Любовь и голуби Вячеслав Фетисов о фильме "Красная армия"

ГОЛУБКИНА: У нас в гостях, девочки, прислушайтесь: советский и российский хоккеист, государственный деятель, двукратный олимпийский чемпион, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер России Вячеслав Александрович Фетисов.

МИТРОФАНОВА: Слушай, Мария Андреевна, мы понимаем с тобой, что нам гости-то в принципе не нужны, мы и сами можем говорить. Но мы так рады, что вы пришли, действительно, даже впервые думали, что надеть, даже хотели в парикмахерскую пойти, но не получилось. Мы, правда, очень рады вас видеть. Мария Андреевна, расскажи, как ты такого гостя к нам заманила?

ГОЛУБКИНА: Девочки, чтобы заманить такого гостя, надо делать: чуфыр-чуфыр, добро-добро, цветы.

ФЕТИСОВ: Пацан сказал, пацан сделал.

ГОЛУБКИНА: Обещал.

ФЕТИСОВ: Красота и ум, я за вами так слежу по телевизору, иногда попадаются моменты. К вам попасть – это тоже особое испытание, поэтому рад, что есть возможность пообщаться, поэтому пытайте.

МИТРОФАНОВА: Но встретились вы при странных обстоятельствах, вы на почве «Евровидения» схлестнулись в студии прямого эфира на канале «Россия», и как-то так болели за бедолаг девчонок 17-летних.

ГОЛУБКИНА: Мы болели за бедолаг девчонок, то, что творилось в студии, было что-то несусветное, соответственно мы, видимо, обнялись и пугались депутата Милонова, потому что это было страшно.

ФЕТИСОВ: Формат, конечно, не совсем мой, но мы сидели как раз с Машей рядом, переглядывались в этот момент. Конечно, такая тема очень непростая, в общем, как-то даже встревать и что-то говорить в этой ситуации… А мне сказали вообще: приходи, там спортсмены придут, будут обсуждать, соревновательный момент там есть. Да, это посмотришь, там спорт отсутствует напрочь… Но в любом случае опыт.

ГОЛУБКИНА: Нет, но мы познакомились, уже как бы не зря сходили.

МИТРОФАНОВА: Какие-то аналогии со спортом все равно проводятся. Хотя мне очень сложно рассуждать о спорте.

ФЕТИСОВ: Любое искусство, наверное, все равно есть некий субъективизм во всем этом. В спорте просто: забил больше, значит, ты победил, пробежал быстрее всех, значит, ты чемпион. А здесь все равно есть некая возможность, так скажем, сказать: нравится, не нравится. И к этому относиться как к соревнованию, наверное, не совсем правильно. Ну и, конечно, мы умеем раздуть из любой истории событие. Поплакаться еще раз, что нас где-то там не любят. Ну, не нравится – не смотри, как говорят.

МИТРОФАНОВА: Плакаться о том, что нас не любят, это, конечно, вообще не работает, когда мы только что слушали нашего специального корреспондента с Каннского фестиваля Антона Долина, он действительно большой специалист в области кино, доброжелательный кинокритик, он сказал, что ваш фильм «Красная армия» о феномене советского хоккея просто стоя воспринимался, и вы там были как минимум мегазвезда, суперстар, и, конечно, мы ни разу в этом не сомневались, но такой успех… Вы даже краснеете, мне кажется, или загорели в Каннах?

ФЕТИСОВ: Я загорел, потому что такого количества интервью я уж не помню, даже в мои славные годы, в общем, просто не было. Я каждый день по 8 часов отрабатывал с прессой западной, всё это на английском языке, и разные по качеству и по интересам люди. Когда ты в этом крутишься во всем, конечно, это где-то и ответственность, но я не ожидал вообще такого успеха.

МИТРОФАНОВА: А вот расскажите, с чего это началось? Потому что это удивительная история, когда такой спортсмен… а вы и общественный деятель, и политик, такая фигура.

ФЕТИСОВ: Еще в этой ситуации политической в мире, которая сейчас складывается, как раз какой-то позитивный момент о советских, о русских людях – это какая-то такая неимоверная история.

МИТРОФАНОВА: Но это совпало, совпадение или…

ФЕТИСОВ: Я не знаю, я сомневался, ехать ли мне или нет, потому что, во-первых, фильм это американский.

ГОЛУБКИНА: Да, Гейб Польски режиссер, да?

ФЕТИСОВ: Гейб Польски, пацан, который родился в Америке, в семье эмигрантов, которые эмигрировали из Киева, в то время пытался стать хоккеистом, у него не получилось, у него тренер был из Советского Союза в то время. У него настольной книгой, так скажем, были матчи с нашим участием. То есть он их все знает наизусть, мы для него были герои. Он решил, когда выучился на продюсера, сделать такое кино, кино больше о душе. Как вот эта машина, мы назывались на Западе «красной машиной», играла в такой артистичный, незабываемый и неповторяемый хоккей? Он хотел до этого докопаться. И вот он мне звонил два года назад постоянно, говорил: ой, Слава, я хочу, чтобы ты поучаствовал.

МИТРОФАНОВА: Как же соединяли с таким?..

ФЕТИСОВ: Ну, где-то нашел через друзей, через хоккейный мир, я думаю. У меня же там много друзей, с кем я играл, наверняка, а он там в Голливуде крутился, а там сейчас много ребят... Кстати, мы на следующий год договорились провести турнир «Голливуд против «Мосфильма», как я написал, поэтому будем там в рамках турнира.

Но самое интересное, вот эти все критики самые крутые, они в восторге от этого кино. И, возвращаясь к началу, я ему сказал: слышишь, а какой формат? Он говорит, человек десять-двадцать я буду спрашивать, по три минуты, в общем, свои истории. Я говорю: слышишь, ну меня этот формат не устраивает, во-первых, во-вторых, пошел ты на фиг, не совсем интересно. Но парень оказался очень настырным. Он договорился с моими друзьями, с кем я играл, и прилетел в Москву, в течение пяти дней каждый день мне звонил: вот я приехал, привез большую команду, вот сняли уже этого, пятого, десятого. Я говорю: нет. Ну, и потом звонит мне, говорит: завтра я уже уезжаю, но я потратил столько денег, ну, пожалуйста, приезжай на 10 минут. Настроение у меня было нормальное, я говорю: хорошо.

Я приехал, и мы с ним проговорили с первого подхода шесть часов на камеру. О хоккее, о жизни, о том, как мы росли, что мы вообще из себя представляем. И потом он говорит: мне еще нужен будет материал. Звонит, говорит: я переформатирую, я не хочу делать немного обо всех, я хочу выбрать кого-то главным героем и через его, так скажем, судьбу показать вообще всё, что вы в свое время переживали здесь в Советском Союзе. Мы еще раз семь часов проговорили с ним в Нью-Джерси, когда я в отпуск туда ездил. Ну, и он мне присылает уже драфт, звонит мне, я говорю: слышишь, выброси в помойку эту всю гадость, никому не показывай, по крайней мере, я тебе запрещаю. Он расстроился. Короче, приехал опять, ловил меня здесь по Москве, я в это время в Сочи был. Мы еще шесть часов с ним проговорили.

МИТРОФАНОВА: То есть непростая история-то, в принципе. Этот парень действительно упертый.

ФЕТИСОВ: Да, порядка 18 часов у него только разговоров со мной было. Ну, то, что он выбрал, это его фильм, меня много спрашивали люди, был ли я вовлечен в этот процесс, я говорю: нет. Я, естественно, рассказал, что мне не понравилось то, что он сделал, так как он использует мой имидж, я ему сказал, что я хочу быть второго плана в истории с коротким каким-то сюжетом, пускай кто-то другой будет основным. Ну, в общем, он сумел сделать то, что он сделал, показал критикам там. «Сони пикчерз» сразу заинтересовался, и, в общем, его выдвинули как раз на Каннский фестиваль, и он на ура прошел. Такая вот история.

ГОЛУБКИНА: Ну, это фильм не ругательный про Советский Союз, восхвалительный?

ФЕТИСОВ: По-разному можно воспринимать, но мне кажется, что все вопросы, все интервью, которые мне пришлось дать, они как раз были позитивные очень. В принципе, пацаны, которые были изолированы от мира, сумели создать ту игру, ее сравнивают с балетным, еще с каким-то искусством.

ГОЛУБКИНА: А как это всё произошло, то есть как получилось, что вы все так совпали дружно?

МИТРОФАНОВА: А совпали, я так предполагаю, Фетисов, Ларионов, Касатонов, Крутов, Макаров?

ФЕТИСОВ: Да. Как раз начало 80-х, мы проиграли Олимпийские игры в 1980 году, там тоже этот сюжет есть. И очень интересно, когда ко мне две американки пришли, такие крутые, нафуфыренные: мы в спорте ничего не соображаем, но кино нам так понравилось!.. Но лейтмотивом то, что Советский Союз использовал спорт как визитную карточку системы. То есть пропаганда. Я говорю: знаете, что такое Miracle on Ice, девушки? Да, это, говорят, когда наша команда обыграла вашу на Олимпийских играх. Значит, вы об этом слышали, знаете, об этом говорите, даже не являясь, так скажем, болельщицами? Они говорят: да. Я говорю: видели там эпизод в фильме, где президент Картер, после того как американцы нас обыграли, звонит в раздевалку тренеру, поздравляет его с победой над советской командой, тот говорит: это pride of America. Я говорю: для вас этот звонок и то, что вы раскрутили Miracle on Ice, это «прайд»? А для нас это – пропаганда. Я говорю: как мы можем найти общий язык, имея такое отношение, двойные стандарты? Больше вопросов не было. Ну, и всякие вопросы, с Украиной связанные, с Крымом, с президентом…

МИТРОФАНОВА: Это там сейчас, в Каннах, на пресс-конференции?

ФЕТИСОВ: Да. То, что Путин делает, это как раз то, что мы говорим, он возвращает pride of nation в наши сердца и в головы, и так далее. Короче, настолько интересный формат всего этого, нет никакой озлобленности. Я не знаю, кто сегодня имеет такую площадку, из любой отрасли нашей деятельности, чтобы вот такие вещи можно было говорить. Но самый прикол был, что мы выходили на красную дорожку под музыку «Красная армия всех сильней». Можете себе представить, на все Канны!

ГОЛУБКИНА: А кто это сделал?

ФЕТИСОВ: Это он, Гейб Польски, он запустил.

ГОЛУБКИНА: А он вообще знал, про что эта песня?

ФЕТИСОВ: Конечно. Ну, у него родители говорят на русском языке.

ГОЛУБКИНА: Гейб Польски, понятно, знал. Я имею в виду, кто в Канне разрешил это всё, там люди понимали, что это такое?

МИТРОФАНОВА: А мы сейчас это выясним. Сегодня у нас в гостях заслуженный тренер России Вячеслав Александрович Фетисов. Российский хоккеист, советский…

ГОЛУБКИНА: Заслуженный мастер спорта СССР. Вот кто жил в СССР, тому уже не надо ничего говорить.

ФЕТИСОВ: Девочки, знаете, когда представлялся фильм, там герои все, там две страницы только моих титулов всех было, они так постепенно появлялись на экране.

МИТРОФАНОВА: А член Совета Федерации?

ФЕТИСОВ: Тоже было. Короче, помимо того, как все появлялось на экране, реакцию зала я просто слышал: столько-то кратный, Зал хоккейной славы, олимпийский орден, все ордена моей страны…

ГОЛУБКИНА: А зарубежные награды у вас есть, ордена легиона какого-то французского?

ФЕТИСОВ: Нет, это только артистам дают. Может быть, я еще заслужу. У меня есть один олимпийский орден, что вручается Международным олимпийским комитетом, вот и всё…

МИТРОФАНОВА: Как у Брежнева на кителе. Тоже был такой колоритный.

ФЕТИСОВ: Не надо меня сравнивать с великими людьми, поэтому нет. У меня всего 8 орденов моей страны, включая орден Ленина, поэтому неплохой иконостас.

МИТРОФАНОВА: Это вряд ли храбрости нам для диалога подбавило, мы сейчас вообще в обморок попадаем. Зря вы об этом.

ГОЛУБКИНА: А я хотела сказать нашим слушателям: признавайтесь в любви, пожалуйста, Фетисову.

МИТРОФАНОВА: Если продолжать тему фильма (мы обязательно его, наверное, увидим), я еще раз усугублю – режиссер Гейб Польски. Этот парень, ему лет сколько?

ФЕТИСОВ: Тридцатник, наверное.

МИТРОФАНОВА: Этот человек энтузиаст, хотел быть хоккеистом.

ФЕТИСОВ: На свои деньги, между прочим, он снял этот фильм, и, я думаю, озолотится теперь.

МИТРОФАНОВА: Да? А нам-то что с этого? Не вам, у вас жена, дочь, я бы волновалась.

ФЕТИСОВ: А нам ничего, я фраернулся. Он говорит: слышишь, не хочешь софинансировать этот проект? Ну, я как-то его не воспринимал, поэтому сказал: нет.

МИТРОФАНОВА: А вдруг какой-нибудь приз получите.

ФЕТИСОВ: А сейчас «Сони пикчерз» сказал, что пойдет широчайшим прокатом, и, наверное, будет возможность по всему миру поездить. У меня работа другая немножко, поэтому, скорее всего, я ограничусь какими-то фестивалями. То есть планируется на все фестивали этот фильм выставлять. Подходили с Московского фестиваля, говорят: если ты будешь не против... Я говорю: какое я к этому отношение имею? Ну, они хотят чуть ли не фильмом открытия сделать. Но это уже не моя тема.

ГОЛУБКИНА: Это было бы очень здорово.

МИТРОФАНОВА: Так, а вот все-таки фильм получился не как ваш один монолог и воспоминания, все-таки Крутов, Касатонов, Макаров и Ларионов там присутствуют?

ФЕТИСОВ: Ну, Игорь отказался по какой-то причине, хотя они знакомы с Гейбом, они где-то, когда он жил в Лос-Анджелесе, пересекались, в хоккей даже играли, по-моему. Володя Крутов, как раз последнее интервью перед тем, как он умер, через месяц после этого. Последнее интервью Володи Крутова как раз получилось этому Гейбу Польски. Вот, Леша Касатонов там есть, Третьяк там есть, там есть еще Игорь Ромишевский, Познер там политическую ситуацию описывает в то время холодной войны, есть Скотти Боуман, который сказал, что я, говорит, не понимаю, как эти ребята играли, кто их этому учил, но я всегда им говорил: ничего не меняйте, выходите, делайте… Признаться на камеру величайшему тренеру, что он не понимал, как мы это все делали, тоже дорогого стоит. В общем, много всяких исторических фактов. Очень хорошо поработал по хронике. Он нашел даже те моменты из моей жизни, которые я не видел, в общем, детские, где я там совсем пацаном катался, я не знаю, откуда он это всё нашел. Ну, в общем, удивительную подборку сделал, именно это тоже показало и то время. В общем, лейтмотив такой, что парень, который родился в рабочей семье, в бараках, сумел добиться такого признания.

ГОЛУБКИНА: Это американская мечта. А это русская мечта.

ФЕТИСОВ: Получилось так. Так что американская мечта глазами американского парня через любовь к советскому хоккею получила такое очень интересное признание.

МИТРОФАНОВА: Ну, а современные парни, они же тоже такое доказывают. Ведь ребята, которые сейчас играют, я думаю, вряд ли они из академических семей или каких-то таких. Это либо спортивные, либо действительно достаточно спокойного достатка, и не обязательно москвичи, которых мало кто любит. Ну, то есть все равно есть в этом виде спорта этот социальный лифт и путь к мечте? Или ты в детстве об этом не думаешь?

ФЕТИСОВ: Это ребята-миллионеры, это немного другая ситуация. Мы-то были равные среди равных, зарплата у нас была 250 рублей, образно говоря, в то время. Ну, немного отличалась от всех остальных. Здесь мы немного о другом говорим. То есть, соблазн, допустим, убежать, там тоже об этом говорили, у каждого был. Мы достаточно высоко котировались на рынке, могли бы безбедно жить. Как раз один из моментов – мой отъезд из страны, ну, в свое время преподнесли это как, типа, я убежал, а на самом деле история совсем другая. То есть система хотела меня продать, продать на Запад, заработать на мне опять денег, и они говорили, что ты будешь получать тысячу долларов в месяц, всё остальное будешь сдавать в посольство.

ГОЛУБКИНА: Как Юрий Темирканов то же самое делал.

ФЕТИСОВ: Система в то время преподнесла это как конфликт игрок-тренер, а на самом деле это была борьба за свои права. То есть некое начало демократического процесса.

МИТРОФАНОВА: Это 1989-й?

ФЕТИСОВ: 1988-89 год, все перипетии там тоже отражены, это тоже людей так тронуло. За этот период в полтора года я мог убежать, как некие молодые ребята сделали. Может, это как-то смешно сейчас выглядит, все, в общем, и работают, и живут, и имеют положение в обществе, но в то время я в какой-то момент почувствовал, что я смогу что-то сделать для наших людей, еще больше, чем быть просто хорошим хоккеистом. И вот у меня была целая эпопея борьбы с советской системой, которая, в общем, в итоге дала мне паспорт, поставила мне выездную визу.

МИТРОФАНОВА: Там все-таки времена-то чуток помягчали, 1988-89 год – это горбачевская оттепель, так ее назовем, перестройка, гласность.

ФЕТИСОВ: Я бы не сказал.

МИТРОФАНОВА: Да? В спорте жестче было?

ФЕТИСОВ: Это же не спорт, при чем тут спорт, это политика. Но дело даже не в этом.

МИТРОФАНОВА: Ну, нам музыку дали иностранную.

ФЕТИСОВ: То есть они давали выезжать, но забирали у тебя всё. Это в этом смысле.

ГОЛУБКИНА: Это как у Шаляпина было, у него ребенка оставили.

ФЕТИСОВ: Мы говорим о другом. Я даже не понимал, что происходило, я говорю: ребята… Они говорят: вот 10 процентов, потом 20 процентов, это специальное решение отдела Политбюро. Я говорю: да нет, давайте по-другому.

МИТРОФАНОВА: То есть эти дядьки в сюртуках реально ваши деньги делили?

ФЕТИСОВ: Да, они со мной вели переговоры вместо того, чтобы разговаривать с американским клубом, просить трансфер, как это сейчас называется, компенсацию, а контракт мой не трогать. Им проще было забрать контракт, контролировать мою жизнь, чем…

МИТРОФАНОВА: Жуть какая.

ФЕТИСОВ: А я сказал: я не хочу, мне и здесь хорошо, у меня всё в порядке, зачем я туда поеду, буду там, не знаю, третьего сорта человеком, а с меня будут требовать результат. В общем, такая история, она никому не была известна, а на самом деле она тронула многих именно в той ситуации.

МИТРОФАНОВА: А кто победил по большому счету? Я надеюсь, вы.

ФЕТИСОВ: Да, они же, я сказал, они мне подписали. Там был эпизод с министром обороны, который, в общем, тоже не совсем понимал, что происходит, его там тоже накрутили. Был момент, когда я сказал, что…

МИТРОФАНОВА: Пойду-ка я?

ФЕТИСОВ: Нет, надеюсь, что вы выполните слово офицера и министра обороны и уволите меня из армии (потому что по-другому я уехать не мог). Вот, всё это произошло, в книге у меня, в «Овертайме», эта вся история есть. Все факты, которые там есть, они публичны уже. И как-то он сумел всё это собрать с американским менталитетом в такой боевик, я бы так сказал.

ГОЛУБКИНА: Мы сейчас за кулисами говорили об уме и спорте, совместим ли ум со спортом.

МИТРОФАНОВА: Ну, мы задавали этот вопрос точно троим, вы третий. Первая была у нас Света Гладышева, наша горнолыжница, гигантский слалом, потом Света Кузнецова, которая на корте выросла и вообще ничего не видела кроме сетки и бананов, чтобы, как говорится, поддерживать форму. Мы спортом не занимались. Ну, правда, вот конный спорт…

ГОЛУБКИНА: Как нет? Здрасьте! Всю жизнь.

МИТРОФАНОВА: То есть мы всегда противопоставляли, ну хорошо – я, некий интеллектуальный…

ФЕТИСОВ: Вообще, девушки, вы знаете, что в древности физическое и умственное развитие одинаково ценилось?

МИТРОФАНОВА: Ну, насчет древности…

ФЕТИСОВ: Мне так кажется, все-таки заложены были серьезные посылы для всех для нас. Конечно, сегодня много слишком соблазнов. Я соглашусь, что все разные спортсмены, есть умные ребята, есть всякие разные, поэтому как-то всех под одну гребенку грести тоже не совсем правильно. Вот я помню, когда я рос в бараках на окраине Москвы, в Бескудникове, и не было никаких условий для нормальной жизни, но рос счастливым парнем. Меня отец все время учил, говорит: сынок, чтобы вылезти из этого болота, надо хорошо учиться. То есть для меня школа была приоритетом номер один. Я до 9-го класса был отличником, кроме физкультуры: у меня тройка была.

МИТРОФАНОВА: Ирония судьбы.

ФЕТИСОВ: Я уже в то время был мастером спорта Советского Союза, но имел тройку, потому что терпеть не мог лыжи.

МИТРОФАНОВА: Физкультурник спился, я чувствую, потом, когда узнал о ваших результатах.

ФЕТИСОВ: Нет, у нас крутой физкультурник был, герой войны, поэтому мы к нему с уважением. Ну, так получалось, что во время зимней четверти у меня хоккейные игры, я на лыжах кататься ну просто не мог.

ГОЛУБКИНА: Сил-то уже не было.

МИТРОФАНОВА: А лыжи это вообще бред какой.

ФЕТИСОВ: Нет, сил было полно, просто я куда-то все время уезжал и не сдавал нормативы, в общем, у меня двойка все время была по физкультуре.

ГОЛУБКИНА: Но, главное, какой был хороший учитель, я хочу сказать, принципиальный человек. Мог бы поставить пятерку заочно.

ФЕТИСОВ: Да. Поэтому его очень любили и уважали, он для нас такой авторитет был, по большому счету.

МИТРОФАНОВА: Признаюсь, что обычно девочкам, которые не очень красивы, отцы говорят примерно то же самое. Ты, говорят, лицом-то не вышла, иди-ка ты учись.

ФЕТИСОВ: Отец знал, что он говорит, видя своего сына, поэтому: учись, сынок, человеком станешь. Но на самом деле сегодня, конечно, спорт поменялся, и, мне кажется, ранняя специализация – на корте Света выросла, кто-то на лыжах, кто-то на коньках, – я думаю, тоже убивает очень многое в развитии ребенка. Кстати, на Западе совсем по-другому. Чтобы вы понимали, там все равно образование… хотя, допустим, для малоимущих, то есть в Гарлеме, это сегодня единственная возможность социального лифта. Баскетбол, бейсбол, американский футбол – те виды спорта, которые дают им как раз этот лифт. Но что интересно, начиная с high school они начинают отбор уже этих пацанов для своей команды. То есть некая система стимулирует, бесплатное образование.

МИТРОФАНОВА: Да, да, стипендия.

ФЕТИСОВ: В итоге, сколько у них там, 30 тысяч этих колледжей и университетов, в итоге каждый колледж имеет команду. И ты можешь попасть, у тебя есть выбор – или наркотики, алкоголь, банды, или у тебя есть кумир типа Майкла Джордана, которого показывают, какой он богатый и знаменитый, все готовы в очереди стоять, для того чтобы ему пожать руку. В общем, стараться, идти правильным путем, и ты можешь попасть в университет. У нас в свое время, так скажем, оценки ставили, если так говорить, а там ты если плохо учишься, то тебя отчисляют. То есть для университета все равно, ты хороший спортсмен, но ты должен как раз и дисциплинировать себя, ты должен уметь расставить приоритеты, ты должен понимать, что это для тебя важно. Ты стал профессиональным спортсменом – ты стал богатым, известным, знаменитым. Если нет, то ты получил образование.

ГОЛУБКИНА: Вопрос у меня есть по поводу детей очень серьезный. У меня Настя занималась фигурным катанием, причем почему? Я вообще люблю лед, вот когда я слышу стук конька об лед, я просто не могу. Значит, привожу ребенка в фигурное катание, естественно, она же девочка. Смотрю: Крутов. Причем где? Каток «Умка». А тренер по фигурному катанию – Марина Черкасова. Я говорю: ничего себе, что творится, люди, посмотрите! Я говорю: немедленно молиться! Сколько денег стоит? Они говорят: бесплатно. Я говорю: как бесплатно? И вот эти люди в то время (я думаю, сейчас меняется дух), эти люди дико страдали, я это видела, от того, что их никто не понимает, кто эти люди. Необходимо их ценить и…

ФЕТИСОВ: Невостребованность убивает талант, это однозначно, это уже примеров куча. И Вовка же умер, он же умер в возрасте 52 года именно от невостребованности.

ГОЛУБКИНА: Да, я знаю.

ФЕТИСОВ: Вообще целая философия в этом заложена. Я в свое время сумел прикоснуться к величию Харламова. Мне было лет двенадцать, наверное, когда он приехал во двор к деду, где он жил в соседнем подъезде. Просто меня дед подозвал, сказал: Валера, вот Славка у нас в ЦСКА играет. Ну, он для меня бог был. Но он такой простецкий, такой добродушный парень, потрепал меня по голове, говорит: ну, надеюсь, что мы с тобой еще поиграем. Для меня большего, так скажем, стимула, большего благословения просто сложно было придумать. И действительно я попал в команду в 17 лет, пять лет спустя, он вспомнил этот момент, что удивительно.

ГОЛУБКИНА: Вот вопрос от слушателя: Вячеслав Александрович, пожалуйста, расскажите, о Владимире Константинове, как он себя чувствует? Информации нет.

ФЕТИСОВ: Ну, с Володей мы попали в эту аварию в 1997 году, выиграв Кубок Стэнли, он был мой партнер, товарищ, друг. В общем, до сих пор «овощ», и никаких перспектив, я думаю, уже не прослеживается в плане выздоровления.

ГОЛУБКИНА: А после этой аварии ничего не…

ФЕТИСОВ: У него расплавилась лобная часть мозга, которая отвечает за координацию движений и за короткую память. Кроме страхового обеспечения медицинского по самому высшему стандарту… по сути дела, парень не может существовать, к сожалению. Спасибо за вопрос.

ГОЛУБКИНА: Расскажите, пожалуйста, про вашего отца. Мне кажется, что таких мужчин воспитывают настоящие отцы.

ФЕТИСОВ: Ну, надеюсь, он меня слышит. Отцу исполнится 83 года. На самом деле, в общем, всё, что во мне мужского есть, это он. Я как раз хотел тогда на передаче, где мы с тобой посидели так круто, сказать: знаете, друзья, можно, конечно, смотреть и на этих непонятных людей с бородой, можно смотреть на наших очаровательных девочек, но должны понимать: что вложишь, то и получишь по большому счету. Сегодня настолько много соблазнов у детей, запрещать это тоже, наверное, невозможно. Все приводится к простому, особенно в воспитании детей: сколько вложишь, столько и получишь. У меня мама и отец такие противоположности. (Мамы, к сожалению, уже нет.) Она по-женски так: ой, на фиг тебе это нужно – спорт? Зачем, сынок? Учись, у тебя все хорошо получается. А отец – наоборот: ты должен уметь постоять за себя. Я помню, придешь с синяком: ну, подрался. «А почему синяк?» – и еще подзатыльника даст. Он очень критически относился ко всем моим делам, но по-доброму, так скажем.

И несколько вещей, которые мне по жизни помогли. Он говорит: ты слышишь, сынок, делай свое дело хорошо, и всё у тебя будет получаться, чем бы ты ни занимался. То есть я никогда не планирую, что будет завтра, я стараюсь делать то, что сегодня я делаю, хорошо, и какие-то у меня все время предложения, движения происходят в жизни. И, конечно, вот этот посыл, что ты должен стать человеком, учиться, это тоже такая вещь. Но самое интересное, знаете, он не поддерживал меня, чтобы я стал там спортсменом и так далее. Но с детства меня и в футбол, и везде, и борьба, и бокс, чего я только не делал. Они с мамой копили, оказывается, деньги два года, чтобы мне подарить коньки, перчатки и шлем. То есть это им стоило порядка 250 рублей. Они это купили и на 13-летие мне сделали этот подарок. Тем самым они мне дали понять, что они меня поддерживают, сами мне дали такую поддержку, которую я, в общем, даже оценить не могу. То есть они сумели вовремя увидеть то, что мне будет интересно по жизни, где я могу состояться, и, в общем, полностью меня поддержали.

Отец до сих пор очень критично ко всему относится. Вот я понимаю тех, кто теряет родителей и говорит, что я не сумел достаточно времени с ними провести. Мне тоже не хватает времени. Настолько он простой человек, из деревни пришел в Москву во время войны, без мамы воспитывался, но настолько сермяжная его правда – сегодня в нашей тяжелой жизненной ситуации он мне все акценты расставляет просто в разговоре. Я посижу, он мне все так простым языком про политику, про экономику, про все расскажет, я такой выхожу, как будто я побывал на встрече с господом, который мне рассказал, что мне нужно делать в ближайшее время.

МИТРОФАНОВА: Такой тренинг во взрослом возрасте.

ГОЛУБКИНА: Опыт, опыт, опыт. А профессия (простите, я не знаю, плохо, видимо, готовилась), профессия вашего отца?

ФЕТИСОВ: Он в строительном бизнесе работал на кране, я помню, в то время те люди, которые были связаны с какими-то такими вещами техническими, они, конечно, крутые были. В общем, он на кран забирался, потом спускался.

МИТРОФАНОВА: Хорошо, хоть вы не космонавтом хотели стать.

ФЕТИСОВ: Хотел стать космонавтом.

ГОЛУБКИНА: Все нормальные мужики хотят быть космонавтами.

ФЕТИСОВ: Кем хочешь стать? Космонавтом.

ГОЛУБКИНА: У меня товарищ Юра Лончаков, космонавт, я говорю: Юр, к мальчику пристали, кем ты хочешь стать? Мальчик говорит: мужиком.

ФЕТИСОВ: Ну, это тоже такая вещь сегодня…

МИТРОФАНОВА: Вячеслав Александрович, но все-таки, несмотря на то, что мы абсолютно не спортивные особы, даже Мария Андреевна…

ФЕТИСОВ: А про Miracle on Ice знаете?

МИТРОФАНОВА: Теперь знаем, но вот сейчас мы ждем игры Россия – Беларусь. Ваш прогноз? Кто-то вам понравился, или вы фильмом были заняты, вам не до того?

ФЕТИСОВ: Ну, обычно такие турниры я начинаю смотреть с четвертьфинала, когда уже идет игра, так скажем…

МИТРОФАНОВА: Когда канадцы уже выходят.

ФЕТИСОВ: Характер и уже другой уровень совсем. Настолько сегодня формат хоккейный, он не предполагает в начальной стадии чему-то сопереживать…

МИТРОФАНОВА: Проходные, да, такие?

ФЕТИСОВ: Проходные игры это не моя тема. Вообще хоккей в стране любят, я это знаю, популярность ребят, которые своей игрой радовали людей, она по-прежнему высокая, но у нас проблем много, связанных вообще с системой хоккейной, особенно с детским хоккеем, связанных с методиками, с коррупцией. Сегодня за деньги можно купить место в первой пятерке, что, конечно, убивает таланты прежде всего. Много проблем, которые необходимо сегодня решать. Все-таки колоссальные деньги, которые ребята зарабатывают, для родителей считается это, может быть, единственный социальный лифт, стимул что-то сделать, поэтому идут на все. И, короче, проблем у нас очень много.

МИТРОФАНОВА: Ну, удачи мы желаем пока ребятам нашей сборной.

ФЕТИСОВ: Ребятам, конечно, желаем удачи, интерес у людей к этому делу есть, поэтому будем болеть.

МИТРОФАНОВА: Мы хотели спросить, какие у вас, наверное, уже творческие планы, хоккейные планы, и вашу семью хотели бы поздравить…

ФЕТИСОВ: Спасибо, девушки. Мне очень приятно, когда такие умные и красивые с тобой говорят, то быстро летит время, крышу сносит, поэтому не знаю, что получилось у нас. Но на самом деле…

МИТРОФАНОВА: Как вы от поклонниц-то отбиваетесь? Клюшкой?

ФЕТИСОВ: Как мне жена тут неожиданно на мой юбилей призналась, там много людей было: я знаю, бабы-то его любят все равно. Не знаю, с чего она это сказала. Ну, не об этом разговор. Она тоже крутая девка, но дело не в этом. Вообще я благодарен судьбе за то, что имею возможность сегодня о чем-то рассуждать, говорить, следовал советам отца, делал свое дело хорошо, в общем, старался, по крайней мере. Я счастливый человек во многих, так скажем, проявлениях. Ну, может быть, это народ услышал.

МИТРОФАНОВА: Да, вам сложно посочувствовать.

ФЕТИСОВ: Цель, конечно, быть полезным, хотя могу, в общем, расслабиться и ничего не делать.

ГОЛУБКИНА: Накопил, как говорится.

ФЕТИСОВ: Но тем не менее политика, то, чем я занимаюсь, она в любом случае отнимает больше, чем дает, и здесь, конечно, в этой кухне вариться – тоже нужно иметь способность не потерять ни имя, ни честь, ничто. Поэтому стараюсь. Ну, отец, слава богу, жив, здоров, для меня это человек, который очень много значит. Папа, если ты меня слышишь, скоро заеду. Приеду с подарками.

ГОЛУБКИНА: Отцу отдельный респект, привет, спасибо большое за такого сына. Все бы такие отцы были. И еще я хочу спросить, дайте совет, пожалуйста, нашим унылым мужчинам, унылому Павлу, моему водителю, который все время ходит грустный, у него дома там какие-то нестроения. Вот мужик не должен сопли жевать, извините.

ФЕТИСОВ: Вообще нет, ни в коем случае.

МИТРОФАНОВА: Это на тост похоже.

ФЕТИСОВ: Наливай!

ГОЛУБКИНА: Даже если там какие-то нестроения. Если у тебя проблемы с женой, кто виноват?

ФЕТИСОВ: Конечно, ты. Здесь все время компромиссы, это постоянные ситуации. Я вообще верю в судьбу, по большому счету, как-то часто задумываюсь насчет того, что происходит, и вот простейшая приходит на ум такая сказка: налево пойдешь, направо пойдешь, прямо пойдешь…

ГОЛУБКИНА: Да, делай выбор.

ФЕТИСОВ: И ты постоянно, каждую секунду ты принимаешь решения. Ну, конечно, ты можешь свою судьбу прожить, если ты найдешь, скажем…

ГОЛУБКИНА: А есть вот такие соплежуи, сидит и не знает, куда ему, налево пойти? Я, говорит, не знаю, я не могу ничего выбрать.

ФЕТИСОВ: По крайней мере, он должен какой-то шаг сделать. Конечно, можно вернуться обратно, на свою, так скажем, судьбоносную трассу, дорогу, как угодно, тропинку, у каждого она своя, ну потеряешь время, но приобретешь какой-то опыт. Но я знаю, что в любом случае нельзя подняться, если ты не упал ни разу, это закон. Если ты сумел проанализировать то, что неправильно, и сделал из этого выводы, то как раз это и путь движения. А спорт этому много учит. Я понял очень важную вещь, когда первый раз стал на пьедестал почета, когда чувствовал, что рядом стоят ребята – вторые, третьи, которые тебя ненавидят в этот момент, и ты понимаешь, что первый шаг после этого ты делаешь вниз, ты снисходишь. И ты для себя если в этот момент не сделаешь правильный вывод, что теперь тебе, чтобы туда забраться, надо в десять раз больше работать, еще в сто раз лучше к себе относиться в плане дисциплины, то ты уже точно туда не попадешь. Поэтому это стимул для мужика должен быть всегда.

ГОЛУБКИНА: И еще мужчина не должен ничего бояться.

ФЕТИСОВ: Да, ставить перед собой как можно большие цели – у каждого они есть свои, – и не бояться как раз этих задач и целей, в общем, и двигаться вперед.

ГОЛУБКИНА: И радоваться, каждый день радоваться жизни.

МИТРОФАНОВА: Ты подсказываешь. Человек старше тебя.

ФЕТИСОВ: Я понимаю одну вещь вообще, радость общения для меня с возрастом приобретает особый смысл. То есть, ходить туда, куда хочешь, общаться, с кем тебе нравится, и здесь мне сегодня повезло: девушки…

МИТРОФАНОВА: Да, и песню мы поставим по заявке нашего великого гостя.

ГОЛУБКИНА: До завтра.