Любовь и голуби Валерий Сюткин

МИТРОФАНОВА: Валерий Сюткин, мы так рады тебя видеть!

Уже два часа мы дискутируем на тему "Женщина и мужчина". Брачные контракты и договоры, разводы, кому детей оставить и как выйти замуж за англичанина. У тебя есть монолог по этому поводу?

СЮТКИН: Вы меня поймете. Я три часа назад стал дедушкой. Три часа назад. Моя старшая дочь Елена родила мне внучку, с чем я ее и поздравляю.

МИТРОФАНОВА: Здесь или за границей?

СЮТКИН: В Лапино у нас. В общем, всё хорошо. Поэтому я очень взволнован, потому что это не каждый день. Это первый мой дедовский опыт…

МИТРОФАНОВА: Можешь уже бороду отращивать, дедушка Валера!

СЮТКИН: Это раз. Теперь, вопрос про что там был?

МИТРОФАНОВА: Как выйти за англичанина. А ты не слышал? Мы сравнивали, что наши мужчины, они настолько невнимательны, они только командовать могут. Но ты другой, ты - музыкант.

СЮТКИН: Не в этом дело. Вообще хочу сказать, что мужчины, я думаю, в мире, это понятие времени - критика будет испепеляющей, - обмельчали страшно мужчины, вообще. Мужчина - это убирание проблем от женщины. И вообще, я вам хочу сказать, вот это дискутирование, что женщины там много себе позволяют… Они вообще себе должны всё позволять. Потому что для мужчины это смысл жизни - делать что-то так, чтобы заботиться о ком-то, убирать проблемы и быть стеной. Если мужчина этого хочет - он мужчина. Я вот вам, знаете, коротеньким стишком:

Цените женщину всегда!

Она одна - всему причина.

Ведь без нее ты лишь мужик

И только рядом с ней - мужчина.

Поэтому все эти слюни и сопли вокруг того, что плохо вокруг женщины себя ведут, - на то и рыцарь ты должен быть, чтобы тащить этот груз. Звучит неплохо. Как обычно мне говорят: а вы как с женой? Я так гордо стою и говорю: "Я никого ни в чем не виню". Ну, вот такая позиция. Я для себя решил, иначе я себя потом загрызу. Иногда, конечно, хочется сказать…

ГОЛУБКИНА: "Я сказал!"

СЮТКИН: Да. Ну и что? Во что превратится эта жизнь потом? Ну, буду один веселиться. И кому это нужно?

ГОЛУБКИНА: Один веселиться?

МИТРОФАНОВА: Цыгане, бабы, покер!

СЮТКИН: Это звучит, конечно, очень высокопарно, но, как ни странно, счастье это "на". Просто вот "на, возьми и пользуйся, всё, что есть". И ты сразу свободен получаешься от ненужного времяпрепровождения. Вот просто берите и тратьте.

МИТРОФАНОВА: Но у нас мужчины-слушатели многие…

СЮТКИН: И при этом не зависит, русский он, француз, англичанин. Да, есть национальное - эти поскупердяйней, эти повеселей, пошире. Но в целом время, вот такое циничное время, все зациклены на себе любимом…

ГОЛУБКИНА: Еще есть такая легенда у русских мужчин, которые мне объявляют (но это мужики попроще, конечно, говорят): все мужчины изменяют. Это так?

СЮТКИН: 99,9 - да.

ГОЛУБКИНА: Хорошо, Валера. А ты?

МИТРОФАНОВА: Так они оправдывают это еще.

СЮТКИН: А я не понимаю, о чем вы говорите.

МИТРОФАНОВА: Он - нет. Один процент он оставил на себя и моего мужа.

ГОЛУБКИНА: Очень хорошо сказал водитель Павлик. Он говорит: "Вот, все мужчины изменяют, а женщины не изменяют". Потом говорит: "Слушайте, а если мужчины изменяют, а с кем же тогда, если женщины-то не гуляют?"

СЮТКИН: Я – нет, по причине очень простой. Я встретил свою возлюбленную единственную в очень зрелом уже возрасте, я до этого нагулялся вот так! И все грехи человечества мне понятны. И далек от идеала был в отношениях с прошлой жизнью. Я даже не говорю о моей бывшей. Я как-то вот Виолу встретил, и где-то я в этот момент прямо прочел, Лев Николаевич Толстой: "Счастье - удовольствие без раскаяния". И я вспомнил вот это ощущение, когда тебе надо увязывать…

Могу сказать одно, я своим музыкантам, как детишкам (они помладше), я им говорю: ребята, если у вас играет гормон, либо не женитесь, либо снимайте напряжение в обезличенном… Ну, то есть не заводите второго фронта. Самое страшное, когда ты начинаешь говорить, что "я еду на конференцию", а на самом деле едешь куда-то, там тебе приходится врать. Вот для меня это неприемлемо, потому что это - караул! Я не представляю, как в этой конструкции жить. Я, собственно говоря, когда с Виолой познакомился, я был завязан в узел, но я нашел в себе силы, и до того, как это обросло чем-то, я понял, что я хочу жить с этой женщиной, я пришел и сказал, что я встретил свою любовь.

МИТРОФАНОВА: Ты прямо как Ларс фон Триер. Ты знаешь, что он жил с женой, у него были дети…

СЮТКИН: Я жил с женой, да, да. У меня дети были. Но я встал, в чем стою, вышел (так, чтоб ко мне не было материальных претензий), просто в чем стою. И всё оставил. Естественно, дети - это святое, и все они…

МИТРОФАНОВА: Под крылом.

СЮТКИН: Как сказать? Конечно, все равно времени мало, и это не полноценный папа. Но это образование, это финансирование всего, что с ребенком связано, его проектов, и подарок в виде передвижного средства на совершеннолетие, и - большое вам спасибо и удачи! А потом - ноль.

МИТРОФАНОВА: Сами, сами, сами!

СЮТКИН: Сами, сами, сами. Иначе вот здесь будут сидеть. Такой принцип.

ГОЛУБКИНА: Это правда. Мы знаем, что те, кого содержали родители, уже к 40 годам прямо вообще ужас какой-то!

СЮТКИН: Вот, у меня так. Не то что я там правильный. Но мне кажется, что так и надо.

МИТРОФАНОВА: Я просто хотела дожать с Ларсом фон Триером. У него страшнее была история. Хотя нет, они все одинаковые. Потому что он детей от первого брака в садик повел. И там увидел воспиталку. И говорит: "Я сейчас с ней ухожу". Отвел детей, привел, всё поменялось. И всё.

СЮТКИН: А у меня было, мы Диме Гройсману, продюсеру "Чайфов", играли… Я вел ему свадьбу дочери, Саши. Он попросил. Я говорю: "Дим, даже не заикайся про какие-то финансы. У нас в этот день работа есть, но самое главное на любом мероприятии - первые полтора часа - я тебе сделаю". Короче, всё веду, все довольны, всё красиво. И мне уже надо ехать, и я "Чайфов" поднимаю (Бегунова и Шахрина) и говорю: "Володя, давайте тост". Они говорят: "Объявляй!" - "Поздравляют уральские аксакалы!" (Это важно, девочки.) Выходят Бегунов и Шахрин, с женами, с теми, с кем они в школе познакомились, они все такие великолепные, гармоничные, честные уральские пары. Выходят вчетвером они (в папахах они были). "Мы, - говорят, - уральские аксакалы, партизаны". И, обращаясь к дочери Гройсмана, сказали: "Запомни, Сашенька, и ты, молодой человек, запомни, за кого ты выходишь. В жизни каждого порядочного человека по возможности, а у вас, дети, эта возможность есть, у вас в отличие от многих, должна быть одна любовь, одна семья, одна группа и один продюсер". И все засмеялись! А Гройсман заплакал. И я не мог его успокоить. Он плакал от счастья. Дима плакал. Вот. И я эту же историю в самолете рассказал Лёне с Машей, когда у Агутина с Варум был сложный момент, там подвели их папарацци, я летел в самолете и говорю: "Чего вы не разговариваете?" А мне Маша говорит: "А ты у него спроси".

ГОЛУБКИНА: А там была история такая, публичная история…

СЮТКИН: Да, но не будем ее, просто тут не об этом. И я: "Ну-ка, идите сюда". И я так же рассказал, как вам сейчас, и отсел. И через час получил от Лёньки эсэмэску: "Это был лучший перелет в моей жизни".

МИТРОФАНОВА: А что, они пошли в туалет вдвоем?

СЮТКИН: Они помирились. Я говорю, вы сейчас хотите из-за какой-то фигни разорвать вот это… Это же история! Вы же вместе 15 лет или сколько там, долго уже. И вдруг из-за какой-то там… Это выеденного яйца не стоит. Это бывает в жизни у нас. Тут главное, как выйти.

ГОЛУБКИНА: Как преодолеть, как выйти из ситуации.

СЮТКИН: Как мужчина может сказать. Если обкакался, именно сдали нервы или вспылил, выпил чуть, это фигня! Вот если ты месяц тащишь… Я это тоже бы не пережил.

ГОЛУБКИНА: Что тащишь?

СЮТКИН: Ну, вот если второй фронт есть, потом человек приходит, врет. Ты уже определяйся, иди туда или иди сюда.

ГОЛУБКИНА: Знаете, как бывает, кстати? Что бывает с мужчиной, когда у него второй фронт? Ведь на воре-то шапка горит, а у женщины всегда локаторы, она всегда все чувствует.

МИТРОФАНОВА: А Аршавина говорит - не чувствовала.

ГОЛУБКИНА: Ну, значит, она просто бесчувственная. Совесть никто не отменял. И он приходит, смотрит на свою жену, его совесть начинает обличать, и он начинает на нее раздражаться, она начинает его злить. Надо же себя оправдать, пойти туда. Я же отсюда ухожу, чтобы… И очень смешно, как они обычно любовнице рассказывают, что "у меня с женой уже ничего нет". При этом с женой всё нормально. И вот эта беготня…

СЮТКИН: Ну, скажу вам честно. Главный недостаток, что неправильно делают женщины. Всего одна вещь, очень важная. Мужчина - создание очень на самом деле эгоцентричное…

МИТРОФАНОВА: Мужики все оправдывают себя, свои измены, потому что это, типа, природа.

СЮТКИН: Прежде, чем ругать, похвали. Вот моя владеет этим жанром. Она всегда: чувство юмора, так с тобой хорошо… И потом: а вот здесь что-то не то. И я уже готов: да, да, да, сейчас мы поправим. А когда сразу: эх, ты!.. Поэтому похваливайте нас иногда. А тут же критика потом. Мы легче держим удар.

ГОЛУБКИНА: Вот, кстати, ты своего хвалишь?

МИТРОФАНОВА: Конечно.

ГОЛУБКИНА: Когда?

МИТРОФАНОВА: С утра до ночи. Ты самый лучший, самый умный, самый красивый, самый смешной, веселый, молчаливый, лучший рок-музыкант.

ГОЛУБКИНА: А критика?

МИТРОФАНОВА: Все остальное - критика.

ГОЛУБКИНА: Работает?

МИТРОФАНОВА: Ну да. Только она почему-то всегда, критика, на раздраженном таком идет этапе и всегда запоминается больше.

ГОЛУБКИНА: Три килограмма хвалила и потом один раз перечеркнула.

МИТРОФАНОВА: Но хвалить надо всю дорогу, как говорится. Это я четко знаю.

ГОЛУБКИНА: С другой стороны, я хочу сказать, что и женщину, жену свою, тоже надо хвалить.

СЮТКИН: Это вообще! Баловать. Тут надо, стиснув зубы… Я все время себе придумываю…

МИТРОФАНОВА: Ты как Сосо Павлиашвили прямо пришел. Как будто ты из Грузии.

СЮТКИН: Нет, периодически здравый смысл берет свое, и я начинаю, естественно, претензии: много тратим! Здесь не то, это что такое? Что за вот эти шопинги?! А потом в хорошем состоянии так думаешь: а что еще? Ради чего?

ГОЛУБКИНА: У меня один знакомый жене говорит… Всю жизнь вместе прожили, только на 18-м году ребенок родился - не получалось. Он думал, что у него какие-то проблемы. Но вот родился ребенок, слава богу, и он говорит: "Все же для нее, все для нее, мне же ничего не надо, кроме туалетной бумажки". В принципе-то, что нужно мужчине?

СЮТКИН: Да, в принципе да.

ГОЛУБКИНА: Что, переодеваться, что ли, каждый день? Три концертных костюма, да и всё.

МИТРОФАНОВА: Валерий Сюткин, мы твоего даже отчества не знаем. А ты уже взрослый у нас дядя, дедушка.

СЮТКИН: А вы сейчас держитесь за стул. Будет история. Без повторов вообще. Мое отчество - Миладович.

МИТРОФАНОВА: Вот почему мы не знаем, что ты Милорадович?

ГОЛУБКИНА: Миладович.

СЮТКИН: Я не знаю, вправе ли я озвучивать эту историю, но было очень смешно. Наверное, вправе. Меня Михаил Ефимович Швыдкой простит. Короче говоря, когда мне исполнился полтинник, мои дружки решили сделать приятное, ну, наверное, больше моим родителям. Вы же знаете, что у нас всё лоббировать нужно, эти звания все. А я сказал сразу принципиально: да вы чего, чтобы я пошел кого-то просить?

МИТРОФАНОВА: Народный или заслуженный? За кого вы бились?

СЮТКИН: Заслуженный. А там же вначале заслуженный, потом - народный. Но многим дают через, когда ближе…

МИТРОФАНОВА: Через постель.

СЮТКИН: Ну, да ладно! Короче говоря, мое 50-летие, мама, папа сидят. Папа еще был жив, вот хорошо, что застал этот момент. Выходит Михаил Ефимович и говорит: "Дорогие родители, спасибо вам за сына, потому что Валерий Миладович, он такой, у него чувство юмора, он интеллигентный. Валерий Миладович…" И он настолько много повторял мое отчество, что в конце он сказал: "Короче, за заслуженного артиста Валерия Меладзе!" И: "Ой, что я сказал? Я оговорился, простите!" Но зал уже было не удержать. Вышел Саша Гафин, Александр Дмитриевич, и сказал, что после тоста министра культуры можно говорить любую фигню (он даже покрепче сказал)… И я очень благодарен, потому что вечер пошел. К чести Михаила Ефимовича, когда я его встречаю, он теперь всегда подбегает и говорит: "Валерий Миладович – я запомнил на всю жизнь".

МИТРОФАНОВА: Новый югославский певец Валерий Миладович.

СЮТКИН: Да. Просто бабушка назвала папу, решила соригинальничать. И есть такое имя (я выяснял) – Милат, на конце если "Тимофей", то это имя распространенное, сербы, хорваты так называют своих детей, на Балканах - Милат. Видимо, особенно у кого мусульманские крови. А вот "Милад", с "Дмитрием" на конце - такого повтора нет. Поэтому я влился - вот кто у нас?.. Матецкий - Владимир Леонардович, Соловьев - Владимир Рудольфович, Елена Флориановна у меня знакомая есть. Вот такие вот.

ГОЛУБКИНА: Ниче се!

МИТРОФАНОВА: Хорошая у нас рубрика - "Ниче се!"

ГОЛУБКИНА: В послереволюционные времена люди называли детей, например, на "Мосфильме" (это не шутка) работала женщина, которую звали "Да здравствует 1 Мая!"

СЮТКИН: Даздраперма, конечно. Ну что вы! В "Секрете" же гитарист…

ГОЛУБКИНА: Заблудовский?

СЮТКИН: Заблудовский. Он же Изильевич. Знаешь, почему? "Исполняй заветы Ильича". Бабушка прокоммунистически настроенная. А мы ему всегда говорим: "Ты сына назови Перезиль" - то есть "переисполняй".

МИТРОФАНОВА: Сегодня утром мы обсуждали имя Амиран. А знаете, что это такое? Оказывается, как раз рыцарь в тигровой шкуре, который поборол тигра.

ГОЛУБКИНА: И он ему сумел воткнуть и там два раза повернуть свое орудье?

СЮТКИН: Это что! А ты знаешь (приятное тебе сделаю), вот я в Италии был недавно - я обожаю такие вещи, не могу не поделиться, - тривиальная экскурсия по городу Рим. Попадаем в Пантеон, там, где дырочка в потолочке. Вот похоронен Витторио Эмануэле, который стоит на коне. А рядом с ним самый прогрессивный король Италии - это Умберто. Ну, его, к сожалению, никто не помнит, но рядом с ним похоронена его жена, ее знают все. Я говорю: "А что такое она сделала?" Он говорит: "Ну, как сказать? Они же Италию объединили, приехали в Неаполь, им забабахали пиццу на всю площадь. А она сказала: "Запишите рецепт". И кормила потом всю Италию этой пиццей Маргарита. Вот отсюда пицца "Маргарита".

МИТРОФАНОВА: Так ее Маргаритой звали?

СЮТКИН: Да! Это жена Умберто. Отсюда пицца "Маргарита". Видишь, какая история красивая.

МИТРОФАНОВА: А тебе дали звание-то хоть какое-нибудь?

СЮТКИН: Вот то и дали. Мне не дали - друзья вырвали.

МИТРОФАНОВА: Заслуженного?

СЮТКИН: Там очень много надо всего описать. Когда ты при государственной организации, театр, например, или что, они за тебя это делают. А я - индивидуальный предприниматель. Я легкий, независимый, я никогда нигде стараюсь не работать. В советское время работал, а потом всё всегда сам. Всё. Мне говорят: "Вот вы напишите, что вы хотите". Я говорю: "Я не должен это писать. Я не понимаю, как человек должен идти в очередь и говорить: "Дайте мне чего-то там!" Знаете, это бодрит родителей. Это продлевает жизнь нашим родителям. Они же при той системе выросли. "Сын кто такой?" - "Да босяк какой-то, рок-н-ролл поет".

ГОЛУБКИНА: А заслуженный артист…

СЮТКИН: Потом там народный есть… Но мне кажется, что я не могу быть народным артистом. Заслуженный - красиво звучит. Заслужил.

МИТРОФАНОВА: Потому что хорошо одеваешься.

СЮТКИН: Нет. А народный…

МИТРОФАНОВА: И у тебя машина дорогая какая-нибудь немецкая.

СЮТКИН: У меня машины английские все.

МИТРОФАНОВА: У меня тоже. Я их целую, я их обожаю.

СЮТКИН: Я не имею права в эфире рекламировать. Я ездил на немецких. Но я не дилер успешной компании и не люблю такой… Я даже и одеваться стараюсь, чтобы все-таки не было вот этого клерковства. А мне не дано… Внешность-то русская. Это итальянский официант может так одеться - мама дорогая!

ГОЛУБКИНА: У тебя внешность польская. У тебя мама полячка.

СЮТКИН: Да, да. Польская, правильно.

МИТРОФАНОВА: А я слышала про нашу с тобой машину историю. По-моему, Толмацкий со своей женой…

ГОЛУБКИНА: Децл?

МИТРОФАНОВА: Папа его, с красавицей женой, подходят, там стоят два вот таких "ренджа". И, мне рассказывала подружка, жмут на сигнализацию - не открывается. И тут начинается реальный скандал: "Ты не поменял батарейку!" - "Нет, это ты!" А потом оказывается: "Мы не у той машины".

СЮТКИН: Это что! А когда я только создал свой "Сюткин-бэнд", там продвинутые джазовые музыканты, мы сидим в гримерной во дворце спорта, вдруг заходит Децл.

МИТРОФАНОВА: Что, сам?

СЮТКИН: Сам Децл в момент, когда он только вышел и из всех щелей звучит. А я не знаю, кто это такой, Децл и Децл. Он подходит ко мне и говорит: "Здрасьте, дядя Валера". Я говорю: "Здрасьте". - "Спасибо вам, дядь Валер". - Я говорю: "За что?" - "За то, что плавать меня научили". - Я говорю: "Кто? Я?!" Он говорит: "Ну да. Вы Сашу Толмацкого знаете?" Я говорю: "Конечно, знаю". - "А вот когда он у Газманова директором был, помните, мы в Сочи вместе выступали, а я плавать не умел, мне было лет 9. А вы меня - раз… И вот я поплыл!" - Я говорю: "Ну, удачи тебе". И он выходит, а мои музыканты говорят: "Ты чего его тогда еще не утопил, Валер?"

МИТРОФАНОВА: Жестко!

СЮТКИН: Жестко.

ГОЛУБКИНА: Но он хороший парень-то, нет?

СЮТКИН: Хороший. Кирилл? Отличный мальчик.

МИТРОФАНОВА: Валерий Сюткин у нас в гостях. И только что прозвучала песня, написанная в 1995 году. (Речь идет о песне «7 тысяч над землей» - Прим. ред.)

СЮТКИН: Да.

МИТРОФАНОВА: И хорошо спел. Очень мило.

СЮТКИН: С первого дубля. Честное слово. В студии у Саши Кальянова писали.

МИТРОФАНОВА: А он как поживает?

СЮТКИН: Кальяша? Я его давно не видел, но, по-моему, нормально. А у него свой шоу-бизнес, такой маленький шансон доверительный.

МИТРОФАНОВА: Без кальяна не обойдешься.

СЮТКИН: Он говорит: "Вот больше петь не будем. Прямо хорошо. Поверь мне". И там какие-то вещи чуть мимо есть. Но я никогда не собираю песни из кусков. Я пою несколько раз сразу. И с разным настроением чуть-чуть пою, а потом слушаю и оставляю какой-то один. И главное - настроение!

МИТРОФАНОВА: Ты знаешь, сейчас вопрос на засыпку. Твои прогнозы на матч, который состоится сегодня в 23.45, а может, даже и в полночь?

СЮТКИН: Дорогие радиослушатели "Маяка", спокойно! Рассказываю реальную историю. Помните наш лучший чемпионат Европы, в котором мы дошли до четвертого места?

МИТРОФАНОВА: Нет. Ну мы же бабы!

СЮТКИН: Мы Голландию вынесли, вы что! Это недавно было. Хиддинк, да. Я лечу в Зальцбург на открытие "Русского дома". Играю концерт.

МИТРОФАНОВА: Когда это было?

СЮТКИН: Лет, наверное… Сколько получается? Шесть лет назад, больше? Я не помню, год какой был. Чемпионат Европы. Так, лечу, играю. Матчи еще не начались. Встречаю утром Мутко Виталия Леонтьевича, я с ним не знаком. Просто: "Здрасьте, Валерий. Спасибо, что сыграли отличный концерт, за напутствие. Какой ваш прогноз?" Отвечаю на вопрос: "Если завалим первую игру, плохо сыграем во второй и всё будет зависеть от последнего матча, выйдем и дойдем до четвертого места. А там дальше, извините, кишка будет тонка". Через три месяца после этого разговора (большей я его не вижу) звонок: "Валерий?" - "Да". - "Это Виталий Леонтьевич Мутко. Помните наш разговор?" - "Да". "Странно, но так и было, как вы сказали. А что вы скажете про матч "Зенит" - "Манчестер", который будет 28 августа, через две недели?" - Я говорю: "А что такое?" - "Ну, мы вот решаем, кто будет вести вечеринку". - Я говорю: "Ну, если я веду, то мы", - конечно, по поводу победы говорю я нахально, чтоб получить работу.

МИТРОФАНОВА: Ну, естественно.

СЮТКИН: Они говорят: "Ну, вы ведете". Я лечу в Монако. Прилетаю. Матч уже идет. Играли "Зенит" и "Манчестер" за суперкубок. Они - обладатели Кубка чемпионов, мы - Кубка Европы сейчас называется. Тогда УЕФА еще, по-моему, был. Ну, неважно. Короче говоря, матч идет. Я влетаю в гостиничный номер, на игру меня никто не приглашал. Я же: пройдемте через кухню, озвучивать только праздник.

МИТРОФАНОВА: Обслуживающий персонал.

СЮТКИН: Да. И тут включаю телевизор, ничего не показывает. Звоню ребятам в Москву: "Как?" Они говорят: "Ты не поверишь! Занесли 1:0, играем на удержание". Короче говоря, мы выиграли эту игру. Теперь 2014-й…

ГОЛУБКИНА: Что будем делать?

СЮТКИН: Мы в 8 часах от часа "Икс".

ГОЛУБКИНА: У нас в гостях осьминог Пауль.

СЮТКИН: Ребята, до последней секунды этого матча я уверен абсолютно, мы выйдем из группы.

ГОЛУБКИНА: Что?

СЮТКИН: Мы выйдем из этой группы.

ГОЛУБКИНА: В смысле?

СЮТКИН: Сегодня.

ГОЛУБКИНА: Это как это?

СЮТКИН: Ну, просто мы выиграем этот мачт.

ГОЛУБКИНА: А, выиграем!

СЮТКИН: Мы выиграем этот матч, выиграем его (счет говорить не буду). Я это говорю так, потому что не знаю абсолютно… Но я, как осьминог Пауль, несу просто полную фигню. Почему? Потому что, честно говоря, я просто в это верю. Я всегда успею расстроиться. Но чего мы будем за 8 часов расстраиваться.

МИТРОФАНОВА: Заранее.

СЮТКИН: Ну, давайте поверим в этих пешеходов наших. Ну, вдруг они побегут! С самым дорогим тренером.

ГОЛУБКИНА: У меня план. Они выиграют, с кем мы дальше играть тогда будем?

СЮТКИН: Скажу. С немцами.

МИТРОФАНОВА: А, ну это смерть! Похоронка!

ГОЛУБКИНА: Кому смерть?

МИТРОФАНОВА: Нам.

ГОЛУБКИНА: Что русскому хорошо, то немцу смерть. Мы же у них войну выиграли.

СЮТКИН: Конечно. А с кем нам еще играть? Конечно, войну выиграли в 45-м, еще напомним. В хорошем смысле этого слова. Не будем сейчас на политику переводить. Ну, короче говоря, ребята, команда несовершенна. Но она наша, у нас другой нет. Давайте верить в нее до двух часов ночи. Вот после двух ночи мы будем их критиковать. А пока пусть они, голубчики, чувствуют, что мы все-таки надеемся на них. Ребята, ну надо побежать, надо рвануть. Я присутствовал на Олимпийских играх в Сеуле и видел, как накачивает настоящий тренер наш, по водному поло. Подходит и говорит: "Ребята, мы завтра играем с венграми. Да, они сильнее, да, сильнее они. Они - действующие чемпионы мира. Но вы же, когда выпьете, ребята, вы же русские люди! Вы дверь в купе, в поезде открываете на себя!" Так и я нашим говорю: "Вы когда гуляете, бойцы (я многих из них знаю лично), вам равных нет. Ну, дайте на поле эту прыть. Откройте дверь на себя эту, алжирскую дверь на себя откройте сегодня!"

ГОЛУБКИНА: А они сегодня с Алжиром играют?

МИТРОФАНОВА: Да.

ГОЛУБКИНА: Ой, вообще даже делать нечего! Наши выиграют.

МИТРОФАНОВА: Не знаю. Сейчас третьего мира страны, как говорят, Южная Америка…

СЮТКИН: У меня есть товарищ Сережа, барабанщик группы "Круиз".

МИТРОФАНОВА: "Крутится волчок-ок-ок-ок…"

СЮТКИН: Они втроем играли. А у них был период на волне перестройки, они в Гамбурге играют концерт (про немцев вспомнил). И Серега говорит: "А я из Волгограда родом, я играю в десантной майке в полосатенькой. И играю соло". А диктор должен его объявить. И он говорит: "Сигналом для объявления будет: я на себя ведро воды вылью. Ведро воды выливаю, вы меня представляете". И вот они в Гамбурге играют концерт, он играет барабанное соло расширенное, эффектно заканчивает соло. А стул ему немцы поставили какой-то не тот, и он от злости проткнул барабанными палочками, все ногами распихал, и рванул на себе эту майку десантную полосатенькую, и вылил ведро воды. И голос диктора наверху: "Сергеев Дима, Сталинград". И ни одного хлопка, такое оцепенение в зале! Так и мы должны сегодня выйти. Россия! Хрясть! Мне нравится иногда в нашем характере такое вот…

МИТРОФАНОВА: Слушай, наверное, действительно все правильно говоришь.

СЮТКИН: Ну, так болеть нужно. Надо так болеть, ребята. А то мы все такие, знаешь, Махарадзе, специалисты. "Надо слева, тренер дорогой, да хрен их знает, как заставить их бегать!" Тарасов в хоккее знал, как заставить. Хорошее кино, кстати, "Легенда № 17".

ГОЛУБКИНА: Отличное.

СЮТКИН: Непохож Меньшиков, а характер передал. Вот такое было. Как скажет чего-то!

МИТРОФАНОВА: Вот это да! Вот это напутствие!

ГОЛУБКИНА: Да мы такие и есть вообще-то.

СЮТКИН: Вася! – Березуцкому, - Вася! Веди команду на победу! Хватит уже на удержание играть.

МИТРОФАНОВА: В Бразилию как раз нам визы не нужны, там много народа нашего. Очень надо быть аккуратными, срывают цепочки со всех частей тела…

СЮТКИН: Там это всегда было.

МИТРОФАНОВА: …крадут телефоны. Надо запасной телефон.

СЮТКИН: Это реальная история или пугаешь?

МИТРОФАНОВА: Реальная абсолютно. У нас знакомый поехал, у него цепочка…

СЮТКИН: Ну, бардак, короче, такой

МИТРОФАНОВА: …с крестом большим. И этот чувак повис на цепочке просто. Потому что он не смог ее оторвать. Только с шеи рвал уже.

СЮТКИН: Это на улицах там?

МИТРОФАНОВА: На улице. Прямо отрывают.

СЮТКИН: Но наши-то могут в ответ сказать.

МИТРОФАНОВА: Да. И удержал. На удержание играл. Но, говорит, запасной телефон, запасная симкарта, не купаться, вообще нельзя оставлять одежду на пляже - пойдешь так, в чем пошел купаться. Очень опасная атмосфера. Но тогда мы не будем даже спрашивать запасную команду, за которую обычно россиянин болеет. Тогда не будем даже такие вопросы…

СЮТКИН: Разозлить надо наших немножко. Вот разозлили уже и болельщиков и всех. Всё! Хорош, ребята! Побежали на Алжир за победой! Побежали! Те тоже бегают быстро. Но не будем разводить. Однозначно выиграем.

ГОЛУБКИНА: Нам с немцами надо встретиться, наконец.

СЮТКИН: Немцы нас ждут уже.

МИТРОФАНОВА: И все-таки микровопрос. А так фавориты кто наши?

СЮТКИН: Нет, фавориты все вылетали, вы знаете. Англия поехала… Я, кстати, очень им симпатизирую. Мне нравятся они. Они как-то заслуженно давно не брали, у них чего-то не получается на уровне сборной. Очень люблю голландцев.

МИТРОФАНОВА: Вот я за голландцев буду, если что.

СЮТКИН: Ярко играют они. Но тоже не факт. Я симпатизирую европейцам. Мы живем на европейском континенте.

ГОЛУБКИНА: Ну да. Какие тут уж Алжиры-то!

СЮТКИН: Поэтому не за Бразилию и Аргентину я болею, хотя к ним отношусь без всякого антагонизма. Вот. Пока сохраняем шанс… А там каждая игра будет…

МИТРОФАНОВА: И вопрос, знаешь, еще. У нас "Маяку" 50 лет в августе. Нам поздравление записал?

СЮТКИН: Да, записал. Но я сейчас скажу еще раз в прямом эфире с удовольствием.

Дорогие друзья! Слезы радости мешают мне говорить. Я слушал, слушаю и буду слушать "Маяк". Я вас поздравляю, мой радиослушатель, с тем, что у нас есть эта художественная, я бы даже сказал, как министерство культуры, высокохудожественная радиостанция. Нам всем побольше хороших новостей, начиная с сегодняшнего футбола и заканчивая… Продолжая политикой и ЖКХ. Хороших новостей!

МИТРОФАНОВА: Валерий Сюткин, ну ты просто, я не знаю… всем бы такого мужа!

СЮТКИН: Без подготовки.

ГОЛУБКИНА: Ага. Я тоже сижу и думаю: вообще!

МИТРОФАНОВА: Она обычно такая активная: я замуж хочу, замуж! А тут притихла, сидит…

СЮТКИН: Кто? Маруся?

МИТРОФАНОВА: Да.

ГОЛУБКИНА: За нормального человека я хочу. Мне 40 лет, я хочу один раз в жизни выйти за нормального человека.

МИТРОФАНОВА: Спасибо всем!