Любовь и голуби Гоша Куценко

МИТРОФАНОВА:  Друзья, продолжается эфир на «Маяке» и программа «Любовь и голуби». Маргарита Михайловна, Мария Андреевна, Светлана Юрьевна и Гоша. Без отчества. Хотя даже Дима Маликов уже возмущается, говорит: я Дмитрий… Долгорукий.

ГОЛУБКИНА: А папа Маликова, вы чего, забыли, как зовут папу Маликова? Он же тоже известный музыкант.

МИТРОФАНОВА: А как?

ГОЛУБКИНА: А, Юрьевич.

МИТРОФАНОВА: Дмитрий Юрьевич. Так вот, поговорили.

КУЦЕНКО:  Я понял, куда я попал.

ГОЛУБКИНА:  А Гоша - Юрий Георгиевич.

МИТРОФАНОВА:  Рабочее название нашей программы было «Кошкин дом», но потом поменяли на  «Любовь и голуби».

ГОЛУБКИНА: Кошкин дом сгорел.

МИТРОФАНОВА: Да, мы не смогли потушить. И мы очень рады приветствовать тебя в наших объятиях тесных.

КУЦЕНКО:  Попался я, конечно, в голубятню попался.

МИТРОФАНОВА:  Ты знаешь, тебя настолько любят все, что ты можешь просто прийти, поговорить, просто прочитать погоду сейчас от «Фобоса» какого-нибудь  или еще гороскоп почитать, и все равно, лишь бы, как Зыкину, помнишь, когда она уже петь не могла?

КУЦЕНКО:  Новости с Украины почитать, ужасно.

МИТРОФАНОВА:  Ты знаешь, вот это мы в нашем шоу не затрагиваем.

КУЦЕНКО:  Я шел к вам и боялся только одного, чтобы мы не касались особо этой темы.

ГОЛУБКИНА:  Мы вот только один раз коснемся  - Гоша украинец, родился в Запорожье и учился во Львове.

КУЦЕНКО:  Знаете, я сейчас думаю об одной…

ГОЛУБКИНА:  Не думай.

КУЦЕНКО:  Хорошо.

ГОЛУБКИНА:  Ни о чем не думай, расслабься. Чуфырь-муфырь, давай.

КУЦЕНКО:  Где правда?

МИТРОФАНОВА:  А, давай я тебя настрою на женщину, одна, ну, вообще у нас не одна, многие, кто звонит, переживает за что-то,  до сих пор еще с детства проблемы тянутся, мы говорим: сейчас мы вас зачуфырим. Добро, добро, цветы, цветы, чуфыр, чуфыр. И все, и заколдовали. Так говорить будем о музыке. Прозвучала твоя первая песня, которую ты  позволил себе…

КУЦЕНКО:  Выстрадал.  «Лена». Она из первой пластинки, такая древняя немножко для меня песня, в смысле давно написана, но актуальна, мы ее хорошо сделали, модненько, и играем на концертах. Иногда я изменяю «Лене» и говорю в зал: Таня.

МИТРОФАНОВА:  Вика есть?

КУЦЕНКО:  Вика, да.

ГОЛУБКИНА:  И хорошо, то есть для любого города и любого концерта  нормально.

КУЦЕНКО:  Ну, в основном, Лена, конечно, потому что там основная рифма Лена - колено. 

ГОЛУБКИНА:  А Вика, какая рифма?

МИТРОФАНОВА:  С днем рождения.

ГОЛУБКИНА:  Вика - черевика или какая-нибудь…

МИТРОФАНОВА:  Нет, просто у другой группы есть песня «С днем рождения, Вика».

ГОЛУБКИНА:  Маргарита - окно открыто.

КУЦЕНКО:  Ну, нужно составить рейтинги этих имен женских.

МИТРОФАНОВА:  Как?  «Корни».

ГОЛУБКИНА:  Да, еще была самая известная у Преснякова, куда она летела-то?

МИТРОФАНОВА:  Жанна. Ну, это беспроигрышный вариант, есть же давно известные правила сочинения хита, даже СосО  Павлиашвили этим пользовался, хотя  он недавно в интервью сказал, что он СОсо. Меня так заинтересовало.

КУЦЕНКО:  Ну, относительно отчеств, конечно, важно.

ГОЛУБКИНА:  Сосо. А отчество, если у него у детей, какое?

МИТРОФАНОВА:  Ну, там полное имя-то другое, нет? Давайте Википедию и посмотрим, она не врет, как канал ТВЦ, а Википедия не врет.

ГОЛУБКИНА:  А вдруг так и зовут.

МИТРОФАНОВА:  Ой, не могу.

КУЦЕНКО:  И что? Какой способ?

МИТРОФАНОВА:  Способ, женское имя в песню интегрируешь и хит уже, тысяч восемь лет точно есть, вот сейчас нас слушают. Алевтины нет, про Алевтину.

КУЦЕНКО:  У меня есть Даша, но такая не коммерческая песня.

ГОЛУБКИНА:  Тоже популярное имя.

МИТРОФАНОВА:  Ну-ка, напой.

КУЦЕНКО:  Ну, такая она, грустная песня.

МИТРОФАНОВА: Точно?

КУЦЕНКО:  Да, точно, лирическая грустная песня.

МИТРОФАНОВА:  Ну, а как твоя прекрасная жена Ирусик лимпампусик симпасюсик.

КУЦЕНКО:  Ничего, все хорошо.

МИТРОФАНОВА:  А про Иру, что ли нет песни?

КУЦЕНКО:  Ну, Ира, она меня качнула к написанию вообще всех песен, и песню «Капли» первую, одну из первых. «Дикари» фильм. Когда у нас кончились деньги, и мы не могли позвать никакого композитора, просто их тогда не было, мы начали выкручиваться и сами чего-то писать.

МИТРОФАНОВА:  А есть эта песня, которая эпохальная?

КУЦЕНКО:  «Капли»? Ну, да.

МИТРОФАНОВА:  Хочешь, послушаем ее, чтобы напомнить и себе, и тебе?

КУЦЕНКО:  Давайте.

МИТРОФАНОВА:  А что же за драматическая история, каких денег у вас не было?

КУЦЕНКО:  Как обычно, киноденег на съемки, всегда не хватает денег.

МИТРОФАНОВА:  И вы решили так выйти из ситуации?

КУЦЕНКО:  Ну, да, мы написали сами музыку, там у нас мой саундтрек.

МИТРОФАНОВА: Мне кажется, музыкой здесь очень сложно заработать деньги.

ГОЛУБКИНА: Я  сейчас сижу, как будто кино смотрю. Гоша говорит: вот у нас тогда не было денег, и такой саундтрек. У нас не было денег, и мы решили…

КУЦЕНКО:  Естественно. Почему? Восемь лет я играл с  одними ребятами, сейчас четыре года играю с командой со своей, нормально. Восемь человек, они кормятся,  они даже особо нигде не подрабатывают музыканты. Нет, ну, бывает так, убежит на год к Диме Билану, заработает  на машину.

МИТРОФАНОВА:  И обратно к тебе.

КУЦЕНКО: Да. Больше никто не берет.

МИТРОФАНОВА:  Ну, давайте послушаем эту эпохальную песню, когда не было денег, но была жена, невеста.

КУЦЕНКО: А это новая версия или, которую я принес, или это из интернета?

МИТРОФАНОВА:  Нет, видимо, которую вы принесли.

КУЦЕНКО:  А, ну, давайте, там, возможно, есть припев, мы припев к ней придумали восемь лет спустя.

МИТРОФАНОВА:  Возможно, есть припев.

ГОЛУБКИНА:  А, вот пишут из Челябинска, что Сосо - это Иосиф.

МИТРОФАНОВА:  Тем не менее, Гоша Куценко у нас в гостях. Я даже не представляю, если бы к нам Сосо зашел.

ГОЛУБКИНА:  А чего такого?

МИТРОФАНОВА:  Я бы в обморок упала.

ГОЛУБКИНА:  Красавец мужчина.

МИТРОФАНОВА:  Гош, ты хотел сказать, что есть разные версии песни «Капли». Уверена, что твои фанаты… кстати, а расскажи, как выглядят твои поклонники?  Вот я, знаешь, чей поклонник? Ну, твой, конечно, я всегда фанат. Но мне нравится «Ленинград», Шнур, понятно, почему, минут шесть назад ты слышал, почему. И, конечно, в молодости мне нравилась группа «Кровосток» отечественная, жестко так.

КУЦЕНКО: Ты кровавая Мэри просто.

МИТРОФАНОВА: Не то слово.

ГОЛУБКИНА: Отличный выбор.

КУЦЕНКО: Кровавая Маргарита, коктейль.

МИТРОФАНОВА:  Да, на томатном соке.

КУЦЕНКО: Послушай, у меня есть три исполнителя, перед которыми я вожделею, которых очень уважаю. И Шнуру я сказал об этом  три дня назад, чествовали рождение первенца у Мата.

МИТРОФАНОВА:  У какого?

КУЦЕНКО:  Мат, Саша Мат, и Шнур там был. Я подошел, мы хотим с ними кампанию двинуть серьезную антимата.

МИТРОФАНОВА:  А, ну, давайте.

ГОЛУБКИНА:  Это как это?

КУЦЕНКО:   Ну, закон же вышел антиматерный, ну, у Сережи это же как-то связано с его творчеством.

МИТРОФАНОВА: И с заработной платой.

ГОЛУБКИНА:  Да, и что делать теперь ему, бедняге?

КУЦЕНКО:   А у нас, какая проблема, мы сняли картину одну интересную с Василием Сигаревым, известнейший екатеринбургский драматург, режиссер и супруга Яна Троянова, и они меня пригласили зимой  сниматься в картине чудесной. Слушай, там такое сложное название, я сейчас по ходу вспомню.

МИТРОФАНОВА:  А можно его говорить?

КУЦЕНКО:   Можно. Это «российские антиёлки», я их так называю, то есть это не гламурные наши елки классические, а это…

МИТРОФАНОВА:  Я, кстати, ни одной серии не смотрела, к сожалению, но я тебя все равно люблю.

КУЦЕНКО:   Следующее кино, о котором мы говорим, это будет твоей любимой картиной, это жесткий новый год  в Екатеринбурге будет, у нормальных обывателей, естественно, там нецензурная лексика, и многие артисты, я знаю, отказались из-за этого.

МИТРОФАНОВА:  А ты?

КУЦЕНКО:   Я согласился, потому что мне сказали, что будет Чурикова сниматься, и Чурикова снималась.

ГОЛУБКИНА:  А что, им господь что ли не велит, что они отказались?

КУЦЕНКО:   Ну, есть этические, видимо, соображения какие-то, это нормально.

ГОЛУБКИНА:   А, ну, дети, с другой стороны, если мама там выражается.

КУЦЕНКО:  А что я скажу своему ребенку, или, что я скажу вообще всем своим детям.

ГОЛУБКИНА:  Или бабушки там, представляешь, она скажет: я тебя чему учила?

МИТРОФАНОВА:  Ну, кстати, да, это очень интересная дискуссия, поскольку часто теряется колорит этой русской народной жизни.

КУЦЕНКО: В этом весь, тут момент такой правды, вот правда-неправда. Вот, как с Украиной, как узнать правду, что происходит, о том, что происходит. Вот так же было у меня с Осетией и Грузией, я специально летал туда.

ГОЛУБКИНА:  Ну, вот, прости, я тебя перебью, по поводу правды и не правды, по поводу мата. Я хочу сказать, как-то же жили без мата и снимали «Старый Новый год», писали пьесы.

МИТРОФАНОВА:  Ну, там было, знаешь, все такое сю-сю и вроде как, наоборот,  это хорошая мина при плохой игре, или наоборот.

ГОЛУБКИНА:  Ничего себе, «Старый Новый год» гениальное кино, на цитаты растащили. А «Любовь и голуби» опять же.

КУЦЕНКО:   Опять же, ни одного мата.  Хотя на площадке мат был.

МИТРОФАНОВА:  Ну, а «ёшкин кот»?

ГОЛУБКИНА:  А «сука крашеная»?

КУЦЕНКО:   Хотя для того времени, кстати, это было, наверное резковатое выражение, чего говорить. Вот в жизни мы же пользуемся матом, все срываемся.

ГОЛУБКИНА:  Я могу сказать тут по поводу мата, срываемся-то, мы срываемся, но дело в том, что я еще помню, как  мужчины били других мужчин, если те при женщинах выражались.

КУЦЕНКО: Это да.

ГОЛУБКИНА:  И я помню, как в Петербурге еду в электричке, и вот питерские бомжи в отличие от русских, респект им, стоят, двери тамбура открыты,  потом поворачиваются, ой, мадам, извините, пожалуйста, закрывают двери эти и продолжают…

МИТРОФАНОВА: Слушай, ну, а киношники, они же вообще только на нем и разговаривают, ну, это такая бесконечная история. Так, а что вы со Шнуром-то замутили?

КУЦЕНКО:  Ну, пока ничего еще, но он с Гоблиным хочет сделать свою кампанию.

МИТРОФАНОВА:  Короче,  Куценко, Гоблин, Шнур.

КУЦЕНКО:  Да, и мы хотим сделать какую-то версию, причем надо продумать, как говорить, чтобы без мата и красиво.

ГОЛУБКИНА:  То есть все-таки вам придется, наконец-то, задуматься, понимаешь.

МИТРОФАНОВА:  Слушай, ну, я обратила внимание, не знаю, ты знаешь, есть еще  все равно сленг и современный, и  какой-то  гопнический, и разный, вот, например,  я неожиданно для себя фильм смотрела «Физрук», сериал с твоим любимым Нагиевым.

ГОЛУБКИНА:  И тебе понравился?

МИТРОФАНОВА:  Там реально люди занимаются. Там, правда, несколько авторов, наверное, человек пять, минимум,  десять максимум, которые пишут эти диалоги и все такое. Но там просто словообразование идет новое. Вообще говорит: ну, ты  там это притаракань. Я понимаю, о чем  он говорит,  принеси, но так быстро.

ГОЛУБКИНА:  А вот прибей прикостопыш.

МИТРОФАНОВА:  Ну, в общем, жуть. Поэтому, может быть, русский человек, он всегда найдет выход, правильно, эмоциям?

КУЦЕНКО:  Ну, я вам скажу так, ну, черт возьми, ну, это я, когда прочитал сценарий сигаревский, я летел в самолете, я смеялся вслух. Хотя мои директора сказали, что я не буду там играть, ты не играешь в таком кино. Но когда прочитал сценарий…

ГОЛУБКИНА:  Из-за чего?

КУЦЕНКО:  Потому что оно необычное, она не мэйнстримовская картина, притом  что оно и не авторское. Эта картина, ее все равно все увидят,  ее полюбят. Я такой  сценарий  читал один раз в жизни, это была первая версия «Мама, не горюй», матерная. Их было две. Костик написал первую, как душа, а потом ее уже купировали,  ее уже обработали.

ГОЛУБКИНА: А нельзя как-то тогда, может быть, ну, не в широком прокате,  в широкий прокат выпускать такую версию, а это…

КУЦЕНКО: Я думаю, он откажется,  Сигарев, потому что, вы знаете, она продумана, написана не по наитию и не с бодуна, она выстроена. Она честная.

ГОЛУБКИНА: А вот по поводу лексики.

КУЦЕНКО:  Я помню, когда репетировали, играли, меня просили выдерживать всю симптоматику речи, там уральский акцент, там правда. Я не могу, к сожалению, в эфире у вас сыграть эпизод.

ГОЛУБКИНА: Да нет, не надо, потом расскажешь.

МИТРОФАНОВА:  Ну, здесь у нас какая позиция, я вот свою могу озвучить, что, в принципе,  у каждого есть внутри  своя система координат, правильно, и мы всегда знаем места, правильные ситуации, когда мы можем, ну, как взрослые люди распоряжаться своим мозгом и языком, правильно?

КУЦЕНКО:  Ну, конечно.

МИТРОФАНОВА:  Но когда в этом замешаны дети и интеллигенция…

ГОЛУБКИНА: И собаки? Дети и собаки?

КУЦЕНКО:  Ну, у нас же здесь слово ограничение, такое актуальное российское слово ограничение. Мы же все живем на ограничениях, почему нельзя себя ограничить в потреблении материала, киноматериала официально, по-моему, это нормально. Мы же ограничиваем сейчас  коррупционеров во взятках, мы все ограничиваем. Мы только пространство, территорию России расширяем, остальное ограничиваем. В общем, это такое длинное рубилово, и оно будет перед новым годом, мы даже в Канны поедем в поддержку фильма. У меня даже песня есть из этого фильма.

МИТРОФАНОВА:  Ты в  Чебаркуль бы в поддержку фильма съездил, в Канны он поедет.

КУЦЕНКО:  Слушай, я ездил в Чебаркуль, я  везде был.

МИТРОФАНОВА:  А как там, расскажи?

КУЦЕНКО:  В Чебаркуле?

ГОЛУБКИНА:  Чебаркульнем? Мы там как раз смеялись.  Там начебаркулились  с Башметом.

КУЦЕНКО:  У меня даже песня из этого фильма есть.

МИТРОФАНОВА:  А нет у нас кусочка,  отрывка?

КУЦЕНКО:  А давайте  потом, называется «Дым», причем я ее писал для своего кино. И когда на площадке Сигарев услышал, говорит: а что это такое?  Говорю: да вот, пишу песню, хочу снять свою картину, как режиссер. Он говорит, и услышал, потом говорит: слушай, давай я ее себе заберу, потому что она абсолютно контрастная, это самая светлая песня, которая может быть в кино со времен 80-х.

МИТРОФАНОВА: Да ты что?

КУЦЕНКО:  Приходите на премьеру.

МИТРОФАНОВА: После «осень года, как и осень жизни надо благодарно принимать». После этой песни это самая светлая? Я когда эту песню слышу,  как начинаются первые аккорды, вообще, мы тебе эту песню подарим. Ну, мы еще одну,  у нас вообще музыкальный час получится. Мы только твою музыку будем слушать, еще я хотела тебе подарить песню Карлы Бруни, потому что мне кажется реально Гошины песни и Карлы Бруни, это жена президента бывшего…

КУЦЕНКО:  Ну, конечно.

МИТРОФАНОВА:  Мне кажется, ну, один в один.

ГОЛУБКИНА: А у нас есть такая песня?

МИТРОФАНОВА:   Есть, мы об этом как раз новостей середины часа и поговорим.

КУЦЕНКО:  А потом  я вам включу свой «Дым» вот этот.

МИТРОФАНОВА: Какая прелесть.  Гоша Куценко, а что за девушка прекрасная?

КУЦЕНКО: Это Юля Пак, моя старинная подруга, вокалистка, мой учитель, которая в «Голосе» была до полуфинала, которая пела в мюзикле «Метро»,  такая  маленькая кореянка, такая отчаянная, очень красивая девчонка.

МИТРОФАНОВА:  Очень мило.

КУЦЕНКО:  Она чудесная.

ГОЛУБКИНА:  А это песня как раз к фильму, да?

КУЦЕНКО: Это к фильму, да.

ГОЛУБКИНА:  И называется она «Дым».

КУЦЕНКО:  Ну, так рабочее название «Дым». Вот вы первые, кто ее услышал, на самом  деле.  Я ее пел на концертах пару раз, но так, для разминки.

МИТРОФАНОВА: Вроде «Дым», а вроде и «Лень».

ГОЛУБКИНА:  Автор композиции сам?

КУЦЕНКО:  Ну, музыку мы писали вместе с Русланом  Лукьяновым, это мой друг трубач, а стихи написал там на площадке.

МИТРОФАНОВА:  Кстати, будет время, посмотри в YouTube клип есть, я знаю одну песню, ну, кроме «Дыма над водой» на эту тему. У Натали Имбрульи, помнишь, была такая симпатичная девочка у Лени Кравиц  какое-то время.

КУЦЕНКО:   Конечно, я знаю ее.

МИТРОФАНОВА:  И у нее Smoke была песня, и как раз там очень забавное решение, когда слова проявляются, когда дым идет какой-то, выдыхается или что-то такое. Интересно. Ну, в принципе, мне понравилась.

ГОЛУБКИНА:  И мне понравилась, очень хорошо.

КУЦЕНКО:  Такая трогательная она.

ГОЛУБКИНА:  Нет, очень хорошо, и тут также я могу сказать, это актерское пение, это драматическое пение, это не обязательно совершенно  не должен быть какой-то вокал.

КУЦЕНКО: А ты знаешь, я пробовал певиц, я приглашал, я хотел  сделать женскую версию, я не буду называть фамилии, конечно, девчонок, но вокалисткам тяжело петь такую музыку. То есть,  несмотря, что припевы высокие, я сейчас их пониже сделал специально, но припевы, да, они там с ними справляются, потому что там сидишь на энергии, а когда нужно разбираться с текстом.

ГОЛУБКИНА:  Драматическое.

КУЦЕНКО: Им тяжело.

ГОЛУБКИНА:  Вот то, что Алла Борисовна Пугачева умеет, на самом деле.

КУЦЕНКО:  Все привыкли, зараза, вот придти быстро, лист в студию.

ГОЛУБКИНА:  Нет, ну, тут тоже надо уметь. Все-таки мы говорили несколько дней назад по поводу того, что русский язык для вокала не ахти, на самом деле, украинский ахти, потому что те же самые украинские песни самые красивые.

МИТРОФАНОВА:   Ну, не уверена.

КУЦЕНКО: А он легче поется, украинский.

МИТРОФАНОВА:  Мне итальянский нравится.

ГОЛУБКИНА: Ну, итальянский, то есть, есть язык для вокала. Русский нет, он такой тяжелый, как немецкий.

КУЦЕНКО: Как немецкий, да.

ГОЛУБКИНА:  Это, как: чего, сынок, слушаешь? Рамштайн. Чего-то…

МИТРОФАНОВА:  Помните? Песня шикарная, наше с тобой детство, Гошан.

КУЦЕНКО:   Конечно, это классика.

МИТРОФАНОВА:   Группа «Трио».

ГОЛУБКИНА:  И поэтому я говорю, когда текст важен, то это редко, кто из вокалистов умеет, они не занимаются.

МИТРОФАНОВА:  Ну, и драматичное актерское пение хотел вам продемонстрировать в песне Карлы Бруни. Когда поет Бруни, я думаю, Гошка поет.

КУЦЕНКО:  Серьезно?

МИТРОФАНОВА:  Клянусь.

КУЦЕНКО: Дайте мне ее послушать. Она мне нравилась всегда.

ГОЛУБКИНА:  Мужским голосом что ли поет?

МИТРОФАНОВА:  Ну, давай послушаем.  Вот такая песня, которую я посвятила Гоше Куценко и  Ирусику-лимпампусику. Гошана песни слушаю и  вот этой Карлы Бруни, один в  один. Но это не плохо, ты же не обижаешься?

КУЦЕНКО:   Нет, ты что.

МИТРОФАНОВА:  По-моему, это от души  и красиво. Расскажи про то, что ты…

КУЦЕНКО:  «Пола Негри».

МИТРОФАНОВА:  Вот это что вообще за слово такое? Пола?

КУЦЕНКО:  Пола Негри, это имя известнейшей европейской актрисы польской, немецкой 20-40, 50-х годов, и  Януш Юзефович, Янус Стоклос, это два, «Метро» мюзикл.

МИТРОФАНОВА:  Конечно, я помню, у меня с ним было это, ну, так, в щеку поцеловались.

КУЦЕНКО:   Прекрасный, обаятельный человек. Вот у него жена, как у Саркози  Бруни, у него Наталья, жена такая же красивая, стильная и тоже поет. И Януш для нее сочинил мюзикл «Пола Негри» для Натальи, для любимой, и поставил в Польше. Но класс был в том, что он был в 3D, и он существует год в Варшаве, играется в небольшом зале, и он привез эту идею в Москву. И на огромной площадке ДК «Ленсовета», премьера у нас была в декабре.

ГОЛУБКИНА: Пола Негри, она же была звездой Голливуда.

КУЦЕНКО: Звезда, да, первая европейская, которая уехала туда. Легендарная, гениальная актриса немого кино. Когда началось звуковое кино, у нее закончилась карьера, потому что у нее был славянский акцент, который она не могла победить. И это была трагедия.

ГОЛУБКИНА:  А чего, нельзя было ее переозвучивать?  Вот я один раз снялась в кино…

КУЦЕНКО: Так тогда не было еще ничего.

МИТРОФАНОВА: Тогда Киркоров еще не дублировал Элтона Джона.

ГОЛУБКИНА: Они что, прямой звук что ли писали?

КУЦЕНКО:  Послушай, дайте я расскажу. Мы играем на фоне 20-метрового экрана огромного, на шикарном звуке, на переднем плане играют актеры. И я там выступаю не как в чистом виде актер драматический, а как любимый Полы Негри персонаж Любич, Эрнст Любич.

МИТРОФАНОВА:  Давай его звать теперь Эрнст Любич.

КУЦЕНКО: Сергей Рост был на спектакле, прислал мне смску: а Эрнст знает, что вы про него мюзикл написали? Дорогой Эрнст, любимый Эрнст, талантливый Эрнст. И там я пою четыре песни с Максом Леонидовым, Иваном Ожогиным, блистательной звездой вокальной, москвичом, который уехал туда, поет «Бал вампиров», я подтягиваю свой вокал, занимаюсь вокалом регулярно.

МИТРОФАНОВА:  А у нас нет отрывка оттуда или что-то такое?

КУЦЕНКО: По-моему, нет у меня с собой. Ну, я могу вам спеть а`капелла.

ГОЛУБКИНА: Давай, пой, пусть поет, у нас он оперный певец.

МИТРОФАНОВА:  Эрнст Любич в исполнении…

КУЦЕНКО: А там, ты знаешь, в современных мюзиклах везде перекликания идут жестокие. Да, конечно, вся музыка уже написана, сто процентов.

МИТРОФАНОВА: Вот, кстати, это иногда обидно бывает.

ГОЛУБКИНА:  Но главное, что мюзикл-то в 3D, мы  не только сможем наслушаться, мы еще и насмотреться сможем.

МИТРОФАНОВА:  А где это идет?

КУЦЕНКО:   В ДК «Ленсовета», Санкт-Петербург. А в сентябре в Москву приезжает.

МИТРОФАНОВА:  А, ну, тоже неплохо.

ГОЛУБКИНА:  Надо сходить.

МИТРОФАНОВА:  Пошла обязательно, у нас столько дел вообще, и в оперу еще сходить.

ГОЛУБКИНА: Да, мы до сих пор до оперы не дошли.

КУЦЕНКО:  Куда?

МИТРОФАНОВА: Да хоть куда. Мы же оперу любим теперь. С прошлой недели. К нам пришла вокалистка оперная, мы поняли, что это.

КУЦЕНКО:  Она, как я, пела здесь?

ГОЛУБКИНА: Да, а`капелла.

МИТРОФАНОВА: Про личную жизнь мы не спрашиваем.

ГОЛУБКИНА:  Нет, просто я спрашиваю, на круг сейчас, сколько детей текущих?  

МИТРОФАНОВА: Сейчас уже микрофон включен. Расскажи про голых. Депутаты, кстати, с нудистами сейчас борются очень сильно. Питерские, ну, Милонов, как всегда.

ГОЛУБКИНА:  Нет, ну, если они у Петропавловки нудисты, то, конечно, надо бороться.

КУЦЕНКО: Нужно подъехать, поснимать. Я как раз снимал, жалко Милонов не подъехал ко мне на площадку, сделал бы рекламу. У меня есть песня «Голые», там такой сюжет, мальчик в школе сидит, переворачивает ручки, помнишь, раньше были с голыми бабами.

МИТРОФАНОВА:   А, с голыми женщинами. И зажигалки такие.

КУЦЕНКО:   Да, он переворачивал, допереворачивался до того, что уже в солидном возрасте гуляет по Санкт-Петербургу, ищет свою любимую, и когда он голову наклоняет, она становится голой.

ГОЛУБКИНА:  Это хорошая идея.

КУЦЕНКО:  Я наснимал таких уже эпизодов за всю зиму, пока репетировал…

ГОЛУБКИНА:  Гугл такие очки выпустили, наклоняешь голову, все голые.

КУЦЕНКО:  Да, ладно!

ГОЛУБКИНА:  Шутка.

МИТРОФАНОВА:  Красная пленка. Помнишь, в детстве пугали? Он тебя на красную пленку снял, без трусов, без майки.

КУЦЕНКО:  Да, ну, типа того. Я наснимал эпизоды хорошие смешные, на прошлой неделе  снял финальный уже с корабликом. Нашел друзей…

МИТРОФАНОВА:  А женщины, как ты уламывал по дружбе или за гонорар?

КУЦЕНКО: Ой, да нет, это, ты знаешь, где-то приходилось раскошеливаться, а кого-то в театр приглашал, в общем, как-то выруливал.

ГОЛУБКИНА:  А некоторые сами сбрасывали одежды, говорили: Гоша, приходилось убегать.

МИТРОФАНОВА:  Такие бывают, да.

КУЦЕНКО: Оказалось, что много девчонок готовы блеснуть в кадре.

МИТРОФАНОВА:  А молодые, небось, да? Без вот этого  уже отягощенного беременностями тела.

КУЦЕНКО:   У меня будет один эпизод  такой, более откровенный, но так, да, в основном, молодежь, конечно. Красиво, Дворцовая, Аничков мост.

ГОЛУБКИНА:  А как это вы снимали-то?

КУЦЕНКО:  Ночью, по ночам. Прямо жестко по ночам. В риск.

МИТРОФАНОВА:  Пока Милонов спит.

КУЦЕНКО:  Да, пока Милонов дремлет. Я не трогал какие-то фундаментальные там соборы, я обходил эти вещи. Хотя, конечно, купола попадали в кадр,  но красиво, Нева.  Песня называется «Голая», по-моему, на мой взгляд, такая  хорошая нежная босса-нова в стиле Бруни опять же. Слушай, нужно с ней спеть эту песню, она сейчас приедет в Москву. А давайте съездим вместе и споем с ней дуэт.

ГОЛУБКИНА:  А давайте договоримся  с ней, конечно.

КУЦЕНКО: И споем с ней дуэт.

МИТРОФАНОВА:  Если Саркози не будет против.

КУЦЕНКО: Мы не будем говорить, о чем песня, она же на русском будет петь.

МИТРОФАНОВА:  Мне кажется, ей помогут. Если даже у тебя есть директор, который за каждым словом следит.

КУЦЕНКО: Она не будет понимать.

МИТРОФАНОВА:  Хорошо. Гош, спасибо тебе огромное, что зашел, и, наверное, до следующих встреч в эфире, да?

КУЦЕНКО:  Да, я вас жду на «Пола Негри» у себя в середине мая.

МИТРОФАНОВА:  Да, хорошо. До свидания.