им говорят: вот, вам объяснили, вот ваша подпись, что вы с этим со всем ознакомились и, тем не менее, даже несмотря на это у людей возникают вопросы. Поэтому, тонкость, о которой вы говорите, она, к сожалению, есть. И нам всем надо приложить усилие к тому, чтобы вот этот период взросления нашего инвестора прошел без больших потерь для людей.

- А после вот этих рекомендаций Центробанка Сбербанк будет как-то пересматривать свою политику?

- Да, конечно.

- То есть, вы теперь будете пересматривать продуктовую линейку?

- В общем, это болезненно для нас, мы потеряем доходы. И мы считаем, что в нашем случае и Центральный банк подтверждает, что к нашим инструментам нет вопросов, и к тому как мы их продаем нет вопросов. Но, они приняли решение такое мягкое в виде рекомендации, но, тем не менее, мы тоже принимаем решения, что те инструменты, которые попали под рекомендацию регулятора, мы их перестаем продавать. И дальше будем работать вместе с регулятором, с тем, чтобы создать законодательство, которое позволит часть этих инструментов выпускать на рынок с соответствующими ограничениями, скажем так, схемами продаж, обеспечивающими прозрачность этих инструментов для клиентов.

- В этом году мы увидели также бум кредитования. Во многом благодаря программам льготной ипотеки. И сейчас идет дискуссия, нужно ли сворачивать льготную ипотеку или дальше продлевать? С одной стороны, действительно серьезно вырос спрос и цены на жилье. И все-таки субсидирование ипотеки – это не рыночный механизм. С другой стороны, все это поддержало потребительский спрос, строительный сектор, банковский сектор. По-вашему, нужно ли продлевать или сворачивать программу льготной ипотеки. Если продлевать, то, когда?

- Смотрите, все-таки я бы начинал с клиента. Это поддержало клиента. Это дало возможность большому количеству семей по рекордно низким ставкам приобрести жилье. И такой повышенный спрос привел к тому, что строительные компании повысили цены на рынке, и стали зарабатывать деньги. Но, в общем, это в какой-то мере компенсация за те потери, которые несли предыдущие годы в связи с очень низкой маржинальностью. И вы знаете, не по всем регионам такая картинка. Потому что в целом ряде регионов все равно маржинальность строителей недостаточна для того, чтобы активно развивать рынок недвижимости. Здесь надо смотреть на карту России в целом. Она очень разная. И третье, у банков в общем ипотека – это очень низко маржинальный продукт. Доходность очень низкая на него. Но благодаря дисциплинированности заемщиков, и конструкции самой ипотеки в нашем законодательстве – это достаточно надежный инструмент, поэтому можно даже держать очень низкую маржу и все-таки иметь небольшую прибыть на нем. Я думаю, что, конечно, нужно выходить из программы субсидирования ипотеки. Для правительства она не очень дорогая, потому что банки очень сильно снизили ставки, и она не стоит очень дорого. Как стимулирующий механизм – это был умный шаг. И в тот период времени, если бы такого шага не сделали, я думаю, что большая часть экономики находилась в кризисе. Это один из самых удачных шагов, которые правительство сделало в прошлом году. И производство строительных материалов и огромное количество рабочих мест были сохранены. Поэтому здесь можно только комплименты сделать тому, как быстро это было сделано и как точно была реализована вся эта программа. Из нее надо выходить. Безусловно. Когда выходить – вопрос открытый. Если не будет никаких потрясений, я лично за то, чтобы, может быть, с июля эту программу не продлевать. Ну, есть предложения, как сделать так, чтобы сгладить этот переход. И мы такие предложения сейчас подготовили и направим на имя министра финансов и председателя Центрального банка. Мы уже обсудили с Министерством финансов эти предложения, они сказали, что это интересно и договорились, что после Нового года мы вот эти все предложения комплексно посмотрим. Так, чтобы рынок не очень сильно почувствовал вот этого изменения – ухода государства из субсидий. Но, конечно же, рынок должен прийти в нормальное свое равновесное состояние.

- Недавно вы представили стратегию развития на следующие три года. Из нее видно, что вы все сильней уходите от традиционного банковского бизнеса и окончательно становитесь крупной технологической компанией. По вашим оценкам, через три года какой объем бизнеса Сбера будет занимать чисто банковский бизнес, а какой объем будет у других сервисов и направлений?

- Все, что мы делаем в части экосистемы – это я бы так сказал стратегический взгляд в будущее. Это требует огромного количества усилий в течение долгого периода времени. Горизонт мы рассматриваем десятилетний. За три года мы считаем, что примерно 5 процентов наших доходов будут связаны с экосистемой. На горизонте 2030 года, если все будет успешно, то эта ситуация, конечно же, изменится. И мы стратегически, как мы говорим, вторую и третью ногу для нашего бизнеса, чтобы он был значительно более успешным. Это характерно, наверное, для любой не диверсифицированной структуры бизнеса. Когда мы говорим про Россию, мы говорим про нефтегазовую иглу, как нам выстроить еще одну нефтегазовую ногу. В общем, с одной стороны мы ее называем иглой, с другой стороны мы за счет этого сектора экономики нефтегазового и энергетического долгие-долгие годы существуем и поэтому спасибо за то, что он есть, и спасибо тем людям, которые когда-то стратегически увидели это направление как потенциал в развитии экономики. Сейчас, конечно, критически важно диверсифицировать экономику и страны. И, конечно же, в каждой крупной компании такая задача стоит на повестке дня. Сегодня нас вроде бы ничто не заставляет бежать в эту сторону, но если мы сегодня не будем делать эти шаги, то очевидно, что, первое, наш банковский бизнес, наша маржа и вообще сама структура и ее природа радикально поменяется уже в ближайшие пять лет. Если мы не будем успевать за этими изменениями, то мы почувствуем очень большой негативный эффект. Конечно же, у России есть уникальный шанс, уникальный в том смысле, что такие возможности есть у небольшого количества стран мира, их можно пересчитать по пальцам на одной руке – создавать собственные технологические компании, которые могут развивать собственные технологические сервисы. И, на мой взгляд, стратегически просто для страны критически важно иметь собственные сервисы. Что мы и делаем. Я считаю, что мы в общем перевернули полностью финансовый сектор. То, как вы пользуетесь, как наши клиенты сервисами и нашими, и мы за собой тянем весь финансовый рынок, вы не можете так пользоваться сервисами ни в Европе, ни в Соединенных Штатах Америки. И мы, и команда гордится тем, что мы предоставили нашим клиентам такие сервисы. И сегодня целый ряд есть сервисов, которых нет нигде в мире. Сейчас мы запустили голосового помощника, вы можете с помощью короткого разговора перевести любую сумму в любую точку мира. Дав команду вашему персональному ассистенту. Такое количество услуг уже насчитывает десятки. И в следующем году это станет нормой. Но мы такие сервисы должны представить во всех сферах нашей жизни.

- Одна из задач, которую вы ставите – это стать одним из лидеров на рынке электронной коммерции. Было заявлено о том, что в следующем году вы планируете запустить универсальный маркетплейс. Вы можете рассказать, что это будет? Это будет какая-то масштабная платформа или приложение на базе Сбермаркета? Что вы будете объединять и, может быть, докупать, чтобы запустить этот маркетплейс?

- Я не хочу об этом рассказывать. Мы объявим все, как только мы выйдем на соответствующее решение, это будет уже в ближайшее время. Мы видим этот сектор как критически важный для развития страны в целом. Там уже высокая конкуренция и мы в том числе поучаствовали в ее создании. И мы игроки на этом секторе. Сбермаркет является по итогам 2020 года лидером по доставке продуктов из магазинов, запустили прекрасный сервис, на мой взгляд – это доставка для москвичей и жителей Московской области пока продуктов рынков Фудсити, и количество их сервисов постоянно растет. Доставка еды из ресторанов – наш лидер компания Delivery Club. Ну и компания Сберлогистика, ну и целый ряд других наших компаний. «Самокат – услугами которого я с удовольствием пользуюсь, за 15 минут доставит вам продукты из близлежащих дарксторов, поэтому здесь нам нужно сделать еще несколько шагов, которые мы сделаем в следующем году и в самое ближайшее время объявим.

- Как вы видите будущее цифрового рубля в России? Каким он должен быть и какова должна быть роль банков?

- Я не знаю, какой она должна быть.

- Сбербанк же представил свою концепцию развития?

- Мы представили, да, свое видение. И вообще есть четыре различных варианта реализации концепции цифрового рубля. И сейчас идет нормальный процесс, дискуссия, обсуждение и мы находимся в очень плотных дискуссиях с центральным банком. Только вчера прошла еще одна серия обсуждений, мы договорились после Нового года провести еще серию обсуждений и консультаций. Никто не знает, как это должно быть. И очень хорошо, что такая дискуссия идет. Я думаю, что в конце концов при участии игроков рынка и правительства будет выбрана какая-то оптимальная концепция.

- А вы подтверждаете план выпускать свою цифровую валюту сберкоин уже в следующем году?

- Я бы сказал так: мы готовы к этому. Мы видим, что закон цифровых активов разрешает это сделать, но есть некие опасения у регулятора. Мы тоже находимся сейчас в диалоге, и я не вижу не юридических препятствий. Более того, я считаю, что этим нужно заниматься. Но если мы найдем общий язык с регулятором, то я думаю, что да.

- Вы активно вкладываетесь в разработку искусственного интеллекта. Недавно вы представляли эти разработки президенту Владимиру Путину. Сколько вы инвестируете в искусственный интеллект и какую отдачу он дает уже сейчас?

- Я вам цифру сейчас не назову, но я вам могу сказать, что мы каждый год считаем эффект от внедрения искусственного интеллекта. Если я не ошибаюсь, в этом году эта цифра составила около 50 миллиардов рублей. В следующем году она будет за 60 миллиардов рублей. Мы стараемся очищать влияние исключительно применение технологии искусственного интеллекта от всех остальных шагов, что непросто, конечно, но, тем не менее, это примерно такой порядок цифр.

- Как вы оцениваете влияние пандемии и коронавируса на российскую экономику? Каким будет снижение ВВП по итогам года?

- Как всегда – любое влияние противоречиво. С одной стороны, это очень сильно ударило по экономике. Есть известные 11 отраслей, которые очень сильно пострадали. С другой стороны, с точки зрения скорости технологического развития мы за год прошли путь, на который потребовалось бы в нормальном состоянии не менее 3-х лет. И, самое главное изменение – это, конечно, ментальное изменение. Многие люди, которые бы еще долгое время не стали пользоваться технологиями, они сейчас вынуждены были это сделать. Они почувствовали, что это удобно и они уже останутся активными пользователями различных сервисов. Очень сильно изменили компании свои бизнес-модели. И это, конечно, очень большой плюс тоже. Вообще, все развитие и экономики и социальной сферы, и ментальности людей коронокризис продвинул вперед. И в этом смысле это позитивное влияние. И, конечно, в целом падение ВВП плюс-минус 4 процента пункта – это очень большое падение. Но, опять, если посмотреть на то, как мы падаем по отношению к другим странам, в общем у нас достаточно неплохой результат.

- Во время пандемии многие компании перешли на удаленную работу, в том числе и Сбербанк. Как сейчас проходит удаленка в вашей компании? Были ли какие-то сбои?

- Никаких существенных сбоев не было. И в том числе не было проблемы с переводом людей. Конечно, мы не были готовы к тому, чтобы так загрузить свои системы видеоконференции, потому что мы не пользуемся внешними системами, у нас есть и мессенджеры и системы видеоконференции, потому что мы работаем с конфиденциальной информацией, мы не можем себе позволить пользоваться зумом в служебных целях и поэтому, конечно, у нас просто не было потребности такой ранее, и у нас не было таких мощностей, поэтому вначале пандемии мы закупили дополнительное серверное оборудование и расширили возможности опять облачных сервисов и перевели в конце концов более 200 тысяч – 280 тысяч человек может работать в нашей телеконфиденционной связи одновременно. На это потребовалось примерно 2 недели и через 2 недели мы, собственно говоря, уже могли обеспечить всем необходимым наших сотрудников. Была также проблема конфиденциальности, для нас это очень большая проблема. Как работать в удаленном режиме с внутренними закрытыми сетями. Эта тема тоже была примерно в течение месяца-полутора решена. Ну и, конечно, третья часть работы – это наши офисы. Мы не можем закрыт наши офисы ни на один день. Вначале пандемии мы советовались с Центральным банком и решили, что мы оставим количество офисов, которые предусмотрены для работы в праздники. Это примерно около 30 процентов. Но уже на второй день было понятно, что это ошибочное решение. Потому что в офисах были огромные очереди. Мы увеличили сначала до 50 процентов, потом до 60, потом до 80 процентов, то есть так эмпирическим путем мы нащупали, каким количеством открытых офисов мы сможем обслуживать тот клиентский поток, который складывался в пандемию без очередей. И мы сократили количество продаваемых продуктов резко – так, чтобы увеличить скорость обслуживания клиентов, чтобы люди долго не задерживались в офисе, и чтобы не создавали очереди. Первый период времени – это был конечно такой непростой этап, когда мы щупали, нащупывали вот эту оптимальную модель работы. Ну и, в конце концов приняли решение о том, что у нас примерно 70 процентов людей будет работать на удаленке, а 30 процентов поочередно будет работать в офисах.

- При этом пока не особо видно, чтобы пандемия коронавируса как-то хотя бы сбавляла обороты. Каких показателей вы ждете от следующего года? Что будет с ВВП? С инфляцией?

- Тоже будет зависеть от того, как будет складываться ситуация с пандемией и, конечно, геополитическая ситуация. Прогноз, из которого мы исходим: инфляция ниже четырех, темпы роста ВВП между двумя и тремя. Опять же нефть, что является ключевым параметром, – за 50. Рубль укрепляется. И в целом ситуация в следующем году должна выглядеть экономически значительно более оптимистичной чем в этом году. Но это, конечно, только прогноз. Как сложится ситуация – никто не может предсказать.

- Герман Оскарович, спасибо большое за это интервью!

- Спасибо вам!