В столице открылась выставка "Квадрат и пространство. От Малевича до ГЭС-2"

"Чёрный квадрат" Малевича многие современники провозгласили "концом живописи" – но, как выяснилось, это было только начало. Самое узнаваемое произведение русского авангарда стало отправной точкой новой выставки "Квадрат и пространство. От Малевича до ГЭС-2". В концепции разбиралась Юлия Струкова.

"ГЭС-2" – культурное пространство, открытое три года назад, с его парящей и стремительной архитектурой, подтолкнуло творческий мир к новым идеям. Франческо Бонами, один из авторитетных критиков в мире современного искусства, стал размышлять, как он сам говорит, над этой русской идеей – как творчество выплескивается за пределы квадрата, небольшого холста и превращается в смыслы, волнующие умы всего мира. "Малевич выступал против музея как хранилища. Он вообще хотел сжечь все музеи. А получилось, что "Черный квадрат" – один из самых охраняемых объектов в музее. И когда я впервые увидел пространство "ГЭС-2", я понял, что это что-то новое. Дом культуры, который становится не местом для хранения произведений искусства, а фоном для создания нового искусства", – поделился куратор выставки Франческо Бонами.

Зельфира Трегулова несколько десятилетий размышляла о том, что и русское искусство второй половины XIX века, и даже русский авангард до конца не оценены. И тоже искала для своего кураторского проекта особую площадку. "Мне повезло в жизни работать с великими архитекторами – с Захой Хадид, с Ремом Кохасом, с Фрэнком Гири. У великих музеев должно быть великое здание. И что та оболочка, внутри которой ты разворачиваешь свои внутренние проекты, должна быть большим масштабным произведением искусства", – отметила куратор выставки Зельфира Трегулова.

Целые улицы, переулки, в которых почти сплошь шедевры из 32 государственных музеев и частных коллекций. "Черный квадрат" Малевича – версия 23 года из собрания Русского музея – точка отсчета, импульс, самое радикальное художественное произведение XX столетия, взбудоражившее мир. Рядом – рифмы, сходные по настроению – "Свеча" Герхарда Рихтера, кубистический "Портрет Амбруаза Воллара" Пабло Пикассо. Но тогда почему супрематизм и беспредметность – явление отечественное? Предлагается взглянуть на работы русских мастеров конца XIX века – Иллариона Прянишникова, Ивана Айвазовского, Архипа Куинджи – та же метафизика, которая предвосхищает беспредметность. "Каждый из них, включая таких художников как Розанова, Попова, Родченко, Малевич, Кандинский, Татлин, что они были пророками, потому что нащупали и сформулировали с высокой степенью те концепции, которые в послевоенной Европе и в послевоенном мире стали главными", – добавила Зельфира Трегулова.

Такие же радикальные, прорывные художественные идеи в отечественном искусстве вновь – в период оттепели. У Франциско Инфанты, Льва Нусберга, Вячеслава Колейчука. Они возникали параллельно с появлением минимализма и поп-арта в мире. Впрочем, есть и еще одна парадоксальная история, над которой предлагается поразмышлять – как за полтора века изменились отношения зрителя и произведения. Как шедевры мирового искусства превратились в фон, в рамку для селфи. "Малевич считал себя Богом, и он не мог представить, что люди будут делать селфи с Богом", – подчеркнул Франческо Бонами.