Пятидневка Тайны океана. Новое в океанографии

28 ноября 1520 года португальский мореплаватель Фернан Магеллан достиг края континента и вдруг понял, что перед ним опять открылся новый океан. И он назвал его в силу того, что погода была тихой, Тихим океаном. Что такое океан? Что такое океанография? Какие тайны скрывают толщи воды?

На связи со студией – руководитель группы полярной океанологии, ведущий научный сотрудник, к.ф-м.н. Сергей Викторович Писарев.

Океанография – одна из самых молодых наук?

С. Писарев:  Нет. Нам уже лет так 250. Например, в 1837 году в Баренцевом море были произведены первые измерения температуры воды. Это, когда мы уже что-то измеряли, исследовали в толще океана как наука, а не просто совершали географические открытия.

За что отвечает океанография? Ведь океан – это и технологии, и климат, и биология, и физика, и геология и всё-всё-всё.

С. Писарев: Характерный пример – институт, где я работаю, который называется Институтом океанологии РАН. Графия – это описание, логия – это изучение. И у нас внутри есть физическая океанология (течения, волны, движение водных масс, набегание их на берега, меняющийся рельеф берегов), морская геология (ископаемые на дне, различные взвеси в толще воды, как они трансформируются в минералы и т.д.), морская биология (жизнь от рыбы до планктона и его генома), технический сектор (где железные вещи, всякая электроника, где всё изобретается, изготавливается и используется).

А кто отвечает за промысел?

С. Писарев: За промысел в лоб НИИ океанологии не отвечает, но промысловая океанология у нас тоже есть. Отвечает головной специализированный НИИ – Всероссийский институт рыболовства и океанографии, у которого есть филиалы на многих морях. Они ведут поиск рыбы, дают рекомендации, определяют нормы вылова – то, что потом рыбакам продаётся в качестве квот. И те вылавливают рыбы не больше и не меньше. Квоты вылова в основном определяют наши коллеги из Института рыболовства и океанографии, но и наши морские биологи тоже в этом участвуют, потому что работают с кормовой базой всех рыб.

А за что вы отвечаете?

С. Писарев: В нашем институте я отвечаю за исследования в основном в Арктике, но и в Антарктиде тоже. Для этого я провожу экспедиции, анализирую то, что я там измеряю, публикую в качестве технических отчётов и при запросах даю рекомендации различным организациям, как поступить в том или ином случае.

А что интересует больше всего в полярном океане? Движение льдов, течения?

С. Писарев: Движение льдов, течения плюс внутренние волны, которые живут в толще океана. Даже если на поверхности океана штиль, внутри толщи воды все равно существуют волны в силу того, что океан стратифицирован устойчиво. То есть, сверху более лёгкая вода, а внизу более тяжёлая. И если эту систему как маятник вывести из равновесия, а это делают, например, проходящие циклоны, то эти внутренние волны начинают распространяться по всему океану. И в редчайших случаях они в силу всяких нелинейных взаимодействий даже отрывают рыболовные тралы. Это бывает, но редко. Это делают плоскостные волны, которые живут внутри океана. И вообще океан внутри всё время перемешивается. Там происходят всякие процессы турбулентности. Одни берут тепло и подают наверх, другие наоборот. Даже если заниматься физикой океана, то это всё время живой организм.

С другой стороны, то, что мы все видим, возьмём атмосферу: там облако пошло, тут дымка стелется горизонтально, и вот представьте: всё то же самое происходит и в толще океана. Просто мы этого не видим в океане, а океанологи видят. Облака, смерчи, вихри – всё есть. Всё то же самое, только другой коэффициент вязкости. Поэтому всё, по сравнению с атмосферой, происходит медленнее.

Как часто вам приходится исполнять просьбы других ведомств?

С. Писарев: Океанография – достаточно прикладная наука. Одновременно она фундаментальная, но шажок в сторону, и мы тут же становимся прикладными или индустриальными. Половина моей работы – это другие ведомства. А первые 10 лет я трудился на льдах Арктики, работая в акустическом институте, где был тоже отдел полярной океанологии, и там были сплошные другие ведомства.

Вспоминая "папанинцев" и первые полярные экспедиции, я вдруг понял, что, оказывается, это были серьёзные военные экспедиции?

С. Писарев: Ну, конечно. Вообще, океанология, вспомним Ю. Шокальского, Н. Зубова, С. Макарова, это же были все офицеры флота. То же самое происходило и в Америке. Океанология как наука зарождалась в интересах военного флота и рыболовного промысла. А потом шаг за шагом больше, всё больше и больше, это были просто знания об окружающей среде, загрязнение, нефтяные и газовые разработки, строительство на дне и пошло-пошло. Но изначально, да. Флот – это сильный потребитель нашей работы.

Огромный вклад в океанографию внёс Жак-Ив Кусто. Все прекрасно знают его документальные фильмы, которые потрясли в своё время весь мир. Но совсем недавно я узнал, что Жак-Ив Кусто, кроме того, что изучал дно океана, воду, рыб и т.д., искал ещё и клады?

С. Писарев: Да, это известно. И я стал океанологом, потому что думал, что на этой работе я буду как Жак-Ив Кусто. Я ребёнком так думал. И не знал, что всё это кончается уравнением неразрывности, ржавыми тросами, лебёдками, тасканием ящиков и т.п. Мне казалось, что я буду вечно работать с аквалангом и искать клады. Жак-Ив Кусто – выдающийся человек из наших. Он, конечно, сильный популяризатор. Но это тоже надо делать. Потому что не каждый сухарь смог бы рассказывать о своём коэффициенте вязкости и турбулентного обмена. А Жак-Ив Кусто всем всё рассказывал и показывал. Это тоже очень важная часть нашей работы. Потому что она, в конце концов, дорогая, и люди должны понимать, чем океанологи заняты.

Тяжёлая ли работа океанографа?

С. Писарев: На мой взгляд, это лучшая работа на земле. А тяжёлая ли? Не знаю. Ну, не тяжелее, с чем мужчина может и должен справиться.

Что скрывает толща океанской воды? Как может человек использовать океан для своей пользы? Чем занимаются океанологи на Севере в интересах российской экономики? Как изменить траекторию движения айсберга? Ответы на эти и другие вопросы слушайте в аудиозаписи беседы с гостем программы.