По-большому Федор Добронравов в гостях у Лены Батиновой и Максима Ковалевского

КОВАЛЕВСКИЙ: У нас в гостях сегодня Федор Добронравов.

БАТИНОВА: Здравствуйте, Федор.

ДОБРОНРАВОВ: Здравствуйте.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы мой кумир. Честное слово! Я уже в начале нашего эфира сказал, что вы заслуженный артист России, а играете, как народный. Правда, я вам от всей души говорю. Я не знаю, обидит вас это или нет, но я собираю все выпуски, почти все, что успеваю, ╚6 кадров╩, и просто вы для меня учебник. Я клянусь вам! Я получаю громаднейшее удовольствие от того, что вы делаете.

ДОБРОНРАВОВ: Ой, спасибо за хорошие добрые слова.

БАТИНОВА: Он не льстит сейчас.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я не льщу сейчас, вот Лена знает. Я, вообще, лживых комплиментов не делаю.

ДОБРОНРАВОВ: Какая прелесть, мы дурачимся там, а вы получаете наслаждение.

КОВАЛЕВСКИЙ: И знаете, еще какой момент один поразительный. Помните, Юрий Никулин описывал историю, когда он восхищался каким-то клоуном в цирке. И в антракте или после представления увидел его сидящим в столовой, этот клоун чего-то ел. И он подошел к нему, ребенок, и ждал, что сейчас вот он подойдет к нему и клоун что-то ему веселое сделает. А, подойдя к нему, клоун сказал: мальчик, чего ты уставился, иди отсюда. Я тоже ждал, когда вы придете, думал, какой он придет, Добронравов? Наверное, все люди, которые в телевизоре очень смешные, придет такой очень суровый мужчина, скажет: здрасьте, о чем мы будем говорить. Нет, вы такой же обаятельный, улыбчивый, очень светлый человек.

ДОБРОНРАВОВ: Стараюсь, и так жизнь вокруг такая сложная, еще и грустить по этому поводу.

БАТИНОВА: Правда, клоуны, то есть, люди, которые умеют рассмешить, они в жизни, как правило, другие. Наверное, вы исключение просто из правил.

ДОБРОНРАВОВ: Да нет, не знаю, у меня все друзья, которые этим же в ╚6 кадрах╩ занимаются, и, вообще, все друзья очень веселые люди.

КОВАЛЕВСКИЙ: Скажите, вы в жизни также валяете дурака?

ДОБРОНРАВОВ: Да почти всегда, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: А кто у вас там запевала?

ДОБРОНРАВОВ: Да никто не запевала. Понимаете, сложилась такая ситуация, мы давно друг друга знаем, довольно давно, поэтому мы уже разговариваем на каком-то таком птичьем языке.

БАТИНОВА: А вам нравится работать в таких коллективах, когда вы знаете других людей или с незнакомыми интереснее?

ДОБРОНРАВОВ: Нет, лучше, когда знаешь, конечно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но все равно, есть там у вас кто-то, кто правит бал, какой-то из 6 один главный?

ДОБРОНРАВОВ: Режиссер правит бал, Александр Жигалкин, он правит бал, а мы все актеры в подчинении.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы можете сказать: ну, так же смешнее?

ДОБРОНРАВОВ: Нет, у нас абсолютно нормальное коллективное творчество, мы друг друга слушаемся, прислушиваемся.

КОВАЛЕВСКИЙ: Какие спектакли сейчас в вашей аптечке?

ДОБРОНРАВОВ: Все спектакли, в которых я играю в Театре Сатиры.

КОВАЛЕВСКИЙ: А сколько их?

ДОБРОНРАВОВ: ╚Как пришить старушку╩, ╚Слишком женатый таксист╩, ╚Perdu монокль╩, ╚Случайная смерть анархиста╩, ╚Идеальное убийство╩.

КОВАЛЕВСКИЙ: Хорошие названия там у вас.

ДОБРОНРАВОВ: Да.

БАТИНОВА: Когда вы приехали поступать в цирковое училище в Москву, я читала в одном из интервью, вам сказали какую-то страшную вещь, что юношей до армии┘

ДОБРОНРАВОВ: Да, так раньше было, не принимали.

КОВАЛЕВСКИЙ: Что было?

БАТИНОВА: Юношей до армии не принимали.

ДОБРОНРАВОВ: Да, не брали.

КОВАЛЕВСКИЙ: В цирковое не принимали?

ДОБРОНРАВОВ: Ну, я не знаю. Я приехал тогда поступать в цирковое, может быть, тогда и в театральное также было. Не знаю, это был 1978 год. А до армии не брали.

БАТИНОВА: Ужасно обидно, по-моему.

ДОБРОНРАВОВ: Ну, тогда было обидно, но судьба так сложилась, что после армии я не попал в цирковое, думаю, что так свыше было.

БАТИНОВА: Вы всегда хотели быть клоуном?

ДОБРОНРАВОВ: Хотел. Но это очень сложно. Это я потом уже, когда прошел часть своей жизни.

КОВАЛЕВСКИЙ: А чего же сложного, это же счастье, нет? Вот Винокур рассказывал. Знаете, как Винокур пришел поступать в консерваторию или в музыкальное училище, и он вышел перед комиссией и сказал: Чайковский. И все легли сразу же, после первого же слова.

БАТИНОВА: Он же не в цирковое, он же не клоун. Понимаешь, когда ты по профессии артист клоунады.

ДОБРОНРАВОВ: Он тоже, по-моему, цирковое заканчивал эстрадное отделение, там же тоже эстрадное было, не знаю, как сейчас, но было, там Олейников заканчивал, Ольга Александровна Аросева преподавала там. Там было эстрадное отделение, цирковое училище, эстрадное отделение.

БАТИНОВА: А вот вы говорите, что это сложно быть клоуном, а почему?

ДОБРОНРАВОВ: Ну, сложно, потому что ни семьи, ни кола, ни двора, понимаете. Это даже круче, чем артисты, потому что всегда на колесах, всегда, и, конечно, в такой ситуации семью создавать это довольно сложно. Я не знаю, почему, меня мой папа просил, чтобы я не был клоуном. Я многие годы этому посвятил, занимался в цирковой студии в городе Таганроге, а он мне сказал: кем угодно, только не клоуном.

БАТИНОВА: Ну, в результате получилось, что все равно.

ДОБРОНРАВОВ: Ну, как-то так, наверное.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мы весь прошлый час обсуждали вопрос лести. Даже спрашивали у наших слушателей, лесть грустна и вредна или необходима? Как вы считаете?

ДОБРОНРАВОВ: Ой, иногда бывает так приятно, так хорошо.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот, видите, моя точка зрения. Ну, а вы любите кому-нибудь, или льстите иногда кому-нибудь, чтобы просто сделать человеку приятно?

ДОБРОНРАВОВ: Нет, это комплимент, а лесть это, когда ты с какой-то выгодой к человеку идешь.

ДОБРОНРАВОВ: Лесть – это, наверное, с какой-то претензией на корысть, а человеку комплимент, даже, если он не всегда заслуживает, может немножко приврать, человеку будет приятно, тогда, наверное, это получается лесть, если человек привирает в своем комплименте чуть-чуть. Наверное.

КОВАЛЕВСКИЙ: Еще я хотел сказать про сериал ╚Сваты╩. Я, вообще, не смотрю сериалы, но случайно, листая каналы, наткнувшись на ваше лицо, я тут же остановился, клянусь вам, я посмотрел все серии. Но это просто невероятно, как у вас это получается.

ДОБРОНРАВОВ: Ну, такая команда собралась.

КОВАЛЕВСКИЙ: Опять же команда, да?

ДОБРОНРАВОВ: Ну, конечно. Конечно, это же очень много решает, такие артисты замечательные, такой сценарий, так написано.

КОВАЛЕВСКИЙ: Каков секрет этого синтеза? И режиссер, видимо, и команда, и как-то, не знаю, лето что ли на дворе, общее настроение, что, какие вещи должны совпасть, чтобы получился вот такой┘?

ДОБРОНРАВОВ: А вы все их перечислили, они и должны совпасть. Вот они в этой картине совпали, мы опять же получали очень большое наслаждение на съемочной площадке друг друга, любя, помогая друг другу и советуя друг другу, а, может быть, наоборот. Я не знаю, сложно так сказать, что прямо реально друг друга режиссировали, нет, конечно. Просто команда собралась артистов, которым надо было минимум, наверное, что-то говорить, а они на этом материале, который Андрей Яковлев написал, сценарист этого замечательного сценария. Поэтому сейчас будет в Крыму снимать продолжение.

КОВАЛЕВСКИЙ: Будет продолжение?

БАТИНОВА: Кстати, слушатели спрашивают.

ДОБРОНРАВОВ: Да, еще 16 серий.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы с радостью ждете этих 16 серий?

ДОБРОНРАВОВ: Конечно.

БАТИНОВА: Конечно, в Крыму.

ДОБРОНРАВОВ: Нет, не потому что в Крыму, в Киеве тоже было замечательно, там снималось.

КОВАЛЕВСКИЙ: А там, сколько серий было?

ДОБРОНРАВОВ: Тоже 16.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это я 16 серий посмотрел?

ДОБРОНРАВОВ: Это был совершенно отдельный, абсолютно автономный художественный фильм двухсерийный под названием ╚Сваты╩. Мы его сняли года два назад. Потом получилось так, что его посмотрели там на Украине, и он понравился, и был заказ сделать еще две серии. Мы сняли еще две серии, и дальше пошла цепная реакция, нам заказали еще 12, и мы их еще сняли. И прошел еще год, и нам заказали еще 16. И как дальше будет, я понятия не имею.

БАТИНОВА: Но сейчас же есть новый проект, в котором вы участвуете? Ходят слухи, что вы снимаетесь на канале ╚Россия╩ в сериале ╚Дворик╩, или это тоже фильм?

ДОБРОНРАВОВ: Нет, это тоже сериал. Городской сериал.

БАТИНОВА: А вы там кого играете?

ДОБРОНРАВОВ: Да, это городской сериал, если тот, скажем, деревенский сериал, а это городской сериал.

БАТИНОВА: Вы там какой-то внезапно появившийся родственник, да?

ДОБРОНРАВОВ: Нет, это не родственник, это судьбы людей, которые соединяются в этом дворе. Люди приезжают, уезжают, ход замечательный, мне кажется. И мой персонаж такой тоже, человек, который работал на Севере, сам казак, с женой они пытались длинный рубль заработать, у них ничего не получилось, а сын работает в Питере. И вот он им предоставил свою квартиру, которая была у него в Москве, эта маленькая, в этом дворе оказалась, и вот там все перипетии, которые происходят во дворе между жильцами, между самими героями.

БАТИНОВА: Вы уже приступили к работе?

ДОБРОНРАВОВ: Ну, да, у меня было несколько съемочных дней, но я так думаю, что это будет еще такая┘

БАТИНОВА: Чуть-чуть попозже.

ДОБРОНРАВОВ: Да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мне кажется, если вы по-честному говорите, зная, что у вас вперед 16 серий, и вы радуетесь этому обстоятельству, я могу поверить, потому что хороший сериал получился, я не знаю, как вы сами его оцениваете, участвуя в нем, я про ╚Сваты╩. Вам самому понравился этот сериал? Как продукт уже, не как участие в нем.

ДОБРОНРАВОВ: Мне понравился, да, хороший, добрый фильм такой семейного просмотра, замечательный.

КОВАЛЕВСКИЙ: Теперь вопрос. ╚6 кадров╩, от них не тошнит еще?

ДОБРОНРАВОВ: Нет. Понимаете, сложно так говорить – тошнит не тошнит. Вы когда приходите в компанию, где вам всегда рады, вам тошнит от нее?

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет.

ДОБРОНРАВОВ: Потому что проходит время, вы куда-то уезжаете, вы опять приезжаете в эту компанию, опять здесь хорошо, опять куда-то уехали, опять приехали, и вам там всегда хорошо. Вот там та же самая ситуация абсолютно. Я в предчувствии того, что будет, я же не знаю, что будет. Но в предчувствии того, что будет, мне уже хорошо. И в ╚6 кадрах╩, и в ╚Сватах╩ тоже.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это абсолютное счастье, мне кажется.

ДОБРОНРАВОВ: Да, это такой актерский подарок.

БАТИНОВА: А есть ли у вас такая работа, такой фильм, сериал, который вы не любите вспоминать? Или за свою работу вам не стыдно?

ДОБРОНРАВОВ: Не знаю, наверное, были какие-то. Но, честно говоря, у меня такое свойство организма, я чего-то так вычеркиваю все, что у меня было нехорошее и я перестаю это вспоминать. Наверное, было.

БАТИНОВА: Вы Весы?

ДОБРОНРАВОВ: Нет, я Дева.

БАТИНОВА: А, вы Дева, я думаю, что-то такое родное, у меня папа Дева.

КОВАЛЕВСКИЙ: Еще один вопрос про ╚6 кадров╩. Мне показалось в какой-то момент, что там сменился режиссер. Что-то там стало по-другому.

БАТИНОВА: Лампочку вкрутили.

КОВАЛЕВСКИЙ: Были одни ╚6 кадров╩, и потом начался новый сезон, и что-то на осязаемом уровне что-то стало по-другому, немножко хуже. Там что-то изменилось?

ДОБРОНРАВОВ: Ничего не изменилось, никто не менялся, ничего у нас не изменилось. Другое дело, что мы сняли около, наверное, уже больше 3 тысяч скетчей за эти 5 лет, когда мы существуем, я думаю, что больше, я не считал, но думаю, что больше. Поэтому, естественно, существуют какие-то рамки возможностей и наших, и, наверное, авторских, разных.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я очень хотел пойти на ваш юбилей в Театре Эстрады, на 5-летие, но не мог, потому что мы все в будни работаем, а это в среду было, по-моему. Как ваше впечатление, как прошел юбилей?

ДОБРОНРАВОВ: Я не видел, к сожалению, тоже из-за работы, у меня были спектакли.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но вы же участвовали там?

ДОБРОНРАВОВ: Участвовать – это одно, а смотреть потом на монтаже это совершенно другое. Я не видел, но, по-моему, был достойный хороший концерт. Люди, которые в гости приходили, все были рады, и мы им, а они нам. А то, что получилось в эфире, это уже плохо знаю, надо будет смотреть.

БАТИНОВА: ╚Уважаемый Федор, вы часто эксплуатируете народные образы. Кто ваши родители, и наблюдаете ли вы за людьми, которые вокруг вас?╩ Вы же говорили, что ездили к родителям в Таганрог.

ДОБРОНРАВОВ: Вы знаете, я сам же из рабочей среды, у меня мама и папа – все из рабочей среды, предки, вообще, куда-то корнями уходят в казачество, другие тоже какие-то. Это все крестьяне. Я думаю, что это во мне есть, и я родился в этом, и в деревне, и видел, и работал на заводе, этого вполне много у меня. Наверное, такой цепкий глаз, наверное, то, что я люблю показывать, дурачиться, наверное, это┘ А так, бог его знает!

КОВАЛЕВСКИЙ: А дома вы дуркуете?

ДОБРОНРАВОВ: Стараюсь. Не всегда получается, но стараюсь.

КОВАЛЕВСКИЙ: Не знаю, как у Лены, но, приходя домой, мне хочется помолчать и, вообще, чтобы меня никто и ничто не трогало.

БАТИНОВА: Какой он прекрасный муж будет.

ДОБРОНРАВОВ: Нет, вы знаете, я люблю так отдыхать, с юмором.

КОВАЛЕВСКИЙ: Чтобы никого и┘

ДОБРОНРАВОВ: Нет, наоборот.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, а у вас в семье удается, знаете, в семье, ой, да я уже слышала все, иди, мой руки.

БАТИНОВА: Ты эту шутку каждый раз уже┘

ДОБРОНРАВОВ: Нет, я стараюсь не повторяться.

БАТИНОВА: Слушайте, а у вас же оба мальчишки, они же актеры? Наш слушатель написал, что он недавно женился, и пишет, что вы чувствуете? А я хотела спросить, какой вы свекор?

ДОБРОНРАВОВ: Чувствую гордость и любовь, в семье появился еще один┘

КОВАЛЕВСКИЙ: Приняли девушку?

ДОБРОНРАВОВ: Конечно. Да они знают друг друга давно, они дружили.

КОВАЛЕВСКИЙ: А так, в принципе, вы строгий, у вас же еще второй на подходе женишок.

ДОБРОНРАВОВ: Да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Приведет какую-нибудь, вы скажете: да что это такое, нет, это только через мой труп.

БАТИНОВА: Нет, вы не скажете.

ДОБРОНРАВОВ: Нет, я думаю, что нет. Все, что будет ими выбрано, будет мной принято. Я не знаю, почему иногда, может быть, это только в литературе, как-то среди моих знакомых нет людей, которые вдруг бы кого-то взяли и выгнали, только потому, что им не понравился.

БАТИНОВА: Потому что им не понравился выбор их детей.

ДОБРОНРАВОВ: У меня нет никого таких. Ну, такой выбор у него, ему же жить, или ей с ним. Совершенно уже другая семья.

КОВАЛЕВСКИЙ: Федор, у вас легкая рука, у нас есть победитель.

ДОБРОНРАВОВ: Я сам от себя не ожидал такого.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, деньги не доставайте, сейчас не надо.

ДОБРОНРАВОВ: Вы меня попросили, я сейчас вспомнил, вот что у меня есть. Это для победителя.

КОВАЛЕВСКИЙ: О, подарочек. Вы здесь с бородой, уже с автографом, еще и календарик.

БАТИНОВА: Светлана, здравствуйте.

СВЕТЛАНА: Добрый вечер.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мы поздравляем вас.

СВЕТЛАНА: Спасибо огромное, что именно Федор помог мне выиграть.

ДОБРОНРАВОВ: Спасибо, Светочка, я буду рад чем-то еще помочь, может быть, в театр билеты, может быть, еще чем-то. У меня легкая рука, оказывается.

СВЕТЛАНА: Спасибо вам огромное, дай, бог, вам здоровья.

ДОБРОНРАВОВ: Спасибо, и вам не хворать.

КОВАЛЕВСКИЙ: Скажите, а вы долго отрабатывали подпись?

ДОБРОНРАВОВ: Не отрабатывал, она с годами меняется, у меня сначала не такая была подпись. Появился Витюшка, у меня подпись немножко изменилась.

КОВАЛЕВСКИЙ: Почему?

ДОБРОНРАВОВ: Ну, как-то, все Добронравовы, надо хоть как-то было, потом Иван появился, она еще как-то видоизменилась.

КОВАЛЕВСКИЙ: Представляете, долго отрабатывал, потом Арканов мне говорит: подпись у человека должна заканчиваться вверх, тогда все у человека будет идти вверх. Я посмотрел – у меня вниз.

БАТИНОВА: Взял, и поменял фамилию.

ДОБРОНРАВОВ: Надо было просто перевернуть, и все.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я потом две недели отрабатывал новую подпись, чтобы она у меня вверх.

БАТИНОВА: А у Арканова вверх?

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, это его такая теория. А вам огромное количество комплиментов пишут со всей страны, самые теплые слова, не буду сейчас все перечислять, я вам уже все сказал.

БАТИНОВА: ╚Федор, почему, по-вашему, телепроекты хуже кинопроектов? Как-то духовность теряется, аутентичность?╩

ДОБРОНРАВОВ: Я не знаю, я не кинокритик, мне сложно об этом судить. Я не думаю, у нас есть и кино замечательное, и большие проекты замечательные есть, есть телевизионные не очень хорошие, поэтому мне сложно, тут надо знать весь материал, чтобы как-то судить об этом.

БАТИНОВА: А у вас хватает времени фильмы смотреть?

ДОБРОНРАВОВ: Редко, если только попадается то, что уже выходит на DVD, я с удовольствием недавно два раза подряд сходил на ╚Аватар╩.

БАТИНОВА: Два раза подряд с Витюшкой, а потом┘

КОВАЛЕВСКИЙ: Сначала со старшим, потом с младшим.

ДОБРОНРАВОВ: Сначала на Павелецкой в кинотеатре посмотрел в 3D, а потом еще пошел и в ╚Wimax╩ посмотрел на большом экране.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы благодарный, искренний зритель? Если комедия, вы сами хохочите?

ДОБРОНРАВОВ: Хохочу, конечно, если смешно. Но я так думаю, что мы, вообще, актеры смотрим немножко по-другому. Если мы не смеемся открыто, то, что бывает в смешных ситуациях, то это мы, я думаю, просто смотрим по-другому и запоминаем просто, впитываем что-то. А, вообще, нет, хохочу, да я и на сцене колюсь. Обожаю колоться на сцене.

КОВАЛЕВСКИЙ: А колоть?

ДОБРОНРАВОВ: Ну, колоть, выходит, когда специально, ничего не получается, а вот когда оговорки получаются или что-то еще, то это не сознательно, и, естественно, конечно, это бывает у нас в спектаклях. У нас есть замечательный спектакль ╚Слишком женатый таксист╩ в Театре Сатиры, который поставил Александр Анатольевич Ширвиндт. И вот вторая сейчас премьера у нас была ╚Perdu монокль╩, это на французском ╚perdu╩ – это потерянный монокль. Это два водевиля, которые соединились – один автор русский, а один автор француз. Я просто думаю, что на сегодняшний день, во всяком случае, мне так кажется, Александр Анатольевич единственный, наверное, человек, который у нас, на нашем театральном пространстве, умеет делать водевили. Потому что жанр потерянный, никто не делает. Не делают, вообще, просто в последнее время водевиль, жанр исчез. У нас была такая попытка. Конечно, сложно судить, это надо придти в театр и посмотреть, сложно судить, получилось у нас там или не получилось что-то, но хотя бы прикоснулись к этому замечательному, воздушному, неосязаемый жанр абсолютно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но, с другой стороны, ведь он же, наверное, потому, все естественным образом происходит. Наверное, как оперетта отмерла сама по себе, вот и водевиль точно также. Просто спрос рождает предложение.

ДОБРОНРАВОВ: Я не думаю, что оперетта отмерла, я не думаю так. Как жанр, вы имеете в виду?

КОВАЛЕВСКИЙ: Я сейчас процитировал Максима Дунаевского.

ДОБРОНРАВОВ: А, ну, я не знаю высказывания. Есть времена просто, не знаю, государственные, что ли, есть временные рамки некие, при котором жанр какой-то замирает, какой-то возрождается. Думаю, что оперетта это слишком яркий жанр, чтобы ему, его можно называть сейчас мюзиклом, то же самое, абсолютно.

БАТИНОВА: Не спешите меня хоронить.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вам очень много вопросов задают, и то, о чем, продолжая, вам не в тягость сниматься сразу в трех картинах одновременно?

ДОБРОНРАВОВ: Сложно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы рассказывали, как шмель летали из Москвы в Киев, из Москвы в Одессу, играли спектакли.

ДОБРОНРАВОВ: Сложно физически сложно. Я люблю свою профессию, поэтому мне как-то так┘

БАТИНОВА: Просто иногда обидно так, потому что ты столько времени тратишь на дорогу, это очень дурацкая вещь.

ДОБРОНРАВОВ: Страна большая.

БАТИНОВА: Пожалуйста, давайте ╚Сапсаны╩ по всей стране.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, наверное, обидно, когда ты потратил столько времени на это, а продукт получился так себе, не очень.

ДОБРОНРАВОВ: Бывает обидно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Зато, если потом смотришь сам, и получаешь сам удовольствие, и не жалко это время, и, наоборот, вспоминаешь, как я тогда, как я это успел.

ДОБРОНРАВОВ: Или наоборот говорят: да ладно, пустяки, это ерунда, ну, что это, 7 месяцев полетал, пожил в самолетах.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы, конечно, очень много работаете, но нужно же как-то и отдыхать. Вторая теща спрашивает вас: ╚Что вам ближе – тихий досуг, собирать грибы, ягоды, ловить рыбу или копаться в ╚Жигулях╩, или лучше держать пасеку, или иметь свечной заводик?╩

ДОБРОНРАВОВ: Вы знаете, в ближайшие 5 лет у меня не получается пока отдохнуть.

БАТИНОВА: У вас на 5 лет расписано вперед?

ДОБРОНРАВОВ: Бывшие, которые прошли, я себе планирую хоть какой-то отдых, но пока не получается. И думаю, что впереди работы столько, что тоже комом идет. А, вообще, люблю отдых такой – колбасой лежать где-нибудь и все, так, чтобы все включено, и чтобы я не думал ни о чем. Люблю море, обязательно, чтобы море было, дотянулся до чего-нибудь, проглотил и дальше лежишь колбасой. Потому что, в основном, только на колесах и крыльях.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы новостями интересуетесь, что в мире происходит?

ДОБРОНРАВОВ: Я пытаюсь.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я так и думал. Сейчас в Турцию отменили визы. Еще буквально чуть-чуть, и вот рукой пошарил.

БАТИНОВА: А мы вам расскажем – Россия и Белоруссия в хоккей сыграли 3:0, наши выиграли. Вы приходите к нам почаще.

КОВАЛЕВСКИЙ: А так, конечно, стабильности нет.

ДОБРОНРАВОВ: Террористы, да?

КОВАЛЕВСКИЙ: Захватили самолет. Вы все-таки в курсе.

ДОБРОНРАВОВ: Я пытаюсь, конечно. Но что успеваю, то успеваю, а так нет. Отслеживать что-то принципиально у меня не получается.

БАТИНОВА: Вот Санек из Иваново и Денис спрашивают у вас о двух образах. Один спрашивает об образе Николая Васильевича Гоголя вы ╚6 кадрах╩, который запомнился, а второй спрашивает о Сталине, и спрашивают о том, как трудно играть и перевоплощаться.

ДОБРОНРАВОВ: Ребятки, в этой компании ╚6 кадров╩ ничего не трудно, поверьте, это реальное баловство, которое приносит удовольствие. А вот я год назад снялся в фильме по Гоголю ╚Как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем╩, он почему-то лежит на полке, и даже в год Гоголя его как-то не показали, а фильм замечательный, партнеры великие. Когда рядом Фрейндлих, Басилашвили, Стоянов и еще можно перечислять и перечислять, то это, я не понимаю, почему этот фильм лежит на полке под именем ╚Марево╩ снял Худяков. Поэтому сложно. Вот там было, действительно, боязно, и такое ощущение было прикоснуться к чему-то такому.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы кого там играли?

ДОБРОНРАВОВ: Я играл Ивана Ивановича, а Юра Стоянов играл Ивана Никифоровича.

КОВАЛЕВСКИЙ: И как со Стояновым работать, он же тоже будь здоров?

ДОБРОНРАВОВ: Замечательно! Вообще, никаких проблем! Как-будто мы всю жизнь друг друга знали, хотя, наверное, заочно я просто обожал ╚Городок╩, я дышал этим в зените этого, и сейчас бы, наверное, смотрел, просто не успеваю, телевизор не смотрю. И такое ощущение, что были просто знакомы, встретились на съемочной площадке, привет, привет, и все, дальше анекдоты в перерывах между кадрами, случаи театральные, абсолютно постоянно смех, потом входим в кадр. Надо посмотреть, мне жалко почему-то, что зрители этого не видели.

БАТИНОВА: Может быть, там чего-то с прокатчиками?

ДОБРОНРАВОВ: Не знаю, я в этом ничего не соображаю.

БАТИНОВА: Анекдот вспомните свеженький.

ДОБРОНРАВОВ: Я сколько раз говорил, сложно. Анекдоты это такая вещь.

КОВАЛЕВСКИЙ: Лучше всего к месту, мне кажется.

ДОБРОНРАВОВ: Конечно, только к запаху, к интонации, к погоде, к чему угодно, только тогда это выстрелит.

КОВАЛЕВСКИЙ: Потому что когда начинается череда анекдотов, а вот еще анекдот, а вот еще, и на четвертом анекдоте они уже все сливаются в один какой-то.

ДОБРОНРАВОВ: А бывает, захлестнет по два часа без остановки, и опять же хорошо.

БАТИНОВА: Артем спрашивает: сколько по времени снимается одна программа? Наверное, имеется в виду ╚6 кадров╩?

ДОБРОНРАВОВ: Не раскрою секрет, мы в день снимаем в среднем 20 скетчей, вот этих коротеньких историй. В программе их 30, в зависимости от хронометража, 30, может быть, 32, 33 скетча. Ну, в два, в три дня получается программа.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вам написали: ╚Сижу, смотрю видеотрансляцию, такое тепло идет от Федора. Спасибо большое за замечательного гостя╩. И в продолжение этого: ╚Когда вы злитесь, какой вы?╩

ДОБРОНРАВОВ: Я себя не видел, я не вижу, когда я злюсь. У меня нет привычки подходить к зеркалу и смотреть, какой я, ох, какой я злой сейчас. Бог его знает, наверное, все мы меняемся в лице. Когда тебя спрашивают, ты приходишь, просто плохое настроение или новость какая-нибудь плохая, ты ничего не делаешь, ничего. Тебя спрашивают: что случилось? Что такое? Наверное, что-то в лице у нас меняется.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, вы знаете, у меня та же самая история, я такой в принципе улыбчивый, тоже дурака валяю все время.

БАТИНОВА: Что же ты обманщик-то такой.

ДОБРОНРАВОВ: Нет, нет, правда.

КОВАЛЕВСКИЙ: А стоит мне только, знаете, задуматься о чем-то, все сразу спрашивают: что случилось? Скажи, что случилось?

ДОБРОНРАВОВ: Значит, просто им непривычно.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы, какой в злости, ну, бывает же, вы же нормальный человек, ничего человеческое вам не чуждо?

ДОБРОНРАВОВ: Бог его знает, какой я.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, в злости вы бываете?

ДОБРОНРАВОВ: Ну, наверное, очень неприятный.

КОВАЛЕВСКИЙ: На коллег можете сорваться?

ДОБРОНРАВОВ: На коллег? В смысле калеки?

БАТИНОВА: Конечно, если он костылем наступит тебе на ногу, любой разозлится.

ДОБРОНРАВОВ: Как-то не знаю, а чего на коллег-то злиться?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, мало ли, не подал вовремя реплику, или потянул одеяльце на себя, ну, знаете, я вам рассказываю.

ДОБРОНРАВОВ: Ну, и что, ну, не подал вовремя реплику, в следующий раз подаст, это же театр.

БАТИНОВА: Или не подаст никогда.

КОВАЛЕВСКИЙ: Пойдем, выйдем, разберемся.

ДОБРОНРАВОВ: Да, пойдем-ка, выйдем на секундочку.

КОВАЛЕВСКИЙ: Хотят спросить про детей из Республики Удмуртия. Какого будущего вы желаете своим детям? Вот также Москва-Одесса, Москва-Одесса?

ДОБРОНРАВОВ: Да это, как сложится, я хотел бы, чтобы это было, как бы это банально ни было, чтобы было спокойствие в государстве, чтобы был мир, а все остальное, это как будет, так и будет. Будем мы мотаться, не будем мотаться, будем что-то делать, вытачивать 40 лет какую-то одну деталь, чтобы этим потом восхищались другие поколения, ну, как ляжет фишка. Главное, чтобы было спокойствие в государстве, потому что это уже доходит до нехорошего. Я вспоминаю, в какой-то из умных книжек прочел, что самое страшное проклятие у древних греков было, они говорили: желаю тебе родиться во времена перемен. Мы так уже истощены этим.

КОВАЛЕВСКИЙ: Перестройка уже была.

ДОБРОНРАВОВ: Ну, да, но просто нет стабильности во всем, что нас окружает, а это начинает внутри, когда старое поколение, то, которое хвалит времена Сталина, пережив репрессии, и они говорят: вы знаете, прелесть была в том, что я знал, что завтра будет то же самое. И к этому можно было хоть как-то пристроиться. Завтра, послезавтра, послезавтра будет то же самое, и в этом они находили счастье, балалайку в руки, песни, гитары, романтика.

КОВАЛЕВСКИЙ: Чемоданчик у двери собранный.

БАТИНОВА: Ну, это, если песня будет плохая.

ДОБРОНРАВОВ: И в этом была своя прелесть, люди жили в этом абсолютно, и справляли свадьбы, дни рождения, все шло так, как сейчас. Но они это вспоминают почему-то, сейчас им это время кошмар просто. А тогда это было счастье.

БАТИНОВА: Может быть, они молоды просто были?

ДОБРОНРАВОВ: Наверное, и в этом есть. Но то, что они перенесли, их осталось того поколения осталось в стране, грубо говоря, 10 человек, и они, на мой взгляд, они должны жить просто, как боги в этой стране, они вынесли все тяготы, которые можно придумать или даже невозможно представить себе. Они должны, эти 10 человек, жить, как боги, а они почему-то вот у нас не делают, не получается.

БАТИНОВА: Сашуля из столицы спрашивает: какие у вас любимые конфетки?

ДОБРОНРАВОВ: Конфеты? Шоколадные, конечно.

БАТИНОВА: Рачки вкусные.

ДОБРОНРАВОВ: Нет, я люблю все мягкое, пирожные, торты все, которые жена моя делает, она делает все мягкое, сладкое.

КОВАЛЕВСКИЙ: Федор, спасибо вам огромное.

БАТИНОВА: Вам все посылают много здоровья, все вас любят, ждем новых ролей.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы чудесный человек, спасибо вам.

ДОБРОНРАВОВ: Спасибо, и вам тоже всего хорошего.