Любовь и голуби Михаил Полицеймако

МИТРОФАНОВА:  Программа «Любовь и голуби» приветствует Михаила Полицеймако!

ГОЛУБКИНА:  Семенович, здорово!

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Здравствуйте, девочки, здравствуйте, друзья. Сегодня вы «Любовь, голуби», а я буду буквой «и» тогда вместе с вами.

МИТРОФАНОВА:  Сегодня, ты знаешь, день испытания для многих, а для тех, кто потерял близких, вообще ужаса. Это первое, что хотелось сказать. Я думаю, что, может быть, ты скажешь, что ты чувствуешь по этому поводу. Вот мы с Машей это дело обсуждали и поняли, что, конечно, на такие катастрофы человек влиять вряд ли может, я не знаю.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Ты подобрала слово «испытание», для меня это другое немножко слово, это - горечь маразма. Потому что этого не должно быть в современном мире, вообще вот такой катастрофы не должно быть. Не важно, какие будут результаты экспертизы, они очень долго будут это экспериментировать, узнавать, выяснять, но просто это такая халатность. Вот помните, была история с кораблем, когда много народу туда село и он затонул?

МИТРОФАНОВА:  Слушай, я это даже боюсь вспоминать. Это самое страшное в моей жизни событие, потому что там были сплошные дети.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Это горечь маразма. Горечь отношения людей к тому, что они делают, например.

МИТРОФАНОВА:  Подожди, в других же странах, я сегодня подборку по телику смотрела, бывали очень такие серьезные катастрофы: в метро в Корее, в Америке…

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Бывали.

МИТРОФАНОВА:  С поездами была сложность даже в прошлом году в Испании.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Бывали, но не надо сравнивать. Ты знаешь, вот я первый раз был в Америке в марте. Это вообще другие люди, другие интересы, другие ценности. Чего их сравнивать? Просто у нас есть вещи, на которые мы, допустим, не можем повлиять: случается авария на дороге или какая-то эпидемия, я могу это хотя бы понять, отчего это происходит. А когда московский метрополитен, зарабатывая в день огромные деньги, не может проверить состояние своих путей, стрелок…

МИТРОФАНОВА:  Ну почему, там вроде проверяли. Но вот это недопроверили.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, ты понимаешь, то, что сейчас говорят, что писали жалобы люди простые, что на ремонтном заводе люди отказались ставить колеса, и их выгнали, сказали, что вы профнепригодны, понимаешь, вот эта деспотия бабок, которая происходит у нас, она перекрывает все нравственные ценности. Ехали люди утром на работу, 11-летний мальчик - черепно-мозговая травма. Понимаете, этот маразм, я думаю, я верю, что он закончится, потому что у меня нет объяснения этому. Ну как, погибли люди, и дадут компенсацию 3 миллиона. Погиб муж, брат, сват, и как жить с этим? Он же не погиб, извините…

ГОЛУБКИНА:  На фронте.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Или, будучи милиционером, с бандитами в перестрелке. Он же не там погиб, он просто ехал на работу.

МИТРОФАНОВА:  Наши власти говорят, что будет очень серьезное расследование, и, конечно, всё это будет выясняться. Это человеческий фактор, значит?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, это не человеческий фактор. Человеческий фактор заключается в том, как мне кажется, что летит самолет, и у пилота что-то ломается в самолете, и он не знает, что с этим делать, вот это - человеческий фактор. А это раздолбайство, понимаешь, это раздолбайство, которое должно быть не то что наказано…

МИТРОФАНОВА:  Искоренено.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Я не понимаю, как вообще эти люди… я, например, читаю в блоге, что какой-то начальник метрополитена отдыхает в Италии и не прилетел сразу. Что это такое вообще? Это мы где вообще живем? Он должен был сорваться, он должен был через два часа быть там. Почему мэр там, а начальник метрополитена не там?

МИТРОФАНОВА:  Ну да, тоже верно.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Я вот это не понимаю. Я не понимаю, там люди, тоже читаешь, они говорят: 20 минут мы ждали спасателей, сидели внизу.

МИТРОФАНОВА:  Нет, по-моему, они быстро очень пришли, я сегодня смотрела, шесть минут...

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, какая-то женщина сказала… Неважно, спасатели молодцы, МЧС вообще молодцы. Они попадают в такие ситуации, они с таким нашим маразмом сталкиваются. Я, кстати, МЧС очень уважаю, я там со многими разговаривал, они мне много рассказывали. Я ехал один раз в Питер и познакомился с ребятами из МЧС, которые занимались, помните, был огромный потоп на Дальнем Востоке?..

МИТРОФАНОВА:  Да.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  По-моему, в прошлом году, да?

ГОЛУБКИНА:  Да.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  И он рассказывал, как они спасали людей. Там такие рассказы! Стоит трехэтажный дом, два этажа в воде, а на третьем этаже сидит мужик, и он затащил туда свою корову, на третий этаж. И он говорит: я никуда не уйду, она меня кормит. И они торчат из окна вдвоем с коровой.

Поэтому мне кажется, вчера просто у людей в первый момент шок, потому что - как это может быть? Когда это произошло, вот эта авария, первые десять минут, я думаю, что у самих людей, которые принимали вызовы экстренные, был шок. Потому что, если вагон входит в стену и его всмятку, я думаю, что когда они приехали…

МИТРОФАНОВА:  Слушай, конечно, мы не специалисты. Но я еще думаю, может быть, какие-то современные технологии, которые, наоборот, облегчают эти вагоны, они сейчас делаются из других материалов, как-то они должны складываться по-другому, как в автомобилестроении…

ГОЛУБКИНА:  Нет, они вообще-то под землей не должны с рельс сходить, так, по хорошему-то счету. Там все должно быть рассчитано.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Что надо поменять в сознании? Есть огромный денежный заказ на поставку этих вагонов, на эти стрелки, на всё, что угодно, и люди, дабы заработать деньги, они закрывают глаза на дефектные детали, на дефектное производство, лишь бы продать. Вот что надо поменять, понимаешь? Я тоже, какой я специалист…

ГОЛУБКИНА:  Ну, возможно, ты знаешь, так бывает, что и в самом низу кто-то может что-то украсть.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Я никого не обвиняю, я просто предлагаю поменять вообще сознание, мы должны отвечать за то, что мы делаем и как.

ГОЛУБКИНА:  Сейчас уже понятно, ответят.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, ну это же невозможно. Опять же сводка, сколько было задымлений и всяких проблем в метро за последний год, сколько было?

МИТРОФАНОВА:  Хорошо, поменять сознание это полбеды. Когда очень сложно контролировать или огромное количество людей отвечает за это, тогда и бывает какая-то такая история.

Но то, что нам показали в Интернете с дядькой, который дедушку сбил просто со злости, это же вообще за гранью добра и зла. Мы не можем даже опять тут сравнивать ни с Америкой, ни со Швейцарией, там тоже люди стреляют в школах и делают что угодно, но…

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Ты знаешь, что самое страшное, что у этого человека, который сбил этого дядьку, есть логика своего поведения.

ГОЛУБКИНА:  Да, да.

МИТРОФАНОВА:  Да вы что, правда? А вы видели интервью?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Его поступки, вот то, что я смотрел на видео, они не в состоянии аффекта. Это чистый поступок из 90-х, абсолютно, причем циничность этого поступка заключается в том, что там стоял дедушка, а не здоровый кабан, как я, понимаешь. Потому что стоял бы здоровый кабан…

ГОЛУБКИНА:  То вряд ли бы он…

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, даже если бы он в состоянии аффекта начал, тот достал бы биту из багажника, понимаешь, и началась бы драка. Огромное количество же видео мы смотрим. А тут дедушка старенький, что он сделает? Стояла бы женщина, он по ней проехался. То, что его нашли, мало беды, я думаю, что…

МИТРОФАНОВА:  В новостях сказали, что его поймали уже.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Знаешь, вот показательно, я был одно время на прямом эфире, и потом я был у Мамонтова на программе, обсуждали, помните, дебоширов, авиадебоширов? Вот этого кренделя саратовского посадили же, и вот, как только его посадили, стало меньше в три раза…

МИТРОФАНОВА:  А может, еще алкоголь перестали продавать на бортах?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, алкоголь можно найти везде, понимаешь, дело не в этом. Дело в том, что люди - сработал вот этот животный инстинкт, - они испугались: подожди, а если мы напьемся, нас же могут посадить, и еще на деньги мы попадем за экстренную посадку. А так-то вот эта вседозволенность была. Всё! Я вот сейчас очень много летаю, туда-обратно, туда-обратно, в самолете тишина. «Здравствуйте», «извините», «пожалуйста». И летел из Болгарии, а рядом сидел человек, который выпил бутылку коньяка, какой-то человек. У нас общение началось, знаешь, с чего? Он налил себе полстакана, посмотрел на меня и сказал: пей. Такой человек, да.

МИТРОФАНОВА:  А такие еще есть?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Да, да, есть. Значит, что он сделал. Я с ним не разговаривал весь полет, рядом со мной сидел мой знакомый. И тот, значит, выпил эту бутылку и потом пошел и демонстративно накурил в туалете. Причем, когда он шел обратно, у него торчала пачка сигарет из кармана.

МИТРОФАНОВА:  То есть он это не скрывал.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  И он обдавал амбре весь самолет, думая, что он спрятался. А я летел «Булгариа эйр».

МИТРОФАНОВА:  А, то есть это не «Аэрофлот».

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Неважно, в «Аэрофлоте» тоже теперь летают мужики, стюарды летают. К нему тут же подошел мальчик из Болгарии, этот сидит с амбре и гордым видом на меня, мол, что вы терпите, а я-то – ха-ха! Стюард говорит: «Паспорт». Тот говорит: «Нет». - «Паспорт, - говорит, - или сейчас мы вас…» Он отдал ему паспорт. Болгарин взял паспорт, сказал: получите на паспортном контроле. Мы сели в «Шарике», я пошел, а мне же интересно…

МИТРОФАНОВА:  А, это вы обратно уже летели в Москву?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Обратно, да. Мне очень интересно, чего будет. Я подхожу, а там, значит, одна женщина на меня смотрит зло, другая добро. Я говорю: скажите, пожалуйста, а что сейчас будет, вот у нас там человек накурил? Она говорит: две тысячи евро.

ГОЛУБКИНА:  Накурил на две тысячи.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Или посидит у нас. Нет двух тысяч евро? Сиди вон в отстойнике, мы тебя не пустим.

МИТРОФАНОВА:  Пока не найдешь.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Ты понимаешь, по-другому всё. Возвращаясь к истории с этим мужиком-водителем, вот его показательно за это, понимаешь… Все скажут: а давайте условно, давайте пожалеем, - вот эта наша национальная черта, - давайте пожалеем, он был в состоянии аффекта. Нет, треху сразу за это!

ГОЛУБКИНА:  Нет, он нормально всё получит, не волнуйтесь.

МИТРОФАНОВА:  Резонанс такой, что…

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Так это слава богу, что работал видеорегистратор.

ГОЛУБКИНА:  Я сейчас отвлеку вас от всех этих страшных историй. Миша, есть две истории, которые я просто требую, чтобы ты рассказал. Одна со стеклянным глазом, а вторая, как вас расстреляли. С какой начнешь?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Ну, это Мария имеет в виду истории гастрольной жизни. История с расстрелом, я не знаю, Рита, я тебе рассказывал?

ГОЛУБКИНА:  Нет, она не знает.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Это вот вершина маразма. Мы были в городе Братске, это было давно…

ГОЛУБКИНА:  С Машкой Ароновой.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Ну, не только, там был и Данька Страхов, и Димка Прокофьев там был, мы все вместе ехали в аэропорт на машине, извините, не рекламирую, просто называю марку «Тойота Камри». Мы ехали на этой машине…

МИТРОФАНОВА:  Седан.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Седан, да, нас везли в аэропорт, там три человека сидело в машине в одной, три в другой. Машина была бежевого цвета, такого телесного. А наш товарищ, он в то время занимал пост в Братской думе. Он был депутатом и одновременно прокатывал спектакли. Хороший парень.

МИТРОФАНОВА:  Братская дума, вот это надо запомнить.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Да, он ехал, и, когда мы выехали из города, выбежал человек с автоматом в форме ОВО…

ГОЛУБКИНА:  Аронова очень хорошо показывает, как он выскочил.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  ОВО - это отдел вневедомственной охраны, с калашом выбежал и стал стрелять по нашей машине. У нас началась паника. Причем я сидел сзади…

МИТРОФАНОВА:  А кто больше паниковал, ты или Аронова?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  В машине начался ад.

ГОЛУБКИНА:  Артисты едут темпераментные.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Значит, водитель стал крутить рулем, выехал на встречку и увидел, что через 300 метров стоят вот эти маячки…

МИТРОФАНОВА:  А, то есть милиция.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  И мы-то думали, что это какой-то бандит. Мы выбежали и сказали: ребята, в нас стреляют! Они увидели нас и сказали: мы знаем. Значит, в чем была проблема в городе Братске? Угнали «Мицубиси Галант» такого же цвета, а мы ехали на «Тойоте Камри».

МИТРОФАНОВА:  Раньше модная была такая машина.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, в Братске в «Мицубиси Галант» - вообще это шедевр. На самом деле там и «крузаки» ездят, это я шучу.

МИТРОФАНОВА:  Там же рядом Япония, как мне казалось.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, тебе кажется, до Японии пилить и пилить. С Братском, знаешь, что рядом? Тайга и город Усть-Илимск. Вот, угнали «Мицубиси Галант», а по нам стали стрелять, без разбору, по колесам, и, главное, попали в дверь, где я сидел. Спасибо японцам, что у них крепкая машина, потому что пуля не прошла навылет в районе моего таза. Я думаю, вот я бы ходил!

Выбежала Мария Валерьевна Аронова, народная артистка России, и ударила чувака с автоматом по автомату, и заорала: что ты делаешь, у меня двое детей?! Причем парадокс, знаешь, в чем? Весь город уклеен нашими афишами еще, понимаешь? И стоят эти менты с автоматами, они в шоке. И приходит этот человек, который в нас стрелял. И говорит: да ладно, что вы, Мария Валерьевна, я по колесам стрелял.

ГОЛУБКИНА:  Она начинает рыдать.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Она начинает рыдать, бить его!

МИТРОФАНОВА:  Вся Книппер-Чехова в ней проснулась.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Слушай дальше. Мы остаемся на день в этом Братске, на день. Мы едем в прокуратуру, там еще отдельная история, как я давал показания, потому что у меня был шок…

МИТРОФАНОВА:  Тебя пытали?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, я потерпевший же. У меня был шок, и мы сразу в палатке купили спиртное.

ГОЛУБКИНА:  Выпить, естественно.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, мы были абсолютно трезвые, ехали в аэропорт трезвые. И следователь на меня смотрел в шоке, потому что я расхаживал по кабинету со спиртным и с сигаретой и говорил ему: вы понимаете, так жить нельзя!

МИТРОФАНОВА:  А, то есть ты еще и нравоучения читал?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Да, да. Самое интересное, что очень смешно, нашего водителя, который депутат и который замечательный наш товарищ, его отправили на экспертизу, пьяный ли он был за рулем или нет. В него стреляли, и его заставили писать в баночку после этого. Говорили: а может быть, вы пьяный!

ГОЛУБКИНА:  Поэтому на всякий случай стреляли.

МИТРОФАНОВА:  Но зато в мемуарах будет целая глава.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Ты понимаешь, в чем дело, через два года действия этого человека признали правомочными.

МИТРОФАНОВА:  Который в вас стрелял?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Который в нас стрелял.

МИТРОФАНОВА:  А он был милицейский?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Он был милицейский, майор, всё. Понимаешь, они там друг за друга держатся, и они его отмазали, сказали, это была ошибка из-за того, что машина двигалась там со скоростью 500 километров в час. Но, ты понимаешь, оказаться в такой ситуации - это только может быть у нас. Только.

ГОЛУБКИНА:  Смешная была там история, когда их привезли в милицию, Аронова говорила. «Мы посмотрели, как прошли пули, - они говорят, - вы знаете, вот пуля, которая вошла в переднее кресло рядом с Марией Валерьевной, если бы она на 5 сантиметров левее, Мария Валерьевна уже бы умерла». Она бы умерла. И Аронова начинает опять рыдать. Она говорит, я только успокоилась, и когда мне сказали, что 5 сантиметров левее, и меня бы убили, я опять начала плакать. Ну да, могли бы убить.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Гастрольные истории, они всегда все-таки заканчиваются, слава богу, странно, но хорошо.

ГОЛУБКИНА:  Мне Миша эту историю рассказывал так, что я умирала со смеху. Но всё дело в том, что я поняла, почему сейчас не так смешно: он выкинул очень много слов из повествования, которые мы не употребляем.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  И жестов. Слов и жестов. На самом деле, действительно, что-то нам надо делать с головой всем. Я имею в виду, всем вместе, взявшись за руки, надо что-то делать с головой. Чтобы не было этих людей, как тот, который этого дедушку цинично, слабого человека, унизил, сломал ему ногу. С метро - это просто… Ты знаешь, вот честно, конечно, я человек эмоциональный, но есть какие-то вещи, которые, там что-то случилось, не дай бог, но меня не трогают, а вчера я просто плакал. Я вот сидел, у меня слеза катится, а я смотрю, я даже понять не могу, как это. Вот я понять не могу. Я понимаю, вот, например, умерла Валерия Ильинична Новодворская, сегодня ее хоронят, но это объяснимо, она болела, она в возрасте… А здесь-то что?

МИТРОФАНОВА:  Михаил Полицеймако у нас в гостях. Мы обсуждаем наш менталитет, психологию, разные случаи из жизни.

ГОЛУБКИНА:  Да, и я, тем не менее, от грустного все равно хочу перейти к веселому, я очень просила Михаила рассказать историю тоже гастрольную. В каком это городе было, с глазом?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  С глазом это было во Владивостоке.

ГОЛУБКИНА:  Ну, расскажи эту историю, как за Ароновой ухаживали.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Аронова проходит лейтмотивом сквозь наш эфир. Мы пошли в ресторан - я просто сейчас пытаюсь как-то подобрать слова опять же, - мы пошли в ресторан, это был ночной клуб с едой. И параллельно с нами приехали ребята из «6 кадров».

МИТРОФАНОВА:  А, вот эти артисты.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Артисты, да, Дорогов, Кайков, Галя, Ира Медведева. И у них был спектакль в городе Находка, а у нас был спектакль…

МИТРОФАНОВА:  А это давно было?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Это было года три назад, два.

МИТРОФАНОВА:  Они уже были популярны?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Они уже были популярны, да. И мы созвонились встретиться в этом ночном клубе, но в зоне VIP, ну, чтобы люди не подходили, не говорили: ну чё, давай сфоткаемся, что ли? Я могу сказать, что Владик очень изменился, это прямо реально такой европейско-азиатский центр всего-всего, и я, кстати, проехался, вот я сейчас был, проехался по этому мосту, это незабываемое ощущение.

МИТРОФАНОВА:  К острову Русскому, да?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Вообще просто. Кто-то кричал, ругал его, что там он развалится. Ничего не развалится, роскошный остров, роскошный, роскошный мост.

ГОЛУБКИНА:  Да там всё замечательно, но сейчас не об этом. Рассказывай.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Мы пошли в ресторан, сидели в VIP-зоне, приехали ребята из «6 кадров», мы мило посидели. И вдруг, как гром среди ясного неба, это только у нас бывает, заходит человек в этот зал (а в этом зале стоит как бы охранник) и говорит: «Вышли все вон». Мы так: «Простите?» - «Вон пошли, это мой клуб, пошли вон отсюда!» А мы от такой наглости…

МИТРОФАНОВА:  А это вечер?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Это ночь, это после спектакля, это час ночи. Все как-то на него поворачиваются и понимают, что он не шутит, и, может быть, действительно это его клуб, и что-то мы нарушили, хотя мы тихо сидели вообще, разговаривали. Там где-то далеко музыка. И у него очень своеобразная внешность, у этого человека, вот реально его переехали трактором, но он остался жив. Вот такой человек. И ведет он себя… он разговаривает на «ты», он сразу так: «Ты должен выйти отсюда, ты».

МИТРОФАНОВА:  А возраст какой примерно?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Сорок пять лет, пятьдесят. И мы начинаем так немножко собираться: «Можно счет?». Как-то нас опустили, знаешь, ниже плинтуса. И в этот момент любимая подруга Голубкиной…

ГОЛУБКИНА:  Мария Валерьевна Аронова.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  …подходит случайно к охраннику и говорит: «Простите, пожалуйста, а кто это?» Он говорит: это наш клиент, который приходит часто, иногда не платит за счет. И тут в Маше просыпается…

ГОЛУБКИНА:  Тигрица.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Не тигрица, а оборотень. И она его просто реально съела в этой комнате, но она не успокоилась. Пришел действительно хозяин клуба, и за ним пришли два человека, которые взяли его за руки, здорового мужика, - да, я забыл…

МИТРОФАНОВА:  И поломали, я не пойму, что дальше?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, у него один глаз был стеклянный. Один глаз, как у Воланда, можешь себе представить? Мертвый стеклянный глаз.

МИТРОФАНОВА:  У кого?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  У этого чувака, который хамил всем. Входят эти два охранника, хозяин начинает извиняться, говорит: простите, пожалуйста, русское заболевание – перепил... И они его выкидывают куда-то на улицу, мы уже не знаем, что с ним там произошло, разные версии. Мы, значит, платим, выходим и видим этого человека, который стоит и ждет Аронову. Мы понимаем, что сейчас будет продолжение, причем будет жесткое продолжение, вот как любят во Владике, жестко. Аронова смотрит и говорит: так, надо валить, надо быстро валить. Он подбегает с распростертыми объятиями, падает перед ней на колени (я не знаю, что ему сказал хозяин клуба, видимо, что-то жесткое): «Прости меня! Прости меня, пожалуйста, прости, я умоляю!» Она говорит: «Успокойтесь, пожалуйста, встаньте, мне от вас ничего не надо, больше, пожалуйста, людям не хамите». – «Ну что мне для тебя сделать, чтобы ты меня простила? Хочешь, я глаз свой разобью?» И он, как в кино ужасов, вынимает стеклянный глаз, ты можешь себе представить, из яблока, и перед ней вот так разбивает, как кусочек стекла, реально – дынс! И все в шоке. А у него там ничего нет, ты понимаешь, там дырка. И он говорит: «Прости, я прошу тебя, прости». И Аронова смотрит и говорит: «Боже мой, как же вы дальше-то жить будете?» А он говорит: «Не боись, у меня еще дома три есть». Ты понимаешь, самое главное, у него еще три глаза запасных.

МИТРОФАНОВА:  Поэтому он так и живет.

ГОЛУБКИНА:  Каждый вечер такое.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Он, видимо, их много заказал, да, это фишка. Вот он приходит куда-то на свадьбу, говорит: я без подарка, но ради вас я разобью свой глаз.

МИТРОФАНОВА:  Вот почему нас во Франции не любят.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Почему нас не любят?

МИТРОФАНОВА:  Потому что можем глаз даже ради шоу-бизнеса расколоть.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Знаешь, я думаю, что нас во Франции любят, вот правда. Все равно любят. Вот ждем «Южный поток», и всё, и Микки-Маус у нас в кармане, ты понимаешь.

МИТРОФАНОВА:  Давайте сверим часы. 13.45, с этого момента мы начинаем отсчет ожидания «Южного потока».

ГОЛУБКИНА:  У нас в гостях Михаил Семенович Полицеймако, сын Семена Фарады вообще-то это, ребята, кто не знает.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Да, еще и Марии Витальевны Полицеймако, а то получается, что меня папа один родил. Из Санкт-Петербурга пишут: «Вот опять Михаил пургу несет, хватит ныть, хватит театрально нагнетать. Дима».

ГОЛУБКИНА:  А другой пишет: «Вам не кажется, что для такого дня у вас очень веселый эфир? Сергей, Тольятти». Просто они в разные моменты слушали. Это же актер сидит.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Сидит, актер сидит.

ГОЛУБКИНА:  Еще пока не сидит, но уже обстрелянный.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Это да. На самом деле, при всем при том, что у нас сегодня грустно, мы сегодня скорбим, но надо понимать, что как-то жизнь продолжается, и думаю, все усилия, даже наши актерские усилия… Что артисты могут, в принципе, в обществе сделать? Но они могут что-то привнести, какое-то, может быть, понимание ситуации, и очень много об этом говорить, чтобы мы все-таки думали о каких-то моральных достоинствах, чем только о деньгах.

МИТРОФАНОВА:  Наверное, так. Мы как раз в начале эфира рассуждали, что нам, работникам такого увеселительного жанра, тяжело. Я понимаю новостные станции или программы, где жестко рассказывается минута за минутой примерно одно и то же по кругу, и когда бы люди не подсоединились, они узнают что-то новое. Но здесь другой формат, поэтому, конечно, нам приходится в нем плавать.

ГОЛУБКИНА:  Мы рассказываем просто какие-то истории из жизни. И хочется спросить, Михаил, о ваших творческих планах.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Новый вопрос – про творческие планы? Ну, планы есть…

МИТРОФАНОВА:  Они всегда на сентябрь, да, у артистов, актеров?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Нет, я думаю, раньше. Я просто, вы только надо мной не смейтесь, это правда, что я дебютировал как режиссер в прошлом году. Хочу что-то сделать еще. Я уже даже придумал что, сейчас после нашего эфира поеду разговаривать с директором театра, поэтому это как бы волнительно. А так летом отснялся в четырехсерийной картине новогодней.

ГОЛУБКИНА:  С Машей Ароновой.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Да что ж такое-то! Да, и не только, там еще замечательные снимались артисты, и думаю, что это будет смешная такая, легкая комедия под Новый год, и все улыбнутся под мандарины и оливье.

МИТРОФАНОВА:  Ну что же, давайте нам и нашим слушателям пожелаем больше поводов улыбаться, наслаждаться, не то чтобы прямо жировать, но как-то быть спокойными хотя бы. У меня четкая позиция, что все-таки это зависит не от нас, я не знаю, от чего зависит…

ПОЛИЦЕЙМАКО:  От нас, что ты? Это зависит в первую очередь от нас.

ГОЛУБКИНА:  Как сказал один знакомый милиционер, когда поехали все на море, он начальник милиции, и он сидел - а все девчонки поют песни какие-то, все улыбаются, смеются, - и он вдруг так стучит по столу и говорит: «Радоваться надо, радоваться!».

МИТРОФАНОВА:  Ну да, может быть, и так. Друзья, сегодняшний эфир мы потихонечку завершаем, и если мы кого-то задели…

ГОЛУБКИНА:  Нет, нам написали: «Спасибо Михаилу, наоборот, отвлек от всех проблем, спасибо, друг. Астраханская область».

МИТРОФАНОВА:  Да, но мы просим прощения, если вдруг кого-то мы задели, чьи-то чувства. Михаил Семенович, спасибо, что ты пришел к нам, поддержал нас.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Спасибо, я был очень рад вас повидать.

МИТРОФАНОВА:  До новых встреч в эфире и всем спасибо огромное.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Спасибо.

ГОЛУБКИНА:  Пока.