Третьяковская галерея предлагает погрузиться в "Сны наяву"

В Третьяковской галерее теперь можно видеть «Сны наяву». Такое название получила масштабная выставка работ Павла Кузнецова – художника, живопись которого называли «симфонической». Да и сам Кузнецов своё творчество сравнивал с сочинением музыки. В залах Третьяковки графические работы художника соседствуют с живописными. Некоторые из них прошли сложную реставрацию и демонстрируются широкой публике впервые. 

Писать отрадное и только отрадное – этой идее Валентина Серова Павел Кузнецов следовал всю жизнь. И в период увлечения символизмом, когда главными мотивами были истоки жизни и пробуждение души, и когда путешествовал и писал знаменитые серии: степные, кавказские, крымские, и даже, когда в 1920-х-1930-х главными на его полотнах стали колхозные поля, парашютисты или стройки Еревана.

«Очень интересно смотреть, как Павел Кузнецов варьирует одну и ту же тему, и как по-разному эти вещи смотрятся, несмотря на то, что каждый раз понимаешь, что это Павел Кузнецов 1910 годов. Это его особый, идеальный, гармоничный мир, где природа и человек слиты воедино в некую прекрасную стихию, которая передана на полотне удивительно экономными минималистическими средствами», - говорит директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова.

Начало пути Павла Кузнецова в искусстве – время создания «Голубой розы». Первые работы – «Гобелены», рисунки для ковров и для вышивки.

«И вот три акварели, выполненные в манере, имитирующей вышивку. На каждой из них – стежок, который покрывает всю поверхность, оставляя места для чистого цвета. И это очень важный прием. Он сохранится у Кузнецова на многие годы. Он позволяет обозначить изобразительную поверхность, всячески подчеркнуть ее», - объясняет куратор выставки Галина Цедрик.

Вертикальные мазки, размытые абрисы, туман и зыбкость – все это обнаружится и позднее, в 1910 годах, когда мечтатель Кузнецов, блистательный строитель пространства, увлечется степными пейзажами, напишет свою знаменитую «Бухарскую серию», путешествуя по Средней Азии. Но уже тогда он размышляет об искусстве, которое должно быть связано с чувством трудового человека.

Работы тридцатых – вроде бы воспевание коллективного труда, массовых зрелищ и строек. Но Павлу Кузнецову не удается стать певцом социализма. Его критикуют за формализм и эстетизм.

Увлечение «трудовыми сюжетами» для Кузнецова – это новый взгляд на пространство и композицию. Период тридцатых - это портреты, натюрморты, пейзажи прибалтийские, подмосковные. В его работах - «Пионеры», «Футбол», «Материнство» - появляются абсурдистские ноты. Татьяна Левина, многие годы изучающая творчество художника, обнаружила в его поздних работах возвращение к идеям символистского периода.

«Вот конкретная сцена: на дачной террасе – плетеная мебель, перила, сидит молодая мать, известно, что ее звали Дуся, в косынке. У нее на коленях младенец, он всплескивает ручками, и из его ручек летит стая птиц, - отмечает куратор выставки Татьяна Левина. - То есть он около 1940 года неожиданно возвращается к тем темам, которые были для него самыми главными в символистский период – пробуждение души и, как он тогда сказал, "слияние с мистической силой атмосфер"».

Творчество Павла Кузнецова, как он писал сам, покоится на форме и радости. Ему удалось отгородиться от мира, оставаться самим собой и заниматься тем, что он считал важным. Сохранять удивительный изобразительный язык, в котором есть и условность, и обобщение, и монументальность.

Новости культуры

Читайте также:

Сегодня на "Худсовете". Кураторы выставки "Павел Кузнецов. Сны наяву"

Самая масштабная за 30 лет выставка Павла Кузнецова открывается в Третьяковке