Пятидневка "Тихий Дон" без редактуры: что хотел сказать автор?

Программу "Пятидневка" ведёт Вадим Тихомиров.

Недавно в свет вышло новое научное издание романа "Тихий Дон", великого произведения XX века, автор которого Михаил Шолохов получил за него Нобелевскую премию. Что это за роман "Тихий Дон"? Как он писался? Что это за новый авторский вариант романа?

Гость в студии – Галина Николаевна Воронцова, старший научный сотрудник института Мировой литературы им. Горького РАН, кандидат филологических наук. Она как раз готовила к изданию эту авторскую интерпретацию романа "Тихий Дон".

Сколько времени вы потратили на это новое издание, на этот новый вариант "Тихого Дона"?

Г. Воронцова: Работа была достаточно большой. Где-то около 10 лет ушло у нас на подготовку этого научного издания. Решение было принято практически сразу после того, как отметили 100-летие писателя в 2005 году. А где-то в 2006-2007 годах мы уже приступили к работе по подготовке научного издания "Тихого Дона".

Откуда вы брали первоисточники? Насколько мне известно, многие главы, которые были выкинуты цензурой в советское время, были потом утеряны.

Г. Воронцова: Это не совсем так. То, что было в нашем распоряжении, – это достаточно обширный, объёмный материал, и, собственно, работа текстолога в том и состоит, что сначала ты должен выявить все источники произведения. И здесь не только печатные версии романа, но и автографы, и рукописи, которыми мы теперь располагаем. Для каких-то книг больше автографов сохранилось, для каких-то – меньше. И только после того, как были выявлены все источники, мы непосредственно приступили к работе, к их сверке. Это вот основная работа текстолога. Исследователям давно было известно, что между различными изданиями "Тихого Дона" существует большое количество разночтений.

И очень больших разночтений?

Г. Воронцова: Достаточно больших разночтений. И когда были проведены сверки, в общем, всё это подтвердилось. Картина открылась достаточно безрадостная, потому что так, как правили редакторы "Тихий Дон", наверное, не было правлено ни одно произведение советской литературы XX века.

А правки И. Сталина были в этой редактуре?

Г. Воронцова: Понимаете, в чём дело. Не снисходил он до того, чтобы править роман, который он, наверное, тоже считал достаточно крупным произведением. Единственное, что можно сказать, так это то, что текст романа колебался вместе с линией партии. А принимал непосредственно И. Сталин в этом участие, не принимал, не известно. Но точно высказывался. И одно из его высказываний имело самое непосредственное отношение к тому, что происходило с "Тихим Доном".

Это какое?

Г. Воронцова: Например, в 1949 году, когда выходило собрание сочинений И. Сталина, было опубликовано его давнее письмо одному из соратников Феликсу Кону, где он писал о том, что нельзя оценивать художественное произведение по наличию в нём тех или иных ошибок. Что, мол, автор романа "Тихий Дон" допустил большое количество грубейших ошибок, но нельзя говорить, что его "Тихий Дон" – плохая вещь.

И вот с 1949 года "Тихий Дон" перестали издавать, хотя до этого издавали практически каждый год. Только в 1953 году вышло издание, как было обозначено, новое, поправленное, где постарались эти ошибки исправить. К счастью, жизнь этого издания была недолгой. Потому что уже в середине 1950-х годов, когда стали выходить первые собрания сочинений писателя, куда был включён, соответственно, и "Тихий Дон", роман вновь переработали, освободив его уже от тех ошибок, которые были допущены в 1953 году.

Иногда говорят, что М. Шолохов в 60-е годы вообще не писал. Но, думаю, когда твой роман вот так используют, никакого желания писать больше нет. Что должен был испытывать автор, каждый раз переделывая свой роман или когда его роман переделывали даже без ведома автора?

Г. Воронцова: Вряд ли сам Михаил Александрович предпринимал какие-то переделки своего романа. Он, видимо, вынужден был соглашаться с тем, что делали редакторы. Вообще автор не может отследить в полной мере, что происходит с его произведением при перепечатке. Потому что, если вы будете просто читать текст, вы даже не увидите тех исправлений, которые туда вносятся. Это только выявляется путём сверки с предыдущим изданием. М. Шолохов этим никогда не занимался. А потом всё-таки у писателя, который понимал, что он создал и что он написал, была твёрдая уверенность в том, что роману этим можно нанести лишь частичный урон. Но убить его нельзя.

Давайте поставим точки над "i". Так, кто же был автором романа? Понятно, что и вы, и я абсолютно точно уверены, что автором романа является Михаил Александрович Шолохов. Но ведь параллельно с работой по М. Шолохову, увы, у вас есть ещё один автор, который бередит ваш ум и ваше сердце. Это Алексей Толстой, который тоже написал роман о гражданской войне, о белой гвардии – "Хождение по мукам". И ведь именно Алексей Толстой должен был возглавить комиссию по плагиату, когда встал вопрос о том, а кто же всё-таки написал роман "Тихий Дон", в тот год, когда эта комиссия была создана. Именно Алексею Толстому доверили проверить подлинность романа и подлинность авторства.

Г. Воронцова: Может быть, я чего-то не знаю. Вообще, Алексею Толстому отдана большая часть моей жизни, но я не знаю такого факта из его биографии.

Об этом рассказал потом его сын Никита?

Г. Воронцова: Вполне возможно, что у Никиты были более обширные сведения об этом периоде в биографии писателя.

Что я могу по этому поводу сказать? У меня есть принцип. Я этот вопрос в принципе не обсуждаю никогда и ни с кем. Но поскольку он задан, я бы не хотела уходить от ответа. Мы занимаемся решением научных проблем. И проблему об авторстве "Тихого Дона", как научную проблему, никто никогда не ставил. Есть люди, которые решили для себя, что Михаил Александрович Шолохов не достоин этого романа. Но это вопрос веры. И с этим либо очень трудно бороться, либо вообще бороться не надо.

Мне очень приятно, что имя М. Шолохова не забывается кинематографистами. Оно стало востребованным накануне 100-летия революции, потому что, если бы не было революции, то этот роман никогда бы не был написан в том виде, в котором он был написан. Потому что нужно было поместить человека в такие нечеловеческие условия, чтобы он мог рассказать о них так глубоко, как это сделал Михаил Александрович Шолохов.

Когда читаешь роман "Тихий Дон", вдруг понимаешь всем своим телом, насколько это всё было тяжело. У меня иногда просто кровь стыла в жилах.

Г. Воронцова: Это естественно, потому что М. Шолохов писал это на пределе своих человеческих возможностей. Приведу пример из собственного восприятия романа. Я прочитала его около 25 раз, и там есть сцены, до которых ты доходишь и испытываешь ту же самую эмоцию, которую ты испытывал, когда первый раз знакомился с текстом.

А это правда, что в своё время в советских изданиях цензура вырезала некоторые слишком натуралистичные сцены, обрезала русский язык, которым пользовался М. Шолохов?

Г. Воронцова: В случае с М. Шолоховым, тут не только это было. Тут всё было гораздо страшнее. Ну, натуралистичная сцена, обрезал её, и вроде как никакого урона художественному произведению. Но дело в том, что всё это с годами накапливается. Сегодня ты сделал одно, завтра ты сделал другое. Вот в 1935 году было издано постановление о чистоте русского языка, и начинается кампания за чистоту русского литературного языка. Естественно, М. Шолохов не мог обойтись без этих слов, потому что он писал о соответствующей среде. И сделать язык этих людей не натуральным, мне кажется, это погрешить против правды и против художественной правды, в том числе. Тем не менее, роман был оскоплён в достаточно серьёзно.

Потом у писателя всегда существует определённая устойчивая сфера его языка, то есть, те слова, которые он употребляет. Тем более, эта сфера совершенно отчётливо видна в романе "Тихий Дон". Потому что действительно М. Шолохов пишет о казачестве, пишет о народе, об определённом периоде времени. И вдруг кому-то пришло на ум, все эти слова, которыми пользуется писатель, из романа удалить, поправить их. Начиная с того издания 1953 года, М.А. Шолохов писал "сзади", а не "позади". Ну, вот так писатель написал. Какой смысл менять это слово? Или он употреблял глагол "угадать" в значении "узнать". Ну и что? Что, мы от этого меньше понимаем то, что он написал? И вот эти слова просто вытравливались из текста романа. А аромат произведения, между прочим, со словами уходит. Если сравнить наше сегодняшнее научное издание, которое вышло в конце 2017 года, с тем текстом, который издавался в середине 80-х годов (это последнее прижизненное собрание сочинений М. Шолохова), то там счёт числа различий и разночтений идёт на сотни.

И ведь М. Шолохов молчал об этом. Понятно, что в то время такие были правила игры.

Г. Воронцова: Ну, правила не правила, я уже попыталась объяснить его позицию.

Помнится, что в 30-е годы М. Шолохов буквально бился за свой роман.

Г. Воронцова: Он бился. У него в 30-е годы была сверхзадача: ему надо было закончить произведение так, как он его задумал. Потому что давление, конечно, оказывалось на него нечеловеческое в этом плане. Начиная с начала 30-х годов ему все говорили о том, что если он Григория не сделает своим, то роман будет угроблен. Буквально так ему писал Александр Фадеев.

И кто может после этого говорить о том, что это не автор своего романа, не автор своего героя? Если бы он был не автор, то он так бы не бился. Он мог бы сделать всё что угодно с произведением. Но он бился, потому что это была его идея.

Г. Воронцова: Да, это была его идея. Конечно, что бы там ни говорили, апогей "Тихого Дона" – это четвёртая книга, потому что в четвёртой книге, говоря словами того же М. Шолохова, "развязаны все узлы".

В любом произведении обязательно прослеживается некая личная история художника. И вот эта любовная история, когда М. Шолохов попросил руки у атамана П. Громославского его дочки Лидии, а тот ему сказал, что всё хорошо, но только есть старшая дочь Мария, бери её и будет тебе счастье. И Мария стала женой М. Шолохова. Как эта ситуация точно сопрягается с историей Григория Мелехова в романе "Тихий Дон". О том, что у него была жена, не особо любимая, и только когда пошли дети, вдруг возникла любовь, но все равно была Аксинья. А кто был для М. Шолохова его музой? Думаю, что в этом есть некая параллель.

Г. Воронцова: Я бы не стала говорить о том, что у М. Шолохова была какая-то муза, которая его вела. Ведь в истории Аксиньи, в истории Натальи, в истории других женских образов (и об этом не надо забывать) отразились черты разных женщин, которые встречались на пути Михаила Александровича Шолохова. История его матери – это же история Аксиньи. Да и рождение самого Михаила Александровича, оно ведь тоже…

Уйти из семьи, уйти от своего мужа.

Г. Воронцова: Да, это всё было. Вот вы спрашивали, мог ли человек, который не был на гражданской войне, написать такой роман? На гражданскую войну ходить было не надо. Она разворачивалась здесь, рядом с порогом твоего дома. И события, которые М. Шолохов описывает в третьей книге, во всяком случае, связанные с началом Вёшенского восстания, им М.А. Шолохов был свидетелем. Ему тогда было 13-14 лет, а это самый ранимый возраст, когда жизненные впечатления, если они очень сильны и тебя потрясают, потом остаются с тобой на всю жизнь. Мне кажется, что, если бы у Михаила Александровича не было такой биографии, если бы он в то время не оказался на Дону и всё это не прошло перед его глазами в таком виде, я сомневаюсь, что этот роман мог быть написан.

В то же время он сам был под расстрельной статьёй, когда его хотели просто казнить, но отец его выкупил.

Г. Воронцова: Ну, не казнить. И, по крайней мере, случай такой был. Но это уже не так страшно было, когда кровь лилась рекой.

Шолоховы во время, когда началось Вёшенское восстание, проживали на одном из хуторов в доме братьев Павла и Алексея Дроздовых. Их личности тоже отозвались в романе "Тихий Дон". Хотя мы считаем, безусловно, прототипом Григория Мелехова Харлампия Ермакова, но Павел и Алексей Дроздовы тоже выступили в Вёшенском восстании, были на стороне повстанцев, и один из них просто погиб. И я думаю, что вот эта история гибели одного из братьев Дроздовых отозвалась в гибели Петра Мелехова в "Тихом Доне". Роман этот на самом деле автобиографичен. Когда ты начинаешь изучать биографию писателя, ты видишь, как какие-то события из его жизни отозвались здесь, здесь и здесь.

А что это за история, когда вдруг в 1938 году на М. Шолохова завели уголовное дело по поводу того, что якобы он возглавляет белоказачье движение, хочет свержения власти, и только встреча со Сталиным спасла его?

Г. Воронцова: Да, была такая история. Как раз она и была в пору написания четвёртой книги романа. Это к вопросу о том, в каких условиях М. Шолохову приходилось создавать это величайшее произведение. У него даже есть письмо И. Сталину о том, в котором он пишет, что за пять лет второй половины 30-х годов он не написал ни строчки. Работа шла очень туго. Действительно, на него было заведено дело ростовским НКВД. Слава богу, нашёлся порядочный человек в органах, который рассказал о всём этом Михаилу Александровичу. Его действительно должны были арестовать, и надо было принять очень быстро какое-то очень неординарное решение. Счёт тогда уже шёл на дни. А за спиной у писателя была семья: дети, жена, мать, которая была ещё жива. Она погибла только в годы Великой Отечественной войны.

И М. Шолохов принял, на мой взгляд, единственно возможное решение в той ситуации. Он просто тайно уехал в Москву и добился встречи со Сталиным. Я думаю, что только это его уберегло. Никто не ожидал просто от него такого поступка.

Но ведь Сталин знал, скорее всего, о том, что было заведено такое дело? Думаю, без его участия тут не обошлось.

Г. Воронцова: Ну, я не знаю, знал он или не знал, Сталин сделал вид, что не знал. Были вызваны соответствующие руководители ростовских органов, были вызваны руководители центральных органов, и вроде бы как бы всю эту историю руками развели.

Понятно ведь, время было такое, что никто себя ничем защитить не мог. Вообще никого не волновало то, что М. Шолохов – автор великого романа, который ещё не закончен. В эти жернова мог попасть кто угодно.

Когда мы говорим о М. Шолохове и его романах, он нигде в них не славил советскую власть, по большому счёту. Он славил людей, рассказывал о трагедии людей в гражданскую войну, после войны, во время коллективизации. Но там не было нигде такого лобового призыва в пользу советской власти.

Г. Воронцова: Все его произведения – это точка зрения народа на историю страны. Ну, нет тут места другому, и всё.

Выдвижение М. Шолохова на Нобелевскую премию – это была подстава Советскому государству? Или всё-таки это была заслуженная награда?

Г. Воронцова: Во-первых, присуждение Нобелевской премии тогда, конечно, было безусловным признанием творчества писателя. Авторитет её был ещё непоколебимым. Но то, что правительство использовало это, видимо, в каких-то своих целях, это так. Правительство нашей страны, видимо, было заинтересовано, чтобы Нобелевскую премию получил Михаил Александрович Шолохов, гражданин СССР.

Но это не с М.А. Шолохова началось. Потому что, когда был удостоен Нобелевской премии Иван Алексеевич Бунин, одним из кандидатов был Алексей Максимович Горький. А.М. Горький неоднократно выдвигался на Нобелевскую премию, но у него не сложилось, не была она ему присуждена. Поэтому тут всё переплетается. Но, на мой взгляд, присуждение Нобелевской премии М. Шолохову безоговорочно заслуженное. Очень многие крупные писатели понимали масштаб фигуры М. Шолохова.

А как относились коллеги к М. Шолохову? Мы не говорим про А.С. Серафимовича, который его двигал, помогал молодому писателю. Как относились к нему другие писатели? Как они его воспринимали на бытовом уровне? Считали глыбой?

Г. Воронцова: Александр Александрович Фадеев сыграл в своё время немаловажную роль при задержке публикации третьей книги "Тихого Дона" в журнале "Октябрь", когда исполнял там обязанности ответственного редактора. Тем не менее, у М.А. Шолохова с ним были вполне приличные отношения. Они встречались, письма друг другу писали, в общем, достаточно тёплые, и текстами каких-то казачьих песен обменивались.

А. Фадеев ведь тоже был писателем.

Г. Воронцова: Да. Просто я хочу сказать, что, конечно, все крупные писатели прекрасно всё понимали. И никто из них под сомнение авторство "Тихого Дона" никогда не ставил. Вот что касается Алексея Николаевича Толстого, тут я могу на все 100 процентов вам это сказать. Он понимал, что такое М. Шолохов и что такое "Тихий Дон". Другое дело, что у того же Алексея Николаевича Толстого, наверное, подспудно была мысль о том, что Михаил Шолохов смог закончить роман так, как он его задумал, а вот А.Н. Толстому это сделать не удалось. Потому что, если вы прочтёте предисловие к берлинскому изданию романа "Хождение по мукам" (это то, что впоследствии стало "Сёстры"), то там контуры совершенно другой трилогии намечены. Не той, которая была создана. Хотя и та, которая была создана, – тоже величайшее произведение, если рассматривать это всё в контексте советского периода истории литературы.

Мы помним, что М. Шолохов выступал против А.Д. Синявского, подписывал письма против А.Д. Сахарова и А.И. Солженицына, но ведь тот же самый А.И. Солженицын в 1974 году поставил под сомнение авторство М. Шолохова.

Г. Воронцова: Когда я ещё только начинала заниматься М. Шолоховым, у меня действительно существовало непонимание позиции Михаила Александровича. Ну, в конце концов, можно было просто промолчать. Но когда я познакомилась со всем материалом и увидела, сколько сам М. Шолохов претерпел от советской интеллигенции в 30-е годы, то, как человеку, мне его позиция стала понятной. А сколько уж там незаживших рубцов? Ведь против него не кто-то выступил в 1929 году, когда, собственно, и началась эта история, связанная с плагиатом. Ведь выступили собратья-писатели. Поэтому, во всяком случае, я этого, конечно, не оправдываю, но понять я это могу.

Может быть, именно поэтому М. Шолохов и замолчал в 60-е годы? Потому что было невозможно тогда работать?

Г. Воронцова: Написав такое произведение, как "Тихий Дон", потратив такое колоссальное количество человеческой и писательской энергии, можно было замолчать навсегда. Можно было. Но что такое психология писательского творчества? Это ведь очень сложный вопрос. Почему один писатель продолжает работать даже в ущерб себе? Вот можно ли было М. Шолохову написать что-то, что бы превзошло по своим художественным достоинствам "Тихий Дон"? Это было настолько тяжело, практически было невозможно. Думаю, что М. Шолохов это понимал. Его бы просто не хватило на ещё одно такое произведение. Хотя события, которые происходили вокруг него, та же Великая Отечественная война, давали безумное количество материала для того, чтобы создать не менее масштабную сагу. Слава богу, что хотя бы были написаны главы "Они сражались за Родину". А "Судьба человека" стала одним из самых ярких событий послевоенной литературы.

Полностью программу слушайте в аудиозаписи.