Хочу всё знать Клод Моне

Д.НИКОЛАЕВ:  У нас в гостях Петр Баранов, искусствовед. Петр, доброе утро.

П.БАРАНОВ:  Доброе утро.

В.КУЗЬМИНА:  Вас так все ждали, Петр. Мы с вами знакомимся впервые, а все те, кто следят за вашим приходом сюда, в прямой эфир, для них ваш приход долгожданен.

Д.НИКОЛАЕВ:  Вера потерялась немножечко от вашего появления.

В.КУЗЬМИНА:  Потерялась, потому что, действительно, как только Петр зашел, все засуетились.

Д.НИКОЛАЕВ:  Тема сегодняшней нашей встречи Клод Моне. Казалось бы, что здесь можно детям найти в Клоде Моне? Однако он же популярный художник и с детства можно его изучать уже.

П.БАРАНОВ:  Невероятно, да.

В.КУЗЬМИНА:  А еще все путают Моне и Мане.

П.БАРАНОВ:  Ну, это самое простое и самое легкое, с этого можно начать. Чем отличается Моне от Мане? Всегда в правописании, особенно во французском есть разные ударения и разные окончания. Вот Клод, через «о» - МОне, а Эдуард, через «а» - МАне.

В.КУЗЬМИНА:  Это два разных художника.

П.БАРАНОВ:  Но одного времени.

Д.НИКОЛАЕВ:  А стили у них похожие?

П.БАРАНОВ:  И стили у них тоже примерно одинаковые.

В.КУЗЬМИНА:  Сегодня речь пойдет о Клоде Моне.

П.БАРАНОВ:  Художник невероятно талантливый, талантливый с детства. В 14 лет он уже рисовал карикатуры, которые были известны по всему ему родному городу. Его покупали не только его сверстники, но и взрослые люди. И он уже делал гешефт тогда, когда еще все остальные дети ходили в школу.

В.КУЗЬМИНА:  Что делал, простите?

П.БАРАНОВ:  Зарабатывал.

В.КУЗЬМИНА:  Спасибо большое. С кем приходится жить. А что делать.

П.БАРАНОВ:  Удивительный, на самом деле, художник, который есть и в нашей стране в большом количестве, и в Эрмитаже, и в Пушкинском музее, и во Франции. Его история, на самом деле, интересна тем, что он прожил долгую прекрасную жизнь.

Д.НИКОЛАЕВ:  И много работ соответственно оставил.

П.БАРАНОВ:  Потрясающее количество произведений, и многие из них находятся в музеях. У него есть свой собственный музей в местечке, где он жил под Парижем, у него есть много работ, подаренных им или детьми работ в разные музеи Парижа. То есть его наследие действительно огромное, и, могу сказать, одно из самых дорогих, потому что каждая картинка на аукционе продается за безумные миллионы долларов и является третьим художником во всем мире по продажам и по цене.

В.КУЗЬМИНА:  Он один из основателей импрессионизма. А мы можем попытаться объяснить, чем импрессионизм отличается от других направлений?

Д.НИКОЛАЕВ:  И вообще, что это означает, это понятно, что сложно.

П.БАРАНОВ:  Не можем, а должны.

Д.НИКОЛАЕВ:  Ну, тогда давайте приступим. Потому что много всегда идет разговоров про импрессионистов и их всегда видно. Как их отличить от других?

П.БАРАНОВ:  Безусловно. Это целый период. Импрессионист, как слово, было почти что придумано самим Клодом Моне, так что не зря мы о нем сегодня говорим. Потому что, когда пришли на выставку разные критики и писатели, и начали возмущаться: «Что вы пишете?», один из них в отрицательном смысле сказал слово «импрессионизм». А Клод его поддержал и сделал из слова «импрессионизм» положительное слово и даже целый термин, которым мы сегодня пользуемся. Что это такое? Импрессионизм и вообще все, что с этим связано, надо начать все-таки с того, как ребенок приехал в Париж, как он начал учиться, тогда вы все поймете.

Д.НИКОЛАЕВ:  Ребенок Клод именно.

П.БАРАНОВ:  Ребенок Клод именно. Именно Моне Клод.

Д.НИКОЛАЕВ:  Клод Моне приехал в Париж.

П.БАРАНОВ:  Он попал в Париж в первый раз в 16 лет, посетил много разных мастерских художников, которые в дальнейшем вместе с ними стали импрессионистами, более старшего поколения, и понял, что это, что ему нравится, как нравится ему самому писать. И когда он поступил в Институт изящных искусств, ему не понравился тот реализм, тот салон, которому учили в институте. И он быстро оттуда ушел и вошел в группу как раз, которая потом называлась импрессионистами. Что такое импрессионизм? Это более эмоциональная экспрессивная живопись, чем реализм, похожие, узнаваемые пейзажи, портреты, фигуры, но при этом имеют более такую энергичную и яркую эмоционально-насыщенную картинку.

Д.НИКОЛАЕВ:  У меня сейчас предложение к взрослым, кто вместе с детьми слушает наш эфир или даже сами дети. Если у вас есть возможность на любом гаджете, на компьютере, где угодно, в поисковике просто набрать «картины Клода Моне», чтобы у вас перед глазами сейчас было творчество Клода Моне, чтобы вы понимали, о чем мы говорим. Это раз. А, во-вторых, если у вас появляются вопросы по какой-то конкретной картине, вы можете смело нам написать, либо дозвониться, задать конкретный вопрос про конкретную картину, а Петр попробует с точки зрения искусствоведа объяснить, почему так, а не иначе.

В.КУЗЬМИНА:  Если что, я открыла «Завтрак на траве», есть такая картина, для того чтобы по ней ориентироваться.

П.БАРАНОВ:  Ну, вот сейчас мы договорим тогда про импрессионизм. Что это такое вообще слово французское импрессионизм? Это впечатление. И вот есть такой термин «альфреско», быстро, по живому, по мокрой стенке, когда пишут сразу картины. А импрессионизм это примерно то же самое на холсте. Это за один раз впечатление, которое ты только что поймал, вот эту эмоцию, вот это отношение. И поэтому это достаточно такие, ну, в некотором смысле размытые, не реализм, а вот такие более размытые картинки, вот это и называется импрессионизм.

В.КУЗЬМИНА:  А более размытые, потому что надо было быстро запечатлеть эту историю?

П.БАРАНОВ:  Нет, в общем-то, это характер сам, это сам мазок такой. То есть это не прописывается каждая деталька, не подходят 10 раз к этой картинке, а вот с первого раза, и, раз, и чтобы это еще было эмоционально, экспрессивно и так далее. Вот это и есть импрессионизм.

Д.НИКОЛАЕВ:  Ну, у меня ощущение, что, когда смотришь на картину, что так проще писать, чем реализм. Или я не прав?

П.БАРАНОВ:  Вот всегда, когда мне говорят, что что-то проще, на самом деле, когда мы видим с вами, что это просто, а, на самом деле, это очень сложно. И действительно это определенный взгляд, определенный подход. И вот мы знаем более поздние работы, чем «Завтрак», который известны всему миру, они-то как раз сделаны, серия, связанная с соборами или с лилиями, это же все серия, когда у него начались проблемы с глазами, и он начал видеть немножко все по-другому. Но при этом он хотел, опять же, все это запечатлеть моментально, чтобы передать свои ощущения. Белые лилии у нас становятся фиолетовыми или еще что-то. Это вот его некое видение. И вот весь импрессионизм это некое ощущение, они передают мгновенность. Ну, условно говоря, фотография.

Д.НИКОЛАЕВ:  То есть фотография того времени.

П.БАРАНОВ:  Да.

Д.НИКОЛАЕВ:  Получается, что они, в основном, писали вживую. То есть, я так понимаю, что художники-реалисты, они могли по памяти, либо, наоборот, натуру какую-то, приходила позировать модель, и он писал долго, выписывая там, и прочее. А эти именно должны были действительно, как фотоаппарат.

П.БАРАНОВ:  Во-первых, это, а, во-вторых, другое, что сам художник, который пишет реализм, он пишет постепенно, поэтапно и делает заготовки, а здесь это все делалось мгновенно и сразу.

Д.НИКОЛАЕВ:  То есть скорость быстрая, ну, быстрее писалось.

П.БАРАНОВ:  Одноразовое письмо, то есть не писалась картинка десять.

Д.НИКОЛАЕВ:  Вот это да, импрессионизм это фотография XIX века получается.

П.БАРАНОВ:  Если художник реалистический делает этюды, подходит потом в свою мастерскую к большому холсту, начинает долго его писать, может это делать полгода, год, десять лет.

В.КУЗЬМИНА:  Потом в музее мы видим фрагменты картины и саму картину.

П.БАРАНОВ:  Вот вам, например, замечательный Александр Иванов со своим «Христом», когда он в течение почти всей жизни писал эту картину одну.

В.КУЗЬМИНА:  Ну, надо сказать, в Третьяковской галерее этой картине и зарисовкам посвящен целый зал, можно увидеть детали, причем, как они менялись можно еще увидеть.

П.БАРАНОВ:  А у импрессионистов совершенно другая задача, им не нужно выписывать каждый нос, глаз и так далее. Они делают ощущение, эмоцию и передают момент времени, свое впечатление, а не какую-то сложносочиненную историю.

В.КУЗЬМИНА:  А любые сюжеты занимали импрессионистов?

П.БАРАНОВ:  В общем-то, да. С точки зрения истории искусств в XIX веке было три таких ярких направления – это пейзаж, портрет, натюрморт, ну, есть еще исторический жанр, его как бы мало использовали импрессионисты. А так, в общем-то, да, очень много разных портретов, каких-то пейзажных сценок, пейзажи городов, каких-то отдельных фрагментов зданий. И вот как раз, вот вы говорите про «Завтрак», уже сейчас можем вернуться, проговорив про импрессионизм самого Моне, то вот тут как раз очень хорошо написано впечатление.

В.КУЗЬМИНА:  Мы говорим о картине «Завтрак на траве». Это шедевр.

Д.НИКОЛАЕВ:  Или просто «Завтрак»?

П.БАРАНОВ:  Это одно и то же. «Завтрак», «Завтрак на траве», их там несколько вещей, это целая серия. И вообще удивительно, что импрессионисты и особенно Моне, это художник, который делал целую серию, и эта серия сейчас распространена по всему миру. Ты приезжаешь в Пушкинский музей - о, я же видел эту картинку в Англии, о, я же видел эту картинку во Франции, и так далее. То есть очень похожие картинки рисовались им в одно время, ну, как серия.

В.КУЗЬМИНА:  То есть «Завтрак» мы можем найти везде.

П.БАРАНОВ:  У нас разговор про «Завтрак» и «Завтрак на траве», давайте объединим эти картинки, как бы перейдем к этому ряду.

Д.НИКОЛАЕВ:  Там же, как сюжета такого, как классика, нет, то есть там ничего не происходит, там нет фигур, именно масштабов нет, это впечатление маленького кусочка жизни просто.

П.БАРАНОВ:  Хорошо. Мы берем «Завтрак», да?

Д.НИКОЛАЕВ:  Давайте «Завтрак» возьмем.

П.БАРАНОВ:  Давайте. Милый ребенок играет в куколку, сзади идет его, скорее всего, мама с какой-нибудь теткой или бабушкой.

Д.НИКОЛАЕВ:  Там, да, непонятно, деталей лиц не видно.

П.БАРАНОВ:  Вот сюжет. На столе стоят какие-то предметы и какой-то создан натюрморт, и сзади некий пейзаж. То есть здесь художник показывает то, что ему сейчас понравилось – цветовая гамма, некий солнечный колорит, благодаря лучам солнца, наоборот, тень, в которой играет ребенок, и стол, ну, скажем, за которым уже кто-то поел, скорее всего, он сам.

Д.НИКОЛАЕВ:  Ну, то есть завтрак уже прошел.

П.БАРАНОВ:  Скорее всего, он сам, его жена и его ребенок. Ну, скорее.

В.КУЗЬМИНА:  Ну, скорее, это если мы спросим, а кто был еще, например, на этой картине, мы скажем – автор, который стоит за холстом, то есть мы его не видим.

П.БАРАНОВ:  Безусловно. Но вот ему интересно было запечатлеть эту сценку, правильно? И здесь нет задачи какой-то внутренней философии, ему понравилось это впечатление природное, то, что его любимый ребенок играет, то, что его супруга идет на заднем плане. Ему нужно передать то, что он увидел и хочет запечатлеть сейчас. То есть это не философия, это именно бытие, время, которое он препровождает.

В.КУЗЬМИНА:  Ну, надо сказать, на картине очень много зелени, цветов, то есть самое большое количество пространства картины занимает, мне кажется, как раз природа, ну, в данном случае, цветы и зелень.

Д.НИКОЛАЕВ:  А мне кажется, что на первом плане больше белый цвет скатерти притягивает внимание.

П.БАРАНОВ:  Да, ну, ты знаешь, он меня не отпугивает, он, наоборот, он какой-то настолько прозрачный, что он ведет сразу вглубь, вот эта скатерть дает возможность посмотреть сразу на зелень и на чудо природы.

В.КУЗЬМИНА:  Слушайте, а мне на этой картине видна кроме этой дамы, которая явно на заднем плане идет, какая-то, у меня такое ощущение, что рядом стоит еще одна.

П.БАРАНОВ:  Да, сзади вторая дама в желтом, зеленом таком каком-то.

В.КУЗЬМИНА:  Вот, смотрите, а ведь она так не проглядывается явно, значит, женщины две на картине.

П.БАРАНОВ:  Я же сразу сказал, что его супруга и какая-то дама, бабушка, тетка или еще кто-то.

В.КУЗЬМИНА:  А теперь вопрос. Чей зонтик лежит на лавочке?

П.БАРАНОВ:  Конечно, жены, он белого цвета.

В.КУЗЬМИНА:  Потому что она в белом платье.

П.БАРАНОВ:  Конечно. Потому что это еще период второй половины XIX века, когда вся одежда была подобрана по колориту.

В.КУЗЬМИНА:  А ребенок мальчик или девочка? А во что он играет?

П.БАРАНОВ:  Ну, зная историю Моне, мы знаем, что у него было два сына, скорее всего, это один из сыновей. А так как он играет в какую-то деревянную конструкцию, ну, скорее, это мальчик, чем девочка, потому что тогда была бы кукла. И по одежде он тоже больше похож на мальчика. Хотя вот эта шапочка и такие красноватенькие губки его, они могут смущать. Но он был бы в платье.

Д.НИКОЛАЕВ:  То есть, рассматривая такую картину, ну, предположим, из импрессионистов мы действительно получаем, можем пять, семь минут порассуждая о ней, представить себе, как в то время жили люди, то есть, как их день состоял, из какого быта и как это происходило?

П.БАРАНОВ:  В том числе. И можно еще понять, что художник Моне, который был, скажем так, не самым богатым в молодости, и когда у него уже появились деньги, появилась первая его жена, он снимал уже большой участок, фазенду свою, и вот видно, что это уже этот период, когда завтрак, это завтрак, это какая-то традиция и так далее.

Д.НИКОЛАЕВ:  Никуда бежать не надо после завтрака.

П.БАРАНОВ:  Не надо. Художникам вообще никуда бегать не надо.

Д.НИКОЛАЕВ:  Ну, как, если только продавать картины свои.

П.БАРАНОВ:  И действительно, вот вы заметили, что тут пейзаж, зелень и так далее, то есть его любимый сад, он его пишет, потому что для него это тоже определенный, ну, такой, скажем, интерес.

Д.НИКОЛАЕВ:  Тема нашей встречи Клод Моне, его творчество, импрессионизм и разбираемся, почему его творчество считается одним из величайших, наверное, в живописи мировой, и как вообще на это все смотреть и как понимать.

В.КУЗЬМИНА:  Петр сказал, что Моне третий по продажам в мире.

Д.НИКОЛАЕВ:  А первые два кто?

П.БАРАНОВ:  Надо посмотреть.

В.КУЗЬМИНА:  А за что так нравятся картины Моне людям? Вот сейчас мы про очередную будем говорить. На картинке, как вы, Петр, называете…

П.БАРАНОВ:  Когда 7 миллионов висит у тебя на стенке, тебе это может не понравиться?

В.КУЗЬМИНА:  А, все, вопрос снят. Но все-таки мы пытаемся найти какой-то художественный…

П.БАРАНОВ:  Все-таки, на самом деле, очень радует глаз. Я бы тоже счастливо хотел бы иметь у себя дома картинку Моне.

Д.НИКОЛАЕВ:  Ну, в оригинале, естественно.

П.БАРАНОВ:  Естественно. Не постер же.

Д.НИКОЛАЕВ:  Мы, опять же, призываем наших взрослых или детей, если у вас есть доступ до поисковых систем, вбейте в поисковой строчке «Клод Моне». И вот сейчас мы переходим к «Стогам», «Стога сена», это серия картин, я так понимаю, можно открыть, чтобы вы понимали, о чем мы сейчас будем говорить. Я вижу с десяток, наверное, разнообразных вариантов. Причем по некоторым деталям я понимаю, что это один и тот же стог. Почему надо было рисовать столько картин?

В.КУЗЬМИНА:  Нет, подожди, все же видно. Здесь где-то на закате солнца, где-то на восходе, где-то конец лета, осень.

Д.НИКОЛАЕВ:  Хочу узнать у профессионала.

В.КУЗЬМИНА:  Все, извините.

П.БАРАНОВ:  Вот, прилагательные все пошли очень правильные. Действительно ему интересно разобрать каждую минуту времени дня. Действительно, он может писать, даже интересно очень, одну и ту же картинку в разные периоды – утром, днем и вечером три разные картинки. Завтра опять начать эту же картинку писать утром, днем и вечером, три раза. И получается целая серия. Почему, потому что для них очень важно передать именно ощущение того цвета, колорита, как упало солнце. Посмотрите, вот этот стог, он, ну, просто, извините, живой, хотя это уже умершая трава, но ощущение, как будто это какая-то необычная построенная избушка из этого сена.

Д.НИКОЛАЕВ:  Или какое-то животное, может быть.

П.БАРАНОВ:  Да, и она живет. И вот эта тень, которая будет бегать с картинки на картинку в разные стороны, и то, как солнце подсвечивает один или другой стог. Вот тут на одной из картинок не видим вообще, что солнце присутствует, на другой, наоборот, этот стог чуть ли ни горит от этого солнца.

Д.НИКОЛАЕВ:  Где-то снегом.

П.БАРАНОВ:  На третьей уже просто темно и чуть-чуть остается этой тени. Причем заметьте, что сзади весь этот пейзаж тоже очень хорошо работает. То есть он, с одной стороны, фокусирует наш взгляд всегда на каком-то предмете в виде в данном случае стога или нескольких стогов, а, с другой стороны, весь пейзаж, который наполнил задний план, там тоже очень хорошо просматривается. Он показывает, что сначала идут деревья, потом идут какие-то горы, потом идет небо, и каждый раз при разном периоде времени он разный.

Д.НИКОЛАЕВ:  Освещение.

П.БАРАНОВ:  Это он показывает, тут не просто освещение, тут именно определенная интонация и ощущение. Потому что вот я чувствую, я открыл стог сена, я чувствую, что деревья, сейчас они волнуются от ветра, что этот стог сена живет, и дышит, и пахнет.

Д.НИКОЛАЕВ:  С него тоже сдувает травинки.

П.БАРАНОВ:  Да. И вот я ощущение этой природы настолько чувствую, что я как будто сейчас вдыхаю свежий воздух деревни.

В.КУЗЬМИНА:  Ну, а потом Моне же подписал ее, например, данный стог это конец лета, то есть мы можем предположить, что скоро осень наступит, что это уже последняя собранная трава, грачи улетели.

П.БАРАНОВ:  Нет, наоборот, я бы так сказал, я бы даже не подписанную картинку сразу бы угадал, какое это время года.

Д.НИКОЛАЕВ:  А он, получается, каждый раз действительно выходил, писал? Или он один стог написал, потом копировал?

П.БАРАНОВ:  Безусловно. Нет, конечно, он ходил, конечно, он писал, и он все время находился именно на природе.

В.КУЗЬМИНА:  Петр, а как бы вы угадали время года, вот вы на этой картинке?

Д.НИКОЛАЕВ:  Да их тут миллион, тут все, по-моему, времена года.

П.БАРАНОВ:  Как? Нет, ну, конечно, не все времена года. Но его это же интересует как бы определенные моменты – весна, лето, осень, и в каждом случае он передает это эмоционально художественно. Я вот, например, вижу, что это лето, что солнце жаркое.

Д.НИКОЛАЕВ:  Много желтых оттенков, да?

П.БАРАНОВ:  Да, ощущение, что где-то уже выгорела трава и так далее. Я могу это ощутить и как бы понимаю. При этом он хочет показать, что уже скоро осень, поэтому там зелень уже как бы в тени холодно становится и так далее. Ну, это все чувствуется. Ну, я человек, который часто бываю на природе, я очень хорошо понимаю эти условия.

Д.НИКОЛАЕВ:  Петр, а если давать практические советы, ну, предположим, наши слушатели взрослые попадают в любую из галерей, где есть Моне, пока на нем специализируемся.

П.БАРАНОВ:  Трогать не надо.

Д.НИКОЛАЕВ:  Трогать не надо, это понятно, я надеюсь, это золотое правило посещения любого музея.

В.КУЗЬМИНА:  Берите и бегите.

Д.НИКОЛАЕВ:  Тоже не надо. Я думаю, что за Моне могут на ходу прямо оторвать бирки с вашей одежды и посадить в тюрьму. Так вот, получается, чтобы воспринимать Моне и заинтересовать ребенка, надо как раз постараться дать почувствовать через эту картину ребенку и природу, в которой это все было. То есть это основная, наверное, цель, которую перед собой художник ставил, чтобы передать, чтобы зритель, стоя перед картиной, кожей ощущал, что происходило в тот момент.

П.БАРАНОВ:  Конечно.

Д.НИКОЛАЕВ:  То есть мы берем ребенка и говорим: «Давай представим, какое время года? Что происходит, что ты чувствуешь?» То есть, чтобы у ребенка работала фантазия, глядя на эту картину, и он уже рассказывал тебе, что он видит.

П.БАРАНОВ:  Вы знаете, мы все были когда-то детьми.

Д.НИКОЛАЕВ:  Некоторые, по-моему, еще остались.

П.БАРАНОВ:  Да, некоторые остались и останутся. Дети очень хорошо воспринимают картинки, иногда даже порой лучше, чем взрослые. Они не задумываются о том, что бы хотели там увидеть взрослые люди. И как раз для детей ощущение природы, оно ближе передаваемо через импрессионизм вообще, потому что сами дети порой рисуют тоже работы, ну, скажем так, в похожей стилистической манере импрессионизма.

Д.НИКОЛАЕВ:  Что-то взволновало и…

П.БАРАНОВ:  Да, и передается это. И вот у нас еще есть некоторое время, давайте перейдем еще к одной серии, это «Руанские соборы», которые я, например, безумно люблю и всегда, когда приезжаю в какой-то город с большим удовольствием рассматриваю эти вещи. Вот тут на них еще больше показано через урбанистический городской пейзаж, как его волнует время дня. Потому что, вот смотрите, на какой-то картине будет у него Руанский собор полностью в тени, на какой-то чуть-чуть в тени, на какой-то посередине и так далее. Когда вы приезжаете на этот Руанский собор живьем посмотреть, я его видел, садишься, ну, в какое-то кафе на этой площади и действительно ты можешь проследить те ощущения, которые были когда-то у Моне. Если стог сена уже давно съели, и он уже исчез, то здесь как раз мы наблюдаем на этот же Руанский собор и видим те же самые ощущения. И потом, приезжая в любой музей, где есть похожая работа из этой серии, то ты точно, он же именно это передал. И вот тут, в общем-то, картинка, ну, узнаваемый собор, любой возьмите из этих Руанских соборов, но при этом он не детализирован.

Д.НИКОЛАЕВ:  А сколько их всего?

П.БАРАНОВ:  Вы знаете, их около десятка. То есть для него это интересная была серия. И не только Руанский собор, но еще много-много разных других мест.

В.КУЗЬМИНА:  Надо сказать, что это часть фасада, большая часть изображена на всем полотне. Соборы имеется в виду как раз не на одном полотне, а серия этих фасадов, они, в общем, идентичны по сюжетной линии, но абсолютно разные по настроению, по времени года, по цветовой гамме, по падению света на этот фасад.

П.БАРАНОВ:  Вот, посмотрите, все картинки нарисованы, что тоже его отличает, Руанский собор всегда нарисован с одного и того же ракурса. Если от фасада чуть-чуть правее ты отошел и смотришь на три четверти.

В.КУЗЬМИНА:  То есть художник, если приходил на следующий день, и это место занято, он приходил днем позже?

Д.НИКОЛАЕВ:  Нет, он просто двигался.

П.БАРАНОВ:  Я думаю, что Руанский собор кроме него в конце XIX века больше никто не писал каждый день. Но смысл не в этом, а в том, что для него не было необходимости детализировано прописать каждую деталь. Вот видите, это один из самых угадываемых моментов в импрессионизме вообще. То есть, с одной стороны, все похоже, ну, понятно, что это собор, а не что-то еще, не пейзаж, а готическая архитектура и так далее. И даже, если так подойти к Руанскому собору, то ты узнаешь, что это именно он нарисован. Определенный там портал готический, определенные башенки, балюстрады, какие-то еще предметы, роза вот эта, которая излюбленная в готическом периоде. Но при этом мы видим, что это именно этот художник, именно импрессионизм.

Д.НИКОЛАЕВ:  И именно этот собор. Сообщения приходят: «Добрый день, я работаю с детками в студии. Из опыта: им очень нравится импрессионизм четкостью красок, возможно, недосказанностью и загадочностью. Мы делали коллаж на репродукциях Моне – блестки, бумага, бусинки, все получили большое удовольствие». Вот такое вот. Дети понимают импрессионизм больше, чем мы, взрослые.

П.БАРАНОВ:  Вот я об этом и говорю. Я считаю, что я тоже бы получил большое удовольствие.

Д.НИКОЛАЕВ:  Вопрос. По поводу Моне вы говорите, что у нас он есть в стране. Куда идти смотреть Моне вживую? Понятно, что фотографии в интернете это хорошо, но, только вживую просматривая картины, можно получить стопроцентное удовольствие и понимание ее.

П.БАРАНОВ:  Особенно с его пастозной живописью. Ну, первое и главное место это Пушкинский музей. Как раз и «Руанский собор» там есть, и другая картина, которая мне очень нравится, это «Мостик с белыми лилиями», который известен, репродукцию которого вы можете найти на открытках, в книжках, на каких-нибудь там тетрадках и так далее. И как раз вот здесь вы можете увидеть его мостик, по которому он ходил каждый день у себя на даче, мостик, который он любил, он его писал тоже несколько раз. И вот тут мы, рассматривая этот пейзаж с мостиком, потому что тут мост, хоть и главный предмет на картине, но все равно он вписан в зеленый пейзаж, тут интересно рассмотреть кувшинки, каждое дерево, понять, какие деревья росли у него, что вообще он мог наблюдать и так далее. То есть в каждой стране есть свой пейзаж, и он изображает определенный свой пейзаж. При том, что эти кувшинки тоже, заметьте, разные – более белые, более желтые, более розовые и так далее. То есть это тоже игра цвета, колорита. В общем-то, если, по сути, так подойти – ой, какая-то зелень, а потом ты начинаешь вглядываться, рассматривать отражение этого мостика в речке, отражение самой природы в воде, какие-то заросли сзади, наоборот, какие-то деревья, которые спускаются к речке или, наоборот, какое-то дерево, которое идет…

В.КУЗЬМИНА:  Ну, тут видно, где-то такие плакучие ивы со спускающимися ветками.

П.БАРАНОВ:  Ну, ивы, я думаю, что во Франции это как-то по-другому называется.

В.КУЗЬМИНА:  Сосны. Ну, мы же можем всегда представить себе свои деревья на месте французских.

П.БАРАНОВ:  Да, русский пейзаж сделать.

В.КУЗЬМИНА:  Конечно.

П.БАРАНОВ:  И вот именно удачное расположение какого-то места, угадываемого для него, он его дальше передает нам вот таким. При этом для меня это место романтическое, ощущение, что вот здесь какая-нибудь любовная парочка сейчас встретится.

Д.НИКОЛАЕВ:  А у меня, наоборот, место уединения и размышления. Такое ощущение, что туда надо приходить в одиночестве и думать о каком-то творческом замысле следующем.

П.БАРАНОВ:  Как он сам, да?

Д.НИКОЛАЕВ:  Ну, да.

В.КУЗЬМИНА:  Такие мальчишки в студии лирически настроенные, так приятно.

Д.НИКОЛАЕВ:  А у тебя что, про еду?

В.КУЗЬМИНА:  Нет. У меня, скорее, тоже, он очень выглядит романтическим этот мостик, на котором двое, она с зонтиком должны появиться в следующих сериях, и соответственно в какой-то момент должен произойти поцелуй, и который отразится в воде.

П.БАРАНОВ:  Из-за этого Моне, как импрессионист, как художник, который повлиял на следующие поколения, как художник, который нравится и детям, и взрослым, стал неким ярким представителем художников второй половины XIX века.

Д.НИКОЛАЕВ:  На этом сегодняшняя встреча с Клодом Моне, которую нам организовал Петр Баранов, подходит к завершению. Еще раз даем всем один совет – берите детей, отправляйтесь в музеи, смотрите на картины вживую. А, если у вас появляются вопросы, то записывайте их в блокнот, и в следующий раз, когда Петр придет к нам в студию, можно будет дозвониться и задать вопрос, а что же непонятно вам было в той или иной картине. Спасибо большое вам, Петр, за интересный рассказ.

П.БАРАНОВ:  Спасибо.