Любовь и голуби Анита Цой

МИТРОФАНОВА: Так, друзья, прекрасен наш союз. Мы приветствуем вас, и это шоу "Любовь и голуби". У нас в гостях уже наша подруга певица Анита Цой. Анечка, здравствуй.

ЦОЙ: Всем привет, любимые! Ну, здравствуйте, дорогая «Любовь и голуби»! Все вместе.

МИТРОФАНОВА: Жизнь продолжается, эфир продолжается. Скажи, Анита, мы песню сразу послушаем? Смотрите, оказывается, я говорю: Анита, ну что, ты принесла новый альбом? Такой красивый, формата как раз компактного диска. А оказалось, это книга стихов. И это действительно интересно, поскольку мы, женщины, друг друга не любим, ну так, по большому счету.

ГОЛУБКИНА: Почему это? Да ладно!

МИТРОФАНОВА: Ну, мне кажется, все-таки нет чистой искренней любви.

ГОЛУБКИНА: Мы с тобой что, друг друга не любим?

МИТРОФАНОВА: Нет, нет.

ГОЛУБКИНА: Почему?

МИТРОФАНОВА: Ну а что, ты расстроилась?

ГОЛУБКИНА: Конечно, я даже не знала, что ты меня не любишь. Я сейчас заплачу...

ЦОЙ: Ну вот, опять началось... Девочки, не ругайтесь, не ссорьтесь.

МИТРОФАНОВА: Ну да, ты же упрекала меня, что у меня нет чувства юмора в предыдущем часе.

ЦОЙ: Давайте лучше начнем этот час именно со стиха.

МИТРОФАНОВА: Да, давай.

ЦОЙ: Ушли сомнения и грусть.
           Я в зиму больше не вернусь, и не ищете меня там.
           Я в синем небе растворюсь,
           Сигая пятками босыми по оголенным облакам.
           Целуй меня, мой пьяный ветер!
           Сорви весенние стенанья!
           Прощайте, зимние страданья,
           Меня забрал к себе Амур.
           И пусть фиаско ждет другого.
           Я отвернулась от него.
           Прощайте, дама-нелюбовь,
           Бонжур, весенняя природа!

Девочки, это для вас.

МИТРОФАНОВА: Ух! Спасибо.

ГОЛУБКИНА: Спасибо.

МИТРОФАНОВА: Анита, ну вот фраза "зимние страданья" меня насторожила.

ЦОЙ: Я зимой, например, страдаю.

МИТРОФАНОВА: Какие у тебя, у такой красивой, успешной, благополучной (тьфу-тьфу-тьфу!) женщины, могут быть зимние страдания? Обувь испортила дорогую?

ЦОЙ: Боже мой, ну причем тут успех или красота женщины? Когда, например, машину рано утром заносит снегом, мы выходим и испытываем не самые лучшие и приятные ощущения, очищая свою машину. И в это время мы клацаем зубами, и нам холодно. Или, например, когда любимый не хочет никуда выходить из дома, и его не сдвинуть даже танком. Как ты думаешь? Это тоже определенные страдания.

ГОЛУБКИНА: Это страдания.

ЦОЙ: А если нет любимого рядом?

ГОЛУБКИНА: А это что? Это вообще жуткая жуть.

МИТРОФАНОВА: Это жуткая жуть.

ЦОЙ: Вот сижу я на гастролях в холодной гостинице и переживаю.

МИТРОФАНОВА: В Нарьян-Маре.

ЦОЙ: Почему? Я не сказала где.

МИТРОФАНОВА: Я не просто так сказала. Хорошо, Улан-Удэ.

ЦОЙ: И ласки хочется, и тепла хочется, а, черт возьми, нет, не хватает!

ГОЛУБКИНА: Да, нет рядом любимого.

ЦОЙ: И это все зима, потому что она все усугубляет. Да и сами вы все знаете.

ГОЛУБКИНА: Да, конечно, да.

МИТРОФАНОВА: Так, а китайские философы говорят: чтобы ощутить тепло, нужно сначала почувствовать холод. Понимаешь, все в сравнении познается.

ЦОЙ: Для этого я и пишу стихи. Видишь, зимой, например, о весне, чтобы было хорошо.

МИТРОФАНОВА: Слушай, вообще интересная ипостась. Я не решалась, я один раз такое написала, что вообще... я найду обязательно как-нибудь.

ЦОЙ: Я не претендую совершенно, например, на высокую какую-то классику и так далее, просто так, беру и описываю.
          

          По ниточкам на цыпочкам,
          По темным переулочкам
          Хожу, пою припевчики,
          Сегодня я разбужена.
          Прохожие, улыбочки -
          Мне как-то все здесь нравится.
          Кому какая разница,
          Что я сегодня пьяница?

МИТРОФАНОВА: Хорошо закончилось.

ЦОЙ: Ты понимаешь, да? Это в пятницу, перед выходными.

МИТРОФАНОВА: Я аж проснулась. Слушай, Анита, а скажи, пожалуйста, а идея переложить это все... ты у нас певица изначально, насколько я знаю, после того как ты жена и мама. Или в начале? Я думаю, все равно семья важнее, правильно?

ЦОЙ: Я все вместе.

МИТРОФАНОВА: Ты все вместе. И это же все хорошо бы еще и спеть можно, нет?

ЦОЙ: Нет, мне кажется...

МИТРОФАНОВА: Потому что всегда говорят: нет стихов, нет песен. И на русском языке-то очень сложно, мне кажется, песни писать.

ЦОЙ: Ты знаешь, песни - это немножко другое. Вот, например, здесь, в этом сборничке, есть стихи из цикла "Бред по Ростроповичу". Это когда я слушала виолончельную музыку Ростроповича, того же Чайковского, Баха, исполненные им, и я просто рисовала себе какие-то картины и писала соответственно такие зарисовки, стихи на те эмоции, ощущения, которые меня посетили. Конечно, это не песня. Песня - это слияние музыки и стихов.

МИТРОФАНОВА: Ну, раз ты сказала - это короткое стихотворение, давай про Ростроповича послушаем.

ЦОЙ: Ну так, в принципе, я его и читала, но можно продолжить.

МИТРОФАНОВА: А, ты его не целиком.

ЦОЙ: Нас застала весна врасплох -
           Полузлых, полуспящих, забытых где-то.
           На сутулых сугробах сплошь
           Не то снег, не то соль, не то просто боль.
           Посмотрела весна вокруг:
           Где же свет и улыбки где?
           А вокруг только толпы прут
           Серых дней и солдат-людей.
           И открыла весна суму,
           Расплескала вокруг ручьи:
           Пейте, люди, любовь и свет,
           Пейте всё, а не то уйду.
           И притопнула каблучком,
           Распахнула цветной сарафан
           И впустила мне в вену кровь,
           От которой шальной дурман.

МИТРОФАНОВА: Друзья, а сейчас у нас вопрос для слушателей, кто внимательно следит. Шестого июня мы отмечаем день рождения Пушкина, и логичный и закономерный вопрос: сколько ему будет? Пожалуйста, кто первый дозвонится, тот получит стихи, сборник стихов "От всей души".

ГОЛУБКИНА: Очень кстати.

ЦОЙ: Ну а мы сейчас решили все дружно здесь, не отходя от кассы, что мы 6 июня соберемся вместе, накроем поляну и поднимем бокалы за нашего любимого Пушкина.

МИТРОФАНОВА: Шестое июня - это какой день недели? Потому что когда муж спросит: а чего ты сегодня-то пьяная?

ГОЛУБКИНА: А я скажу: это пятница, это пятница.

МИТРОФАНОВА: А, ну тогда нет, тогда незаметно пройдет...

ЦОЙ: Все отлично!

МИТРОФАНОВА: А что, давай день рождения Пушкина отметим.

ГОЛУБКИНА: Вообще-то вы зря смеетесь, я вообще каждый год отмечаю.

ЦОЙ: А сейчас можно вообще, можно по Скайпу собрать всех друзей и вместе поднять тост в разных уголках нашей необъятной родины: за Пушкина!

ГОЛУБКИНА: Ну а почему нет?

МИТРОФАНОВА: Слушай, а вот если брать людей, кумиров, вот кого бы мы еще отметили особенно, вот каждый? Такой вопрос и гостье нашей Аните.

ГОЛУБКИНА: Бродского бы отметили.

ЦОЙ: Бродского бы отметили, Ахматову, Викторию Ветрову я бы отметила.

ГОЛУБКИНА: Ростроповича.

ЦОЙ: Ну, конечно.

ГОЛУБКИНА: Жену Ростроповича.

ЦОЙ: Ну, вообще есть кого отмечать.

МИТРОФАНОВА: Да, хорошо, у нас такие люди в нашей стране.

ГОЛУБКИНА: Шаляпина мы хотели отмечать 13-го прямо в музее. Пойдешь?

МИТРОФАНОВА: Ширвиндт скоро родится.

ГОЛУБКИНА: Ширвиндту 80 в этом году.

ЦОЙ: Господи, куда я пришла? Вот так культурную программу и сложила себе на все лето, до самого конца.

МИТРОФАНОВА: Да, ну если есть гастроли. Кстати, о гастролях. Ты ездишь по стране?

ЦОЙ: Конечно, это святое.

МИТРОФАНОВА: А где хуже всего и где лучше всего? Ну именно, по, наверное, состоянию, вот как в город ты приходишь, и жалко, что так. Есть такие места? Не хочешь говорить?

ЦОЙ: Ну есть, конечно, но не хочется об этом говорить, потому что самое главное - это люди. Мы порой даже не успеваем посмотреть города, в которых бывает. Прилетел, в гостинице немножко отоспался - и вперед на площадку. А вот от людей многое зависит. И что самое интересное, чем дальше от Москвы (замечено точно уже, не только мной, а всеми моими коллегами), тем раскрепощеннее люди, тем ярче их эмоции, тем честнее они. Ты знаешь, вообще удивительное состояние, но вот мне чем дальше от Москвы, тем намного интереснее выступать.

МИТРОФАНОВА: А почему так? Как это, у нас есть причины?

ЦОЙ: Даже готова на перекладных.

ГОЛУБКИНА: А мы перекормленные, москвичи, ты понимаешь, у нас здесь все есть всегда под рукой, мы можем...

ЦОЙ: Причем, не на лоха, понимаешь, можно было бы на лоха рассуждать: а, типа, я уеду сейчас подальше, там все равно народ ничего не понимает, сейчас я им ту спою, улыбнусь.

МИТРОФАНОВА: Потанцую под фанеру.

ЦОЙ: Потанцую под фанеру, да, и типа. Ничего подобного. Зритель везде четко совершенно определяет, кто перед ним, стоит на этого человека идти в следующий раз и так далее.

ГОЛУБКИНА: Нет, это конечно, это конечно.

ЦОЙ: Да, зрителя не обмануть. Но вот по душевности и по желанию все-таки с тобой сейчас сыграть в твою игру, прочувствовать то, что именно хочет сейчас показать артист, это, конечно, да, невероятное состояние.

ГОЛУБКИНА: Простите, нам тут пишут, что Пушкину 215 лет. Да мы помним, мы знаем, что он родился в 1799 году. Но написали очень смешно.

МИТРОФАНОВА: А что?

ГОЛУБКИНА: - Сколько лет Пушкину? - 37. А ему всегда 37 сейчас.

МИТРОФАНОВА: А, точно! Вот как же вы... это надо запомнить, сфотографируй эту СМСку. Друзья, мы сейчас послушаем песню. А что за песню ты решила поставить?

ЦОЙ: Весенняя песня - "Звонки", это хедлайнер этой весны. И, кстати, сегодня нас ждет всех сюрприз, потому что на всех телеканалах нашей страны, на музыкальных телеканалах, а также в Интернете стартует премьера клипа на песню "Звонки". Слушайте, наслаждайтесь и будьте счастливы.

ГОЛУБКИНА: Мы тут начали, естественно, по нашей доброй традиции, потому что заткнуть женщине рот может только еда, мы говорили...

ЦОЙ: Нет, даже едой невозможно. Вот сейчас бы Рита Митрофанова сказала: только шмотками, хорошими шмотками возможно заткнуть женщине рот. И это невозможно.

МИТРОФАНОВА: Да, ну это как женщина может часами смотреть на сумку "Шанель" и купить... Ну, что-то какая-то шутка была. Но действительно мы можем, правда, себя успокоить чем-то.

ЦОЙ: Но вообще честно хочу сказать, дорогие радиослушатели, мы так взахлеб разговариваем на такие удивительные темы, как Шаляпин, как его музей, как стихи Пушкина и так далее. Я нахожусь в каком-то совершенно весеннем кайфовом творческо-поэтическом настроении.

ГОЛУБКИНА: Анита, нам тут пишут тебе сообщения. Из Улан-Удэ пишут: Привет, мы вас любим, приезжайте. Из Республики Башкортостан пишут: приезжайте. Спрашивают: что любите слушать, какую музыку?

ЦОЙ: Вот недавно прозвучала, например, моя новая песня "Звонки", чтобы далеко не ходить... Кстати, обещала всем рассказать о сегодняшнем чуде. Ведь сегодня премьера - премьера клипа на песню "Звонки", которую мы услышали чуть ранее. Так вот, представляете, девчонки, зима на улице, работаю в студии над песней, и снится мне сон, как будто прыгаю я на батуте.

МИТРОФАНОВА: Ты в студии, что ли, заснула?

ЦОЙ: Да нет, ночью, дома уже. Прыгаю я на батуте среди огромного моря тюльпанов. И надо мной голубое легкое небо с белоснежными облачками, солнце кругом, а вокруг ветряные мельницы. Просыпаюсь утром и понимаю: боже, это же Амстердам! И засело у меня в голове обязательно снять клип в Амстердаме, среди этих тюльпанов сумасшедших. И вот я набираю с утра уже (а зима!) номер телефона своего режиссера Сережи Ткаченко, которого очень люблю и с которым мы сделали много интереснейших работ, и говорю: Сережа, ты как хочешь, а добудь мне поле с тюльпанами, именно там, в Амстердаме. И вот он нашел парк, и мы в апреле рванули туда, весь мир съезжается пофотографировать цветы, насладиться этим чудным зрелищем. А мы поехали снимать ролик. И, конечно, сегодняшняя премьера, она для меня не просто премьера клипа, это для меня, знаешь, как осуществление моей мечты, причем зимней. Так что все смотрите, включайтесь в процесс. А Сереже спасибо, потому что снял он на самом деле художественный фильм длиной 3 минуты 52 секунды. Это сложный был процесс, но крайне интересный. Так что все состоялось.

МИТРОФАНОВА: Да? А тюльпаны, значит, у них в апреле зацветают?

ЦОЙ: Конец марта и до середины мая работает парк, где вот эта целая куча тюльпанов.

ГОЛУБКИНА: Это вообще их народная тюльпанская традиция.

МИТРОФАНОВА: Да, вот это очень круто. Кстати, отличная идея, хорошо, что ты сказала, потому что тоже хочется посмотреть и ощутить себя Анитой Цой... Я просто когда-то, давным-давно тоже, вот когда мало всего было и что-то стало появляться - то ли шмотье, то ли кремы какие-то для лица, я покупала ну за непомерные суммы на то время "Ив-Сен Лоран" кремы для лица, так мне нравилась эта чушь... Вот, и я всегда думала: а чем я хуже Шарли Стерон?

ЦОЙ: Шарли Стерон?

МИТРОФАНОВА: Вот почему-то она мне именно мерещилась.

ГОЛУБКИНА: А, кстати, ты ничем не хуже. Даже лучше.

МИТРОФАНОВА: В том-то и дело, да я матери этот довод приводила, говорю: вот она может мазать это, а я нет. И вот это у меня было какое-то, мне казалось, что это оправдывает. Но на самом деле, если ты действительно работаешь, зарабатываешь и ставишь какую-то цель, я думаю, она всегда осуществима.

ГОЛУБКИНА: Конечно, конечно. Даже если тебе кажется, что, может быть, кому-то не интересно это слушать, ты найдешь своего слушателя. И вот мы с тобой говорили, что придут к тебе именно те, кто тебя любит. Пусть их будет меньше, но твои.

ЦОЙ: Вот расскажу, ты как раз о Шаляпине рассказывала, о вашей чудной программе, которую вы вместе с Ритой в музее проводите.

ГОЛУБКИНА: Мы еще не проводим, мы еще только собираемся.

ЦОЙ: А, только собираетесь. Ну, считайте - я в ваших рядах.

МИТРОФАНОВА: Все, берем.

ЦОЙ: Однозначно. Потому что для меня недавно совсем открытием, год назад, стало предложение из одного московского клуба, в котором выступают наши актеры театра, кино, рок-музыканты, но все выступают с какой-нибудь интересной, необычной программой.

ГОЛУБКИНА: Не обычной для него.

ЦОЙ: И вдруг мне говорят: Анита, а ты давай нам "Живаго" с бэндом и почитай свои стихи, мы слышали, что ты читаешь стихи. Я говорю: я никогда в жизни этим не занималась. Я шоу ставлю, у меня балет. Мне говорят: оставь свой балет в покое, давай вот так по душам, по семейному. И с тех самых пор мы провели аж целых три концерта. В этот зал помещается всего по 200 человек, но три раза уже этот зал был битком. И когда на третий раз люди начали читать стихи со мной в унисон, они записывали на айфоны, на видео, я поняла, что наступила пора издать хотя бы маленькую книжку с теми стихами, которые они уже знают.

МИТРОФАНОВА: Ну она очень симпатичная.

ГОЛУБКИНА: Мы должны сказать еще про эту книжку, что она ужасно позитивная, если так можно выразиться, она вся розовая, голубая, разноцветная, с тюльпанами, с цветами, с роскошными фотографиями.

ЦОЙ: Я как ребенок, для меня книжка без картинок - не книжка.

ГОЛУБКИНА: Да, это правда, правильно.

МИТРОФАНОВА: Да, когда дети выросли, уже самой можно в детство впадать, согласна.

ГОЛУБКИНА: Можно я прочитаю стихи?

ЦОЙ: Ну что, Пушкина?

ГОЛУБКИНА: Ну давай, чего вы хотите Пушкина?

ЦОЙ: Давай, на твое усмотрение.

МИТРОФАНОВА: Чего-нибудь такое, да, эдакое. Пушкину всегда 37, а не 215.

ГОЛУБКИНА: Чего-нибудь такое... Ну, я сейчас... давайте, вы поговорите пока, я сейчас найду что-нибудь.

МИТРОФАНОВА: Ну, пусть давай сначала Анита тогда стих какой-нибудь прочтет.

ГОЛУБКИНА: Давай, прочти. Короче, читай ты, а я сейчас...

МИТРОФАНОВА: А мы потом почувствуем разницу.

ЦОЙ: Где-то розы и мимозы,
           Где-то кактусы горчат.
           Я пойду без остановки,
           Пусть ленивые кричат.
           Пусть вопят, взывая к небу,
           Руки тянут в никуда.
           Я ж ползу к большой березе,
           Что взрывает небеса
           Мощным стеблем, сочной коркой,
           Изумрудным взглядом дерзким
           И движеньем ветра резким
           Разгоняет облака.
           Да, я вцеплюсь в тугие корни,
           Я - зубами за кору.
           Только так - по взбухшим венам -
           Я до счастья доползу.

МИТРОФАНОВА: Вот!

ЦОЙ: Но не Пушкин, точно.

ГОЛУБКИНА: Ты не Пушкин, а вот Пушкин, короткое стихотворение.

МИТРОФАНОВА: Давай, да. А я потом скажу про Аниту.

ГОЛУБКИНА: О, дева-роза, я в оковах;
                          Но не стыжусь твоих оков:
                          Как соловей в кустах лавровых
                          Пернатый царь лесных певцов,
                          Близ розы гордой и прекрасной
                          В неволе сладостной живет
                          И нежно песни ей поет
                          Во мраке ночи сладострастной.

МИТРОФАНОВА: Ай да, Пушкин!

ЦОЙ: Ай, молодец!

МИТРОФАНОВА: Нет, а он говорил уж как-то так... сукин сын.

ГОЛУБКИНА: Потому что Анита пришла в розовом, дева-роза.

МИТРОФАНОВА: Слушай, но вот ты знаешь, я смотрела на тебя, и ты читаешь стих, и ты ироничный человек, и самоирония тебе знакома, это очень всегда в людях радует. А я думаю о твоем муже: как же ему с тобой нескучно!

ЦОЙ: Вообще.

МИТРОФАНОВА: Вот реально, ты сидишь в розовом, читаешь, песня твоя пелась, там ребенок взролый.

ГОЛУБКИНА: Еще готовит, небось, хорошо.

ЦОЙ: Знаешь, у меня муж любит рассказывать один анекдот.

МИТРОФАНОВА: Давай.

ЦОЙ: Встречаются два мужика, и один другому говорит: "Слушай, ты хотел когда-нибудь развестись со своей?" - "Развестись? Нет, пожалуй, никогда. А вот убить - много раз".

МИТРОФАНОВА: Хороший анекдот, надо взять на заметку. Но правда, вот, наверное, пример действительно женщины, которая интересна. Вот я думаю, что все женщины, и мы в том числе, мы не скучные, и с нами поэтому, наверное, хорошо, я предполагаю.

ЦОЙ: Нет, с нами, друзья, не соскучишься.

ГОЛУБКИНА: С нами не соскучишься. Я всегда знаешь, что думала про себя? Что со мной можно устать, но соскучиться - никогда!

ЦОЙ: Нет, устают они с любой женщиной.

ГОЛУБКИНА: Да?

ЦОЙ: Конечно.

МИТРОФАНОВА: Ну, наверное, да. Видишь, а убить столько раз хотелось... но не развестись.

ГОЛУБКИНА: Ну, убить-то наверняка.

ЦОЙ: Но не развестись.

МИТРОФАНОВА: Слушай, надо на заметку взять себе, какая мудрость-то народная.

ГОЛУБКИНА: Ну, я думаю, что Анита, помимо всего прочего, еще и готовит хорошо.

ЦОЙ: Ну, есть такой грех, люблю очень готовить. Так что приглашаю вас, девочки, на мою стряпнину.

ГОЛУБКИНА: Да?

ЦОЙ: На корейскую.

МИТРОФАНОВА: Давай-давай, с удовольствием.

ГОЛУБКИНА: Собрались, давай, вообще-то хочется.

МИТРОФАНОВА: А, кстати, есть корейский ресторан такой...

ЦОЙ: Ну, я просто скажу: конечно, есть.

МИТРОФАНОВА: Да? Хороший?

ГОЛУБКИНА: Настоящий.

ЦОЙ: И, кстати, не надо только шуток и стеба, собаку там не готовят.

ГОЛУБКИНА: Слушай, без всяких шуток. Я приехала в Уссурийск...

МИТРОФАНОВА: Началось... зря ты про это сказала.

ГОЛУБКИНА: Подожди, про еду, про любимое. Приехала я в Уссурийск на гастроли, я говорю: а чего у вас тут интересного есть? Они говорят: а чем вы обычно интересуетесь? Я говорю: только едой. Они говорят: у нас есть корейцы, на собаку поедете?

МИТРОФАНОВА: О, господи!

ГОЛУБКИНА: И они меня везут на собаку к корейцам. Там вдалеке где-то лают собаки, дом загородный, потому что это все подпольно. Роскошные женщины приносят... оказались все православные... принесли мне эту собаку, мы ее съели. Вкуснейшая совершенно собака...

МИТРОФАНОВА: ... твоя воля...

ЦОЙ: Заметьте, это не голос Аниты Цой. Я в данном случае сейчас сижу и вообще обалдела практически.

ГОЛУБКИНА: А ты ела сама-то?

ЦОЙ: Я нюхала.

ГОЛУБКИНА: А что, тебе не понравилось?

ЦОЙ: Ну как тебе сказать? Понимаешь, у меня просто дома живут четыре собаки.

ГОЛУБКИНА: А у меня три. Но я же не свою ела.

ЦОЙ: Но, говорят, правда вкусно.

ГОЛУБКИНА: Очень вкусно, безумно, безумно.

МИТРОФАНОВА: Да ну вас! Вообще кошмар! К нам приходил один очень уважаемый мужчина, он был послом, по-моему, в Японии, в Корее и в Норвегии. Странный набор. Но он великолепный рассказчик, надо его позвать к нам, просто чудо, мы себе даже СМСки шлем, когда он к нам придет. Ну и первый вопрос, вот сидит такой интеллигентный, в очках, ну и я: ел? Он такой: да. И говорит: такую страшную вещь вам сейчас скажу. В общем, они их очень бьют...

ЦОЙ: Ой-ой...

ГОЛУБКИНА: Дальше не надо, не надо...

ЦОЙ: Девчонки, я, конечно, понимаю, что обеденное время, но не до такой же степени мы голодные!.

МИТРОФАНОВА: Не ешьте!

ГОЛУБКИНА: Так, вот в Казани, чтобы знали, у Аниты будут гастроли осенью.

МИТРОФАНОВА: Смотрите, как выставлено табло, время. У нас есть очень четкие рамки временные, и посмотри, какие оценки тебе поставили наш звукорежиссер, наша помощница: за артистичность - 5,5 и 5,5. Ты видишь, видишь наверху?

ЦОЙ: Ой, я могу рассчитывать: вы меня возьмете когда-нибудь на работу?

ГОЛУБКИНА: Да.

МИТРОФАНОВА: Нет, я к тому, что твои "пятерки".

ЦОЙ: А, Митрофанова не хочет, нет, говорит, не возьмем, но в гости приходи...

МИТРОФАНОВА: Слушай, ну я вот почему про мужа тогда сказала. Он прощает или все-таки говорит: слушай, может, ты успокоишься?

ЦОЙ: Он вначале, конечно, был в шоке, когда мы только поженились. Потом он лет десять пытался как-то меня все-таки в нормальное, как считают мужчины, русло.

ГОЛУБКИНА: Это что, например?

ЦОЙ: Семейного быта, женственности и всего прочего.

ГОЛУБКИНА: Женственности тебе не занимать, готовить ты умеешь.

ЦОЙ: Ну, они же по-своему о нас думают, мужчины, что мы должны быть такими-то. А теперь, по-моему, он даже понял, что ему очень весело, хорошо, замечательно, и все прекрасно.

ГОЛУБКИНА: Ага.

МИТРОФАНОВА: И вот еще, раз мы про это "женщины-мужчины" заговорили, я почему-то настаиваю, и я уверена, что ты тоже один из примеров, я видела с тобой передачу, когда ты действительно героическим образом сбросила вес. И почему-то мне кажется, что вот русские женщины, они в какой-то момент реально перестают за собой следить. Ну, это по разным причинам: иногда денег не хватает, иногда времени.

ЦОЙ: А мне кажется, не только русские женщины, а вообще женщины по миру.

МИТРОФАНОВА: Ну, хорошо, женщина, по миру опускают руки или забивают.

ГОЛУБКИНА: Ну, вот как я, например. Мне лень лично, ну простите.

МИТРОФАНОВА: Но я все равно считаю, что держать себя в форме, бодриться и как-то действительно уделять себе время - это действительно окупит себя, наверное, в старости.

ЦОЙ: Рита, согласна с тобой, даже не в старости, вообще окупится. Понимаешь, для меня самым сложным по жизни научиться любить себя, вот это была прямо сложность номер один. Я занималась всем и всеми вокруг кроме себя. А в итоге, когда я растолстела до невероятных размеров, стала никому совершенно не нужна, никто не хотел со мной разговаривать, брать меня на работу, делать со мной какие-то дела, дружить со мной элементарно, понимаешь...

ГОЛУБКИНА: Да, у тебя была история, когда ты похудела мощным образом.

ЦОЙ: Да-да-да. В итоге, когда приводишь себя в порядок эгоистичным просто образом, начинаешь себе посвящать время, вдруг оказывается так, что весь мир поворачивается к тебе лицом.

МИТРОФАНОВА: Да мы просто с Марией Андреевной всегда переживаем и даже... не ссоримся, нет, а обсуждаем. И я все время говорю, что для женщины важно все-таки выглядеть хорошо. А именно лишний вес, мне кажется, для многих, они сами потом комплексуют. Ну есть, конечно, веселухи и полные, и румяные, и с конопушками, конечно. Но вот у меня все-таки убеждение, что надо быть как-то в тонусе.

ГОЛУБКИНА: Рита, ну ты как моя мама. Ты же понимаешь, что ты вызываешь у меня такой протест, потому что Лариса Ивановна всю жизнь все время была в тонусе. Она меня так достала этим тонусом, что у меня... я антагонист. Я говорю: я хочу ходить лохматой, бог знает какой. Мама же... все шанели-манели - это ее...

ЦОЙ: Подожди, подожди. Сейчас наши радиослушатели подумают, что здесь сидит одна ведущая вся из себя, прямо красавица, вся в брендах...

МИТРОФАНОВА: Это ты про себя?

ЦОЙ: Про тебя, конечно.

МИТРОФАНОВА: Ну чего я, в майке да в штанах.

ГОЛУБКИНА: Между прочим, в брендах-мэндах...

ЦОЙ: А другая ведущая у нас сидит такая лохматенькая, косматенькая, непричесанная, ногти не стрижены. Неправда! Заявляю: неправда! Сидят две очаровательные девушки, умные до невозможности, разнохарактерные, конечно. Одна такая выскочка, забияка и даже немножко умеет щипаться. Как она на меня набросилась в начале передачи?! А другая - нежная, романтичная и вся в поэзии. Что я могу сказать? Разные женщины должны быть на планете, на разный вкус. Именно поэтому нас любят мужчины, что мы непредсказуемые.

МИТРОФАНОВА: Как она...

ГОЛУБКИНА: Да, уложилась ты в норму времени, смотри...

МИТРОФАНОВА: Почти, еще одна минута целая. Так я из тебя и не выдавила ответ на этот вопрос. Хотя да, правда, это и есть ответ, что женщины такие разные, и каждая для себя решает.

ГОЛУБКИНА: Мы все очень разные, каждая для себя решает. Но, девчонки, все-таки будем держать себя в форме по-разному. Я держу себя в форме - я как можно больше читаю.

ЦОЙ: Вот, молодец!

ГОЛУБКИНА: Чтобы с ума не сойти...

ЦОЙ: А я пою.

МИТРОФАНОВА: А как же философское: где больше мудрости, там больше и печали?

ГОЛУБКИНА: Это правда.

МИТРОФАНОВА: Читайте меньше.

ГОЛУБКИНА: Полезла Митрофанова в свою дуду... молодец, все правильно.

ЦОЙ: В философию полезла.

МИТРОФАНОВА: Конечно. Я - страховка. Как, помнишь, Фетисов рассказывал, что ему отец говорил, что спорт спортом, а учись, учись, сынок. А я ему еще вспомнила, как мой папа говорил, что ты у нас, говорит, не красавица, говорит: учись, учись и еще раз учись. Поэтому я эти слова тоже зарубила себе...

ГОЛУБКИНА: Нет, мы многогранны, и мы друг другу помогаем тем, что умеем лучше, правильно?

МИТРОФАНОВА: Да, и такая вся у нас благостная обстановка и атмосфера. Мы прощаемся с вами до понедельника. Аните Цой огромное спасибо, что она нашла время уже на вторую радиостанцию придти.

ЦОЙ: Спасибо, любимый "Маяк"! Маячки мои, девочки мои сладкие, вам спасибо!

ГОЛУБКИНА: Спасибо.

МИТРОФАНОВА: Нам, кстати, в августе 50. Так что запиши нам, пожалуйста, приветственное слово.

ГОЛУБКИНА: Не нам 50 - "Маяку".

ЦОЙ: Ой, как все закончилось, оказывается, полтинником.

ГОЛУБКИНА: Это не закончилось.

МИТРОФАНОВА: Да. И песню объявляй, что за песня.

ЦОЙ: Итак, дорогие друзья, все только продолжается, 50 - не возраст. Радио "Маяк", как всегда, вечен. Итак, поехали. "На Восток".