По-большому Гоша Куценко в гостях у Лены Батиновой и Максима Ковалевского

КОВАЛЕВСКИЙ: У нас Гоша Куценко сегодня в гостях.

КУЦЕНКО: Здравствуйте.

КОВАЛЕВСКИЙ: Диска нету. Я просто спросил, принес ли Гоша компакт-диск свой новый.

КУЦЕНКО: Я единственный музыкант, который не носит свои диски.

БАТИНОВА: Да, кстати, все сразу распечатывают.

КУЦЕНКО: Я расскажу так о нем. Он называется "Май ворлд" (написано по-русски). Это мой первый такой официальный музыкальный опыт. Была премьера пластинки в мой день рождения, 19 мая. Почти месяц прошел. На Горбушке 20 числа, в воскресенье, в 3 часа дня будет презентация для пипла.

КОВАЛЕВСКИЙ: Там же народу в это время в этот день!

КУЦЕНКО: Ну да. Мы в зале будем, там тысячный зал, "Горбушкин двор". И там мы сыграем альбомчик наш с музыкантами. И вообще это очень прекрасное времяпрепровождение. Музыка, я люблю тебя!

КОВАЛЕВСКИЙ: А песни по-английски?

КУЦЕНКО: Нет, ин рашн. "Май ворлд" написано по-русски.

КОВАЛЕВСКИЙ: А почему "Май ворлд"?

КУЦЕНКО: Я парился очень долго с названием, после 40-ка лет мозги работают, все уже придумано. И поэтому я играл в совершенно такую отвлекательную игрушку, называется она "Де ворлд офф, вар крафт", может, знаете? Я сидел, меня мучили менеджеры, звонили и говорили: давай-давай, все уже в печати! Я, недолго думая, сказал: май ворлд. И по-русски мне написали.

КОВАЛЕВСКИЙ: Так и случилось. Я читаю нашу верстку, которые готовят редакторы для своих любимых ведущих, тут написано, что это ваш дебютный альбом.

КУЦЕНКО: Да, дебютный.

КОВАЛЕВСКИЙ: А как же группа "Баранина-97", Гоша Куценко √ "Anatomy Of Soul"?

КУЦЕНКО: Это ребята из Новосибирска были. Знаете, я театральный актер по диплому, я так понял, театр редко фиксируют на пленке, на чем-то. У меня было свободное плавание, такой живой лайф-звук, и мне доставляло удовольствие просто играть и переходить из уха в ухо буквальным способом. Я эту пластинку давно хотел записать, я ее лет шесть как раз пишу.

КОВАЛЕВСКИЙ: Шесть лет?

БАТИНОВА: Серьезный подход.

КУЦЕНКО: У меня материала уже пластинки на три было. Но я понял, что если я не выпущу ее в последние минуты 42-х-летия, то потом уже выпускать в 43 глуповато.

КОВАЛЕВСКИЙ: Гоша, а как это выглядит – вы шесть лет пишите? В свободное от работы время сидите и на коленке пишите ноты? Или как?

КУЦЕНКО: Ну как? Что-то придумываешь, потом у тебя съемки, потом ты садишься в студию, что-то придумал, потом тебе не понравилось, потом ты забыл об этом на полгода, потом как-то кончились деньги. Деньги появились, началось: нет, давай все по-другому┘ Ой, поменялся бас-гитарист, а как же, перепишем┘ А барабаны живые или такие? Давай живые запишем. Записали, вроде ничего. А сколько у нас песен? Уже три? Так абсолютно. Записать пластинку – просто это сложнее, чем снять кино. Объясню. Потому что когда ты делаешь кино, то ты как бы уже в процессе, ты понимаешь, что есть план, есть деньги, есть время и занятость. А пластинка┘

КОВАЛЕВСКИЙ: Хочешь – делай, хочешь – не делай, никто не подгоняет.

КУЦЕНКО: Да, это такая чувственная вещь, как бы тебя никто не пинает с утра, не говорит: приезжай в 9 часов на репетицию. Ты смотришь и говоришь: дурак, что ли, это музыка. Я прихожу и репетирую, когда хочу, вечером, когда темно, когда можно выпить, расслабиться. Ну, это кайф. А тут нужна система. Поэтому мы записывали в течение двух месяцев, я чуть с ума не сошел.

КОВАЛЕВСКИЙ: А еще же надо людей организовать, чтобы люди тоже вместе с вашим графиком успевали.

КУЦЕНКО: Ну да, там музыканты. Потом раз, что-то придумали, переписали. Потом ты не в голосе, а это основная проблема. Я же не певец такой, не стационарный певец, пришел и все спел. Мне нужно вдохновение, я же петь не умею, нужно обмануть всех.

БАТИНОВА: "Я петь не умею┘" И выпустил сольный альбом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Не надо, Гоша, рецепт очень элементарный. Помните, собственно, есть до сих пор певец Дмитрий Маликов.

КУЦЕНКО: ДМ, да, Дмитрий Маликов. Ну, он поет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Значит, певец Дмитрий Маликов. А как все начиналось в 86-м году или в 84-м? Автор-исполнитель Дима Маликов. Станьте автором-исполнителем, и все, тогда с вас взятки гладки.

КУЦЕНКО: А, автор-исполнитель. Ну, хорошо, АИ.

КОВАЛЕВСКИЙ: И все, и больше никто не скажет: а он петь не умеет, какой же он певец!

КУЦЕНКО: Слушай, точно. АИ-ГК – так будет. Автор-исполнитель Гоша Куценко.

БАТИНОВА: Следующее название альбома. АИГК.

КУЦЕНКО: Расходы вместе все.

КОВАЛЕВСКИЙ: Годится.

БАТИНОВА: За еду, он обычно за еду.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, это было, подожди, с нового года все по-другому.

БАТИНОВА: В каком стиле альбом, я хочу это узнать?

КУЦЕНКО: Жалко, я не принес пластинку.

КОВАЛЕВСКИЙ: Одну песню мы сможем послушать.

КУЦЕНКО: Она такая, знаете, странная музыка, я вам скажу, конечно. Так как информации хотелось заложить очень много, то он такой, он размыт, он сделан, чего я добился, в одном звучании, но очень разный по стилю. И мне это импонировало, я не хотел, чтобы вышла первая пластинка, и все песни были похожи друг на друга. Я же понимаю, я за людей, им тяжело будет ориентироваться. А им придется столкнуться с моей пластинкой, потому что она прекрасна. Со мной работали шикарные люди.

КОВАЛЕВСКИЙ: Кто эти люди, я тоже хотел спросить, кого вы┘

КУЦЕНКО: У меня нет с собой списка, но я помню всех наизусть. В студии Сергея Большакова (Сергей, прости, я должен тебе еще денег остался). Мои музыканты, с которыми я играл, Руслан Лукьянов, Леонид Ульянов. Сейчас я представляю, как они стоят на сцене. Это Татьяна Кобзева, Денис Василевский (барабаны), Руслан Гаджиев (бас-гитара), Майкл Кодорин (гитара), Юлия Паксула. Энд я, Сергей Безруков. Так я себя именую обычно на сцене. Нет, хороший альбом, достойный. Звучание такое, я назову, наверное, арт-рок. Но он с отклонениями такими, у нас есть и джазовые композиции, есть такие достаточно приэлектроненные, подроковые такие, боссановые, есть тяжелый рок, есть хард┘

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть вы не выдерживали какой-то общий стиль, что прямо этот диск будет такого направления?

КУЦЕНКО: Нет, он в звучании, как ни странно, в чем как бы его достоинство, я считаю, в звучании, в звуках, в инструментах и в музыкантах он выдержан, в этом его как бы уловка. Но по звучанию своему есть разные абсолютно композиции, я пою там чуть ли не электронный романс, я не знаю, такое грузилово хорошее. Они связаны одним исполнителем – мной, одним композитором – ну, я назову себя гамнистом-гарнистом, гамма и гармония мои, и тексты мои. Поэтому я один автор-исполнитель, АИ абсолютно. ИОАИ – это я, да. А музыканты, аранжировки мы уже делали всем коллективом вместе, Максим Головин там.

КОВАЛЕВСКИЙ: А как всем коллективом можно аранжировки делать?

КУЦЕНКО: Существует, как обычно, один компьютернообразованный человек, в отличие от всех несовершенных музыкантов, и он как бы рулит. И там уже рулится, придумывается мелодика, приходят, приносят что-то, потом все это играется. Потом этот человек увольняется, который это все делал, и у него все стирается, все погибает абсолютно.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, все увольняется вместе с ним. Да, это известная история.

КУЦЕНКО: А у меня так было. Максим Головин, мой друг, с которым я писал, собственно говоря, этот альбом, и с которым я сделал пять саундтреков ко всем кино моим и чужим, он в ноябре месяце (Макс, может, ты слышишь меня, я люблю тебя)┘ Он шикарный композитор и чудесный мелодист, таких мало, и он по уровню таланта своего накрывает всех нас медным тазом, красиво звучащим, разумеется. Но Максим в ноябре сказал: я устал после "Антикиллера", ДК (опять аббревиатура), он сказал: я уезжаю отдохнуть в Индию, я приеду, возьму виллу на берегу Индийского океана с любимой девушкой┘

БАТИНОВА: И проживу там года три.

КУЦЕНКО: Нет, это он не успел договорить. Лучше бы я дал ему высказаться, а его перебил, говорю: Макс, ну что ты хочешь сделать? Я сяду, у меня будет компьютер, море, а не эти подвалы московские, не эта ужасная жизнь. И я все сведу, соберу. Пришли мне пару вокалов, перепой. Я сказал: хорошо, Максим. Дал ему денег на компьютер, и он уехал. Он объявился через месяц, сказал: я уже здесь, я доехал. Я говорю: ну, отлично.

КОВАЛЕВСКИЙ: А в смысле "здесь" – это там уже?

КУЦЕНКО: Там уже, да.

БАТИНОВА: Пешком, что ли?

КУЦЕНКО: Пешком шел, абсолютно. Он говорит: сейчас новый год. Я уже говорю: Максим, 12-го числа, пожалуйста, будь. Он сказал: 12, как штык. Потом мне позвонили 14-го, на новый год он почему-то рванул в Коста-Рику, его там видели.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но это рядом, Гоша, ну, надо понимать.

БАТИНОВА: Чего там – два океана переплыть.

КУЦЕНКО: Ну, видимо, все это тоже пешком и вплавь было, он не суетился. Потом он появился в середине февраля: брат, я уже все, передай мне клавиши. Я передал ему огромные клавиши и видеокарту для компьютера, для того, чтобы писать музыку. В итоге он получил это, через четыре дня сказал, что у них был скачок напряжения, клавиши сгорели, а видеокарта пришла уже не работающая. Но зато у него была библиотека, которую он скачал, шикарная. В итоге он объявился 8-го марта и сказал: слушай, я скоро буду в Москве. Я сказал: прости, у меня есть два месяца, и я выпущу это принципиально. И сделал без Макса. Он подошел ко мне на премьере веселый и пьяный, и сказал: брат, я услышал пластинку, и самое лучшее, что там есть, это ее название. Но я думаю, что это его зацепило.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но вы друзьями остались?

КУЦЕНКО: Ну да, мы ближе, чем друзья. Мы практически такие супердрузья, супербратья.

КОВАЛЕВСКИЙ: Гоша, нужно будет прислать диск.

КУЦЕНКО: Базара нет, с удовольствием. Я все пришлю, передам, подпишу.

КОВАЛЕВСКИЙ: И что, будет тур какой-нибудь концертный? Или не до него?

КУЦЕНКО: Знаете, я столько ездил без всяких туров, и я хочу наконец-то приехать, в настоящем туре очутиться. Я хочу, конечно, попробовать, если радиостанции не отключат свои мобильные телефоны все на лето, я хочу, конечно, поэфирить, чтобы приезжать уже в статусе. Как я езжу с театром.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, ну, чтобы она на слуху была, да?

КУЦЕНКО: Конечно. Хоть какие-то песни. Я езжу, нашу с Чили песню помнят – "Художник". Уже приезжаешь, все подкрикивают. А нет ничего в жизни прекраснее, когда ты поешь, и поют твою песню. Очень круто. Я на "Нашествии" всегда выступаю, пять лет подряд. Надеюсь, и в этом году выступлю. Песня, которая прозвучит из пластинки, она первая, она заглавная. Это единственное, что у меня осталось в компьютере, я реально сапожник без сапог.

БАТИНОВА: И на нее уже клип тоже есть?

КУЦЕНКО: Ну, старый клип, она пять лет была записана. Ее записали в новом звучании. Я написал ее на берегу Индийского океана шесть лет назад для своей подруги. Я ей написал песню о нашем расставании как бы будущем. Почему-то у меня всегда, я как посмотрю, и я черпаю энергию от всего. Когда мне очень хорошо, я думаю о том, что мне очень плохо. Здесь происходит ядерный взрыв, мне становится себя жалко, и я пишу песню. Я писал на самом деле для девушки. Она отказалась ее петь, сказала, что она не поет таких песен, ей нравится Хьюстон. И там вместо припева очень красиво звучала, скрипела дверь в бунгало, и я взял это за идею припева, там звучит припев на трубе. Обычно такие песни не ротируют на музыкальных радиостанциях, потому что музыкальные редактора – мудрые люди, они думают, что люди любят песни за припевы. А там нет припева, там труба. Я думаю, люди любят песню за свое воображение, которое взрывается у них после хорошей музыки. Прямо начните с фортепьяно. Обычно срезают такие вещи, это первые ноты альбома. Я недавно зашел в лифт, и прозвучал звук такой: пи-и-и┘ Я понял, что это первая нота моего альбома.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, мы тогда прощаемся. Спасибо огромное. Коротко, но и на том спасибо.

КУЦЕНКО: Это была заочная ставка, назовем ее так.

КОВАЛЕВСКИЙ: До новых встреч.

КУЦЕНКО: Спасибо.