Виражи времени Привлеченный эстрадой

В последнее время эфир заполнен политикой. Безусловно, это важно и многих касается, но все же иногда не мешает и повеселиться, посмотреть на жизнь и на себя со смешной стороны, особенно если этому поможет умный и талантливый человек. Он с мрачным видом рассказывает в концертах веселые истории про нас, желая помочь своему зрителю не горевать, не отчаиваться. Это заслуженный артист России Ян Арлазоров.

- Будучи по определению драматическим актером, ты много работаешь на эстраде. А чем так привлекает нынешняя эстрада?

Арлазоров: Я начал привлекаться, когда она была не нынешней, и когда был Аркадий Исакович Райкин. Тогда эстрада могла привлекать. Вообще-то сподвигнул меня Утесов, но еще маленьким я бегал смотреть все спектакли Аркадия Исааковича, поскольку Аркадий Исаакович был, как я узнал впоследствии, не просто эстрадным артистом, – он был артистом, работал в театре, и это чувствовалось и на эстраде. Вообще эстрада привлекает меня тем, что там есть личность, – Пиаф, Утесов, Беко, Азнавур, Высоцкий, Райкин. Это если говорить о том, почему меня привлекала эстрада, а театр, допустим, не привлекал.

- Но еще раньше по приглашению Юрия Александровича Завадского была работа в театре Моссовета?

Арлазоров: Не только; я работал в Центральном детском театре, а потом – действительно в театре Моссовета – с Раневской, Пляттом, Марецкой, – это был звездный театр. Но это не главное. Главное – я понимаю, когда на эстраде актер, а когда актера нет.

- Между тем, к современной эстраде у многих из нас большие претензии. Например, такой серьезный человек, как заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата протоиерей Всеволод Чаплин как-то очень по-светски высказался о юмористах: двадцать человек, которые двадцать лет говорят одно и то же. Я понимаю, что у Церкви свое отношение к юмору, и все-таки.

Арлазоров: Во-первых, с такой фамилией как Чаплин, конечно, можно говорить об эстраде, а во-вторых, он прав. Единственное, в чем он неправ, – и я так считаю, – что в этом жанре на эстраде должно быть не двадцать человек, а значительно меньше. А что они говорят одно и то же – с этим я согласен. Для меня эстрада – явление пограничное, между театром и цирком. В цирке нужно уметь что-то делать: пройти по проволоке, остаться живым при общении с тигром...

- Все же хотелось бы разубедить нашего критика, все-таки там много и талантливого, и яркого...

Арлазоров: На эстраде должны быть суперзвезды, и я об этом много раз говорил. Есть много театральных артистов, которые вроде бы занимаются эстрадой, но энергетически, мне кажется, эстрада принимает только тех, кто как актер выше, чем драматический актер. Потому что ни один драматический артист не может поднять четырехтысячный, как в Питере, или даже двухтысячный зал и держать его два часа. Ну, они играют спектакль, они говорят: в Москву, в Москву! – или Гамлета, но настоящий актер, стоящий на эстраде, выше, чем драматический артист. Я так считаю.

- Актер на эстраде должен уметь все. Вот и ты обратился к песне; это как-то совершенно по-новому.

Арлазоров: Нет, не так. Я обратился сначала по-новому к тому, что я делал; я пошел в зал, начал общаться с людьми, а в песне ничего такого нет: думаю, не надо заниматься пением, если не умеешь петь. Я петь не умею...

- Весной мы принмиали участие в концерте в Израиле, посвященом Дню Победы, и ты весело бросил в переполненный иерусалимский зал: "Здесь, в Израиле, есть улица моего имени, а вы так жалеете аплодисментов!" А вообще эстрадный зритель какой? Требовательный, наоборот, примитивный, или разный?

Арлазоров: Он разный. Сейчас зрители примерно понимают, что делается на эстраде при таком количестве юмористических передач; зритель, который раньше часто ходил на концерты, сейчас перестал ходить так часто.

- Ну как же?! Я же вижу по телевизору: полные залы!

Арлазоров: А как иначе? Залы набивают: съемка-то идет, надо раздать билеты. Но, по-моему, произошло нечто, для этого жанра самое страшное: он перестал быть интересен, его стало так много, а ведь человек, который может этим заниматься – штучный товар, таких людей не может быть много. Впрочем, мне трудно об этом говорить, – я наживу врагов...