Вопросы истории Большевики шли непроторенной дорожкой. 1921-й с его надеждами

1921-й и надежды. 10-й съезд партии – не только поворот к НЭПу. А что еще? Что угрожало единству партии и мнений? Почему многопартийность приказала долго жить?

СВЕТЕНКО: Это "Вопросы истории". Здравствуйте, с вами Андрей Светенко. Продолжая разговор о событиях 1921 года, событиях 100-летней давности, поневоле задумываешься. Вроде бы точки отсчета – ну, первый мирный год, вооруженная победа над белым движением одержана, а оказывается, очень много интересных, бурных и поворотных событий происходило. Причем, именно в начале года и весной, и конкретнее даже в марте: 10-й съезд партии, Кронштадтский мятеж, советско-польский договор, подписанный в Риге. Ситуация в мире, в Европе, в окружении ближайшем границ советской России. Вот обсудим эти болевые точки событий истории 100-летней давности с профессором Московского государственного педагогического университета Василием Цветковым. Василий Жанович, приветствую вас.

ЦВЕТКОВ: Добрый день, здравствуйте.

СВЕТЕНКО: 10-й съезд партии длился две недели, там 12-м по счету шел только вопрос о НЭПе, хотя в первую очередь 10-й съезд вроде как этим и знаменит. Может быть, вы точки и акценты расставите в этом вопросе? Что на самом деле для вас, как вам кажется, было важнейшим, поворотным в развитии событий на этом 10-м съезде? Может быть, обсуждение военного вопроса, может быть, еще что-то, фракционная борьба вот сама по себе?

ЦВЕТКОВ: Да, 10-й съезд в принципе достаточно интересен для нас, хотя сейчас, наверное, уже достаточно четко утвердилось такое представление, что 10-й съезд – это только лишь поворот к НЭПу и более ничего. Безусловно, это тоже было важно. Но ведь если понимать поворот к НЭПу в очень таком узком смысле слова, то есть как поворот, связанный с какими-то послаблениями в экономической сфере, а именно там замена продразверстки продналогом, разрешение аренды земли и так далее, то это даже, если уж так смотреть, не 10-й съезд, а целый комплекс законов был принят и в последующие месяцы, и в последующие годы – и в 22-м году, и в 23-м, а отнюдь не только в 21-м все это начиналось. На 10-м съезде скорее важным было преодолеть для партии вот ту начавшуюся уже после окончания гражданской войны среду (может быть, так лучше сказать), в которой, как и в 17-м году, как и в 18-м году, выступали с предложениями самые различные фракции, самые различные группы. И возникала опасность того, что вот эти фракции, вот эти группы, они чрезмерно (по разным совершенно вопросам, тут не только НЭП, там по другим вопросам тоже это могло возникнуть), вот эти группы, эти фракции они могут, если уж не к расколу партии привести, то существенно поколебать вот это внутреннее партийное единство. Для Ленина это представлялось гораздо более опасным, чем, допустим, какие-то протестные движения, которые на тот момент, кстати, еще не так уж сильно еще и разгорелись. Вот если смотреть Кронштадт, то он по сути еще только дает о себе знать. Предтечей 10-го съезда партии скорее были как раз вот эти вот начинающиеся такие дискуссии и споры по вопросу о том, как нужно вообще управлять страной, даже не партией, а даже страной. Потому что всем было понятно: война окончилась. И либо партия переходит к каким-то уже новым формам работы, либо закрепляется вот этот опыт (в чем-то позитивный, в чем-то негативный), но опыт по сути единоличного управления...

Слушайте в аудиофайле!