По-большому Игорь Бриль о джазе и не только

КОВАЛЕВСКИЙ: У нас в гостях сегодня народный артист России, профессор Российской академии музыки имени Гнесиных, пианист, композитор, ключевая фигура российского джазового преподавания, один из наиболее популярных музыкантов российской джазовой истории – Игорь Михайлович Бриль.

БАТИНОВА: Здравствуйте, Игорь Михайлович.

БРИЛЬ: Здравствуйте.

БАТИНОВА: А почему вы удивились, когда Максим сказал, что ключевая фигура российского джазового преподавания?

БРИЛЬ: Вы понимаете, я не удивился, я просто был поражен. Ну, для меня это не открытие, естественно, потому что 35 лет назад я начал, и вместе со мной достаточно такие компетентные педагоги, как Михаил Ковалевский, Александр Зинчук, Юрий Саульский, вот все вместе мы и начали. А я возглавил отделение в музыкальном училище имени Гнесиных, тогда мы там начинали. Поэтому я был удивлен, даже не удивлен┘ Оказывается, вы все знаете.

КОВАЛЕВСКИЙ: Еще бы! Игорь Михайлович, я думаю, что мы не должны скрывать то, что мы дружим семьями уже столько лет, мой отец и вы были коллегами всю жизнь. Сколько лет, 35 лет тому назад, да?

БРИЛЬ: Нет, мы были раньше еще коллегами. Это где-то около 50 лет, даже больше. Дело в том, что Михаил, как раз твой отец, учился в музыкальной школе, где и я учился.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ах, вы еще и учились вместе?

БРИЛЬ: Ну, конечно, конечно. И Гриша Ковалевский. А Михаил, он учился вместе с моим братом, а я как бы через семь лет, так как он старше меня на семь лет, я через семь лет пошел в музыкальную школу тоже, в эту же.

КОВАЛЕВСКИЙ: Гнесинка, да?

БРИЛЬ: Нет, это была знаменитая школа на площади Пушкина, теперь ее уже нет. Там был кинотеатр ╚Центральный╩, который снесли в свое время. Это рядом с издательством газеты ╚Известия╩. Чудесная школа, где преподавала мама Ростроповича еще, где преподавали теорию музыки известные педагоги, авторы книг. В общем, нам повезло, короче говоря.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мало кто знает, что открытие эстрадного отделения – это была колоссальная битва. Во всяком случае, мой папа пережил, может быть, даже и не один инфаркт. То есть, то, что сегодня для всех как бы само собой разумеющееся – эстрадное отделение, тогда это была тяжелейшая битва, для того чтобы вы могли открыть это отделение.

БРИЛЬ: Да, я помню ЦК партии, я помню Совет министров.

КОВАЛЕВСКИЙ: А что вам приходилось пройти тогда?

БРИЛЬ: Вы знаете, нам повезло, везде встречались друзья. И такие люди, которые симпатизировали джазу и знали, что наконец-то в жанре эстрадной джазовой музыке пора открывать профессиональное образование.

БАТИНОВА: А в чем тогда была трудность, если все помогали?

БРИЛЬ: Ну, понимаете, трудность┘ Ведь попасть, например, на прием к кому-то вверху было очень сложно, потому что на пути много чиновников, как вы понимаете. А когда ты попадаешь наверх, ты понимаешь, что, в общем-то, все в порядке, все хорошо, и можно начинать наше дело, так сказать. И, в общем-то, нам помогали очень и методисты, учили нас этому непонятному совершенно языку┘

КОВАЛЕВСКИЙ: Это же все было впервые.

БРИЛЬ: Это было все впервые. Для кого-то впервые, для меня – нет. Я начал преподавать в пять с половиной лет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Как это?

БРИЛЬ: Это очень просто. Дело в том, что я жил в коммунальной квартире, и там была соседка, она старше меня, и она ходила в школу, она знала буквы. А я в пять с половиной лет ходил в музыкальную школу и знал ноты. Она очень хотела научиться что-то играть на фортепьяно, поэтому просила меня научить. А, естественно, я просил, чтобы она меня научила буквам. Потому что школа была вскоре уже, и надо было чему-то научиться до этого.

БАТИНОВА: Здорово! Дети умеют договариваться.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да. Я поступил в Гнесинский институт в 1990 году. Уже прошло 20 лет. И я очень хорошо помню, в нашей семье это был самый настоящий праздник, когда первой выпускницей, в частности, по вокалу была Ирина Отиева. И мой папа очень гордился тем, что первый выпуск – и такая артистка, такая певица.

БРИЛЬ: Да-да-да.

БАТИНОВА: Оно называется эстрадное отделение? Или эстрадно-джазовое?

БРИЛЬ: Нет, у нас теперь это называется джазовое исполнительство, кафедра. А есть вторая кафедра, это вокальная кафедра. Вот там-то как раз эстрадная музыка, эстрадные песни и все, что связано с эстрадой.

БАТИНОВА: А сейчас есть такие таланты, такого масштаба, как Ирина Отиева, как Лариса Долина?

БРИЛЬ: Ну, о вокалистах мне трудно говорить, потому что я заведующий инструментальной кафедрой. У нас очень много выпускников, и мы гордимся очень ими. Дело в том, что один из них – это Алекс Сипягин, который сюда приезжает уже из Соединенных Штатов со знаменитыми музыкантами, трубач, который играет достаточно долго уже в таком ансамбле, который, кстати, тоже приезжал сюда, Mingus Dynasty. И контрабасист Борис Козлов. Вот мы ими гордимся. Но помимо этого, можете себе представить, вот я совсем недавно решил посмотреть список своих учеников и обнаружил: один в Германии, другой во Франции, третий (третья, это Оля Шанькова) – в Норвегии, четвертый и пятый – в Соединенных Штатах. В общем, короче говоря┘

КОВАЛЕВСКИЙ: По всему миру.

БРИЛЬ: По всему миру, да. И они занимаются джазом.

БАТИНОВА: Игорь Михайлович, получается такая история, и мы сталкиваемся с этим постоянно, и не только на эстраде, но также и в оперном пении или в других областях искусства, что люди учатся, потом уезжают работать на Запад и оттуда заходят снова на наш рынок уже как состоявшиеся музыканты, как звезды.

БРИЛЬ: Вы правильно заметили. И я вам скажу почему. Секрет прост: здесь платят больше.

КОВАЛЕВСКИЙ: В России платят больше?

БРИЛЬ: В России – больше. Почему? Потому что, можете себе представить, наши музыканты, которые уезжают туда, они уезжают по разным, кстати, мотивам. Одни уезжают – просто хотят посмотреть, как это все там устроено, поиграть, может быть, где-то взять несколько уроков, может быть, попасть на семестр в Беркли-скул, например, известную школу (кстати, между прочим, с которой мы дружим). А некоторые туда приезжают наверняка просто жить. Разные мотивы, разные совершенно мотивы. Так вот те, которые приезжают туда за джазом, они многие очень получают там и возможность образования, и возможность музицирования. Но долго они там не задерживаются. Надо сказать, что многие потом все-таки приезжают сюда, потому что их здесь всегда ждут, естественно. И они не теряют связи, короче говоря, с нашей страной, что очень радостно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы еще скромно умолчали про ваших детей.

БРИЛЬ: Ну, я думал, что мы еще дойдем до этого.

БАТИНОВА: Да, я тоже думала.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, ну раз мы заговорили про выпускников, так они же тоже выпускники Гнесинской академии.

БРИЛЬ: Понимаете, да. Обычно отец как-то скромно умалчивает, хотя, в общем, чего тут молчать?

КОВАЛЕВСКИЙ: Чего скромничать, конечно.

БРИЛЬ: Да, действительно. Потому что они действительно закончили уже Академию Гнесиных и закончили аспирантуру там же. Они имеют теперь собственные проекты, и время от времени они меня приглашают.

КОВАЛЕВСКИЙ: Они вас уже приглашают?

БРИЛЬ: Ну, конечно. Потому что с 1990 года, когда возник ансамбль ╚Игорь Бриль и новое поколение╩, как раз они были там, и я их вел как бы. Ну, еще плюс несколько студентов. Они уже известны – это Эдуард Зизак, Игорь Иванушкин. Вот такой был ансамбль. А теперь у них и собственные записи, и свои проекты. Более того, они занимаются очень плотно новым клубом, который в Москве, это Brilliant Jazz Club. Заметили, да? ╚Бриллиант-джаз-клуб╩. То есть, Бриль-джаз-клуб.

БАТИНОВА: Да, игра слов.

БРИЛЬ: Понимаете, да? Я специально делаю акцент на этом. Вот. И они там активно занимаются. То есть, они устраивают вечера. А руководитель этого проекта – это Денис Бриль, как бы их брат, который очень симпатизирует джазу, и уже 10 мая будет концерт, где большая часть произведений – это как раз его, но в новой, современной интерпретации, ближе к джазу. Кстати, между прочим, концерт так и называется – ╚Дорога к джазу╩. Бриль Family, ╚Дорога к джазу╩. Это будет в Доме музыки. Ну, об этом можно еще поговорить.

КОВАЛЕВСКИЙ: Игорь Михайлович, раз уж мы заговорили о ваших детях, вы знаете, какой вопрос мучает меня с детства? Мучает! Вы так же мучили своих детей, как меня папа мучил в детстве, занятиями музыкой?

БРИЛЬ: Вы знаете, может быть, к сожалению, а может быть, к счастью, не знаю, но нет, не мучил. Более того, у меня практически не было времени на то, чтобы заниматься детьми. И, конечно, обилие пластинок дома, концерты, которые они посещали, – вот это та самая среда обитания для них была. Потом, более того, они сначала обучались на кларнетах, потом они перешли в училище и как раз взяли саксофоны. А вначале – запиленные пластинки, сломанная аппаратура.

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть, вы их не заставляли никогда заниматься?

БРИЛЬ: Никогда.

БАТИНОВА: Игорь Михайлович, а может такое быть (вы опытный человек, преподаватель), что, например, вы думаете о том, что ваш ребенок может играть на каком-то инструменте, вы приводите его в школу, там говорят: да, у него есть способности. А потом не получается.

БРИЛЬ: Вот, понимаете, было так. Они сначала пришли в музыкальную школу, и их определили в класс трубы, вел брат Докшицера. Через месяц он сказал: не будет из них толку, у них с амбушюром там что-то такое┘

КОВАЛЕВСКИЙ: А, просто аппарат не подходит.

БРИЛЬ: Нет, дело в том, что этот аппарат невозможно было поставить. И мы решили: какой инструмент может быть еще, я имею в виду репертуарный инструмент, виртуозный инструмент? Это кларнет, конечно, естественно. А потом, тайная мысль-то была: кларнет, а потом саксофон.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ага, все-таки вы думали об этом?

БРИЛЬ: Ну, где-то да, подкоркой.

КОВАЛЕВСКИЙ: Потому что так, например, Саша мог бы стать прекрасным арфистом.

БРИЛЬ: А почему нет? Я представляю себе: Саша и арфа.

КОВАЛЕВСКИЙ: Был бы еще более несчастным. Ему пришлось бы за собой таскать арфу пожизненно.

БРИЛЬ: Какой ужас!

БАТИНОВА: А ее носят с собой, да?

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, я думаю, что арфу не носят, хотя┘

БРИЛЬ: У Орфея была маленькая.

КОВАЛЕВСКИЙ: Если маленькая, то можно и с собой. Нет, большую не носят.

БАТИНОВА: Я просто, знаете, хотела бы другими словами задать вопрос, может быть, от некоторых родителей, которые нас слушают. Мы же (мы – родители) часто отдаем детей в школу, думая, что хороший инструмент – фортепьяно, например. Или: а почему бы тебе не быть скрипачом? Хотя у скрипачей должна быть физическая какая-то особенность, да?

КОВАЛЕВСКИЙ: Две руки, да.

БРИЛЬ: И хорошие уши.

БАТИНОВА: А нужно обязательно советоваться со специалистом? То есть, обязательно приводить в музыкальную школу, чтобы выбрать инструмент, на котором дети будут учиться играть?

БРИЛЬ: Вы знаете, я очень далек от проблемы с детьми. Но могу сказать единственное, что если, например, родители приводят и определяют для него фортепьяно, то это очень хорошо. Все остальное уже зависит от внутренней конъюнктуры музыкальной школы той или другой. И там дирекция может сказать: на фортепьяно у нас слишком много народу, а вот на виолончель никого, хотите на виолончель?

БАТИНОВА: И так умрет знаменитый пианист, может быть.

БРИЛЬ: Может быть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Зато может родиться великий виолончелист. Игорь Михайлович, мы сейчас можем послушать музыку, которую вы принесли с собой. Что это такое?

БРИЛЬ: Я не знаю, что сейчас попадет в поле зрения. Но, скорее всего, это ╚Си-джем блюз╩, Дюк Эллингтон.

КОВАЛЕВСКИЙ: А кто играет?

БРИЛЬ: О! Это мои старые друзья. Это Николай Батхин, Алексей Набатов, Александр Осейчук, ну и я на фортепьяно. Это не новая запись, это с диска ╚Time Remembered╩, как бы воспоминание о прошлом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вам очень много вопросов пришло, Игорь Михайлович. Вот Журналюка, в частности, спрашивает: ╚А компьютерной музыке в училище обучают?╩ И что это такое вообще – компьютерная музыка?

БРИЛЬ: Ну, не в училище, а в академии, наверное. Дело в том, что за стенкой у нас находится кафедра звукорежиссеров. И этажом выше кафедра композиции. Скорее всего, наверное, этот вопрос можно адресовать кафедре композиции. Но я думаю, что, наверное, этим тоже занимаются профессионально. Я думаю так.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы занимаетесь компьютерной музыкой? Я имею в виду, вы интегрируете ее?

БРИЛЬ: Нет-нет-нет, сейчас я этим не занимаюсь. И вообще, что касается электроники, то я об этом уже забыл думать, и для меня существуют только акустические инструменты.

КОВАЛЕВСКИЙ: Почему? Я, кстати говоря, был на одном из ваших выступлений, у вас там звучала электроника, мне очень понравилось.

БРИЛЬ: А, значит, не было рояля.

БАТИНОВА: Вторая теща у вас спрашивает: ╚Вы можете определить по игре перед вами хороший музыкант или трефло с необычной манерой исполнения, но попавший под хорошее настроение. Вы можете остановиться перед уличным музыкантом и станете ли вы музицировать в метро?╩