Шоу Риты Митрофановой Гия Саралидзе в гостях у Риты Митрофановой

САРАЛИДЗЕ: Георгий.

МИТРОФАНОВА: Георгий┘

САРАЛИДЗЕ: Тамазович. Но для вас я Гия. Мы с вами давно знакомы.

МИТРОФАНОВА: Да. И совсем давно вы у меня брали интервью, дорогой Георгий Тамазович.

САРАЛИДЗЕ: Да, было дело.

МИТРОФАНОВА: Вообще, иногда чувствуя свою причастность к радиобизнесу и к радиовещанию в Российской Федерации, приятно вспомнить, что ты уже 17, а то и 18 лет в эфире.

САРАЛИДЗЕ: Да вы легенда, Рита! Вы – легенда!

МИТРОФАНОВА: Да при чем здесь я? Мы – все те, кто что-то ковыряем, делаем. И эти имена – тот же Фоменко и Ксения Стриж, и тот же несуразный Жени Шаден (я до сих пор не знаю, мужик или баба, но все равно это забавно)┘ И уже нет какой-то жесткой конкуренции. Все Миши Козыревы уже отболели давно и звездными болезнями, и другими станциями. Этот мир не очень большой, я так понимаю.

САРАЛИДЗЕ: С одной стороны, действительно, профессионально он не большой, потому что кому как не мне знать, как тяжело найти хороших ведущих. Особенно под наш формат. Когда мы стали заниматься тем, что стали набирать людей┘ Я пришел на радиостанцию ведущим, потом стал программным директором, главным продюсером┘ Казалось, ну, господи, столько радиостанций, столько людей, которые знают, что такое радиовещание. Но вдруг выяснилось, что для нашего формата, когда человеку надо два-три часа сидеть в эфире, говорить на разные темы, иметь все время что-то интересное для слушателя, не так много подходящих людей.

МИТРОФАНОВА: А знаешь еще почему их не так много? Потому, что те, кто это могут делать, еще работают на телеке и просят очень большие зарплаты.

САРАЛИДЗЕ: Ну, и так бывает. Но я не считаю, что на телеке больше талантливых людей, чем на радио или в каких-то других областях. Просто выяснилось, что люди, которые долгое время работали на музыкальных станциях, все-таки не умеют долго и интересно говорить, и общаться с людьми. Все-таки одно дело – музыкальный эфир, совсем другое дело – общение в прямом эфире на разные темы.

МИТРОФАНОВА: Да.

САРАЛИДЗЕ: И вот здесь – большая засада. Поэтому с этой точки зрения он действительно очень маленький и узкий, этот мир. Радийщики практически все друг друга знают, несмотря на то, что вроде бы как количество ФМ-станций в Москве и в Питере растет в геометрической прогрессии. Хотя, в последнее время этот рост остановился, все-таки рынок переполнен. И очень остро ощущается нехватка новых форматов.

МИТРОФАНОВА: Например?

САРАЛИДЗЕ: Вот последний действительно революционный формат – это ╚Маяк╩.

МИТРОФАНОВА: Абсолютно согласна.

САРАЛИДЗЕ: Это, безусловно, без всякой ложной скромности сейчас об этом скажу. Многие не верили, говорили, что это бред, что этого никогда не будет, что это невозможно, и так далее. Рейтинги показывают, что все в порядке. Надо сказать, что мы ввели определенную моду и даже музыкальные станции стали теперь вводить этих┘

МИТРОФАНОВА: По двое ведущих, да-да-да.

САРАЛИДЗЕ: Два ведущих появились везде. Там, где в какое-то время вообще ведущих не было, теперь их по два, они пытаются обсуждать какие-то темы, и так далее. Нас это только радует. Мы это уже прошли и идем дальше. Но эта узость форматная, людская √ действительно есть, несмотря на то, что, казалось бы, такое разнообразие┘ Не приживаются нишевые радиостанции.

МИТРОФАНОВА: Например, джаз?

САРАЛИДЗЕ: Ну, он-то есть ┘

МИТРОФАНОВА: Но для десятерых.

САРАЛИДЗЕ: Нет, ну у них даже неплохие рейтинги для нишевой станции. Но они минимизируют затраты на все это. Да, там у них нет практически никаких программ, особых ведущих, каких-то спецпрограмм и так далее. Люди крутят музыку. Кто любит эту музыку, он слушает. Наверное, это правильный путь. Но вот, допустим, спортивная (казалось бы!) радиостанция, чисто спортивная┘

МИТРОФАНОВА: Она не прижилась.

САРАЛИДЗЕ: Они постоянно появляются, умирают, опять появляются, кого-то продают, перепродают, перепрофилируют и так далее.

МИТРОФАНОВА: Ну, раз уж мы так подробно заговорили о формате, лично меня как слушателя со стороны, который листает странички радиостанций, частоты ┘ Я говорю о засилье блатняка и ужасно низковкусового радио, которое сейчас, к сожалению, занимает первые ведущие места в наших рейтингах. Что случилось с людьми? Как в песне Шнура, ╚у одной шестой, блин, суши у людей забрали души╩? Или как?

САРАЛИДЗЕ: На самом деле это вопрос даже не к главному продюсеру радиостанции, а к социологам и психологам. Это удивительная история, когда, с одной стороны, в твоем окружении такую музыку никто не слушает, а в итоге ты садишься в любую машину, в такси и слышишь, что действительно люди слушают эту музыку. Для меня это тоже большая загадка. Хотя, путешествуя по стране, особенно когда я ездил по регионам с ╚Диалогами о рыбалке╩, когда был там продюсером, я видел, что люди слушают эту музыку. Они слушают, она у них на кассетах. Ведь люди, которые сделали этот формат, ничего не придумали, они просто послушали и посмотрели, что слушают на этих кассетах, дисках и просто всё это вывалили. Хорошо это или плохо – не знаю. Но это так. Люди слушают эту музыку.

МИТРОФАНОВА: Может быть, пара поколений должна смениться, чтобы молодежь пришла к чему-то более┘

САРАЛИДЗЕ: Не знаю. Может быть, дети этих людей, которые слушают эту музыку, им она тоже понравится, и они будут ее слушать┘ Но, понимаешь, если огромное количество мужского, да и не только мужского, и женского населения прошли через тюрьмы, наверное, эта музыка┘

МИТРОФАНОВА: Она где-то на генетическом уровне?

САРАЛИДЗЕ: Она им нравится. Не знаю, но это так.

МИТРОФАНОВА: Репрессии и тюрьмы – это действительно сложный вопрос. Но меня потрясает шансон.

САРАЛИДЗЕ: С другой стороны, судя по рейтингу, допустим, нашей радиостанции или радиостанций, которые крутят другую музыку┘ людей, которым интересны программы, хорошие разговоры, и которые хотят участвовать в дискуссиях √ не мало┘

МИТРОФАНОВА: Гия, редко ты ко мне заходишь, вечерком я работаю.

САРАЛИДЗЕ: Ну, бывает, и я вечерком работаю, на ╚Танцы с волками╩ забредаю очень часто повыть с Минаевым и Ружейниковым.

МИТРОФАНОВА: Я недавно думала о ╚Танцах с волками╩, перед сном обычно мысли всякие появляются, помнишь, как Леонов, в ╚Большой перемене╩, по-моему, учил английский язык.

САРАЛИДЗЕ: Историю он учил, по-моему.

МИТРОФАНОВА: Да. ╚Сэр Джонс, ваша карта бита╩. И я перед сном муссирую в голове волнующие меня темы и потом все, естественно, забываю благополучно, но осадок остается. И вот хотела какую-то программу делать ╚Танцующая┘.╩ не с овцами, конечно, но тема противопоставления мужчин и женщин, их взглядов на жизнь, конечно, небезынтересно, я так полагаю. Я даже сейчас не буду программу ╚Девчата╩ затрагивать. Мы все-таки с разных планет, если честно.

САРАЛИДЗЕ: Мужчины и женщины? Ты намекаешь на то, что главным продюсером радиостанции ╚Маяк╩ должна быть женщина?

МИТРОФАНОВА: Нет, нет, ни в коем случае. Но, если есть ╚Танцы с волками╩, то почему бы насчет овец не подумать?

САРАЛИДЗЕ: На самом деле, интересная история. ╚Танцы с волками╩ – программа социально направленная. Она сейчас одна из немногих на ╚Маяке╩, которая резко асоциальная. То есть, мы практически везде обсуждаем какие-то болезненные темы, но ╚Танцы с волками╩ заточена на что-то найти и вызвать человека на откровенный разговор, наговорить ему грубостей, гадостей и так далее, с чем Сергей Минаев и Игорь Ружейников справляются, на мой взгляд, блестяще. Кстати, эта программа получила профессиональную премию за лучшее ток-шоу. ╚Танцы с волками╩ – это настоящая программа, которая придумана и сделана в формате, что называется ╚хард толк╩, такой ╚сложный разговор╩. При этом у нас была примерно такая же программа, где две женщины должны были резко говорить, но на темы отношений, называлась она ╚Полет валькирий╩.

МИТРОФАНОВА: Они уже долетались?

САРАЛИДЗЕ: Да, долетались.

МИТРОФАНОВА: Поссорились между собой?

САРАЛИДЗЕ: Нет, они не поссорились, но как-то так они тихо загасли. На мой взгляд, у них не хватило запала быть действительно жесткими. Хотя мне казалось, что это беспроигрышный вариант. Две жесткие женщины, с привлечением всяких гламурных журналов и так далее, так нелицеприятно и остро говорят с мужиками о том, что все мужики козлы, приводят примеры из жизни. Но не получилось этой истории, они оказались нежными, они заискивали перед гостями, известными мужчинами. Как-то сказать им в глаза, что они такие-сякие, у них не хватало женственности, не скажу мужественности┘

МИТРОФАНОВА: Конечно, есть вопросы у наших слушателей, почему изменилось музыкальное наполнение. И если ты скажешь, в какую сторону мы движемся, то наверняка это будет небезынтересно.

САРАЛИДЗЕ: Я не скажу, что это мое решение, потому что я не занимаюсь музыкой. У нас есть человек, который отвечает за музыку, и даже это не совсем его решение, это коллегиальное решение, которое было принято, что именно изменение такого формата принесет какие-то дивиденды радиостанции.

МИТРОФАНОВА: Это проверенные временем, качественнейшие русские хиты?

САРАЛИДЗЕ: Русскоязычные хиты, да. И плюс что-то современное, то, что появляется. Плюс то, что появляется в ╚Народном продюсере╩, то есть творчество людских масс. Понятно, что сейчас такой жесткий регламентированный формат по одной простой причине: когда такое происходит революционное изменение, оно должно быть жестким. А дальше мы посмотрим, как будут развиваться события.

МИТРОФАНОВА: То есть, когда ампутируешь хвост коту, лучше это делать жестко.

САРАЛИДЗЕ: Жестко. И сразу. Но это не значит, что это безвозвратно. ╚Маяк╩ уже переживал изменения музыкального формата, ничего в этом страшного нет. В конце концов, все-таки музыка, а мы, прежде всего, разговорная станция и потом музыкальная. Хотя у нас есть музыкальные программы, музыкальные часы, мы даем возможность передавать приветы и выполнять музыкальные заявки. ╚Маяк╩ – это живая станция. Понятно, что она будет меняться, и формат будет меняться, и надо пробовать разные варианты. Поэтому я не вижу ничего страшного в изменении формата, не надо быть консерваторами.

МИТРОФАНОВА: А насколько поддержка рекламы, пиара нам будет сопутствовать? Ведь, к сожалению, в этом мире можно прорекламировать все и протолкнуть любой товар. А если это товар качественный, почему бы и не поддержать его?

САРАЛИДЗЕ: Абсолютно, надо поддерживать, мы пытаемся в меру своих сил и возможностей, и материальных, в том числе, это делать. Слава богу, мы работаем, находимся в большом холдинге государственном с огромным количеством возможностей. Сейчас начинается рекламная кампания на телеканалах, которые входят в холдинг ВГТРК, там появится замечательный, на мой взгляд, ролик, который очень хорошо отвечает нашей сути и нашему настрою. Этот такой забавный ролик, красочный, с чувством юмора. Я думаю, скоро его все увидят на экранах, и это хорошая серьезная поддержка. Понятно, что нам не надо раскручивать бренд ╚Маяк╩, он известен всем. Мы проводили социологический опрос и понятно, что все его знают. Первая ассоциация на слово ╚радио╩ – это ╚Маяк╩.

МИТРОФАНОВА: Даже мой трехлетний ребенок, когда ему говорят: следующая станция┘ она говорит: ╚Маяк╩. Ему говорят: да ╚Текстильщики╩! Нет, ╚Маяк╩! Чистый почтальон Печкин.

САРАЛИДЗЕ: Правильный ребенок растет! И наша задача, чтобы в следующих поколениях люди так же реагировали на слово радиостанция – ╚Маяк╩. Это было бы здорово.

МИТРОФАНОВА: Взрослые люди, конечно, дяди и тети на некоторых островках, которые как раз ╚Маяком╩ были охвачены еще многие годы назад, до сих пор лютуют, очень скептически к нам относятся, критикуют.

САРАЛИДЗЕ: Мы, конечно, хотим нравиться всем, но это невозможно. Ну, что делать? Хотя я уверен, что люди абсолютно любой психологии, и те, кому нравился старый ╚Маяк╩, те, которые были до всех этих революционных изменений, они абсолютно спокойно могут найти программу и ведущих себе по душе. Потому что мы, прежде всего, подбирая людей, которые работают, мы исходили из того, что они должны быть разные. Главное, что должно быть в них, называют ╚бэкграунд╩, у них должно быть то, что они могут сказать или рассказать людям, чем поделиться, выслушать и быть хорошим, интересным собеседником. Вот это у всех наших ведущих есть. Они абсолютно разные, понятно, что они не рассчитаны на разные слои населения, у них разный язык, они по-разному говорят. Но я не понимаю, допустим, почему людям, которые хотят о культуре поговорить, о событиях из мира культуры или о музеях, не слушать Володю Аверина? Он специалист, который уделяет этому в своих эфирах большое внимание, когда к нему приходят такие гости. Мне иногда это напоминает ситуацию с телеканалом, когда все люди говорят, что нечего смотреть по этому мерзкому ящику. Господи, ну, если вы хотите балет, оперу или программу об истории, включите канал ╚Культура╩. И слушайте его с удовольствием. Здесь то же самое. Ну, выберите вы тех ведущих и те темы, которые вам нравятся, и слушайте. Но если вы хотите слушать одних, ну, не надо слушать тогда Стиллавина, если его юмор и юмор его подельников кажется слишком грубым, на грани или за гранью фола.

МИТРОФАНОВА: Есть возможность выбора.

САРАЛИДЗЕ: Есть возможность выбора, конечно. Как раз ╚Маяк╩ эту возможность дает в отличие от нишевых радиостанций, где, если уж есть такая музыка, она будет играть всегда. Здесь абсолютно разные программы, разные люди, разные темы.

САРАЛИДЗЕ: Может быть, тем, кто их слушает, эту радиостанцию, такой уровень диалога и нужен?

МИТРОФАНОВА: Звучит это очень стремно.

САРАЛИДЗЕ: Для нас – да.

МИТРОФАНОВА: Хотя мы тоже так можем иногда. Представляешь, если был бы только ╚Спортивный канал╩ все время? Это было бы забавно. Интересно, бизнес по-прежнему привлекательное дело радиостанций? Ведь рассвет, все говорят, выпал как раз на середину 90-х.

САРАЛИДЗЕ: Я не согласен с этим. Во-первых, разная ситуация была в стране тогда и сейчас, сейчас бизнес стал более┘ Середина 90-х – это рождение FM- вещания в Москве.

МИТРОФАНОВА: А сейчас рождение Интернет-вещания, и как же на FM мы существуем?

САРАЛИДЗЕ: Да все нормально будет! И на FM мы будем существовать. Найдется место для всех. Другое дело, что надо смотреть в будущее и быть готовым к нему. Все шаги, которые мы предпринимаем, как раз на это и рассчитаны. Будут люди, которые будут через Интернет слушать, и они сейчас есть и слушают эфирные станции. Будут развиваться и Интернет-станции, у них будут свои плюсы и свои минусы. Другое дело, что мы должны быть готовы, так как мы крупная радиостанция, быть и там, и здесь. И видеотрансляции, и Интернет-радио-телевидение и так далее, просто к этому надо готовиться и быть готовым.

МИТРОФАНОВА: И все-таки мы стараемся и больше уклон делаем в некое развлекательное направление, нежели политические обсуждения.

САРАЛИДЗЕ: Политические обсуждения мы практически из своего эфира убрали по одной простой причине, по той же, почему мы в свое время сделали революцию, сделали другой формат в отличие от ╚Радио России╩. У нас есть политическая и экономическая радиостанция, прекрасно сделанная, отформатированная в нашем холдинге – ╚Вести-FM╩, которая занимается политикой, экономикой, социальными проблемами и так далее. Наши коллеги это замечательное делают.

Обсудить проблемы, которые возникают в нашей стране или в мире, в нашем эфире тоже можно, но немножко на другом уровне. Мы говорим с людьми на их языке, мы говорим то, что мы думаем по этому поводу, привлекая, конечно, и экспертов, и специалистов. Но ╚Маяк╩ – это народная радиостанция, это радиостанция, которая говорит на языке людей и говорит с ними, потому что у нас полнейший интерактив – нас видят, с нами можно говорить по телефону, с нами можно обмениваться СМС, разговаривать в форумах и так далее. Все, что можно! Мы используем любые средства связи. Больше того, у нас фактически два часа из нашего эфира с 5 до 7 утра по московскому времени делаются совместно с нашими слушателями. Это наша программа ╚PodУтро╩. То есть, записываешься на нашем сайте, присылаешь звуковой файл, и, если это интересный аудиоблог, он попадает в наш эфир. Пожалуйста. Какой еще более найти способ общения с нашими слушателями?

МИТРОФАНОВА: На самом деле, все-таки радио не дает такое зверской популярности, как телек.

САРАЛИДЗЕ: А, может, это и хорошо?

МИТРОФАНОВА: Может быть, и так.

САРАЛИДЗЕ: Но, ты должна сейчас на себе это понимать, ты у нас вполне себе телевизионная персона.

МИТРОФАНОВА: Но это все равно редко и не так, как у Шелест. Это шорох. Если брать псевдоним, то я пока Рита Шорох. Не будем в эту историю сильно погружаться. Я вспоминаю цитату Пастернака. Он ведь сказал, что известным быть неприлично. Я могу путать. Мне Коля Фоменко недавно говорил, а я могла забыть.

САРАЛИДЗЕ: А ты скажи: Коля Фоменко кого-то цитировал.

МИТРОФАНОВА: В радио всегда можно найти какую-нибудь колкую шутку.

САРАЛИДЗЕ: Ты знаешь, я жалею о тех временах, когда радиоведущих никто не видел. Это все-таки такая романтика, когда людей знали только по голосу. В этом, конечно, был романтизм профессии. Тебя знали только по голосу.

МИТРОФАНОВА: И представляли, как ты выглядишь. А ты слышал песню группы ╚ХЗ╩ про любовь к радиоведущей?

САРАЛИДЗЕ: Нет.

МИТРОФАНОВА: О, да ты что!? Я всем советую, там есть ненормативная лексика, очень короткая песня, но емкая. Смысл такой, что один парень полюбил по голосу радиоведущую, и вот он предполагает, а вдруг она страшная.

САРАЛИДЗЕ: Бывали же случаи, я сам свидетель, когда люди из других городов приезжали к полюбившейся девушке, которая вела эфир, а потом в ужасе говорили: я представлял вас блондинкой двухметровой с голубыми глазами, а вы совсем не такая. И были страшно разочарованы. Но в этом была, конечно, романтика. Но, технологии идут вперед. В свое время очень смешное было высказывание по поводу радио, что радио – это отличная вещь, но у него один недостаток – это не телевидение. И, конечно, для всех радиоведущих был один недостаток: они вроде бы как были популярны, с одной стороны, с другой стороны, их никто не знал. И чем дальше, тем больше их не знали. И, в конце концов, они вообще оказались на музыкальных станциях особенно, просто прокладками между песнями, без лица, без индивидуальности.

МИТРОФАНОВА: Нет личностей как таковых.

САРАЛИДЗЕ: Они, наверное, есть, но им не дают это проявить, в отличие от того времени, когда мы начинали. Тогда, действительно, каждый диджей имел свою индивидуальность, и это приветствовалось.

МИТРОФАНОВА: Ну, а на что нам нужно надеяться в нашем с тобой радиобизнесе? И если мы все это будем выкладывать в Интернет, то, может быть, какая-нибудь форма одежды изменится?

САРАЛИДЗЕ: Для тебя не изменится никогда, ты также будешь прекрасно одеваться как всегда. Надеяться нам надо на одно, Риточка, что мы будем жить долго и счастливо, и будем здоровыми людьми, что будет позволять нам делать свое дело любимое, потому что великое счастье, на мой взгляд, заниматься тем, что тебе нравится. Я с 1993 года работаю на радиостанциях, успел поработать и на телевидении, в газетах, но радио присутствовало у меня всегда. И я очень рад этому обстоятельству, потому что это дело, которое мне очень нравится. Я читаю иногда лекции в институтах на факультете журналистики, понятно, что все девочки, мальчики мечтают стать телезвездами и очень мало, кто мечтает сейчас о радио, я им всем говорю, что да, наверное, телевидение – это слава, какие-то другие деньги, хотя понятно, что единицы пробьются к этой славе и к деньгам. Но я им также всегда говорю, что работать на радио – это великое счастье, если вы любите эту работу, потому что оно демократичное, оно энергичное, оно очень командная история, когда вокруг тебя такие же люди, как ты, которые любят это дело и вместе с тобой его делают, это очень приятно. Это отличная работа для журналистики. Когда ты только что что-то узнал и тут же, через секунду можешь уже выдать в эфир. Это здорово!

МИТРОФАНОВА: Мы пожелаем нашему главному продюсеру больших успехов. И всех тех, кто нас сейчас слышит, тоже хотим обнадежить, новый сезон нашей работы – это сентябрь, осень, скоро Новый год.

САРАЛИДЗЕ: Мы уже думаем, кстати, о Новом годе.

МИТРОФАНОВА: Да. Поэтому оставайтесь с нами. Конечно, всем понравиться невозможно, но если за сегодняшний эфир мы кого-то обшармили, есть такое русское слово, будьте с нами. Спасибо большое.

САРАЛИДЗЕ: Пока.