Посидим по-хорошему. История. Культура. Личности Элина Быстрицкая: "Я понимала, что в жизни я – не Аксинья"

Диана Берлин беседует с народной артисткой Советского Союза Элиной Авраамовной Быстрицкой. 4 апреля одна из самых красивейших женщин нашего кинематографа отмечает юбилей.

В выпуске: "У режиссёра Эрмлера были великие фильмы, ради съёмок в его картинах я отказалась от роли Виолы в "Двенадцатой ночи"…"; "Помню, как я просилась на роль Лёльки, хотя знала, что это не этично…"; "Кинопробы для съёмок в "Тихом Доне" продолжались полгода...", "Я была прекрасно одета – меня одевала вся Литва..."; "Я считала себя членом нашего общества и боролась за ту идею, которую исповедовала в душе…".

Диана Берлин: Ваш путь в театр не был простым...

Элина Быстрицкая: Во время войны я была санитаркой фронтового эвакогоспиталя. Отец был начальником отделения этого госпиталя. В 1942 году он ушёл под Сталинград, а я осталась работать в госпитале. Мама тоже работала в нём. Потом госпиталь разбомбили. Со мной остались мама и маленькая сестричка.

Я окончила двухмесячные курсы медсестёр и меня направили работать лаборанткой в сортировочные передвижные госпитали в Донецк, а затем в Одессу. Там, в Одессе 1944-го я окончила войну. Поступила в медицинский техникум. В 1947 году его окончила, но во время практики поняла, что не смогу стать врачом. Это – колоссальная ответственность. Я видела много смертей на войне от ран, от потери крови, от гангрены, от столбняка.

Я приучена была родителями, что если я что-то обещаю – то делаю, и делаю основательно. Я поняла, что основательно подойти к профессии врача я не смогу. Ничего другого я тогда не умела. Что-то получалось у меня в самодеятельности. Я пошла в Киевский театральный институт – и меня приняли <…>

Во время съёмок в фильме "Неоконченная повесть" у нас с Бондарчуком отношения хорошими не были. Если обратить внимание, то нас в фильме снимали отдельно – то его крупный план, то мой. С этой картиной работал тончайший режиссёр Фридрих Маркович Эрмлер. Он был уникальным человеком и сумел сделать так, чтобы каждый из нас обращался внутрь себя. Снимал на крупных планах – и никто ничего не заметил.

Бондарчук обидел меня во время съёмок. Я сказала, что не буду с ним сниматься, расплакалась – и ушла со съёмочной площадки. Меня привели в чувство, поправили грим и Эрмлер сказал мне: "А со мной играть будешь?". "Буду", – ответила я<…>

Полностью беседу Д. Берлин с Э. Быстрицкой слушайте в аудиофайле!