Ранеты Елена Воробей о юморе с женским лицом

РАДЦИГ: У нас в студии артистка эстрады, театра и кино Елена Воробей.

КОВАЛЕВСКИЙ: Здравствуйте, Лена.

ВОРОБЕЙ: Здравствуйте, хлопцы. Доброе утро!

САВЕЛЬЕВ: К аплодисментам вы привыкли, потому что ваши шутки разрезают зал, в хорошем смысле слова. И все хохотаются┘

ВОРОБЕЙ: Мне нравилось название программы у Винокура – "Мы заставим вас смеяться".

САВЕЛЬЕВ: Да? Увеселительный газ пускаете?

ВОРОБЕЙ: Ну, типа того.

САВЕЛЬЕВ:А вы дружите с Винокуром?

ВОРОБЕЙ: Дружим. Дружу.

ТИМОФЕЕВ: Да? Хороший человек он?

ВОРОБЕЙ: Веселый человек. Он умеет очень весело посылать, вы знаете.

ТИМОФЕЕВ: А вот кто из юмористов не веселый, а плохой и злой? Вот есть такие? Прямо отвратительный? Можно без имени, а можно и с именем... Просто назовите первую часть имени и вторую.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, лучше с именем, это же интереснее.

ВОРОБЕЙ: Нет, я понимаю, вам легко обосрать, ой, простите, когда нет рядом человека.

РАДЦИГ: Нет, вы напишите Лехе на бумажке, и он произнесет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это будет по-честному.

ВОРОБЕЙ: Это в программу "Поле чудес", давайте отгадаем по буквам, да?

РАДЦИГ: Да. Есть такие прямо злые?

ВОРОБЕЙ: Да нет, нету. Есть те, чье творчество мне не понятно или не близко, это все из-за чувства юмора...

САВЕЛЬЕВ: А вы можете это сказать, нет? Ну как, мы же все┘ То есть мне, например, не понятно творчество Максима Ковалевского, вот я не понимаю вообще...

ВОРОБЕЙ: Я, кстати, тоже его не понимаю.

РАДЦИГ: Это вообще опальный передвижник.

ВОРОБЕЙ: Это андеграунд российского юмора.

РАДЦИГ: Причем, сам Максим Ковалевский вообще не понимает, о чем речь даже, понимаете? Максим, твой вопрос к Елене.

КОВАЛЕВСКИЙ: У меня нет вопросов.

ВОРОБЕЙ: Вопрос: а Елена сама себя понимает?

САВЕЛЬЕВ: А вы, кстати, понимаете свой юмор?

ВОРОБЕЙ: Ну, да.

САВЕЛЬЕВ: А какой вам образ больше всего нравится из тех, которые вы представляли в программе "Аншлаг, аншлаг!"?

ВОРОБЕЙ: Ну, что вы меня так прописываете, только по одному адресу? Я не скована контрактами и обязательствами, поэтому принимаю ангажементы программ, которые мне нравятся. Изначально так сложилось. А что касается моего юмора, то первая пародия, которая самостоятельно ушла в народ, это пародия на Алсу. Только-только она появилась, и по Москве были билборды, здоровые плакаты, и эти дорогущие клипы, и первая пародия, если вы помните:

Я обыкновенный ребенок,
Но, за что не знаю сама,
Королевой бензоколонок
С детства называют меня.
Я росла и не ожидала,
Вот уже на сцене стою...
Я когда-то что-то сказала,
Папе показалось – пою.

А что касается новых пародий, ребята, вот я пришла с маленькой книжечкой, потому что пишу в дороге. Пишу новую пародию на Ирину Аллегрову.

САВЕЛЬЕВ: Тоже свежая артистка такая.

ВОРОБЕЙ: Сейчас открою, если есть секундочка... Есть? Вот новая. Песню "С днем рождения" помните?

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да, конечно!

САВЕЛЬЕВ: Поэтому Аллегрову, собственно говоря, и приглашают на праздники. Написан бетонный хит, понимаешь.

ВОРОБЕЙ: Это верняк, верняк корпоративов.

Я хочу срочно заявить,
Что не хочу примадонной быть.
Мужикам подавай цариц,
А лучше сразу императриц.
Я слегка покажу свой трон,
И мужской раздается стон.
Сердце рвется напополам,
Стань моим императором.

РАДЦИГ: И: "С днем рождения!"

ВОРОБЕЙ: Ну и тут от меня трон отделяется и идет в народ, у меня такая здоровая юбка...

РАДЦИГ: То есть у вас технический номер?

ТИМОФЕЕВ: Слушайте, то есть вы, получается, являетесь и автором собственных текстов, собственного юмора?

ВОРОБЕЙ: Да.

КОВАЛЕВСКИЙ: И программы сами ставите, да?

ВОРОБЕЙ: Ну, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Не тяжело все на себе замыкать? Потому что мы же все творческие люди, понимаем: хочется заниматься творчеством. А когда приходится ставить, репетировать, а тебе надо писать, что-то придумывать... Хватает на все, Лена?

ВОРОБЕЙ: Да, это интересный процесс. У меня еще Алла Пугачева, новье... Ну, песня старая, правда.

ТИМОФЕЕВ: А давайте! Про Аллу Пугачеву даже есть вопросик.

ВОРОБЕЙ: Спасибо.

Кто тут опять на первой полосе,
В шоу-бизнес, как известно, лезут все.
Блестящие, Шура, Собчак и ВИАГра.
Не звезды, а какая-то мура.
Продюсеры реально молодцы,
Создав проект "Поющие трусы",
Грудей наотбирал, добавил капитал,
Фанерка – и запел порножурнал:
"Живи спокойно страна!"

САВЕЛЬЕВ:Лена, слушайте, ну, супер! Большое спасибо. Если честно, то мы по такому же принципу хотим раскрутиться. Вот сейчас вашим голосом Пугачева рассказала идеальный алгоритм. Все.

ВОРОБЕЙ: Серьезно? Идея, да? Мужские стринги.

САВЕЛЬЕВ: Ну, у нас уже есть все. Если вы зайдете на...

КОВАЛЕВСКИЙ: Ранеты.ру.

ТИМОФЕЕВ: Правильно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Там есть фотографии, где мы, Ранеты, в неглиже, только с музыкальными инструментами.

ВОРОБЕЙ: Ой!

САВЕЛЬЕВ: Мы уже все сделали, мы уже продвинутые.

ВОРОБЕЙ: Все идеи, хорошие идеи витают в воздухе.

САВЕЛЬЕВ:Лена, просто мне интересно, а Волочкову вы можете спародировать?

ВОРОБЕЙ: Волочкову? Номер "Ну, возьмите меня..."?

САВЕЛЬЕВ: Да, да. Но мне кажется, что это не только пародия, это вот конкретно образ Волочковой реализован.

ВОРОБЕЙ: Ну, я буду работать над этим, кстати говоря. Я прошу секундочку, импровизация. Вы знаете, почему балерина Волочкова ходит на носочках, на пальчиках?

ТИМОФЕЕВ: Нет.

ВОРОБЕЙ: Чтобы не разбудить тех, кто в зале.

КОВАЛЕВСКИЙ: О-о-о! Все-таки юмор... Шоу "Ранеты", Елена Воробей.

ВОРОБЕЙ: Ну, сегодня так.

САВЕЛЬЕВ: Нет, хорошая шутка.

РАДЦИГ: Лена, скажите, а насколько юмор современный должен быть таким колким? Потому что это колкость. Вот сейчас вы сказали... Это действительно, с одной стороны, смешно, а с другой стороны, обидно для самой Волочковой. У нее же есть почитатели, ну хотя бы двое.

ВОРОБЕЙ: Ну, конечно.

РАДЦИГ: Правильно. Насколько юмор должен быть именно вот такой вот, с вилами в бок?

ВОРОБЕЙ: Подождите, двое. А кто второй, мне интересно?

РАДЦИГ: Вот опять же то же самое, понимаете как? Насколько надо шутить, чтобы кому-то дать по голове, грубо говоря?

ВОРОБЕЙ: Нет, я могу рафинадно... Но это разве интересно? Это противно, мне кажется.

САВЕЛЬЕВ: Конечно, чем острее, тем смешнее.

ВОРОБЕЙ: Ну, интересно, когда это не просто остро, а когда остроумно, когда есть над чем посмеяться, похохмить. Тогда это вкусно, как говорят остряки. Когда шутка вкусная, то есть за ней есть некий смысл...

КОВАЛЕВСКИЙ: А я помню встречу с Михаилом Марфиным. 1991 год, мы начинающая команда КВН, к нам приехал мэтр Марфин просмотреть молодую команду, оценить шутки, внести коррективы, объяснить кому-то... И вот картина такая. Мы вышли, представляем ему шутки, он сидит с каменным лицом и говорит: ну, вот это смешно, да, вот это пойдет. Или: нет, ребята, это не годится, ну, это ни в какие ворота... Вот как вы сами выбираете юмор, нужно самому поржать над шутками или просто это можно оценить сухо? Сказать: вот это будет смешно, вот это публика примет.

ВОРОБЕЙ: Я вот так просчитывать не умею. Иногда угадываю, а, в основном, стараюсь добиться того, чтобы я сама хотя бы улыбнулась. Я понимаю, что человек, кто чуть медленнее меня соображает┘ В чем фишка КВН? Они очень быстрые, быстрый юмор, идут на опережение. Почему я не смеюсь иногда в юмористических номерах? Я понимаю, какое будет следующее слово, и поэтому не могу. Иногда начинаю смеяться невпопад, потому что раньше соображаю и понимаю, что это очень смешно, и смеюсь раньше времени.

РАДЦИГ: А схема есть написания смешного текста или пародии?

ВОРОБЕЙ: Схема такая. Это должен быть по форме как анекдот, ни одного лишнего слова, как в анекдоте вот буквально.

САВЕЛЬЕВ: Знаете, я слышал, что такая есть схема, что если анекдот рассказывается больше 20 секунд, он уже не смешной. То есть крайне редкий случай, когда долгая преамбула...

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, это со сцены на публику. А если дома на кухне, можно длинные анекдоты, есть тоже очень смешные. Рассказать?

РАДЦИГ: Ну, то, что ты мучаешь свою жену анекдотами, это понятно.

ВОРОБЕЙ: Я, кстати говоря, такие номера на сцене видела, когда реально не смешно, номер не проходит у артиста, но он берет временем.

РАДЦИГ: Ранеты в полном составе продолжают беседовать с нашей очаровательной гостьей. Елена Воробей у нас в гостях.

КОВАЛЕВСКИЙ: Лена, у нас знаете как шоу называется? "Великое шоу великой страны". Как вам название? Ну, вот как бы лозунг, девиз.

ВОРОБЕЙ: Согласна с каждым словом.

САВЕЛЬЕВ: Чувствуется, что вы из шоу-бизнеса, как и мы. Лена, скажите, как вы выбираете жертву для пародий? Вот это как происходит?

КОВАЛЕВСКИЙ: Я думал, мы на Пугачевой остановились.

САВЕЛЬЕВ: А, да, я вам задал вопрос про Пугачеву, и вы стали рассказывать о том, как Пугачева, "Ялта – Москва-транзит"... Это известный творческий конкурс был. Агутин, например, тоже там босичком вышел.

ВОРОБЕЙ: Да, в 1992 году. А я в 1993 получила там "Гран-при", "Приз зрительских симпатий" и спецприз Первого канала, который организовывал этот фестиваль. И забрав все призы, вернулась в любимый город Санкт-Петербург, в родной театр, альма-матер мой, театр "Буф". Так что совершенно не представляла себе карьеру в шоу-бизнесе в качестве поп-певицы и продюсера, и денег не было, и вообще я не такая. Прошло какое-то время, и мне стало жаль, что все это в песок ушло, все это быстро довольно забылось, и нового шага не было. И в театре новых интересных ролей не было. Я пробовала себя в театре "Лицедеи", очень хотелось куда-то уйти, вот принципиально новый шаг сделать. И поэтому одна из таких попыток была – это встреча с Аллой Пугачевой в Петербурге на сольном концерте Укупника, где она была режиссером программы.

САВЕЛЬЕВ: Да вы что?

ВОРОБЕЙ: Серьезно.

САВЕЛЬЕВ: Режиссурой подрабатывала?

ВОРОБЕЙ: Ну, видимо, да. Я не помню, были ли тогда корпоративы, но, может быть, это акция дружбы такая была. В общем, практически я ее подкараулила в кулуарах БКЗ "Октябрьский" и на полусогнутых, со звездочками в голове, сама себя не помня от страха, подошла и сказала: "Алла Борисовна, здравствуйте, вы меня, конечно, не знаете..." Ну, что-то залепетала. Она говорит: "Ну, почему не знаю? Знаю, это "Ялта – Москва-транзит". Вы представляете, даже назвала мою фамилию! А тогда еще псевдонима не было никакого, никакого Воробья в помине... И она пригласила меня в свою гримерку, спрашивала, как я живу, чем занимаюсь и куда исчезла из поля зрения. Я рассказала ей трогательную историю о том, что люблю театр, люблю петь, не могу разорваться и понять, в какую сторону грести.

САВЕЛЬЕВ: Ребята, записывайте, что надо рассказывать.

ВОРОБЕЙ: Показала ей альбом, который писала тогда, я сочиняла песни. И она пригласила меня в "Рождественские встречи". Так я оказалась в Москве спустя несколько лет после "Ялта – Москва-транзит", с удовольствием приняла это предложение. Естественно, не принять – это было сродни... Это был второй шанс, который в жизни, в общем, не дается. Спела в "Рождественских встречах", потом на следующий год дуэтом уже в составе группы "Братья Воробьевы", тогда появилось уже вот это слово – "воробышек", оно еще не закрепилось, я тогда не стала Воробьем, но это название уже где-то было, вот оно было рядом. И опять-таки вот не произошло, понимаете? Не произошло. И песня была, видимо, не та, хотя она требовала юмора в песне, она как бы говорила: "Ты смешная, не нужна любовь, не нужны эти убивания: люблю, страдаю, вах, слезы в глазах, это не про тебя."

САВЕЛЬЕВ: Сомнительный комплимент от Пугачевой.

ВОРОБЕЙ: Вот. А потом был решающий звонок от Винокура с предложением поменять, в общем, судьбу, карьеру. В общем, такой радикаль.

ТИМОФЕЕВ: Слушайте, ну, это смелость и фарт. Смелость, что вы подошли все-таки к Пугачевой, а фарт, что Винокур нашел ваш телефон.

ВОРОБЕЙ: Нет, он не искал, ему подбросили.

РАДЦИГ: Елена, а вам пришлось через что-то переступать внутри себя? Ну, грубо говоря, вы же себя ощущаете, в тот момент ощущали, что вы талантливая певица, которая хочет сказать что-то с помощью слов, с помощью мелодии, то есть какое-то драматическое исполнение песен. И тут вам предлагают юмор. Скажем так, внутри вас что-то там произошло такое? Ну, как, я же создана для того, чтобы... Я должна играть Джульетту или королеву, а тут мне предлагают играть шута!

ВОРОБЕЙ: Нет-нет, этот слом произошел гораздо раньше, курсе на первом или втором театрального искусства, когда я как раз хотела играть Катерину в пьесе Островского и некие драматические роли, а мне давали странные эпизоды, все время почему-то смешные. Ну, я думаю: я сейчас докажу и сделаю, я вам покажу, что я драматическая... И на экзаменах по вокалу эстрадному я пела очень серьезные и красивые песни, например, песню из репертуара Ларисы Долиной "В книжке телефонной". Помните, да? Ну, люди плакали. Все, кроме мастера курса. Он вызвал меня к себе в кабинет и сказал┘

САВЕЛЬЕВ: Значит так, еще раз споешь...

ВОРОБЕЙ: "Еще раз застрадаешь на сцене – уйдешь с курса. Ты на себя в зеркало смотрела?" Я говорю: "Смотрела". Он говорит: "Ну, и что ты? Глядя на тебя, смеяться хочется или плакать, я не пойму". Ну, короче говоря, он сказал, что я и любовные страдания – это...

РАДЦИГ: И вы поверили?

САВЕЛЬЕВ: И вы расстроились?

ВОРОБЕЙ: Я очень расстроилась. Он сказал, что я некрасивая.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да ладно, ничего страшного! Винокур сам рассказывал, когда он пришел поступать в какое-то музыкальное учебное заведение, он вышел перед комиссией и сказал: "Чайковский. Ария Онегина". И жюри рухнуло от смеха, потому что лицо... А он пришел серьезные песни петь.

ВОРОБЕЙ: Вы знаете, у меня тоже было очень странное поступление. Фамилия у меня по отцу очень красивая, но тяжело выговариваемая √ Лебенбаум, в переводе означает "дерево жизни". Красиво, но┘

КОВАЛЕВСКИЙ: Прекрасная фамилия.

ВОРОБЕЙ: Значит, когда объявили: "Следующая абитуриентка Елена Лебенбаум"

ТИМОФЕЕВ: И истерика в зале уже.

ВОРОБЕЙ: И дальше: "Исполнит песню "Россия"".

КОВАЛЕВСКИЙ: Моя Россия вот так вот...

ВОРОБЕЙ: Ну, в общем, да, это было примерно так. И я пела песню про Россию: "И Россия, как Аленушка", – ручками ковыряла, ножками, "веревочку" делала, топотульки┘

САВЕЛЬЕВ: "Ну, возьмите меня", да?

ВОРОБЕЙ: Истерика была у жюри. Я ничего не понимаю, такую серьезную песню пою... И я думаю: меня пропустили на следующий тур! Когда в следующий раз попросили спеть, я опять затянула ту же самую... Они посползали с кресел. Я когда в третий раз пыталась завести "Россию", они сказали: "А вы еще какую-нибудь песню знаете?"

ТИМОФЕЕВ: На самом деле, вам помогало то, что должно было мешать.

ВОРОБЕЙ: Ну, да.

РАДЦИГ: Скажите, Лена, а почему вот у нас так мало женщин на эстраде в этом жанре?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, разве мало? Мне кажется, нет. Ну, меньше чем мужчин, понятное дело.

РАДЦИГ: Это мужчины не пускают? Нет, женщина, когда в этом жанре работает, обычно на подхвате. Ну, как со времен Аркадия Райкина повелось, что у него вокруг актеры, которые ему реплики подбрасывают, а он по центру... Все это дело разруливает. Точно так же у нас женщины выполняют вторые роли, то есть они, скажем так, подбрасывают, а главную роль играет все равно мужчина.

ВОРОБЕЙ: Я могу это объяснить тем, что женщинам на эстраде сложнее, потому что то, что позволено мужчине, совершенно не звучит и выглядит отвратительно, если тот же самый репертуар исполнит женщина. Это будет пошло очень, даже анекдот, не знаю... Но тот стиль, скажем, тот язык, который использует Владимир Натанович Винокур, скажем, в моем исполнении или в исполнении Клары, или в чьем угодно в юбке, это будет...

САВЕЛЬЕВ: Очень грубо, да, понятно.

ВОРОБЕЙ: Очень грубо.

КОВАЛЕВСКИЙ: В исполнении Клары, мне кажется, вообще все будет очень грубо. Я просто называю вещи своими именами.

ВОРОБЕЙ: Вы знаете, у нее есть удивительно тонкие номера, очень красивые и вкусные. Я там для себя до сих пор открываю Клару Новикову. Смотрю, правда сказать, старые номера. Вот что касается нового материала, то тут очень сложно идти в разрез, скажем, "Камеди клабу", который явно брутальный и явно пользуется успехом. Потому что ни для кого не секрет, что мы довольно циничные в жизни, и наше чувство юмора, оно не соответствует тем монологам, которые звучат со сцены. То есть я люблю анекдоты, люблю анекдоты и пошлые, чего там говорить, но это животный смех. И что, собственно, такое "пошлый"? Плебс – это народ, правда? То есть тот площадной юмор... Площадь – это народ, это 90 процентов страны. И анекдоты самые успешные – это анекдоты, в общем, с матерком, с матерщинкой.

САВЕЛЬЕВ: Народные, из народа, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Лена, а вы делите достопочтеннейшую публику на целевые аудитории? Вот это не моя публика, а вот эта, с таким образованием – это моя публика.

ТИМОФЕЕВ: Могут заплатить за билеты, значит, моя публика.

ВОРОБЕЙ: Ребята, у меня в зале сидят очень разные люди, очень разные и интеллигентные, и люди попроще, и подростки, и взрослые, и средний возраст... Сказать, какая моя целевая аудитория, я точно не могу. Но могу сказать, что, наверное, иногда я попадаю и в ту, и в другую.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вообще юмор может делиться на аудитории? Вот как говорят, "Камеди клаб" – это определенная аудитория, а Жванецкий – это другая аудитория.

ВОРОБЕЙ: Может, может, конечно. Да, конечно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Так и есть, да?

ВОРОБЕЙ: Да, так и есть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Елена Воробей в шоу "Ранеты". Говорим мы о юморе с Еленой. Вот не о юморе пришел вопрос: "Почему в Нижнекамске билет на Лену от 700 рублей? Недоступно для многих".

ВОРОБЕЙ: Обидно!

САВЕЛЬЕВ: Что даже Елена не может позволить себе такой билет...

ВОРОБЕЙ: Я не знаю, что сказать и как помочь в этой ситуации. На самом деле, цена 700 рублей сегодня в сравнении с ценами на билеты поп-исполнителей √ это не высокая цена.

ТИМОФЕЕВ: Ну, в общем, да.

ВОРОБЕЙ: Тут знаете, о чем приходится говорить? Это не так обидно, как когда я захожу в книжный магазин купить какие-то книжные новинки и смотрю, что цены на книги от 350 рублей, мне плохо становится просто. Я недавно попробовала пересчитать зарплату в советские времена в книги, и печальная картина получилась.

САВЕЛЬЕВ: Две книжки?

ВОРОБЕЙ: Сейчас? Сейчас зарплата – 20 книг максимум, а тогда получалось что-то около сотни. И вот тебе ответ на вопрос, почему нация перестала читать.

ТИМОФЕЕВ: Ну, я с вами согласен, что билет на концерт стоимостью в 700 рублей. Понятно, что от семи сотен стоит билет, понятно, что не очень высокая цена. Просто у нас в России шоу-бизнеса нет. А если мы берем, к примеру, какую-нибудь такую простую страну типа Соединенных Штатов Америки, там билет на среднее шоу начинается от 100 долларов, то есть средний билет, очень средний. Поэтому 700 рублей – это чуть-чуть больше 20 долларов.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это в каком городе?

ТИМОФЕЕВ: Нижнекамск.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, для Нижнекамска, может быть, это совершенно другие деньги.

ВОРОБЕЙ: Ну, там просто расходы есть еще, перелет коллектива, я не одна выступаю, а с коллективом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы не обращайте внимания, обязательно найдется человек, которому что-то дорого.

ВОРОБЕЙ: Ребята, ну, зарплаты просто маленькие, серьезно. Чего тут расстраиваться? Езжу очень много по России, поэтому есть города, в которых заводы, то есть люди, которые там работают, переходят с пятидневки на трехдневку, чтобы как-то держаться в штате все-таки.

САВЕЛЬЕВ: Лена, знаете, вот как раз я хотел задать вам вопрос касаемо гастрольной деятельности. Понятно, что у артиста есть райдер: есть бытовой и есть технический. Технический √ это микрофоны, мониторы и так далее, и тому подобное. А бытовой – это гостиница, проживание, перелет и так далее. У вас какой самый необычный или самый сложный для организатора пункт в райдере?

ВОРОБЕЙ: Пункт? "Солнце или облачно с прояснениями".

САВЕЛЬЕВ: Вот этот? Легкотня, казалось бы. Ну и как, справляются?

ВОРОБЕЙ: Да нет, смеются, конечно. А мне нравится, в райдере у Лолиты было написано: лимузин "Запорожец". Она так проверяла, читают или нет райдер.

САВЕЛЬЕВ: А, понятно, перезванивают или нет?

ВОРОБЕЙ: Ну, у меня смешная история была в городе Старая Руза.

ТИМОФЕЕВ: Это где, в какой области?

ВОРОБЕЙ: Ну, это что-то между Питером и Москвой, но не Бологое. Где-то 300-350 километров. Когда я приехала туда несколько лет назад, была небольшая группа артистов. Всех поселили в единственной гостинице в этом городе, где самое крутое √ это были стеклопакеты. Я очень удивилась, зайдя в гостиничный номер, потому что увидела только раковину и горшок, прошу прощения. А все-таки ехали ночь, и я спросила: "Простите, мне бы с дороги в ванную или душ". А они: "Душ на этаже". Я говорю: "Простите, пожалуйста, но как-то это несерьезно, там же очередь стоит". Они: "Что значит несерьезно, вот сейчас мы не поняли┘" Я говорю: "А что тут непонятного, я просто хотела бы элементарно какое-то удобство". Они: "Понаехали эти звезды московские, как же вы достали! Извиняюсь, как вас там, Елена, вы сегодня выступаете, вечером после выступления садитесь в поезд, и завтра утром будете в Москве. Там и помоетесь!"

ТИМОФЕЕВ: Это к вопросу, знаете, зажрались или не зажрались москвичи, мы это уже обсуждали, что вопрос элементарных удобств воспринимается как... Ну, понятно, опять зажрались, тут душ им подавай..

КОВАЛЕВСКИЙ: Все, на цифирки посмотрите.

САВЕЛЬЕВ: Все? Посмотрел на цифирки┘

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, это у нас курс фунта такой, Елена. Если что...

САВЕЛЬЕВ: Если вам надо что-то обменять, это курс льготный.

КОВАЛЕВСКИЙ: Спасибо огромное. Друзья, у нас сегодня была в гостях Елена Воробей. Лена, извините, я немного вопросов вам задал сегодня. Я отвечаю нашим слушателям на их вопросы, которые они задают на форуме.

САВЕЛЬЕВ: Большое спасибо. Елена Воробей у нас в гостях. Вам аплодисменты от всех "Ранетов".

ВОРОБЕЙ: Спасибо. Хорошего дня, хорошего настроения!

РАДЦИГ: Спасибо. И вам того же.

Слушайте аудиофайл.