Любовь и голуби Лев Лещенко

ГОЛУБКИНА: У нас в гостях Лев Валерьянович. Здравствуйте, Лев Валерьянович. Я смотрю - красивый...

ЛЕЩЕНКО: Ой, спасибо.

ДУБОВЦЕВА: Красивый и все время молодой.

МИТРОФАНОВА: А давайте сразу Винокуру передадим привет, чтобы свободными быть.

ЛЕЩЕНКО: Вова сейчас в Анапе, у него концерты, он любит очень в Анапу ездить, там дети, и они приходят к нему на концерт, "пионэры", как раньше говорили, "пионэры". Нет, начнем знаете с чего? Винокуру привет большой, да. Но начнем с того, что я хочу поздравить радио "Маяк", хотя вы даже и не подозревали, вам исполнилось 50 лет. Это, конечно, уникальная совершенно радиостанция. Я все время думаю: а чем она отличалась от всего остального, что было тогда в эфире? Я думаю, что они были вот тогда, знаете, какой-то особой радиостанцией. Они не были, наверное, в этом самом музыкальном пространстве, это же информационная была программа, да?

ДУБОВЦЕВА: Музыкально-информационная.

ЛЕЩЕНКО: Ну да, но они не подчинялись музыкальному вещанию, и они могли протаскивать сумасшедшие песни, потому что работали они в режиме онлайн.

ТРУСЕНКОВА (звукорежиссер): Русскоязычные.

ДУБОВЦЕВА: Ой, всякие.

ЛЕЩЕНКО: Тогда такого слова не было "онлайн", но они работали именно в таком режиме. И они хотели этот формат сохранить и в музыке, и поэтому туда прорывались иногда удивительные мелодии. Допустим, новая пластинка Тухманова вся "По волнам моей памяти", она, в общем-то, через "Маяк" немножко и крутилась.

ДУБОВЦЕВА: Да, да.

ЛЕЩЕНКО: Потому что в музыкальной редакции этого ничего не было, не давали, просто там был жесткий худсовет, сидели старые большевики-композиторы, которые ни в какую, вообще, не дай бог, что-то новое прозвучит, это вообще их просто убирало...

ДУБОВЦЕВА: Отодвигало от популярности, мягко говоря.

ЛЕЩЕНКО: От кормушки отодвигало.

ГОЛУБКИНА: Да, а почему?

ЛЕЩЕНКО: Вы знаете, я открою секрет, тогда...

МИТРОФАНОВА: А что, надо было только "Варшавянку" слушать или что, "Интернационал"?

ГОЛУБКИНА: Да, кормушка - что это?

ЛЕЩЕНКО: Вы знаете, кормушка что такое? Композиторы раньше, тогда охрана авторских прав, она действительно существовала, в отличие от сегодняшнего.

МИТРОФАНОВА: С собакой охраняли.

ЛЕЩЕНКО: То есть в каждом ресторане писали песню, которую ты исполняешь. Я не говорю уже в эфире радио, телевидения, там на концертах. Были рапортички, они заполнялись, и композиторы получали совершенно бешеные гонорары, композиторы и поэты, это был просто какой-то нонсенс. Мы работали за 25 рублей, за 15, а они получали в месяц по 15, по 20 тысяч, представляете? В то время это как, вы знаете, вот купить "Волгу".

ГОЛУБКИНА: Слушайте, то есть Рыбников нам правду не сказал...

ЛЕЩЕНКО: Поэтому, как только появлялся новый человек, его надо было обязательно задушить, понимаете?

МИТРОФАНОВА: А кто были те монстры композиторские в те годы, о которых вы говорите буквально?

ДУБОВЦЕВА: Они менялись все время, худсовет.

ЛЕЩЕНКО: Ну знаете, это самое, о покойниках плохо не говорят.

МИТРОФАНОВА: А, в этом смысле...

ЛЕЩЕНКО: Да, да, да. Ну были, были худсоветы, был худсовет на радио, был худсовет на телевидении, причем все разные.

ДУБОВЦЕВА: На "Мелодии".

ЛЕЩЕНКО: И был худсовет на "Мелодии". Но "Мелодия" была более лояльной и более демократичной. Почему? Потому что там был Володя Рыжиков, который все время какими-то хитрыми путями обходил эти худсоветы, там пара лояльных было человек, скажем, Лазарев какой-нибудь поэт, который ничего вообще из себя не представлял, ну и поэтому так протаскивали какие-то песни. Так протаскивали невероятно... Вы знаете, я вот могу рассказать одну историю с песней Юры Антонова "Зеркало".

МИТРОФАНОВА: О, вот это суперхит.

ЛЕЩЕНКО: Я записал ее в 1972 году, и 10 лет вообще ее не давали, вот не давали и всё. А потом, когда началась перестройка...

МИТРОФАНОВА: А что такое? В чем заруба?

ДУБОВЦЕВА: Никто не знает.

ЛЕЩЕНКО: Ну, вы знаете, "гляжусь в тебя, как в зеркало", какие-то сомнительные там стихи... Знаете, могли прицепиться вообще к строчке.

ДУБОВЦЕВА: Да. Извини, я тебя перебью на секундочку, Лева. Причем там на худсовете, если приходил композитор, то ему говорили: "Ну здесь, понимаете, вот нужно стихи доработать". А если приходил поэт, то говорили: музыку. Морочили голову жутко, да.

МИТРОФАНОВА: А судьи кто?

ЛЕЩЕНКО: Музыку доработать, да. Были технические такие приемы, как убрать из эфира. "Да, хорошая мелодия, прекрасная, но вот поэзия, может быть, как-то не сочетается, надо доработать..."

ГОЛУБКИНА: Нет, но тогда они взяток не брали, правильно?

ДУБОВЦЕВА: Нет, не брали. Вот что было, то было, взяток не было совершенно.

МИТРОФАНОВА: Ну а что лучше-то? Из двух зол...

ДУБОВЦЕВА: Ведь можно же сказать, когда "Маяк" появился, он был каким-то стимулом для появления новых композиторов. Все-таки не зря именно те годы были расцветом советской песни в самом лучшем ее смысле.

ЛЕЩЕНКО: Абсолютно, да, абсолютно. Именно "Маяк", именно "Маяк", потому что они не подчинялись худсовету музыкального радиовещания. У них был свой там какой-то...

ДУБОВЦЕВА: Да, у нас был свой худсовет.

ЛЕЩЕНКО: Вы к Пропаганде, по-моему, относились. А Пропаганда, им зачем...

ДУБОВЦЕВА: Да, мы боролись за оперативность. Значит, вот все, вчера появилось, значит, сегодня уже должно быть на "Маяке".

ЛЕЩЕНКО: Ну я тебе говорю, онлайн, режим онлайн, раньше такого слова не было.

ДУБОВЦЕВА: Да-да-да, и вот это самое главное, конечно.

МИТРОФАНОВА: Ну, кстати, вот я сейчас попрошу нашего секретаря распечатать новость. Буквально несколько дней назад от кого-то инициатива пришла ввести худсоветы вновь на телевидении, жуткая буча возникла. Не знаю, кто-то это пошутил или это серьезно.

ЛЕЩЕНКО: Никакой шутки нет. Дума все время, так сказать, это будирует, так сказать.

ДУБОВЦЕВА: А вот как ты считаешь, твоя точка зрения какая - нужен худсовет или не нужен сегодня?

ЛЕЩЕНКО: Да нет, ну какие худсоветы, ну что вы? Ну человек должен сам, художник, он должен сам понимать, что свобода, как большевики говорили когда-то, это осознанная необходимость. Но в другом смысле: надо самому ставить какие-то планки, я не говорю там мораль, нравственность, ну просто планки даже какой-то профессиональной и художественной эстетики, этики.

МИТРОФАНОВА: Какая-то система координат каждого человека.

ЛЕЩЕНКО: Да, понимаете? Но для этого нужно... Вот худсовет нужен для людей, которые работают в творчестве, понимаете? Если он болван, значит, его не надо просто на эстраду выпускать или там куда-то, понимаете? Но, к сожалению, сейчас... слава богу, сейчас все-таки отсеиваются, сейчас все-таки селекция идет. Если, скажем, во времена вот этой перестройки за деньги можно было сделать себе имя, ну худо-бедно, на пару лет, как скоропортящиеся продукты. А сейчас уже селекция ведется. Смотрите, "Голос" - там отбирают, там телевизионные все эти ситкомы, они тоже там селекционируют что-то.

ГОЛУБКИНА: Вчера Малинин был, кстати, и сказал, что вот "Голос" он смотрит, и там артисты, и говорит, что хорошо поют люди, по-настоящему.

ЛЕЩЕНКО: Очень правильно, там не проскочишь, понимаете, там не проскочишь.

ДУБОВЦЕВА: Потому что там у всех на виду, конечно.

ЛЕЩЕНКО: И даже были какие-то конкурсы композиторские, там тоже, знаете, тоже была селекция. Сидели люди, не худсовет, но три-четыре приличных музыканта, которые отбирают это искренне, они не знают, эта музыка идет под девизом, скажем, чья она, они не знают.

МИТРОФАНОВА: А можно быть приличным музыкантом, но плохим человеком?

ГОЛУБКИНА: Гений и злодейство.

МИТРОФАНОВА: Ну да. То есть вот вы за свою жизнь людей повидали.

ЛЕЩЕНКО: Ну, конечно, вы же знаете, классический пример - Сальери.

ГОЛУБКИНА: Юрий Антонов.

МИТРОФАНОВА: Слишком классический пример.

ДУБОВЦЕВА: Нет, ну он же придуман, все же доказали, что исторически не было так, что он не травил.

ЛЕЩЕНКО: Сальери?

ДУБОВЦЕВА: Сальери не травил.

ЛЕЩЕНКО: Да я пошутил.

ГОЛУБКИНА: Я про Антонова тоже пошутила...

ЛЕЩЕНКО: Нет, Юра, вы знаете, он очень, ну как бы вам сказать поточнее...

ДУБОВЦЕВА: Слегка взрывной.

ЛЕЩЕНКО: Во-первых, он экзистенс, научное слово такое скажу. Во-вторых, он как бы, знаете, не любит халтуры, и он откровенно в лицо это говорит. Этим он и вызвал, наверное, вот такое отношение к себе. Он говорит: ну это вообще никто... А мы же все о коллегах никогда не говорим, понимаете? Знаете, я вот даже сказал сегодня: а кто эти композиторы? Ну какие-то были там, чего вспоминать плохое, да? Но есть какие-то люди, которые бескомпромиссны в этом плане. Юрка, наверное, вот он такой, понимаете? Вот, скажем, сказать такое тому же Игорю Крутому, он скажет: да нет, ну ничего, ну может быть, может не быть, он завуалирует это.

ДУБОВЦЕВА: Да, да, а Юра скажет.

ЛЕЩЕНКО: А Юра правду-матку.

МИТРОФАНОВА: Да, ситуация. Кстати, вы про Игоря вспомнили, у него был недавно юбилей, и была передача, вы там принимали участие, по телику, по другому каналу, не будем говорить по какому. Но удивительно: весь цвет российской, советской эстрады там собрался. Я такого в жизни своей не видела. Я не могла, если честно, оторваться.

ЛЕЩЕНКО: А знаете почему? Потому что Игорь, он достаточно, извините за это слово, креативный человек.

МИТРОФАНОВА: Игорь Крутой, мы говорим о нем.

ЛЕЩЕНКО: И он работает со всеми. Вы понимаете, тут еще надо подумать о том, что профессия композитора, она немножко сейчас из нашей жизни вымылась. Понимаете, сейчас же все авторы-исполнители: сам пишу, сам стихи, сам пою, сам деньги зарабатываю. Игорь пишет для всех, он композитор. Он написал для Аллы много вещей, он написал для Филиппа, для Лазарева, для Миши Шуфутинского.

ДУБОВЦЕВА: Для Лары Фабиан.

ЛЕЩЕНКО: Для Лары Фабиан.

ДУБОВЦЕВА: Для Хворостовского.

ЛЕЩЕНКО: Кстати, я один из первых, кто всегда прослушивает его вот эти опусы, для Хворостовского, да.

МИТРОФАНОВА: Вы дружите, да.

ЛЕЩЕНКО: Вот. Но во всяком случае он достаточно интегрирован в эту среду, и он, знаете, имеет такое очень высокое интеллектуальное IQ, я считаю.

МИТРОФАНОВА: Да, абсолютно. А чувство юмора - это вообще...

ЛЕЩЕНКО: Вот, понимаете, да? Несмотря на то, что... и плюс ко всему он еще эмоциональный человек. Вот это сочетается. Незлобивый, такой радушный.

ДУБОВЦЕВА: Незлобивый, вот самое главное.

МИТРОФАНОВА: Значит, он точно на меня не обидится.

ДУБОВЦЕВА: Да нет, конечно.

ЛЕЩЕНКО: И потом, честно говоря, он просто хорошо стоит в жизни, понимаете? Когда человек имеет всё, чего ему злиться?

МИТРОФАНОВА: Лев Валерьянович вообще... вот все время говорил бы и говорил.

ЛЕЩЕНКО: Да не надо. Я и вас хочу послушать.

ГОЛУБКИНА: А Лев Валерьянович учился на два курса или три моложе, чем моя мама, правильно?

ЛЕЩЕНКО: Нет, мы с ней практически одногодки, по-моему.

ГОЛУБКИНА: Да? Нет, она с 40-го года.

ЛЕЩЕНКО: Ну давай не будем вспоминать, сейчас я буду рассказывать, с какого я года...

ГОЛУБКИНА: Да у вас юбилей в прошлом году был...

ЛЕЩЕНКО: Я могу сказать, что в 30 лет я получил первую премию свою в Сопоте, это было в 1972 году. Представляешь, тогда невозможно было, тогда была жутчайшая селекция опять же, отбор такой...

ДУБОВЦЕВА: Сколько парткомов ты прошел...

ЛЕЩЕНКО: Ты должен пройти горнило конкурса эстрады российского, потом тебя на общесоюзный какой-то, а потом тебя мучили, мотали, там отбор и всё, а потом только уже...

ДУБОВЦЕВА: Парткомы, парткомы, да, самое главное было потом.

МИТРОФАНОВА: Лев Валерьянович, а скажите, все-таки по Советскому Союзу, ну я не знаю, тоски, наверное... Но вопрос такой: а когда все-таки для молодежи, вот сказать если, когда было лучше - сейчас или тогда?

ЛЕЩЕНКО: Лучше было, конечно, тогда. Как я еще говорю: тогда я был моложе...

МИТРОФАНОВА: А, в этом только смысле.

ЛЕЩЕНКО: Я шучу. Нет, вы знаете, каждый возраст...

ГОЛУБКИНА: А потом, у вас тогда конкуренции вообще никакой не было.

МИТРОФАНОВА: После "До свидания, мой ласковый Миша".

ЛЕЩЕНКО: Каждый возраст, каждый возраст, он имеет свои прелести.

ДУБОВЦЕВА: "Есть в возрасте любом хорошее..."

ЛЕЩЕНКО: Знаете, тогда было много положительного, но мы не ностальгируем, безусловно. Все-таки бытие определяет сознание, как сказал Карл Маркс. И это никуда не делось, это формула как бы или сентенция, она и сегодня тоже. Если ты в порядке, у тебя все складывается.

МИТРОФАНОВА: То есть когда старики сейчас кряхтят, то не надо и думать, что сейчас плохо.

ЛЕЩЕНКО: А тогда все-таки... Потом, там социалка работала все-таки, понимаете? Тогда ведь нищих не было.

ДУБОВЦЕВА: Да, было что-то хорошее, конечно.

ЛЕЩЕНКО: Детские дома, их было мало, и они были... я это знаю хорошо, эту тему, понимаете? А сейчас это все на откуп отдано там каким-то людям, которые могут помочь, могут не помочь. Социалка работала, понимаете? Все ездили на курорты, там по очереди или не по очереди, все имели, так сказать... Ну, конечно, с продуктами было накладно, но все равно. Как, вы знаете, шутка даже такая была: в стране ничего нет, а в холодильниках все забито.

ДУБОВЦЕВА: Да, в гости придешь - закармливали, это точно.

ЛЕЩЕНКО: Ну во всяком случае голода не было. А главное - была идея, идея. А это хорошее слово, знаете.

ДУБОВЦЕВА: Это хорошее, его затоптали просто.

ЛЕЩЕНКО: Не надо шельмовать это, понимаете? Потому что каждое государство имеет свою идею. Скажем, вы бываете в Америке, да? Ну? Флаг стоит везде, гимн играют везде.

ГОЛУБКИНА: Да везде.

ЛЕЩЕНКО: Я в школе thebestи в районе thebest, и в городе thebest, и Америка thebestполучается, понимаете? Вот идея, да?

МИТРОФАНОВА: А мы все время ругаем.

ЛЕЩЕНКО: К сожалению, мы все время ищем, ищем, ищем идею, из стороны в сторону бросаемся. Ярко выраженной идеи нет. А идея, я думаю, это социальная программа, большая социальная программа, где будет очень много, так сказать, позиций каких-то, которые надо будет выполнять.

МИТРОФАНОВА: Ну, наверное, для детей и стариков. Наверное, это самое главное. И мы, средний возраст, мы готовы.

ЛЕЩЕНКО: Для детей... Нет, ну дети все-таки у нас более-менее в порядке, безусловно. У нас социальная группа - пенсионеры, конечно. Хотя дети тоже...

ДУБОВЦЕВА: Ну ты вспомни свое детство, ты ходил все-таки в какие-то кружки бесплатные.

ЛЕЩЕНКО: Вы знаете, я вам могу сказать. Вот я могу пример какой-нибудь такой привести, и у вас у всех на глазах слезы появятся.

ГОЛУБКИНА: Давайте.

ЛЕЩЕНКО: Скажем, бабушка мне пишет: мамы-папы нет, я воспитываю внука. И у внука одни кроссовки, которые он оборачивает целлофаном и зимой ходит в школу шесть километров, понимаете?

МИТРОФАНОВА: Это наши дни?

ЛЕЩЕНКО: И нету у него денег, понимаете, нету. И у меня нет денег. Вот это вот, я говорю, система государства, вот там малые кредиты или что-то, но надо вот эти горячие какие-то моменты, их надо, конечно, как-то, я не знаю...

МИТРОФАНОВА: Решать, внимание уделять им. Я тоже согласна.

ЛЕЩЕНКО: Убирать. Или там, допустим, вот был прямой эфир. Почтальон, у нее 5 тысяч зарплата и двое детей. Вот такие письма когда получаешь, понимаешь, что у нас еще далеко не все хорошо, понимаете? Вот, очень много. Вы знаете, вот благотворительность - это как бы тема, которая очень меня всегда волнует. Почему? Потому что у меня есть там детский дом для детей с ограниченными возможностями под Курском, и когда я туда первый раз приехал, ребята, ну правда...

МИТРОФАНОВА: Да-да-да.

ЛЕЩЕНКО: Кровати 59-го года там, панцирные сетки какие-то, одеял нету, тумбочки какие-то, шкафы все переломаны...

ГОЛУБКИНА: А директор этого детского дома что говорит?

ЛЕЩЕНКО: Ну сейчас-то, слава богу, вот за эти пять-шесть лет чего-то так...

МИТРОФАНОВА: А вас кто-то вытянул прямо туда? Или как?

ЛЕЩЕНКО: Нет, получилось так, что меня там губернатор попросил, говорит: мы тебе даем "Гражданина города", "Почетный гражданин", возьми чего-нибудь, помоги кому-нибудь. Я говорю: ну если есть какой-то, я с этой темой просто знаком немножко, давайте, я с удовольствием помогу.

МИТРОФАНОВА: Надо было Малинина вчера настропалить...

ЛЕЩЕНКО: Сейчас я подключил Володю Винокура, он тоже немножко там иногда денег дает. Ну не то чтобы прямо мы засыпаем их, заваливаем, но если нужна машина там, автобус купили...

ГОЛУБКИНА: Но вы можете решить какую-то проблему, вам не обязательно деньги давать, вы можете просто призвать людей. Потому что вас-то послушают.

ЛЕЩЕНКО: Ну да, да, да. Вот только за счет этого, да, дай там детскому дому. Кстати, мне помогают уже ребята мои, знакомые хорошие, ну серьезные люди такие, не олигархи, но во всяком случае которые тоже помогают. Вот сейчас автобус им отправили, допустим, новый.

ГОЛУБКИНА: Но есть же какие-то социальные программы. Насколько я знаю, детские дома должны быть обеспечены, бюджет должен быть.

ЛЕЩЕНКО: У них есть бюджет, но он маленький. Ну 130 человек там, у них нет на всех кроссовок и на всех нету там подушек.

ДУБОВЦЕВА: Ну да, то крыша течет, еще что-то.

ЛЕЩЕНКО: Ну, какие-то такие мелочи, не хватает денег, не хватает.

ГОЛУБКИНА: Да, да...

ДУБОВЦЕВА: Да. Вот ты сам в детстве ходил в кружки, и кружки работали бесплатно. А сейчас опять возвращаются к этому, уже сейчас много поднимается вопрос, коль мы об этом заговорили, чтобы опять сделать кружки бесплатными. Вот, по-моему, сегодня или завтра будет в Госдуме.

МИТРОФАНОВА: Ну это дома творчества, наверное, дворцы пионеров. Вот это?

ДУБОВЦЕВА: Да, дома пионеров, спортивные. Ты же тоже занимался этим?

ЛЕЩЕНКО: Да нет, много чего государство может взять на себя. Ну вот сколько уже говорят в Думе, вот я сегодня сижу и слушаю, допустим, информацию - будируется вопрос о снятии налогов с сельхозпроизводителей. Ну надо снять, ясно же, мы же сейчас попадаем под санкции, ну дайте на три года им свободу, пусть они вкалывают, работают без налогов.

ГОЛУБКИНА: Да, абсолютно.

МИТРОФАНОВА: Я тоже согласна. Будут дороже платить за хлеб, масло, сыр.

ЛЕЩЕНКО: Заработают, расширят производство, начнется оживление какое-то. Ну почему? Не обеднеет государство.

ГОЛУБКИНА: Совершенно точно.

ЛЕЩЕНКО: Никогда в жизни. Ну снимите вы хотя бы с фермеров с этих.

ГОЛУБКИНА: Тем более что никто не занимается сельским хозяйством из-за этих же налогов.

ЛЕЩЕНКО: Да нет, но это же, ребята, труд непосильный. В 4 утра каждый день надо встать, надо придти на ферму, молоко, это всё...

ДУБОВЦЕВА: Ой, нет, это ужасно все, это ужасно.

ГОЛУБКИНА: А я, кстати, может, сама бы сельским хозяйством занялась, если бы налоги сняли.

МИТРОФАНОВА: Сейчас мы лишимся соведущей.

ЛЕЩЕНКО: Давай, Маша, займемся.

ГОЛУБКИНА: Давайте.

ЛЕЩЕНКО: Я говорю, у меня, это самое, на даче там несколько грядочек, я помидорчики, огурчики там собираю...

МИТРОФАНОВА: А говорят, они под музыку еще растут лучше.

ГОЛУБКИНА: Я тоже выращиваю. "Соловьиная роща" как раз: "Из полей..."

ЛЕЩЕНКО: "Из полей доносится налей...", да.

ГОЛУБКИНА: Правильно, знаете...

МИТРОФАНОВА: Очень хорошо, что Льва Лещенко, конечно, можно слушать и в песнях, и онлайн, как он сам это сказал, его мысли, и он взрослый, умный человек.

ДУБОВЦЕВА: Да, да. Не депутат, но волнуют его социальные проблемы страны, вот это здорово.

ГОЛУБКИНА: Ну а кого они не волнуют?

ДУБОВЦЕВА: Волнуют всегда социальные проблемы.

ГОЛУБКИНА: Нам пишут из Москвы: "Я родился через восемь лет после войны. Но когда вы, Лев, поете "День Победы", я волнуюсь до слез и спазма в горле. Мне кажется, что я был на той войне. Спасибо вам". Владимир из Волоколамска.

ЛЕЩЕНКО: Да, это, конечно, песня, которая останется в музыке, или с моим голосом, или с чьим-то другим, но она, безусловно, останется на века, не знаю, как "Марсельеза". Эта песня эпохальная, будем говорить. И если говорить о песнях прошлого, они все были очень событийные. Ну, может быть, какие-то песни имели прикладной характер. Я примерами буду, если можно, оперировать. Звонит мне, допустим, тот же Тухманов, говорит: "Слушай, для фильма, который сняли ребята-космонавты Климук и Севостьянов в космосе, я написал песню, споешь там, она будет фоном там". Я говорю: ну, прекрасно. Пою, пою песню "Мы, дети Галактики…" - "Притяженье Земли". "Мы - дети Галактики, но самое главное, мы - дети твои, дорогая Земля". Понимаете, глобальная песня...

МИТРОФАНОВА: Как же такое в голову-то пришло.

ЛЕЩЕНКО: Понимаете, да? Вот она носила как бы прикладной характер, а на самом деле это... Я уж не говорю о песнях Александры Николаевны, допустим. Они как, знаете, как летопись была. Вот просто что происходило в государстве, все в песнях.

ДУБОВЦЕВА: Да.

ЛЕЩЕНКО: И это все, все уходило в будущее.

ГОЛУБКИНА: Вот почему я все эти песни наизусть знаю? Они все время были в ротации, или они просто такие хорошие были? У меня ощущение, что они все время были.

МИТРОФАНОВА: Они правда были хорошие.

ДУБОВЦЕВА: Они правда были хорошие.

ЛЕЩЕНКО: Хорошие. Ну, ребята, вы посмотрите, какие поэты работали - Рождественский, Вознесенский, Евтушенко, Танич, Леня Дербенев. За одну фразу "Есть только миг между прошлым и будущим" можно уже Дербеневу ставить памятник.

МИТРОФАНОВА: Да. Друзья, один из самых лучших эфиров нашей жизни с Марией Андреевной Голубкиной.

ГОЛУБКИНА: Да.

МИТРОФАНОВА: У нас гостеприимная, кстати, хозяйка этой студии Людмила Ивановна Дубовцева, которая приглашает самую тяжелую весовую категорию из гостей. К нам ходят-то...

ГОЛУБКИНА: Винокур. Луганский ходил... И к нам пришел Лев Валерьянович Лещенко. Самый красивый из них.

ДУБОВЦЕВА: И самый молодой.

ЛЕЩЕНКО: Ой, спасибо, спасибо.

ГОЛУБКИНА: А потом, у нас три певца было в стране тогда.

ДУБОВЦЕВА: Ну-ка, кого ты назовешь? Называй, ну-ка?

ГОЛУБКИНА: Ну, Магомаев, Кобзон, Лещенко.

ЛЕЩЕНКО: Нет, еще был Хиль, Хиль был.

МИТРОФАНОВА: Да, Эдуард.

ЛЕЩЕНКО: "Мистер Трололо", знаете?

МИТРОФАНОВА: Да-да-да, прославился.

ЛЕЩЕНКО: Ему, кстати, исполнилось три дня назад 80 лет.

ДУБОВЦЕВА: Исполнилось бы.

ЛЕЩЕНКО: На телевидении была большая передача.

МИТРОФАНОВА: О нем очень хорошие какие-то воспоминания, он очень хороший дядька.

ЛЕЩЕНКО: Он очень светлый человек был.

ДУБОВЦЕВА: Очень, с юмором с таким...

ЛЕЩЕНКО: Очень светлый человек, с юмором, да. И потом, он напел, я не знаю, у кого еще побольше популярных песен.

ГОЛУБКИНА: Да? Ну не знаю, моя жизнь началась в 1973 году.

ЛЕЩЕНКО: "На безымянной высоте", "Моряк вразвалочку сошел на берег", ну очень много популярных песен было. Я думаю, что, когда мы пришли, они уже, конечно, захватили немножко эстраду - вот он, Муслим, Иосиф. Нам приходилось...

ДУБОВЦЕВА: Пробиваться.

ЛЕЩЕНКО: Втискиваться, значит.

ГОЛУБКИНА: Но вы в 80-е победоносно въехали.

МИТРОФАНОВА: После Олимпиады?

ЛЕЩЕНКО: Нет, я въехал в 70-е.

ГОЛУБКИНА: Нет, уже потом, дальше. Потому что они остались чуть там, а вы уже в 80-е, и с каждым десятилетием как-то...

ЛЕЩЕНКО: Ну, в 90-е, да.

ГОЛУБКИНА: Продолжили и сейчас...

ЛЕЩЕНКО: Ну, "заставил уважать".

МИТРОФАНОВА: Да-да-да.

ЛЕЩЕНКО: Нет, дело в том, что, знаете, многие бросили, правда, как-то. Вот хочу рассказать одну печальную историю. Был певец в Театре Станиславского Коля Соловьев, и он так здорово пошел, знаете, просто вровень с нами со всеми стал как бы. Ну вот было, допустим, четыре исполнителя и у женщин было там три-четыре, и он как-то вровень пошел, пошел. И когда перестройка началась, чего-то он сломался, знаете. Он бросил все это, пошел работать таксистом, возил иностранцев. Я его встретил в "Хаммер-центре", я пошел на ужин, а он возит иностранцев. Зачем? Надо было работать потихонечку, переждать это. Вот что-то психологически он не готов был к этому. А мы, мы ездили по деревням, ну что делать, нас не передавали, нас даже "Маяк" не передавал.

ДУБОВЦЕВА: Да, даже "Маяк", это точно.

ЛЕЩЕНКО: Пришли новые ребята, молодые, комсомольцы, так сказать, с открытым забралом.

ДУБОВЦЕВА: Которые распрощались с прошлым...

ЛЕЩЕНКО: И сказали: "Мы наш, мы новый мир построим..."

МИТРОФАНОВА: И что же, чем заменили или кем? Группой "Комбинация"?

ЛЕЩЕНКО: Да, там были вот "Комбинация", "Ласковый май", Женя Белоусов. Ну, не совсем, правда, плохой пример, но очень много было. Но вы говорите о лучших образцах. А еще же были сотни вообще вот этих, которые...

МИТРОФАНОВА: "Дым сигарет с ментолом..."

ЛЕЩЕНКО: Да-да-да. И, конечно, тяжело было. А потом потихонечку виток, так сказать, прокрутили...

ГОЛУБКИНА: И качество все равно победило количество.

ЛЕЩЕНКО: И качество победило, да. И вот до сих пор я смотрю, песни Иосифа, допустим, или Муслима сейчас - вы откройте Интернет, я иногда смотрю, там такие же просмотры, как и у современной молодежи, там по 100 тысяч, по 200 тысяч.

ДУБОВЦЕВА: Ну так давай сейчас тебя и послушаем.

МИТРОФАНОВА: Давайте, конечно.

ДУБОВЦЕВА: Какую песню?

ЛЕЩЕНКО: А хотите я вам новую песню совершенно?

ГОЛУБКИНА: Давайте, давайте.

ДУБОВЦЕВА: Конечно, хотим.

ЛЕЩЕНКО: Вот такого современного формата. Почему? Потому что, я говорю, ребята, я не хочу уходить со сцены, я работаю. Ну а чего, пока есть публика...

МИТРОФАНОВА: А вы это кому говорите? Жене?

ЛЕЩЕНКО: Я сейчас в Питере отпел четыре концерта, допустим, прекрасно. Пока есть публика, чего уходить? Вот всё: да, последний мой концерт, всё, и больше я не вернусь.

ДУБОВЦЕВА: Нет, не надо.

ГОЛУБКИНА: Последний 15-й концерт Аллы Борисовны Пугачевой... 548-й тур...

ЛЕЩЕНКО: Вот "Буду с тобой", интересно, послушайте. Это Эдик Видный, мальчик такой хороший, я тоже послушаю.

МИТРОФАНОВА: Это абсолютно новый трек Льва Лещенко.

ЛЕЩЕНКО: Да.

МИТРОФАНОВА: Это у вас вдохновение или просто идея?

ЛЕЩЕНКО: Ну, вы знаете, я пишу. Дело в том, что у меня, во-первых, театральное агентство, музыкальное агентство, которое занимается разного рода там концертами, и корпоративы мы делаем для серьезной компании.

ГОЛУБКИНА: Не только для себя.

ЛЕЩЕНКО: Ну я, и еще приглашаю, у нас все работают абсолютно: и Филипп, и Коля.

МИТРОФАНОВА: И Винокур.

ЛЕЩЕНКО: Да, и Винокур само собой. Вот. И у меня студия есть, да. И ко мне очень много приходит молодежи. Вот песня "Молодость", она пришла ко мне вообще, так вот прислал кто-то. И мне понравилось, думаю: дай запишу ее, и записал.

МИТРОФАНОВА: Такое ощущение, что вы в тренировочном костюме ее записывали...

ЛЕЩЕНКО: 15-20 песен в год я пишу обязательно, но потом бросаю их. Что-то пою, что-то пробую. Сейчас очень сложно раскрутить хит.

МИТРОФАНОВА: Да, очень, согласна.

ЛЕЩЕНКО: Или надо сидеть все время на телевидении, или одну песню, как сейчас все исполнители - берут одну песню и мочалят ее вообще с утра до вечера.

МИТРОФАНОВА: И записывают с Ани Лорак.

ЛЕЩЕНКО: Ани Лорак?

МИТРОФАНОВА: Ну, девочка красивая очень, певица хорошая.

ЛЕЩЕНКО: Ани Лорак хорошая певица.

ГОЛУБКИНА: А Коля Басков с кем записался?

МИТРОФАНОВА: Просто все всё время что-то делают вдвоем, я так посмотрела, все время кто-то...

ЛЕЩЕНКО: Ну, это тоже прикол такой. Мы же тоже с Володей вдвоем там в свое время стали, потому что это востребованно и как-то неожиданно. Знаете, надо какой-то... ну не знаю, товар надо рекламировать, а мы, в общем, в принципе все... а что можно?

ГОЛУБКИНА: Вот мы с Митрофановой - первый женский дуэт.

МИТРОФАНОВА: Ну, правила игры вы знаете давно...

ЛЕЩЕНКО: Да, да. Во всяком случае, мы сейчас с Володей делаем программу к 15 февраля "Лева и Вова приглашают". Уже не "Левчик и Вовчик", потому что уже мы все-таки взрослые стали. "Приглашаем друзей" - вот 15 февраля будет такая программа, где, я думаю, соберется тоже эстрада наша вся. Ну так, просто как бенефис.

ДУБОВЦЕВА: А где будет?

ЛЕЩЕНКО: У Агаларова.

ДУБОВЦЕВА: "Крокус"?

ЛЕЩЕНКО: В "Крокусе", в зале Муслима Магомаева, между прочим. Арас Искендерович вообще единственный, кто охраняет эту память по-настоящему. И памятник Муслиму сделали там, где он жил, и зал назвали его именем.

ДУБОВЦЕВА: И фестиваль проводит, да.

ЛЕЩЕНКО: Понимаете, это очень правильно.

МИТРОФАНОВА: Правильно, абсолютно.

ЛЕЩЕНКО: Это правильно, конечно.

МИТРОФАНОВА: У нас есть еще время, мы еще послушаем песню. Но мы не обойдемся без "На трибунах..."

ГОЛУБКИНА: Мишку, Мишку, давай!

ЛЕЩЕНКО: Пожалуйста. А у нас есть "На трибунах..."? Давайте, "На трибунах" мы можем вообще а капелла спеть.

ГОЛУБКИНА: Давайте.

ДУБОВЦЕВА: Ты слова все помнишь, Маша?

ЛЕЩЕНКО: Когда, сейчас прямо или как?

МИТРОФАНОВА: Ну да, вот сейчас мы можем включить. Конечно, это мегахит всех времен и народов. Ее опять использовали на этой Олимпиаде.

ЛЕЩЕНКО: Понимаете, опять возвращаясь вот к этому вопросу, допустим, событийные все были песни, они не были проходящими, то есть каждое событие, оно...

МИТРОФАНОВА: Лев Лещенко у нас в гостях. Нам даже на личные телефоны пишут, что не отпускайте его. Держи его!..

ЛЕЩЕНКО: Да ладно. Спасибо.

МИТРОФАНОВА: Да. Ну и песня, которую мы попробуем спеть с вами, хотя... не знаю.

ГОЛУБКИНА: Я-то не буду петь, у меня Лариса Ивановна на ухо наступила...

ЛЕЩЕНКО: Да я тоже с утра без голоса. Но, знаете, поскольку я работал на радио солистом когда-то и приходил в 10 утра и пел там романсы Вольфа... Я думаю: ё-моё, как же голос вообще поднять-то? Или арии из опер русских композиторов - и начинаешь там гудеть чего-нибудь: "Волшебной силой песнопенья в туманной памяти моей вдруг оживляются виденья то светлых, то печальных дней..."

МИТРОФАНОВА: Вы и исповедовать можете...

ЛЕЩЕНКО: Да, ну что, давайте тогда закончим, неформально чтобы. Есть эта прекрасная песня, но у вас, к сожалению, фонограммы, поэтому я предлагаю спеть ее в караоке. Я подсказываю слова, а вы поете.

МИТРОФАНОВА: Да мне слова распечатают...

ЛЕЩЕНКО: А, тогда всё.

На трибунах становится тише,

Тает быстрое время чудес.

До свидания, наш ласковый Миша,

Возвращайся в свой сказочный лес.

Не грусти, улыбнись на прощанье,

Вспоминай эти дни, вспоминай.

Пожелай исполненья желаний,

Новой встречи нам всем пожелай.

ЛЕЩЕНКО: И все вместе!

Расстаются друзья,

Остается в сердце нежность.

Будем песню беречь,

До свиданья, до новых встреч!

МИТРОФАНОВА: И сейчас оригинальная версия. Лев Валерьянович, восхитительно! Спасибо вам за то, что пришли. Людмила Ивановна, вам огромное мерси.

ЛЕЩЕНКО: И вам спасибо, что пригласили.

ДУБОВЦЕВА: Спасибо, Лева. Мне было приятно с тобой встретиться.

ЛЕЩЕНКО: Да здравствует "Маяк"!