Любовь и голуби Эрнест Мацкявичюс

МИТРОФАНОВА:  У себя в студии я приветствую коллегу, правда, сейчас выясним, коллегой можно называть человека, у которого нет профессионального журналистского образования. Нет, я про себя. Эрнест Мацкявичюс. Привет, дорогой.

МАЦКЯВИЧЮС:  Привет. Послушай, если человек зашел практически из соседней комнаты, то кто он, как не коллега.

МИТРОФАНОВА:   Подожди секунду, но ты слышал же,  есть инициатива у наших депутатов, которых мы по долгу службы не особо можем критиковать, поскольку, ну, мы объективную даем картину, правильно, особенно ты в «Новостях».

МАЦКЯВИЧЮС:  Объективную абсолютно, да.

МИТРОФАНОВА:  Но когда люди предъявляют, какая-то была… А мы сейчас распечатаем эту новость, то, что все должны быть профессионально как-то пригодны. Вот я юрист по образованию, по большому счету. Но там была, знаешь, какая тема, ты вообще видел эту новость?

МАЦКЯВИЧЮС:   Я еще пока не понял, о чем ты говоришь.

МИТРОФАНОВА:   Предполагается, что на работу будут брать по профессии. Четко по образованию, диплом по образованию.

МАЦКЯВИЧЮС:   Ну, вот в нашей профессии  это решение абсолютно не будет работать, потому что журналист и склонность к письму, а также общению с аудиторией массовой, это, мне кажется, скорее, призвание. И человек, который к этому предрасположен, может почувствовать такое влечение, такой позыв в достаточно зрелом возрасте, имея четыре совершенно технических, каких-нибудь юридических диплома, как ты, например. Поэтому, мне кажется, это работать не будет.

МИТРОФАНОВА:  Ну, люди пересмотрят, наверное.

МАЦКЯВИЧЮС:   Мне кажется, что это пересмотрят.

МИТРОФАНОВА:  Ну, да, практика, она же иногда дает какие-то свои результаты.

МАЦКЯВИЧЮС:   Конечно, на моем опыте есть очень много и успешных, талантливых журналистов и эффективных топ-менеджеров в нашей профессии, которые абсолютно не являются журналистами по образованию, это им не мешает руководить большими коллективами и делать качественные программы.

МИТРОФАНОВА:  Ну, это, наверное, не коснется или  больше всего относится к профессиям уж совсем таким узко специализированным, как медики, правильно, врачи. Это же и говорили о врачах, медиках, учителях. Летчики, главное, чтобы летчики были нормальные.

МАЦКЯВИЧЮС:   Это я всячески поддерживаю. Вот это я поддерживаю абсолютно.

МИТРОФАНОВА:  Помнишь, в «Металлике», по-моему, или Брюс Дикинсон, он не из «Металлики», откуда он у нас?

МАЦКЯВИЧЮС:   Вот ты нашла, кого спросить.

МИТРОФАНОВА:  А, тоже, извини.

МАЦКЯВИЧЮС:   Если бы ты меня что-нибудь по парламентским комитетам.

МИТРОФАНОВА:  У нас в гостях журналист, телеведущий, специалист по парламентским комитетам Эрнест Мацкявичюс.

МАЦКЯВИЧЮС:   Да, здравствуйте еще раз.

МИТРОФАНОВА:  Да, вот так гость.

МАЦКЯВИЧЮС:   Нет, ну, я не призываю говорить на такие серьезные темы, уходить глубоко в дебри международной политики и даже внутренней политики мы можем не касаться сейчас. Мы можем говорить на любую тему. Хочешь, душу открою?

МИТРОФАНОВА:  Прямо сейчас?

МАЦКЯВИЧЮС:   Да, хоть сейчас.

МИТРОФАНОВА:  Да, пожалуйста, ну, такие официальные лица, которые видели самых высоких наших людей страны, это вообще. Как был-то?

МАЦКЯВИЧЮС:   Да нормально все. Вот всегда преувеличивают. С одной стороны,  это приятно, когда окружающие преувеличивают сакральность твоей профессии и тех людей, с которыми тебе приходится общаться. Но они забывают, что все равно при всей воспаренности этих людей, они все равно остаются людьми, они обыкновенные люди, человеки, говорящие на нормальном человеческом языке, и чем более человечен ты, их собеседник, тем более человечны они. Это трудно, наверное, вот так вот почувствовать заранее, но с опытом, безусловно, приходит.

МИТРОФАНОВА:  Но это политики, в основном, да, такие, которые совсем высокопоставленные люди.

МАЦКЯВИЧЮС:   С политиками, кстати, общаться даже проще. С политиками, чиновниками, депутатами, людьми публичными, потому что они понимают, насколько важно им тоже выглядеть людьми. Что касается звезд…

МИТРОФАНОВА:  То тут сложнее.

МАЦКЯВИЧЮС:   Да, «довольно о …, давайте обо мне». Вот это единственная форма общения, которую они допускают  по отношению к себе. Очень много раз я с этим сталкивался. Как только ты начинаешь рассказывать что-то про себя, про свои ощущения от этой жизни, свои наблюдения, замечаешь, что начинают уже куда-то   бегать глаза, начинают позевывать и поглядывать украдкой на часы.

МИТРОФАНОВА:  Ну, может быть, они имеют на это право, поскольку у них таких, как мы вроде как журналистов, журналистишек, как я про себя говорю обычно, в больших количествах.

МАЦКЯВИЧЮС:   Да я не только про журналистское общение, я говорю даже про такое дружеское непринужденное общение, там я не знаю, за одним столом где-нибудь. Другой темы просто практически невозможно. То есть им это совершенно не интересно. Кстати, заметил одну интересную особенность – даже журналисты многие, к сожалению, со временем этим начинают страдать, причем парадокс заключается в том, что случается эта беда с журналистами, которые как раз вопросы задают, которые работают в режиме интервью, в жанре интервью, являются признанными мастерами в этом жанре,  со временем, с годами, накопив определенный опыт, вдруг они устают, видимо, задавать вопросы и начинают на эти вопросы отвечать, даже до того, как ты им этот вопрос задал. И они не ждут от тебя ответов, они ждут вопросов к себе. Это какая-то профессиональная такая штука, профессиональное заболевание. Это опасное заболевание, потому что, когда  ты начинаешь чего-то рассказывать, они тебя даже дослушать не могут и начинают говорить сами. Вот сталкивался я с такой проблемой, имена называть не буду.

МИТРОФАНОВА:  Да, ну, ты правильно показал на профессиональное заболевание, потому что мне недавно моя помощница редактор Алена, я брала интервью  у кумира молодежи Ивана Дорна, и говорила из 100 минут, примерно 80 говорила я. И, в принципе, я была довольна, потому что он был очень хорошим, общительным, милым, все. Но единственное, мне так Алена  вкратце говорила: ну, конечно,  ты больше говорила, чем… И я поняла, что эта критика, она очень конструктивна, поскольку ты еще сверх того, что ты спрашиваешь, ты еще и разъясняешь человеку и даешь еще свой ответ.

МАЦКЯВИЧЮС:   Ну, когда берешь интервью, да, там надо немножко в иной режим переключаться. Я тоже могу  говорить, болтать, раньше, кстати, не мог, это вот тоже со временем пришло, определенная чакра открылась.

МИТРОФАНОВА:  После этого звука я не могу к тебе по-другому обращаться, как брат. Раз мы уже открылись. Да, мы покаялись. Но с восемнадцатой стороны я никогда не знала до момента, когда  пригласили мы тебя в эфир, что ты имел  отношение к реалити-шоу «За стеклом». Ты вообще это вспоминаешь?  Как Дельфин, певец наш, поэт…

МАЦКЯВИЧЮС:   Ну, такой факт биографии, который я стараюсь забыть.

МИТРОФАНОВА:  Вот он тоже про «Мальчишник» вообще не вспоминает. А я вообще забыла, что такое было, если честно.  Но это было так невинно.

МАЦКЯВИЧЮС:   Это же хорошо. И я тоже забыл. Единственное, чем я благодарен этому проекту, это тем, что, если бы его не было, я бы никогда не получил возможность заявить о своих способностях и возможностях еще и как телевизионного ведущего. До этого я работал парламентским корреспондентом, был состоявшимся политическим журналистом.

МИТРОФАНОВА:  «Оля, не слышу вас»? Или, наоборот, «слышу вас»? Это ты просто стоял с микрофоном и включения были, правильно я поняла?

МАЦКЯВИЧЮС:   Парламентский журналист? Нет, я делал репортажи разные, не только, конечно, парламентские.

МИТРОФАНОВА:  Ну, на картинке ты был по телеку? Тебя показывали по телевизору?

МАЦКЯВИЧЮС:   Да, ты просто  очень молодая, еще не застала.

МИТРОФАНОВА:  На два года тебя старше, ой, младше чуть-чуть, на два. Ты 1968, а я 1970.

МАЦКЯВИЧЮС:   Ну, может быть, ты тогда не интересовалась политикой.

МИТРОФАНОВА:  Вообще.

МАЦКЯВИЧЮС:   Но, на самом деле, вот я пришел на НТВ практически с самого начала его образования и сразу же прижился в Госдуме. Она была тогда очень такая живая.

МИТРОФАНОВА:   Про буфет легенды ходят до сих пор.

МАЦКЯВИЧЮС:   Там даже буфет это было не главное, в зале творилось гораздо более интересное действо, чем в буфете, поверь. И, правда, было, о чем рассказывать. Особенно эта первая переходная Дума, которую избрали  на два года.

МИТРОФАНОВА:  Какой год?

МАЦКЯВИЧЮС:   1993-1995.   И было, о чем рассказывать, поэтому во многом я свою  карьеру сделал журналистскую именно вот на этой волне, на этой Думе. Просто время такое было революционное. В революционное время  всегда приходит очень  много… переломное, и очень много таких людей ярких и в хорошем и в очень плохом смысле этого слова, людей не вполне здоровых. Мы, кстати, очень многие вещи наблюдаем сейчас на примере украинской Рады. Там вообще они идут нашими семимильными шагами, повторяют все те ошибки, которые в свое время сделала Россия. Все, просто без исключения, все грабли, на которые можно наступить.

МИТРОФАНОВА:  Подводные причем.

МАЦКЯВИЧЮС:   Надводные, подводные, наступают на все просто. Вот все, что можно было не делать, там делается. Это в меня вселяет абсолютный ужас,  ну, ладно, это их выбор такой. Что касается Думы, то да, она была яркой, и там, конечно, было легко себя показать, начав рассказывать об этом, с такой стереотипной точки зрения, скучном явлении рассказывать человеческими словами,  показывать какие-то интриги, взаимоотношения между конкретными парламентариями. Там было много комического, много такого агрессивного, все это смотрелось, как один большой сериал. И поэтому я работал с легкостью.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.