По-большому Максим Дунаевский в гостях у Лены Батиновой и Максима Ковалевского

КОВАЛЕВСКИЙ: Максим Исаакович, может быть, кстати говоря, мы вас раскрутим на пару билетов на мюзикл?

ДУНАЕВСКИЙ: Ну что же, хоть я и не генеральный продюсер, но поговорю с ним, поговорю по-дружески.

КОВАЛЕВСКИЙ: Хорошо, может быть, договоримся. Максим Исаакович, вот как поднять такую махину, как мюзикл?

ДУНАЕВСКИЙ: Очень тяжело.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот я имею в виду с нуля: с идеи до реализации, до 14 мая.

БАТИНОВА: И трудно ли вообще это сделать в нашей стране? Потому что у нас же есть оперетта.

ДУНАЕВСКИЙ: Вот об этом надо сказать прежде всего. Появились уже кадры, что очень приятно. Еще 10-15 лет назад я вообще даже не помышлял, хотя уже ставились мюзиклы, делались, но я видел, с каким это делается трудом, с каким подражанием всему, что можно только сделать. И главное, что нет своих, физически нет своих кадров. Сегодня к нам на кастинг пришло 350 артистов. Притом там же не только ведущие роли. Во-первых, вторые составы есть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Безусловно. Да, кстати говоря, а сколько всего участвует артистов?

ДУНАЕВСКИЙ: Всего на сцене, по-моему, 15 человек.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, это еще ничего, не много.

ДУНАЕВСКИЙ: Нет, не много, не много. Потому что мы считаем, что этот спектакль нужно будет еще возить, гастрольная жизнь должна быть обязательно. Бродвейская модель на одном месте нам не подходит. А продавать лицензии в Саратов, Самару или на Дальний Восток – мы еще к этому, увы, не привыкли, никто у нас ее не купит. А Бродвей еще пока, я думаю, что подождет покупать. И поэтому артисты все пришли не просто искать своего счастья, а пришли профессионально подготовленные все: поющие, танцующие, играющие. То есть за эти годы уже подоспела целая плеяда синтетических артистов, молодых и очень талантливых, которые в этом спектакле играют. Во-вторых, потом предстоят еще кастинги, еще мюзиклы в этом году ставятся, так что и на всех хватит.

БАТИНОВА: Вашей же командой?

ДУНАЕВСКИЙ: Нет-нет. Наши мы тоже будем делать следующие, если будет успешен этот, на что мы очень надеемся. Так что на всех хватит. Это первое. Второе, чего не хватало. Ведь это очень технологический жанр, очень. Должен быть свет. Это не просто театральный свет, это свет должен быть невероятный, обязательно, потому что это шоу. Все-таки мюзикл – это соединение шоу и театра. Так вот от шоу мюзиклу досталось – это великолепный звук, который должен быть очень дорогой, потому что это дорогие микрофоны, привезенные, купленные в Америке, совсем невидные, вообще невидные, то есть, никаких сбоку на щеках, ничего этого нет, их просто не видно вообще. И ощущение, что они абсолютно естественно с тобой общаются. Такое впечатление, что нет усиления звука, чему я всегда удивлялся на Бродвее. Думаю: что же это за акустика? Такое впечатление, что они рядом с тобой стоят и разговаривают и тут же поют так же естественно. Выяснилось, что это все дело в микрофонах, а не только в акустической системе, которая тоже должна быть, конечно, хорошей, и звукорежиссерском пульте, где все запрограммировано, где все закомпьютеризировано. Руками ничего не успеть сделать в мюзикле. У нас до сих пор работали руками до недавнего времени. Вот эти все технологии люди должны знать и должны уже испытать на себе.

КОВАЛЕВСКИЙ: А у нас есть такие специалисты, которые могут технически поддержать мюзикл такого уровня?

ДУНАЕВСКИЙ: Уже есть, уже есть исполнители, которые в ╚Мамма миа╩ работали, в ╚Кэтс╩, уже есть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это все русские ребята?

ДУНАЕВСКИЙ: Наши, все наши абсолютно. Генеральный продюсер, который собрал команду, которая знает, как делаются мюзиклы. То есть, вот это важнейшая вещь.

КОВАЛЕВСКИЙ: Максим Исаакович, вы принесли с собой диск, и мы сегодня можем послушать две песни. Мы договорились, что мы послушаем одну старую вашу песню. И как-то мы все единодушно пришли к мнению, что мы будем слушать ╚Ветер перемен╩.

ДУНАЕВСКИЙ: А вы знаете, почему я принес именно ╚Ветер перемен╩, а вы весело согласились с этим? Потому что я хотел старый свой мюзикл, которому уже почти 30 лет, ╚Мэри Поппинс, до свидания!╩. Сегодня он идет в Петербурге как большой мюзикл тоже, идет в театре ╚Карамболь╩ (который получил, кстати, ╚Золотую маску╩ за спектакль ╚Шербурские зонтики╩). Это великолепный музыкальный петербургский театр. И идет в Москве в Театре Луны. Это не музыкальный театр, но идет там. Там поет Валерия Ланская Мэри Поппинс. Великолепная актриса Линдт тоже играет в очередь Мэри Поппинс. Есть кому у нас играть и петь, как видите, даже в драматических театрах, понимаете?

БАТИНОВА: Да. Я просто об этом и хотела спросить, потому что я сегодня видела афишу ╚Мэри Поппинс╩.

ДУНАЕВСКИЙ: Вот я и хотел. Вот это из старого мюзикла будет номер – ╚Ветер перемен╩, тоже моя, в общем, одна из любимых песен.

КОВАЛЕВСКИЙ: А потом мы послушаем песни из нового мюзикла.

ДУНАЕВСКИЙ: А потом уже к концу – из нового.

БАТИНОВА: А, здорово!

КОВАЛЕВСКИЙ: Максим Исаакович, а сколько лет этой песне?

ДУНАЕВСКИЙ: Уже вот скоро будет 30.

КОВАЛЕВСКИЙ: 30 лет! Вот так если по-честному, положа руку на сердце, Павел Смеян не самый лучший вокалист. Почему выбор пал именно на него?

ДУНАЕВСКИЙ: Вот это действительно вы правильно спросили, потому что очень запоминающийся тембр, замечательный. Ведь сразу его все узнают. Хотя он не первый, так сказать, эшелон звездный ни эстрады, ни рок-музыки, а вот узнают, все узнают (царство ему небесное, конечно).

КОВАЛЕВСКИЙ: А второй голос – это кто был?

ДУНАЕВСКИЙ: Это была молодая тогда очень певица, никому не известная, которую я открыл, Татьяна Воронина, которая, в общем, не пошла по линии певческой. Она пошла по линии певческой, но, увы, не на эстраду. А может быть, и к счастью. Для нее точно к счастью. Она ушла в монастырь, служит богу, руководит хором и поет в монастыре.

КОВАЛЕВСКИЙ: Кто-нибудь сегодня пишет оперетты? Или ╚умерла так умерла╩?

ДУНАЕВСКИЙ: Нет, она не умерла, так же, как не умерла классическая опера, например, ее же исполняют, и ходят люди, наслаждаются голосами, музыкой, которую любят. Я думаю, что оперетта то же самое, то есть, это уже музейный жанр в каком-то виде.

БАТИНОВА: Ну да, он на любителя.

ДУНАЕВСКИЙ: Потому что оперетта переросла в мюзикл, вот современная оперетта – это мюзикл, на мой взгляд.

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть, вопрос: ╚Чем отличается оперетта от мюзикла?╩ – он уже неуместен, с вашей точки зрения?

ДУНАЕВСКИЙ: Нет, почему, можно сказать. Каким образом перерос? Значит, туда добавились интонации. Это вообще сделали американцы на самом деле в начале ХХ века, ставив классические оперетты на Бродвее, ставив их, добавляя туда какие-то джазовые интонации, элементы шоу, делая какие-то шаги для того, чтобы в тот мюзикл┘ Уже появился джаз, уже хотелось чего-то другого. И вот он таким образом выкристаллизовался – новый жанр мюзикла. Вместе с музыкой, которая отличается, отличается в сторону более эстрадной музыки. Хотя очень есть серьезные мюзиклы, наоборот, в сторону оперы есть. То есть, она пошла вширь расти.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но опера ведь тоже трансформировалась в определенном смысле, с музыкальной точки зрения.

ДУНАЕВСКИЙ: Есть современная опера. Но ее все равно пока называют оперой, хотя есть и рок-опера, например, которая, я тоже считаю, это опера несомненная, больше опера, чем мюзикл.

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть, если сегодня написать оперетту, чем оперетта сегодня будет отличаться от мюзикла?

ДУНАЕВСКИЙ: Не будет отличаться, нет. Современный автор напишет мюзикл все равно. Я думаю, что и мой отец уже, хотя это считалось советской опереттой, это уже были мюзиклы – по языку, потому что это песенная была уже музыка. Все-таки там больше была оперная музыка, в старых опереттах.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот удивительное дело. Все равно получается, что оперетты больше нет. Она уже как бы в том виде, в котором мы ее знаем, Кальмана┘

ДУНАЕВСКИЙ: Она музей, она музей.

КОВАЛЕВСКИЙ: Поразительно! В принципе мы переживаем уникальное время – на наших глазах происходит вот эта перемена.

КОВАЛЕВСКИЙ: Возвращаясь к вашему мюзиклу, который стартует 14 мая.

ДУНАЕВСКИЙ: ╚Любовь и шпионаж╩.

КОВАЛЕВСКИЙ: А где он, кстати говорят, стартует?

БАТИНОВА: В Театре Советской Армии, да?

ДУНАЕВСКИЙ: В Театре Советской Армии, да. Это премьерная серия будет. А с осени, сентября, с последней недели сентября, и каждую последнюю неделю месяца мы спектакль постоянно будем играть на площадке Театра киноактера. На постоянной площадке.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вам приходилось переписывать музыку, которую вы уже написали? По требованию режиссера или, скажем, солистка все-таки не справляется. Вот не берет она ту самую ╚фа╩.

ДУНАЕВСКИЙ: Или капризничает.

КОВАЛЕВСКИЙ: Или капризничает: ╚А я это петь не буду!╩

ДУНАЕВСКИЙ: Вы знаете, вот в данном случае, поскольку мы с Ларисой так давно знакомы и так давно знаем друг друга, и я ее голос весь просто знаю, чувствую необыкновенно, что переделывать на нее ничего не пришлось. Ну, там тональность чуть повыше, чуть пониже. Это всегда, это обычное, нормальное, рабочее, в рабочем порядке делается. Ничего. И ей все, к счастью, нравится. Настолько, что она даже отменила свои сентябрьские юбилейные концерты в Петербурге и в Москве.

БАТИНОВА: Ничего себе!

ДУНАЕВСКИЙ: И вместо этого, и в Петербурге, и в Москве будет играться мюзикл.

КОВАЛЕВСКИЙ: А какая загруженность будет у Долиной?

ДУНАЕВСКИЙ: Она очень занята в этом спектакле. Полностью. Полностью.

БАТИНОВА: А вы говорили, что второй состав будет или┘.?

ДУНАЕВСКИЙ: Нет, у нее нет замен. У нее нет замен. Ну, естественно, что замены должны будут быть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мало ли что может случиться.

ДУНАЕВСКИЙ: Да. И, конечно, артист может и заболеть. Конечно, это необходимо. И, как говорится, дирекция всегда оставляет за собой право заменить артиста, заранее не объявляя об этом.

БАТИНОВА: Мне просто интересно, есть ли такой голос у нас? И кто бы мог быть?

ДУНАЕВСКИЙ: Пока не нашли, как видите. Так что тяжело ей придется.

КОВАЛЕВСКИЙ: Раз уж мы столько говорим о мюзикле, давайте послушаем фрагмент. Что это будет?

ДУНАЕВСКИЙ: Что это будет? Сразу могу сказать, что, поскольку это детективная история и, в общем, она связана не с сегодняшним днем, а, так сказать, ретро-историей, хотя, думаю, что она будет интересна сегодняшнему, молодому зрителю тоже, несомненно. То, значит, поэтому песня, это заглавная песня, она чуть-чуть в стиле ╚ретро╩ сделана. Что особо, кстати, всегда удается Ларисе.

БАТИНОВА: Да, она чудесно может.

ДУНАЕВСКИЙ: В новом каком-то виде такие старые вещи. Конечно, естественно, поскольку мы все современные авторы, и режиссер молодой, и все, конечно, все равно мы не делаем это старческий ретро-спектакль. Конечно, это все равно сегодняшнее по всем параметрам.

БАТИНОВА: Но эта стилистика чудесная.

КОВАЛЕВСКИЙ: И мы можем озвучить вопросы наших слушателей, наконец, которые истомились уже просто. Вот Денис задает вам вопрос: ╚Какой у вас любимый фильм, к музыке которого прикладывал руку ваш отец?╩

ДУНАЕВСКИЙ: Мне нравится несколько фильмов. Может быть, из всех, которые мы все знаем: ╚Веселые ребята╩, ╚Волга, Волга╩, ╚Цирк╩, мне больше всего нравится фильм ╚Светлый путь╩. Представьте себе. Хотя это такая история абсолютно советская, абсолютно рабочая, но, если к ней присмотреться, это история абсолютно голливудская, совершенно. Это ╚Золушка╩.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, согласен с вами абсолютно. И, более того, я бы даже сказал, что не ╚Волга, Волга╩, а вот только что второй┘

ДУНАЕВСКИЙ: ╚Цирк╩?

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет. Кстати говоря, ╚Цирк╩ тоже. Это тоже абсолютно голливудская история. И ╚Веселые ребята╩, на мой взгляд, тоже.

ДУНАЕВСКИЙ: Да, да, конечно. Они оба это очень любили. Я имею в виду, Александров и Дунаевский.

КОВАЛЕВСКИЙ: Понятно. Вот мне написали, что песня будет позже. Побежали конвертировать. Ну, ладно, подождем.

ДУНАЕВСКИЙ: Сконвертировать. В какую валюту только не сказали!

БАТИНОВА: Просто она не идет с этого носителя. Сейчас придет другой носитель.

КОВАЛЕВСКИЙ: Еще вам задают вопрос: ╚Россия может поделиться с Америкой с трудным для них жанром, например, частушкой?╩ И вообще, продолжая вопрос, действительно, что-то Америка может у нас позаимствовать?

БАТИНОВА: И надо ли это?

КОВАЛЕВСКИЙ: И надо ли им это, да.

ДУНАЕВСКИЙ: Я 10 лет прожил в Америке, в сердце, так сказать, Голливуда, в Лос-Анджелесе. И я могу с абсолютной уверенностью и компетентностью сказать: да, они хотят. Только никто им этого не предоставляет. И я, например, знаю очень много продюсеров, и музыкальных продюсеров, и кинопродюсеров, и театральных, которые говорят: ╚Ну, что вы все время пытаетесь нам подражать? Зачем это нужно? Ну, сделайте┘ Нам нужны балалайки╩, – говорят. Это пошло звучит. Балалайки. Они знают ╚Дорогой длиною╩, они знают ╚Катюшу╩, они знают ╚Полюшко, поле╩, которую написал замечательный советский композитор Книппер. Кроме этой песни, написал еще 27 симфоний и одну песню. И вот она стала на весь мир популярна. Почему? Потому что она абсолютно русская по стилистике. Вот они говорят: ╚Сделайте свое╩. А мы все не решаемся. А мы все занимаемся подражательством. Кстати, и ваш покорный слуга тоже не решается это сделать.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот, кстати говоря, ведь до сих пор не написано музыкальных произведений, соло балалайки, например. Вообще, народные инструменты, кроме студентов-народников, по-моему, больше никому не нужны.

ДУНАЕВСКИЙ: У нас есть потрясающие исполнители на балалайке. Великолепные совершенно. Которые давно уже международные конкурсы все завоевали. Просто мы про них тоже не знаем. Потому что они живут на Западе. Они давно живут.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот именно.

ДУНАЕВСКИЙ: Вы знаете, вот у нас был конкурс, фестиваль проводится каждый год такой, нашей этнической музыки. Этно┘, я не помню, как он называется, название у него есть свое собственное у этого фестиваля. Этномузыка, этнофестиваль, не помню, как он называется. И туда съезжаются .., я слушаю, не верю своим ушам! Какие музыканты, какие исполнители на народных инструментах: жалейках, балалайках. Играют современную музыку, современную. То есть, рок-джазовую, джазовую, где есть поле импровизациям. Поют потрясающе народными голосами. Я когда подошел, я когда узнал, где они все, они давно в Европе живут все. Они давно там выступают, их давно там любят, их давно там награждаются.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но, видите ли, в чем дело, это связано, мне кажется, с тем, что вот есть такая группа. ╚Red Elvises╩, может быть слышали?

ДУНАЕВСКИЙ: Да, конечно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Знаете, да? Они выступают, у них, например, есть басовая балалайка. Я не знаю, любитель сильно отличит на слух басовую балалайку от бас-гитары? Я думаю, что, скорее, нет. Но выглядит это экзотично. То есть, опять мы возвращаемся: матрешка, водка, балалайка.

ДУНАЕВСКИЙ: Нет, ну, балалайка ради балалайки – нет. Я имею в виду, чтобы это все-таки была глубинная этническая музыка. Чтобы там присутствовал настоящий этнос и фольклор. Вот тогда это интересно. И я говорю еще раз, что они очень этого хотят и ждут. Кстати, в мюзикле ╚Любовь и шпионаж╩ есть русские мотивы и есть абсолютно русский номер, совершенно, который даже уже взяла в репертуар Лариса Долина, как одну из главных своих песен. Она говорит: это будет хит.

КОВАЛЕВСКИЙ: И там задействованы русские народные музыкальные инструменты?

ДУНАЕВСКИЙ: Там, ну, как сказать? Имитированы. Имитированы.

БАТИНОВА: Как – имитированы?

ДУНАЕВСКИЙ: Ну, имитация. Нет настоящих русских народных инструментов.

КОВАЛЕВСКИЙ: Электроника присутствует?

ДУНАЕВСКИЙ: Электроника присутствует, но ее не слышно.

БАТИНОВА: Да мне кажется, просто русскую песню опошлили уже. Вот эти все переделки ┘

ДУНАЕВСКИЙ: Ну, я вам скажу, что, допустим, у меня это тоже типа ╚Дорогой длиною╩, это тоже не чисто народная песня. ╚Дорогой длиною╩ это не народная песня, это городская, так называемая, песня, городской романс, который кем-то сочинен был. Кем-то сочинен. Даже автор у нее наверняка был, у этой песни, как и у ╚Калинки-малинки╩. То есть, это не идет из корневого фольклора деревенского.

КОВАЛЕВСКИЙ: Алеша Попович задает следующий вопрос: ╚Когда вы смотрите кино, наверняка вы следите не только за сюжетом картины, но еще внимательно слушаете музыку, которая там звучит. В связи с этим, не могли бы вы назвать фильмы, музыка в которых вам понравилась в последнее время? Поскольку мне кажется, что это вряд ли будут отечественные ленты. Не могли бы вы заодно поделиться мнением, почему у нас не появляются новые дунаевские, рыбниковы, зацепины?

ДУНАЕВСКИЙ: Ну, Рыбников пока он еще живой сам. Дай бог, ему здоровья и больших успехов творческих. Это мой друг. И поэтому зачем новых? Еще пока есть старый. На самом деле, это трудный процесс. И мы не знаем. Может, они есть, появляются. Во-первых, мы можем их пока еще широкой спиной загораживать. А вот помрем и – выясняется, что они есть на самом деле. Не может быть. Все-таки природа не любит пустоты. Хотя должен сказать, что все равно мастерство Рыбникова или Гены Гладкова или Артемьева как кинокомпозиторов, про себя скромно умалчиваю, все равно пока выше. Вот когда я слышу их музыку в кино, это настоящий, так сказать, ну, в кавычках. Мне не хочется это в плане подражательства. Но это настоящий наш Голливуд. Настоящий.

КОВАЛЕВСКИЙ: Согласен с вами.

БАТИНОВА: Знаете, очень многие слушатели задают, приблизительно один и тот же вопрос: трудно вам писать на заказ? То есть, например, когда поставлена задача, это будет мюзикл или музыка для кино? И как она пишется, на одном дыхании или через ╚не могу╩?

ДУНАЕВСКИЙ: Если заказ тебе не претит и не надо наступать на горло собственной песне┘ Вот я думаю сейчас, было ли это в моей жизни? Бывало несколько раз, когда приходилось наступать. То есть, честно говоря, нужны были деньги. Вот. Такое бывает в жизни у каждого человека. Тут надо проявить весь свой профессионализм и сделать┘

КОВАЛЕВСКИЙ: А что значит ╚наступать на горло собственной песне╩?

ДУНАЕВСКИЙ: Ну, например, в том жанре, допустим, написать какой-нибудь гимн. Я не гимнический композитор. Но часто просили.

БАТИНОВА: Футбольного клуба, например?

ДУНАЕВСКИЙ: Да, да. Или какой-то корпорации. Или гимн, допустим, к какому-то фестивалю. Что можно сделать по сердцу, а может не очень сильно трогать.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, в общем, да. Особенно, если вы не имеете к этому отношения.

БАТИНОВА: Тоже знаешь, ни фига себе: Максим Дунаевский был┘

ДУНАЕВСКИЙ: Но я пытался к такой работе привлечь, например, там Илью Резника, допустим. То есть, там, где тебе стыдно перед лицом своего товарища сделать плохую работу. Вот. А на самом деле, вот, допустим, тот же ╚Любовь и шпионаж╩, мюзикл – это абсолютно не заказная работа. Это все полностью созрело.

КОВАЛЕВСКИЙ: Кстати говоря, я еще в прошлом получасе задал вопрос. Мы так и не дошли до ответа. Сколько времени продолжалась работа с нуля до вот 14 мая, до реализации?

ДУНАЕВСКИЙ: Вот с написания первого слова, пьесу я нашел, но ее пришлось очень сильно переделывать. И Николай Денисов, мой соавтор и соавтор и автор Ларисы Долиной, кстати, многих ее песен, Николай Денисов ее очень сильно переделал и написал замечательные стихи. Вот с этого момента, первого написания, я могу посчитать: сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль, март, апрель, мой. Девятый месяц. Точно – беременность. Разрождаемся. Да, наконец, беременность получается┘.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы волнуетесь? Вот, несмотря на то, что как бы мюзикл – это уже не новое слово, не новый жанр. Для России я имею в виду. Но, тем не менее, все равно перед мюзиклом есть некое предубеждение, как мне кажется, у широкой аудитории. Вы не волнуетесь перед премьерой?

ДУНАЕВСКИЙ: Я вам могу сказать, во-первых, по поводу┘ Очень волнуюсь. Очень волнуюсь, несомненно. Но не по этой причине, по какой вы сказали. Потому что, на самом деле, у нас музыкальные спектакли, мюзиклы, оперетты, как мы выяснили, что это почти одно и то же, всегда любили в нашей стране. Всегда. И ходили. Но они ходили в репертуарный театр. Но репертуарный театр сегодня не может справиться, как мы уже говорили, с высокотехнологичным и, в связи с этим, очень дорогим жанром в современном виде, как он есть. В 1970-80-е годы ставили в драматическом театре, и это было вполне приемлемо. Кстати, и на Бродвее тогда мюзиклы были, вот, начиная с 1980-х годов, резко пошла технология мюзиклов меняться.

БАТИНОВА: Да, да.

ДУНАЕВСКИЙ: И вот пошли деньги. И поэтому и у нас тоже. Вот попытка, например, поставить в драматическом театре, в РАМТе – Российский академический молодежный театр – ╚Алые паруса╩, мой мюзикл большой, так сказать, со средствами просто драматического театра, получился неудачей. Потому что не хватило ничего. Ни творческих кадров, ни понимания, ни технологий, ни просто элементарно денег. Понимаете? Вот вам пример. Поэтому я не боюсь. Я думаю, что зритель все-таки сегодня начинает новый технологический жанр любить, потому что все равно он любил музыкальный жанр у нас. Все равно любил.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вам не хотелось бы возродить ╚Алые паруса╩?

ДУНАЕВСКИЙ: Очень хочется. Не возродить, а просто поставить его заново.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да.

ДУНАЕВСКИЙ: Конечно, очень хочется.

КОВАЛЕВСКИЙ: У меня еще был вопрос, когда мы слушали ╚Ветер перемен╩, я хотел еще тогда спросить, не хотелось ли бы вам освежить версию, хотя эту песню перепели уже абсолютно все, и уже есть огромное количество аранжировок.

ДУНАЕВСКИЙ: И разных версий. Да, абсолютно. Конечно.

КОВАЛЕВСКИЙ: И разных версий. Но все-таки вам не хотелось бы сделать┘.

БАТИНОВА: Ремикс.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, новые версии, вот именно ваши новые версии знаменитых песен?

ДУНАЕВСКИЙ: Я сам не могу этого сделать. Потому что это должен человек со свежей мыслью, свежей идеей, свежим взглядом это сделать.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я не имею в виду какие-то там супер-диджейские какие-то там совсем уже современные.

ДУНАЕВСКИЙ: Все равно. Это дело все-таки другого поколения. Если у них есть интерес, то они должны это сделать. Они и делают.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, может быть, у вас есть какой-то молодой композитор, с которым вы дружите или находите общий творческий язык и с которым вы могли бы скооперироваться и вот как раз заняться этим вопросом?

ДУНАЕВСКИЙ: Ну, опять же, я не вижу в кооперации ничего правильного. Ильф и Петров, конечно, есть кооперации разные. Но в данном случае, я не вижу, нет, ничего в этом. Лучше идти дальше. А кто-то пусть делает это.

БАТИНОВА: Скажите, а вот вы же с 1974 года пишите музыку для кинофильмов?

ДУНАЕВСКИЙ: Я не помню, какой это первый┘ Вообще чуть раньше, наверное.

БАТИНОВА: Вот ╚Автомобиль ┘╩?

ДУНАЕВСКИЙ: ╚Автомобиль и скрипка╩.

БАТИНОВА: ╚┘скрипка и собака Клякса╩.

ДУНАЕВСКИЙ: Но это не первый мой фильм.

БАТИНОВА: Не первый.

ДУНАЕВСКИЙ: До этого, в 1972 году, вышел фильм ╚Синие зайцы╩. Это был мой первый опыт. Да, был ╚Синие зайцы╩. Это ╚Ленфильм╩. Это вообще моя первая картина. Я был на втором курсе консерватории.

БАТИНОВА: Вот я просто хотела спросить, как вы пишите? В смысле, ощущения какие, когда вы писали в советское время и сейчас? Нужно по-другому сейчас предоставлять материалы? Или музыка, она вечна, если заменить батарейки?

ДУНАЕВСКИЙ: Конечно, по-другому. Конечно, по-другому мыслится. Но идеи все равно остаются те же. Они оформляются по-другому, вот так я бы сказал.

БАТИНОВА: А! Да. Согласна.

КОВАЛЕВСКИЙ: Максим Исаакович, а вы не хотели бы написать сейчас, вот сейчас именно, в сегодняшнее время, заняться крупной формой? Написать симфонию? Вот что-то такое?

ДУНАЕВСКИЙ: Нет, нет. Раз не сделал это в молодом возрасте, не потянуло, как говорится, то сейчас зачем это делать? Вдруг неожиданно показаться мудрым, философом, каким, наверное, не являюсь, раз до сих пор не сделал такого.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, то есть, это не связано с тем, с коммерцией, допустим, что классическая музыка┘

ДУНАЕВСКИЙ: Абсолютно нет. Сегодня, кстати говоря, это вполне может быть и коммерческим даже. Очень может быть. Если Гергиев тебя исполнит, то очень даже может быть. А дальше будут все оркестры тебя исполнять.

БАТИНОВА: Совершенно чудесно.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вам не приходило в голову перекладывать, скажем, ту же песню ╚Ветер перемен╩ для симфонического оркестра? Могло бы зазвучать.

БАТИНОВА: Нет, вы знаете, интересная идея, которая будет. Кстати говоря, вы попали в корень. Эта идея будет осуществлена в следующем сезоне. В этом году мы частично ее осуществляли в камерном составе. Играли разные песни. Даже без пения, просто вот. И зал Чайковского собрал огромное количество людей.

КОВАЛЕВСКИЙ: А с кем вы играли?

ДУНАЕВСКИЙ: Это молодые исполнители, лауреаты конкурсов международных всевозможных, которые являются стипендиатами Фонда имени Исаака Дунаевского, которым я руковожу. Это мои стипендиаты, мои, так сказать, студенты, которые в зале Чайковского сделали такой концерт: Исаака Дунаевского и Максима Дунаевского.

БАТИНОВА: Здорово!

ДУНАЕВСКИЙ: Вот в таком изложении. Я специально не ходил ни на одну репетицию.

КОВАЛЕВСКИЙ: Чтобы придти и услышать.

ДУНАЕВСКИЙ: Да. Это было неожиданно, и зал воспринял, представляете? Воспринял.

КОВАЛЕВСКИЙ: И это камерный оркестр играл?

ДУНАЕВСКИЙ: Это не оркестр даже. Это играли отдельно и виолончелисты, скрипачи с аккомпанементом фортепьяно, органа, клавесина, кларнетисты, квартет, трио. Совсем камерные, небольшие, вот такие вот.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но вы остались довольны?

ДУНАЕВСКИЙ: Это было необыкновенно здорово.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но вы сейчас не льстите, да?

ДУНАЕВСКИЙ: Во-первых, исполнители все замечательные просто. Это надо хорошо сыграть. Во-вторых, я лично остался доволен. И остался доволен тем, что и зритель остался доволен, слушателей.

БАТИНОВА: Вот Алексей Бондаренко короткий вопрос задает: ╚Вы в детстве хотели стать водителем. Сейчас вы сами за рулем или у вас водитель?╩

ДУНАЕВСКИЙ: Поскольку я 10 лет прожил в Америке, то меня Америка научила тому, что с водителем в лимузинах там ездят исключительно наркодилеры. А нормальные люди все ездят сами за рулем. Даже президенты крупных компаний.

КОВАЛЕВСКИЙ: Спасибо огромное.

БАТИНОВА: Да, спасибо вам огромное.

КОВАЛЕВСКИЙ: Давайте еще раз напомним: 14 мая в Театре Армии состоится премьера мюзикла ╚Любовь и шпионаж╩.

ДУНАЕВКИЙ: По 22 мая.

КОВАЛЕВСКИЙ: По 22 мая. Солистка – Лариса Долина, Дмитрий Харатьян. Ну, и композитор Максим Дунаевский.

ДУНАЕВСКИЙ: В мюзикле говорят: исполнители главных ролей.

КОВАЛЕВСКИЙ: Спасибо, Максим Исаакович.

Слушайте в аудиофайле.