No Smoking Show Неофициальный прием. Беседа с Михаилом Шуфутинским

ШЕЛЕСТ: Сегодня на нашем неофициальном приеме гость – певец Михаил Шуфутинский без галстуков, без бабочек и без смокингов. Мы просто так вот решили встретиться и поговорить. Здравствуйте.

ШУФУТИНСКИЙ: Здравствуйте. Спасибо, что без галстуков. Я их так не люблю.

ШЕЛЕСТ: Редко носите?

ШУФУТИНСКИЙ: Вообще не ношу.

КОМОЛОВ: А часто бывает, что просят?

ШУФУТИНСКИЙ: Когда-то бывало. Но в последнее время обхожусь без этого.

ШЕЛЕСТ: Сейчас попробуйте попросить. Вы знаете, мы тут говорили как раз до встречи с вами о том, как люди относятся к разным странам. Прошел просто опрос. И Россия заняла 13 и 17 места как раз в списке позитивном. Мы на последнем месте.

КОМОЛОВ: Но чуть-чуть приподнялись по сравнению с прошлым годом.

ШЕЛЕСТ: Да. Вы, как человек, живущий и в США, и в России, вы к какой стране относитесь с негативом, к какой – с позитивом?

ШУФУТИНСКИЙ: Дело в том, что многие люди так устроены, что они относятся к тому, что они не знают, часто негативно.

ШЕЛЕСТ: Настороженно.

ШУФУТИНСКИЙ: Я не живу в США, я бываю там два раза в году, поскольку я жил там. Я положительно отношусь к США. Я отношусь позитивно к этой стране, потому что, на самом деле, эта страна очень позитивная.

ШЕЛЕСТ: А в отношении, собственно, мирового сообщества, мировой политики...

КОМОЛОВ: Говорят же, что они хотят сейчас весь мир под себя подмять. Самая большая претензия, которую наши слушатели предъявляли┘

ШЕЛЕСТ: Глобальные завоеватели.

ШУФУТИНСКИЙ: Это 75-летняя работа партии нашей, она такое мнение привила. И люди рождались с этим и умирали с этим, живы целые поколения.

ШЕЛЕСТ: То есть мы по скользящей пока еще помним это?

ШУФУТИНСКИЙ: Конечно, конечно. Это совершено другая страна, живущая своей жизнью, на другом континенте. Им вообще все это┘ Знаете, там многие не знают┘ Вот если там спросите: "На каком месте Россия?", – некоторые скажут: "А где такое находится?" Такие тоже есть.

КОМОЛОВ: Всем же известен такой скандал, когда паника началась в штате Джорджия, когда Россия выдвинула свои военные корабли к Грузии. И все подумали: "Как?! К нашей Джорджии?!" Хотя Джорджия не выходит, насколько я знаю, к побережью, она не выходит к океану.

ШЕЛЕСТ: Да, бывает. А какая страна вам очень нравится? Куда с удовольствием возвращаться?

ШУФУТИНСКИЙ: Я родился в Москве, я живу в России уже 20 лет. Все почему-то считают, что я еще до сих пор живу в Америке. Жить гораздо комфортабельнее в Америке, конечно, чем в России. Но у нас нет другого выбора, особенно у меня, поскольку это моя страна, я говорю и думаю на этом языке, на русском. И пою на этом же языке. И поэтому мой народ – это тот народ, который живет здесь, меня понимает и которому я нужен. Поэтому, наверное, это для меня главная страна.

КОМОЛОВ: Я где-то прочитал, кто-то отвечал на вопрос: "Какой у вас самый любимый город?", – и девушка или женщина, она ответила так: "Я родилась в Москве, это ужасный город, но я его очень люблю". Вот. То есть, в принципе, да, есть проблемы. Но все равно, где родился – это, в общем-то, родина.

ШЕЛЕСТ: Там и сгодился.

ШУФУТИНСКИЙ: Родина, конечно.

ШЕЛЕСТ: Вас, кстати, очень многие наши слушатели благодарят за то, что вы много гастролируете. Это так?

ШУФУТИНСКИЙ: Да, на самом деле, это так и есть.

ШЕЛЕСТ: То есть вы ездите по стране, даете концерты?

ШУФУТИНСКИЙ: В этом месяце уже у меня было семь концертов с 1 числа. Из них четыре на выезде. Я был в Риге, в Краснодаре, в Ставрополе и Минеральных водах.

ШЕЛЕСТ: Далекие концы, да.

ШУФУТИНСКИЙ: Но это не очень далеко. На самом деле, это полтора-два часа лета. И между ними транспорт, 200 километров. Дороги хорошие сейчас.

ШЕЛЕСТ: То есть вам нравится гастролировать?

ШУФУТИНСКИЙ: Замечательные люди!

ШЕЛЕСТ: Вы это делаете для того, чтобы и дальше расширять свой творческий потенциал и получать удовольствие от работы или все-таки зрители, они же ждут, хотят увидеть, поклонники?

ШУФУТИНСКИЙ: У меня есть чувство долга в известной степени, но не настолько, чтобы я из-за этого ездил по гастролям. Просто это часть моей жизни. И, наверное, главная часть моей жизни. Я так привык, я это делаю много-много лет, еще до моей эмиграции, когда я был в ансамбле "Лейся, песня". Это был один из самых крутых коллективов того времени. Мы разъезжали постоянно. Причем, если сейчас поездки бывают по 3-4 дня, то тогда это был месяц-полтора месяца, гастроли настоящие.

ШЕЛЕСТ: То есть во Владивосток и оттуда уже возвращаетесь в Москву.

ШУФУТИНСКИЙ: И так, да. По-разному. И поэтому я с этим сжился, я к этому привык. Мне это даже нравится. Хотя по-прежнему передвижение в нашей стране из пункта одного в пункт другой часто является серьезным испытанием.

КОМОЛОВ: Спрашивают по поводу новых альбомов, новых песен. У вас есть какой-то график, в принципе? Вот некоторые музыканты считают, что минимум раз в полтора года надо выпускать альбом. Есть музыканты, по-моему, Константин Никольский говорил: "Новые песни пишет тот, у кого плохие старые".

ШУФУТИНСКИЙ: Многие так говорят. Я не думаю, что это так на самом деле. Графика нет, потому что я не могу сказать, что вот надо выпускать альбом, пора. Появляется песня какая-то, которая рождает какие-то ассоциации, ощущения, настроения. Вслед за ней появляется еще одна. Когда собирается определенное количество, их можно как-то объединить смыслово, концептуально. Тогда можно, наверное, и выпустить альбом. Сейчас это особенно сложно и неприятно, поскольку выпуск любого альбома, любого носителя является потрясающим для пиратов удовольствием.

КОМОЛОВ: Многие артисты говорят, что это просто инвестиции ни во что.

ШУФУТИНСКИЙ: Это не инвестиции, это просто выбрасывание денег на ветер. Но мы должны как-то себя реализовать, правда? Поэтому продолжаем это делать.

ШЕЛЕСТ: Вот Максим, кстати, спрашивает: "Ваше отношение к пиратству и как вы защищаете свои авторские права?" Или в нашей стране это практически невозможно?

ШУФУТИНСКИЙ: Это невозможно. Потому что защищать наши права должны те, кто нами руководит, и те, кто о нас должен заботиться. Этого не происходит до сих пор. Я с этим приехал 20 лет назад в надежде, что здесь это будет происходить, как это происходит в Америке той же самой. Но, к сожалению, этого не произошло. И сейчас, когда в Интернете уже можно найти все, что угодно, бесплатно, то совершенно очевидно┘ Как я к этому отношусь? Омерзительная вещь вообще! Отвратительная! Нас просто взяли и ограбили всех. И авторов, и исполнителей, и аранжировщиков, и художников, и писателей, поэтов, кого угодно. Всех творческих людей. Ну, не доросли мы, наша страна до того, чтобы пока об этом позаботиться.

ШЕЛЕСТ: Юрий Антонов сейчас борется с ветряными мельницами.

ШУФУТИНСКИЙ: Ну, а как можно бороться? У меня год назад вышел альбом совершенно новый. Я в него вложил столько сил! Я не говорю про деньги. Я его готовил больше года. Он вышел, через неделю во всех мясных лавках и овощных палатках в этой стране он продавался по 50 рублей.

КОМОЛОВ: Что говорят пираты? Они говорят: "Зато любой человек может придти и купить альбом Шуфутинского. И ему это будет по карману. И таким образом вы достучитесь до каждого сердца в нашей стране".

ШУФУТИНСКИЙ: Спасибо пиратам за это, но я бы обошелся без них.

ШЕЛЕСТ: Это, кстати, к вопросу о негативе, который испытывают к той же России, например. Я вела мероприятие в Италии, и была группа наша, русская┘

КОМОЛОВ: "Ricchi e Poveri"?

ШЕЛЕСТ: Нет, не "Ricchi e Poveri", просто русский какой-то коллектив, и он начал исполнять песни Челентано. Ровно через пять минут появился человек и сказал: "Вот вам список, заполните анкету на авторские права, потому что вы исполняете песни Челентано". То есть уже знают, что если русская вечеринка, значит там будут исполнять песни иностранных авторов, за которые нужно заплатить. И вот таким образом они борются за это.

КОМОЛОВ: С одной стороны... А, с другой стороны, мировой шоу-бизнес постепенно переходит к российской модели. У нас ведь альбом выходит для того, чтобы как бы промоутировать артиста, чтобы его чаще приглашали в туры, на концерты и так далее. В Америке и в Европе, наоборот, человек выпускает альбом и потом с помощью гастролей его всячески презентует.

ШУФУТИНСКИЙ: Поддерживает.

КОМОЛОВ: Да, поддерживает для того, чтобы люди шли в магазин. Сейчас, с развитием Интернета и так далее, постепенно это, насколько я понимаю, меняется.

ШУФУТИНСКИЙ: Да, но по-прежнему они все-таки не живут, как говорят, с концертов. Потому что у меня 10-14 концертов в месяц регулярно. Так никто не работает. Это работа на износ. Это работа. А вообще-то мы не ремесленники, а все-таки творческие люди. И нам надо работать тогда, когда мы хотим выступать, когда мы хотим что-то говорить, петь. Не когда ты убитый, переломанный весь из этого поезда страшного вышел, и тебе нужно сесть в машину, доехать еще километров 150 в другой городочек и там потом придти в туалет, где нет круга, извините, или вообще туалета нет... И гримерка находится за сценой, и колотун такой, что невозможно┘ Надо встать, выступить, понравиться людям и сделать так, чтобы они тебя любили. Вот на сцене такого, какой ты есть в жизни. Вот поэтому что можно сказать? Никто так не работает, как мы.

ШЕЛЕСТ: Да! А что касается съемок клипов? Это же тоже история, которая уже уходит в Интернет? Просто спрашивают: "Когда были последние съемки клипа и где можно увидеть ваши клипы?"

ШУФУТИНСКИЙ: Совсем недавно я снимался в клипе, это был дуэт. И клип прозвучал, и по-моему, его крутят на разных... Я, честно говоря, не знаю. Но его я сам видел в эфире много раз. Он называется "Новый год в салоне самолета". Сейчас, может, уже и нет, потому что он был сезонный, это был декабрь, был предновогодний клип. Но симпатичный очень, Бубнов Константин – композитор, очень хороший. Я клипы не снимаю уже давно, поскольку эта работа тоже сложная┘

КОМОЛОВ: Такая работа для youtube.

ШУФУТИНСКИЙ: Ну, да!

КОМОЛОВ: Сейчас музыкальные каналы только по названиям музыкальные. Я не помню, где можно увидеть именно музыкальный видеоклип полноценный?

ШУФУТИНСКИЙ: Абсолютно.

КОМОЛОВ: Иногда поздно-поздно ночью на каком-нибудь канале не самом центральном. Спрашивают про ваше отношение к новой волне "романтического шансона": Стас Михайлов, Денис Майданов

ШЕЛЕСТ: Елена Ваенга, наверное, тоже? "Воровайки" появились.

ШУФУТИНСКИЙ: Но они давно были.

КОМОЛОВ: Стоматологи-гастролеры?

ШЕЛЕСТ: Но сейчас они взорвали просто Интернет. Очень большой интерес. Итак, отношение к романтическому шансону?

ШУФУТИНСКИЙ: Неправильное название – романтический. Потому что есть разные песни. Да, действительно, Михайлов поет песни, направленные конкретно к женской аудитории. И от этого ощущение романтичности. И он достаточно романтично это делает. Я думаю, что этот парень что-то сделал правильно, раз так все его полюбили. Молодец! Очень хорошо.

ШЕЛЕСТ: Нашел золотую жилу.

КОМОЛОВ: Все удивляются, все отмечают: надо же!

ШУФУТИНСКИЙ: Он ничего нового, может быть, не сказал, но, значит, он сказал лучше других просто.

КОМОЛОВ: Я не знаю, подтвердите вы или нет, это как многие говорят, что сейчас такое время, когда очень сложно просчитать успех той или иной песни, того или иного хита и даже того или иного артиста.

ШУФУТИНСКИЙ: Конечно, сложно. Потому что огромный поток информации отовсюду. И большое количество артистов действительно во всех жанрах, направлениях. Кроме того, не все высококачественное, но все везде звучит, часто за деньги. И это, может быть, тоже нормально, это часть бизнеса. Но много всего. И просчитать действительно трудно. Поскольку настроение людей меняется, народ меняется. У нас модернизация, понимаете? Мы хотим быть более современными. Что касается Ваенги, она не очень романтическая такая, Лена, она, наоборот, более активная, крепкая. Она мне нравится.

ШЕЛЕСТ: Михаил Леонов спрашивает у нас на форуме: "А слушаете ли вы иностранную музыку? Если да, кто ваш любимый зарубежный исполнитель?"

ШУФУТИНСКИЙ: Очень много слушаю разной музыки и классику слушаю. Я обожаю Моцарта, я люблю русскую музыку, я очень хорошо знаю Рахманинова, я люблю Георгия Свиридова.

ШЕЛЕСТ: Леди Гага?

ШУФУТИНСКИЙ: В меньшей степени. Даже не знаю, кого сейчас выделить.

ШЕЛЕСТ: То есть вы отслеживаете появление новых каких-то групп?

ШУФУТИНСКИЙ: Я отслеживаю, я слушаю. Я не могу сказать, что я фанатично это делаю, поскольку времени на это мало. Но я с удовольствием замечаю появление новых имен, новых лиц, новой музыки. И здорово!

ШЕЛЕСТ: И российской в том числе?

ШУФУТИНСКИЙ: И российской в том числе. Хотя, наблюдая часто шоу по телевизору, я вижу, что, в общем, нового появляется, конечно, мало. На экране.

КОМОЛОВ: Но если появилось, так цепляются все. И уже через полтора месяца┘

ШУФУТИНСКИЙ: Уже не новое. Да.

КОМОЛОВ: Да. И начинаешь думать: ну, зачем же столько?

ШУФУТИНСКИЙ: Часто вижу просто одни и те же лица. Они в разных программах, на разных каналах. И нового ничего нет.

КОМОЛОВ: Очень часто сейчас говорят и ругают современных музыкантов, современных композиторов в большей степени, что пишут они какую-то туфту, ерунду. "Вот если послушать, какие раньше были песни! До сих пор поем!" На мой взгляд, это все-таки проблема не столько композитора, а просто количества музыкальной информации, которая поступает.

ШУФУТИНСКИЙ: Конечно.

КОМОЛОВ: То есть что-то останется лет через 20-30 из современной музыки?

ШУФУТИНСКИЙ: Наверняка. Настоящие песни, настоящая музыка, настоящее искусство остается, оно не исчезает, оно не пропадает. Исчезает то, что ничего не стоит, ничего не весит. Или то, что так и не нашло дорогу к слушателю. То есть нужно же найти место в эфире для того, что ты создал, и чтобы тебе разрешили это донести до людей. А если у тебя лежат десятки песен, которые ты спел, записал и сдал даже, а они никуда не попали, то сложно, это может остаться тоже неизвестным. Но, думаю, что настоящие все-таки произведения находят свое место в истории.

ШЕЛЕСТ: Вот, кстати, про настоящие произведения. А что вы уже не исполняете на концертах, даже несмотря на уговоры зрителей? То есть песни, которые просят-просят, а вы┘ Ну, вот уже надоело.

ШУФУТИНСКИЙ: Я вообще все исполняю, на самом деле, что они просят. Безусловно, просят старые песни в основном, которые я когда-то спел. Целое поколение людей с этим прожили. Поэтому просят┘ Я не знаю, я пою все.

ШЕЛЕСТ: А как же вместить тогда в концерты все, что уже было, и новое?

ШУФУТИНСКИЙ: Нет, конечно, это дело настроения еще тоже. Ты выходишь в зал, и ты за пять минут до этого можешь и не знать, что надо петь тебе и как. Примерно знаешь, есть костяк... Но я чувствую как-то это уже...

ШЕЛЕСТ: То есть по реакции зала вы можете поменять программу по ходу дела?

ШУФУТИНСКИЙ: Да, я так и делаю. Я меняю программу. Я всякими знаками звукорежиссеру показываю... Музыканты все знают. У нас есть такие маленькие секреты. Я часто меняю, да. В ходе концерта часто меняю программу.

ШЕЛЕСТ: А ваши концерты – это концерты до 18 или до 14? Есть какой-то цензор или приходят люди любого возраста?

ШУФУТИНСКИЙ: Приходят все люди, самых разных возрастов. И мне это отрадно. Потому что и дети приходят, выносят цветы. Я говорю: "Песенка-то не детская была". Все равно им нравится.

КОМОЛОВ: Дети, мне кажется... Знаете, "меня мама попросила".

ШЕЛЕСТ: Мама постеснялась выйти.

ШУФУТИНСКИЙ: Хорошие люди у нас. Я люблю выступать на концертах, потому что, знаете, возможно, для многих в Москве и в Питере является позорным объявить Шуфутинского как одного из артистов, которых он признает, но, вы знаете, меня в Магадане и Хабаровске очень любят. И во Владивостоке, и на Волге, и везде, во всех остальных местах.

ШЕЛЕСТ: А мы, кстати, когда здесь только начинали эфир и заявляли нашим слушателям, что придет Михаил Шуфутинский, мы как раз и обозначили, что вы удивительная такая личность, что вас любят, мне кажется, очень многие, если не сказать – все. Но вот такого прям совсем негатива нет.

ШУФУТИНСКИЙ: И ничего для этого специально не делаю. Я просто делаю то, что у меня получается.

ШЕЛЕСТ: Но есть вот такое отрицание шансона у высоколобых интеллектуалов от музыки. Но, тем не менее, вы, мне кажется, входите в любимчики и этой когорты.

КОМОЛОВ: Опять же, шансон шансону ведь рознь.

ШУФУТИНСКИЙ: У людей разные вкусы, конечно.

КОМОЛОВ: Да. И у нас называют шансоном и блатные песни, что называется, и Вертинского, условно говоря.

ШЕЛЕСТ: Про "Белые розы" наши слушатели тоже задают вопросы. И, мне кажется, это нужно было во всеуслышание заявить. Артем спрашивает: "Михаил Захарович, у вас 150 тысяч премий "Шансон года", вы жесткий шансонье, но когда я послушал песню "Белые розы", я выпал. Почему именно эта песня взята для каверы и с чего вдруг?" Это мы вспомним проект "Суперстар".

ШУФУТИНСКИЙ: "Суперстар-2008". Потом ведь важно, как она спета, а не какая, в конце концов, песня.

ШЕЛЕСТ: Конечно, да. Но просто сам флер этой песни "Белые розы"┘ И тут вы!

ШУФУТИНСКИЙ: Многие говорят, что по-другому стали ее воспринимать после того, как я ее спел по-своему. Я вынужден был это сделать. Но вот так случилось, что она как-то везде звучала долго очень после того┘

ШЕЛЕСТ: Здорово! Просто Михаил Захарович получил "черную метку", и он обязан был исполнить ее по правилам игры.

ШУФУТИНСКИЙ: Да, такие правила игры были.

КОМОЛОВ: А не было желания вообще записать альбом каверов? Может быть, взять какие-то советские, позднесоветские, раннероссийские...

ШЕЛЕСТ: Реабилитировать некоторые песни?

ШУФУТИНСКИЙ: Не знаю, не думал пока об этом.

ШЕЛЕСТ: Наша слушательница вспоминает альбом "Дуэты разных лет", там есть Ирина Аллегрова, Любовь Успенская, Арташ Асатрян и Григорий Спектор. А с кем работать интереснее, с певцами или певицами? И дуэт с кем планируете еще?

ШУФУТИНСКИЙ: Я никогда не планирую заранее никаких дуэтов. Просто когда появляется вдруг песня, я думаю, с кем ее нужно спеть. И обязательно выбираю точного человека. Конечно, у меня больше дуэтов с женщинами.

ШЕЛЕСТ: Это логично.

КОМОЛОВ: У вас явно мужской вокал. И, наверное, сочетается...

ШУФУТИНСКИЙ: Да, да. Вот. Я даже не могу сказать, что мне очень нравится петь дуэтом. Просто бывают такие песни, которые явно совершенно написаны для двоих. Это диалог. И вот и все практически.

ШЕЛЕСТ: А мужчина или женщина – это, в общем-то, неважно.

ШУФУТИНСКИЙ: Нет, это для меня неважно, потому что все содержание песни диктует, кто это будет петь.

КОМОЛОВ: По поводу стереотипов. Действительно, в голове у человека застревает настолько долго и настолько прочно ярлык... Вот вопрос, пожалуйста, из этой оперы. "Слышали ли вы, – это обращается к нам, ведущим, – песню про приточник, который гонит самогончик. Репутацию можно испортить даже одной песней". Не знаю, насколько можно репутацию испортить, но, в принципе, ранние песни, которые близки к блатным, исполняете ли вы сейчас?

ШУФУТИНСКИЙ: Да нет, это не блатные песни, это жанровые. Такая песня, как любая песня Розенбаума, "Одесский цикл", "Наш притончик гонит самогончик" – это смешно, это весело. Ведь понимаете, что такое шансон? Шансон – это зеркало страны, это отражение страны того или иного периода. Вот тогда, в начале 1990-х пели такие песни. Это было всем, как говорят, прикольно, всем это нравилось, всем это было смешно и весело. И ничего в этом плохого нет. И я нашел в этой песне некий юмор и сатиру. Вообще она мне понравилась, я ее пел. Пою ли я блатные песни? Блатная песня – это часть того, что называется шансон. Это тоже большой кусок, это целый пласт. Знаете, как говорят: "А почему вы поете для палаток, для лавочников?" Но это же часть народа. Они любят, и я их люблю. И что такого? Я пою для всех, кто хочет слушать то, что я пою. Поэтому появилось много песен. Откуда появились песни, в которых какая-то тюремная лирика? Оттого, что, наверное, кто-то в заключении, страдая и переживая, писал эти песни. Они оттуда выходили на волю, они попадали на волю, и их пели уже те, кто может их спеть. И если оно дошло до человека и попало ему в сердце, это замечательно, это хорошо. Оно его тронуло, тронуло его душу. А значит, осветлило. А раз осветлило, значит, он будет лучше.

КОМОЛОВ: Я все время во время таких разговоров вспоминаю Михаила Танича. И у него тоже достаточно такие, что называется, блатные песни. Человек такую непростую судьбу прожил.

ШЕЛЕСТ: А тут читаю наш форум, оказывается, вы еще и радиоведущий?

ШУФУТИНСКИЙ: Был.

ШЕЛЕСТ: Кедр спрашивает: "Михаил Захарович, планируете ли вы продолжить заниматься своей радиопрограммой "Шуфутинский Клуб"? Почему вы ее закрыли?"

ШУФУТИНСКИЙ: Это длилось два года. Потом просто нас передвинули по сетке вверх, на другое время. И потом бренды, они ведь тоже стареют. Правда? Поэтому мы прекратили эту программу, и уже пару лет она не существует.

КОМОЛОВ: Такой вопрос Адвокат задает: "Михаил, в городе, в котором я живу, не продают лицензионный контент. Мне кажется, выход один – продавайте свое творчество через Интернет посредством СМС. Я бы хотел слушать качественный звук, но где его взять?"

ШУФУТИНСКИЙ: Но, знаете, я не продаю вообще ничего.

КОМОЛОВ: Вы передаете права выпускающим компаниям?

ШУФУТИНСКИЙ: Да, конечно. У нас очень плохая дестрибьюция, не доходит качественный продукт до своего покупателя. Но пираты успевают это сделать раньше, чем официальные сети.

КОМОЛОВ: Волка ноги кормят.

ШУФУТИНСКИЙ: Да. Я ничего не могу в этом смысле. Я не знаю. Через Интернет? Пускай продают те, кто продает, кто на этом зарабатывает. Я же зарабатываю не на этом, что я продаю. От продажи я ничего не получаю.

КОМОЛОВ: А следите за технологиями вот именно в области производства? Несколько же очень известных музыкантов и многие группы, "Radiohead", например, они выкладывали в Интернет альбомы и говорили: "Вот, пожалуйста, наш новый альбом, он бесплатный. Но мы будем очень рады, если вы сколько-то денег заплатите". Заработали на том альбоме, по-моему, порядка 4 миллионов чуть ли ни фунтов стерлингов.

ШУФУТИНСКИЙ: Но где, в какой стране?

КОМОЛОВ: Ну, да. В Британии, прежде всего.

ШУФУТИНСКИЙ: У нас, да, можете выложить. Скажут: "Спасибо. Молодец".

КОМОЛОВ: У нас, по-моему, "Несчастный случай" выкладывал так свой альбом. Они тоже сказали: "Ребята, мы записали новый альбом, продавать бессмысленно. Мы все равно не получим тех денег, которые даже мы заплатили за выпуск этого альбома". И они выложили точно так же, как "Radiohead". И у них какая-то там сумма, 150 тысяч рублей или 200 тысяч рублей┘ То есть это далеко от того, сколько стоило в производстве.

ШУФУТИНСКИЙ: Вы понимаете, мои альбомы продаются (все, причем) в iTunes . Это крупнейшая сеть в мире вообще по продаже, американская.

ШЕЛЕСТ: Которая не работает у нас в стране.

ШУФУТИНСКИЙ: Да. Но она работает в том случае, если у вас есть акаунт с ними, то есть счет. И они замечательно продают мои альбомы. Настолько, насколько это возможно по всему миру продавать русскоязычного исполнителя.

ШЕЛЕСТ: Русских-то сколько везде!

ШУФУТИНСКИЙ: Да, покупают. А также в кино... Вот у меня недавно в фильме была песня. Они платят за это деньги. У нас платишь ты за то, чтобы тебя┘

КОМОЛОВ: Ваша песня была в этом фильме.

ШУФУТИНСКИЙ: Да.

КОМОЛОВ: Русскоязычная? Или вы специально┘

ШУФУТИНСКИЙ: Да, русскоязычная. Они просто взяли ее, она им понравилась. Они ее взяли тогда. До этого еще когда-то была песня. Кстати, по-моему, чуть ли не "Наш приточник гонит самогончик". Это было очень давно. "Красная жара" был такой фильм. Там она была. Я говорю о том, что как-то можно зарабатывать, издавая что-то. Но здесь, в России, к сожалению, пока ничего не удается.

ШЕЛЕСТ: Соловьев Дмитрий спрашивает: "Михаил Захарович, а на всех ли вы концертах поете живьем? Или иногда бывает, что, действительно, долгие переезды, перелеты?"

ШУФУТИНСКИЙ: Нет, стоять, как автомат, петь под запись – это невозможно. Когда это приходится делать на телевидении в сборном концерте – это мучение. Потому что надо, чтобы совпало у тебя, чтобы синхрон был. Правда? Нет. Я не пою под "фанеру", как говорят. Мне это не интересно.

ШЕЛЕСТ: Не получается просто.

ШУФУТИНСКИЙ: И не нужно мне. Мне интересно петь так, как я сейчас чувствую это, а не так, как я спел в студии.

КОМОЛОВ: Задают такой вопрос, СМСкой пришел: "Михаил Захарович, у вас такой голос┘ Вам не предлагали стать голосом какой-нибудь радиостанции или телеканала?"

ШУФУТИНСКИЙ: Нет, не предлагали.

ШЕЛЕСТ: И про кино, кстати, спрашивают, что "с такой внешностью очень колоритной предлагали ли вам сниматься в кино?"

ШУФУТИНСКИЙ: Да, было, предлагали. Но это не моя профессия. Я, кстати, снимался в фильме "Москва на Гудзоне". Как только я эмигрировал в Америку, в Нью-Йорке были съемки.

КОМОЛОВ: Но вы, наверное, играли музыканта?

ШУФУТИНСКИЙ: Я играл музыканта, но с нам вместе┘ Я забыл его фамилию. Потрясающий комедийный актер. Когда вот вылетает из головы┘ Вот. Он играл на саксофоне с нами в оркестре вместе, мы с ним очень общались. И режиссер Пол Мазурский, режиссер этого фильма, тоже был обаятельный и замечательный человек и очень много интересного нам рассказал тогда.

КОМОЛОВ: А сложно устоять от соблазна? Потому что многие ведь понимают: ну да, я певец или певица, но вот интересно же попасть в кино или в телевидение?

ШЕЛЕСТ: Попробовать себя?

ШУФУТИНСКИЙ: Не знаю. Я не чувствую. Это отдельная профессия, этому надо учиться. К этому нужно иметь специальный талант, особые способности. Нет, это не мое, я не могу сыграть кого-то. Мне труднее. Мне легче изобразить в песне кого-то, войти в роль того человека, о котором поется. Поэтому часто воспринимают песни, спетые мною, как от первого лица... "Таганка" – они обязательно считают, что я сидел в этой Таганке. Смешно! Вот. Но сыграть в кино┘ Не знаю, я боюсь, что не для меня.

ШЕЛЕСТ: Ну, и правильно! Тем более, у вас так хорошо получается петь. И мы, наверное, под занавес послушаем какую-нибудь композицию от Михаила Шуфутинского. Что это будет?

ШУФУТИНСКИЙ: Давайте послушаем "Соло". Это одна из моих любимых песен, если не считать те самые, старые. Она более современная, вышла пару лет тому назад.

КОМОЛОВ: Спасибо вам большое.

ШЕЛЕСТ: Спасибо, что пришли.

ШУФУТИНСКИЙ: Счастливо.
Слушайте аудиофайл.