Поэма о России: выставка работ Николая Ромадина открылась в Москве

"Ромадин работает под открытым небом в любое время года и при всякой погоде, даже в те окаянные дни, когда над оттаявшими болотами валит мокрый снег с дождем, сапоги полны ледяной воды и порывистый ветер рвет во все стороны подрамник", – так писал Константин Паустовский о мастере пейзажа Николае Ромадине. Выставка его работ открылась в Москве. "Поэму о России" увидела Алия Шарифуллина.

Его кисть очертила и зябкий иней за окном, и тишину русской глубинки, и спокойное течение северной реки. Последний романтик русского пейзажа Николай Ромадин объездил почти всю страну – от Карелии до гор Северного Кавказа, – привозя из каждого путешествия новые полотна, которые Константин Паустовский называл "портретами деревьев". Находясь в постоянном диалоге с Васнецовым, Левитаном, Нестеровым, Ромадину удалось значительно расширить лексикон русского пейзажа. "Он, как никто другой, умел слушать и слышать природу, чувствовать набухание почек, раскаты грома вдали. Он это физически ощущал сам, и ему удавалось передавать это на полотнах. Он писал любые состояния природы. В этом смысле он продолжатель линии русского пейзажа как пейзажа-состояния", – пояснил куратор выставки Борис Шаров.

Он писал в своем дневнике, что изучая голландцев, довольно рано понял, что если и можно добиться чего-то в искусстве, то только если бить в одну точку. И выбрал пейзаж. Ромадин – один из самых титулованных советских пейзажистов. В то же время выбор этого жанра в какой-то степени освободил художника от необходимости доказывать свою лояльность власти картинами на тему колхозных праздников, портретами вождей и ударников труда. Свои полотна в духе соцреализма сам художник уничтожил в конце 30-х годов, когда решение о главном для себя жанре стало окончательным и бесповоротным.

"Он в очень большой степени удержал в ХХ веке значимость пейзажа. Все его работы очень легкие – Ромадин выдерживает тонкий баланс этюдности и картинности, – скородельные, стремительные, на взлете, на эмоции, на впечатлении", – отметил искусствовед Виктор Калашников.

Бесконечная череда меланхолически-лирических пейзажей, глядя на которые трудно поверить, что он учился во ВХУТЕМАСе – главной лаборатории авангарда 20-х годов. Его первыми преподавателями были Древин, Фальк, Машков, но своим главным учителем Ромадин считал не благоговевшего перед "-измами" Дмитрия Щербиновского, выпускника Императорской академии художеств, ученика Чистякова и Репина. От блестящего рисовальщика Щербиновского Ромадин унаследовал ювелирность работы, писал точным мазком, без предварительного рисунка.

"Ромадин перенял импрессионистическую суть метода. Можно сказать, что в его работах чувствуется европейская школа, но тем не менее Ромадин – это абсолютно русский художник, с русской душой", – подчеркнула искусствовед Вера Лагутенкова.

В пристрастии художника к родным осинам нет фальши. Сфокусировавшись на пейзаже, он выбрал дорогу, позволившую не изменять своим идеалам и в то же время не выпасть из социальной реальности. В его живописи есть тайна, очарование, глубина – и это здесь демонстрируют более ста полотен из 25 российских музеев и частных коллекций.