Интервью Хлебников: режиссеры, которые уверяют, что не читают критику, сильно лукавят

В российский прокат вышел фильм Бориса Хлебникова "Аритмия". Чем интересна и значима эта картина?

ДОЛИН: Здравствуйте, у микрофона Антон Долин. И у нас сегодня большая радость – к нам пришел наш друг, режиссер Борис Хлебников. Боря, привет.

ХЛЕБНИКОВ: Привет.

ДОЛИН: И собственно повод еще более радостный, чем эта наша встреча, встретиться мы можем в любое время. А у Бориса Хлебникова вышел прекрасный фильм, он называется "Аритмия". И это, наверное, один из самых таких громких русских фильмов этого года. Фильм победил на фестивале "Кинотавр", получил Гран-при. Причем, это была такая победа, которая в ту секунду, когда фильм даже… ну точно, когда он закончился, потому что уже где-то посредине сеанса, я думаю, всеми была уже осознана. То есть об этом говорили как о свершившемся факте до того как жюри, видимо, село обсуждать, кого наградить. Ну давай с этого и начнем. Как вообще тебе, человеку скромному, называющему себя тихим уже много лет, переживается вот эта, ну не скажу внезапная слав - она не внезапная, но все-таки она какая-то буреподобная, волнообразная. И в сравнении с тем приемом, который окружал "Сумасшедшую помощь" или "Долгую счастливую жизнь", ну, мне кажется, совершенно другой градус.

ХЛЕБНИКОВ: Ты знаешь, я к этому осторожно отношусь. Я ведь киновед по образованию и прекрасно знаю, что это совершенно не… как сказать, это не первый признак того, что кино хорошее. Это вопрос того, что там что-то, куда-то, где-то попало, что-то произошло, но что это – есть ли в этом манипуляция, нет в этом манипуляции – сейчас я, естественно, разобраться не могу, я туда это не закладывал. Как-то это вот таким образом сработало, но мне просто любопытно там через год, например, понять природа чего там заложена в этом. Ну, собственно говоря, и все.

ДОЛИН: Ну вот смотри, когда фильм все хвалят, это как-то пугает, я думаю.

ХЛЕБНИКОВ: Пугает, да.

ДОЛИН: Ну, кроме каких-то сумасшедших, наверное, которые только этого и желают. Но вот другая ситуация: за фильм начинают рубиться. Это тоже произошло почти что с самого начала. Я позволил себе (я так считаю) довольно мягкую критику картины, мне этот фильм на самом деле нравится, но вот я не считаю его, допустим, лучшим русским фильмом года. И то толпа народу бросились меня стыдить. Сейчас происходит то же самое вокруг каких-то других критических голосов. И это-то льстит или еще больше пугает, когда люди начинают головы отрывать за мнение именно об этом фильме? При том, что мы же с тобой прекрасно знаем, сколько выходит хороших фильмов, о которых напиши хоть самые разрушительные слова, хоть самые хвалебные, никто внимания не обратит, и все только плечами пожмут.

ХЛЕБНИКОВ: Нет, ну слушай, ну как… Да, там много статей ругательных, много статей очень хвалебных. Но и те, и другие – мне интересны те, которые интересны. Там, условно говоря, когда я прочитал ну как бы твой текст, то мне очень понятна твоя мысль про невозможность хеппи-энда в социальном кино вот сейчас. Я очень хорошо понимаю это, я про эту мысль как бы думал, она мне очень понятна, да. Когда хвалят глупо, то мне становится как-то немножко стыдно. Там, скажем, когда я читаю статью Леши Медведева, я про кино про свое узнаю то, что я как-то вообще не понимал, он мне какие-то вещи просто объяснил даже про кино, и это было интересно. Ну, то есть это очень по-разному.

ДОЛИН: А как тебе кажется вообще – это только ты, поскольку ты киновед, читаешь статьи, разбираешься и с ними вступаешь во внутренний диалог? Или все на самом деле режиссеры читают, просто говорят, что это им все не интересно и не нужно знать?

ХЛЕБНИКОВ: Я абсолютно уверен, что все читают. Это лукавство, ну это невозможно не читать.

ДОЛИН: Мне кажется, надо читать просто потому, что интересно видеть отклик на то, что ты сделал, любой. А это может быть очень полезно, даже если иногда это болезненно. Но для тебя вообще какая реакция интереснее всего? Мне кажется, интереснейшая сторона "Аритмии"  (я про это тоже писал) – это ее интерактивность. Она гораздо сильнее, чем в твоих предыдущих фильмах и чем в большинстве фильмов ну вообще русских, которые снимаются. Я собственно не случайно сравнивал с фильмом "Нелюбовь", потому что у Звягинцева, начиная с фильма "Елена", тоже очень сильна интерактивность. Фильм становится зеркалом, каждый видит его по-своему, каждый в нем видит свое отражение, иногда кривое (ему это не нравится), но отражение, и воспринимает его очень лично.

Слушайте в аудиофайле!