Любовь и голуби Валерий Леонтьев

МИТРОФАНОВА:  Да, именно так называется наше шоу - «Любовь и голуби». И не случайно мы открыли этот эфир песней «Голуби». Валерий Леонтьев у нас в студии. Конечно, нет слов. Мы так рады вас видеть.

ЛЕОНТЬЕВ:  Почему нет слов? Куда они делись?

ДУБОВЦЕВА:  Валера, ты теперь понял, почему мы начали с этой песни сегодня нашу встречу?

ЛЕОНТЬЕВ:  Нет, честно говоря, не понял.

ДУБОВЦЕВА:  Потому что наше шоу называется «Любовь и голуби». И вообще у нас сейчас идет такая, я не скажу акция, но, в общем…

МИТРОФАНОВА:  То есть нас слушают и колхоз, и городские.

ДУБОВЦЕВА:  Да, такой небольшой у нас проект, видишь, молодые меня пригласили вспомнить свою молодость и вместе с ними провести несколько эфиров.

ЛЕОНТЬЕВ:  «Маяк» всегда тем и отличался, что его слушали и колхоз, и город, да.

ДУБОВЦЕВА:  И министры нас слушали тоже. Валера, прежде чем сесть сюда, за стол переговоров наших, мы с тобой посмотрели фотографии, которые относятся к празднованию 25-летия «Маяка». Представляешь, сколько лет мы уже вместе? И двадцать пять мы отмечали, а теперь вот мы отмечаем пятьдесят. Расскажи нам, что в твоей жизни наша радиостанция, а я тебе расскажу, что ты в жизни радиостанции.

ЛЕОНТЬЕВ:  «Маяк» был для меня всегда огромной поддержкой. А были и такие в жизни времена, когда не только поддержкой, но и единственной надеждой.

МИТРОФАНОВА:  А что, так жестко было?

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, было, было, со мной было много приключений, но «Маяк» всегда, на «Маяке» я всегда звучал. Когда-то больше, когда-то меньше, но это радиостанция, которая никогда, можно так сказать, никогда меня не подводила.

ДУБОВЦЕВА:  Да, своих друзей никогда не забывала. Во всяком случае, именно на «Маяке» родилась та самая песня, которая стала одной из самых популярных и любимых песен в исполнении нашего гостя, это «Полет на дельтаплане». У нас такая была редактор Джульетта Максимова, которая влюбилась просто в мелодию Артемьева, которая звучала в фильме «Родня», и мечтала о том, чтобы появилась песня и чтобы исполнил ее именно Валерий Леонтьев. Может, ты сам расскажешь дальше?

ЛЕОНТЬЕВ:  Ну да, Джулия, она вообще меня так терроризировала довольно долго.

ДУБОВЦЕВА:  Да, так и было, да.

МИТРОФАНОВА:  То есть музыкальный редактор прямо вам звонит и говорит: а где песня? Или что-то такое?

ЛЕОНТЬЕВ:  Ну, мы были с ней знакомы, работали, писали, писали что-то, и вот она говорит: надо, чтобы ты спел на эту мелодию, чтобы появилась песня. Я упирался, не понимал, я не видел сценического ее воплощения, что ли.

МИТРОФАНОВА:  А, даже так.

ЛЕОНТЬЕВ:  Не видел и всё. Потом все-таки я уступил, я уступил напору.

ДУБОВЦЕВА:  Тогда она встряхнула такого поэта Николая Зиновьева, и появилась песня, которая живет и до сих пор. Мы сейчас ее слушаем или не будем ее слушать?

МИТРОФАНОВА:  Хотелось бы, конечно.

ЛЕОНТЬЕВ:  Понимаете, я ее не пел лет 20, а потом обнаружил вдруг, что диджеи с ней работают в клубах, на дискотеках…

МИТРОФАНОВА:  Даже не микшируют, а прямо вот в таком ритме, как она идет.

ЛЕОНТЬЕВ:  И я смотрю, она такая живучая, смотрите-ка. А ведь это был 1981-й, а сейчас какой?

МИТРОФАНОВА:  2014-й.

ЛЕОНТЬЕВ:  Тридцать три года песенке. У меня уже, наверное, версия восьмая, я не знаю, какая у вас здесь есть. У вас, наверное, старая какая-нибудь.

МИТРОФАНОВА:  Давайте отрывок послушаем.

ДУБОВЦЕВА:  Ну ничего, послушаем чуть-чуть, а Валера нам скажет…

ЛЕОНТЬЕВ:  А, новая, последняя! (Звучит песня.)

МИТРОФАНОВА:  Ну что, микрофон включен, Валерий Леонтьев у нас в студии в прямом эфире.

ДУБОВЦЕВА:  И мы спланировали на «Дельтаплане» прямо сразу в «Кабаре», потому что Валера говорит, что это новая версия хорошо известной и очень любимой и популярной песни, которую написали Раймонд Паулс и Николай Денисов.

ЛЕОНТЬЕВ:  Да. Тоже уже много-много лет песне. (Звучит песня.)

ДУБОВЦЕВА:  Нестареющие песни. Можно сказать, что у нас сегодня в гостях просто революционер нашей советской эстрады. Вы представляете, в то время, когда все выходили к микрофону, стояли по стойке смирно и просто тихо пели, вдруг появился такой мальчик, который поет, пляшет и который каждую песню превращает просто в настоящий театральный спектакль. Естественно, появилось много и доброжелателей в кавычках, которые тут же подложили нашему председателю Гостелерадио Сергею Георгиевичу Лапину на стол такую выдержку…

МИТРОФАНОВА:  Он какой-то прямо Дарт Вейдер у вас, этот Лапин.

ЛЕОНТЬЕВ:  Вы знает, как это произошло?

ДУБОВЦЕВА:  Ну-ка, расскажи.

ЛЕОНТЬЕВ:  Откуда ноги-то растут? Это был 1982 год, и меня пригласили в Ереван на рок-фестиваль. На этом рок-фестивале были аккредитованы журналисты из разных стран, и в том числе американские журналисты из журнала «Тайм». И они сделали разворот со мной большой, было там четыре, по-моему, или пять моих фотографий. И они меня очень похвалили.

ДУБОВЦЕВА:  Очень похвалили и сравнили с Миком Джаггером.

МИТРОФАНОВА:  Во как!

ДУБОВЦЕВА:  Лапин Сергей Георгиевич позвонил: кто такой Мик Джаггер? Ему популярно объяснили. Он говорит: нет, Джаггер нам на советской эстраде не нужен.

ЛЕОНТЬЕВ:  И на пару лет закрыли.

ДУБОВЦЕВА:  И на пару лет Валерочку закрыли. Вот так. Но «Маяк» всегда держался, правда?

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, это так.

МИТРОФАНОВА:  Узнавая историю, видишь, что, конечно, было очень тяжело. И Лев Лещенко говорил, что проверяли чуть ли не каждое слово в песне. Но вы выдохнули уже, вы забыли, отряхнулись от этого ужаса совковых историй?

ЛЕОНТЬЕВ:  Да конечно. Но, понимаете, сегодня уже с совершенно других позиций, с позиции прожитых лет вот этих, всё то, что казалось тогда безысходным совершенно, трагичным, ситуации, из которых, казалось бы, нет выхода, они сегодня просто смешны. Сегодня можно над этим посмеяться. А тогда было - ух как не смешно.

МИТРОФАНОВА:  Тяжело. Надо держаться. Послушаем песню «Любовь-капкан»?

ЛЕОНТЬЕВ:  Да.

МИТРОФАНОВА:  Это новая песня, с новой пластинки. (Звучит песня.)

ДУБОВЦЕВА:  Валерий Леонтьев у нас в гостях, еще раз напоминаю. И прозвучала новая песня.

МИТРОФАНОВА:  Такая патетическая. Я представляла себе знаете что? Помните, песня была у группы Aerosmith – «I Don’t Want To Miss A Thing», с оркестром, когда Брюс Уиллис Землю спас от метеорита?

ЛЕОНТЬЕВ:  О, да, да, да, я очень люблю Aerosmith.

МИТРОФАНОВА:  Да, и ваша песня в таком стиле поп-рок получается, правильно я предположила?

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, правильно.

МИТРОФАНОВА:  А вы давно роком увлеклись? Вот после того перерыва двухгодичного, лапинской заморозки.

ЛЕОНТЬЕВ:  Я всегда снимал шляпу перед рок-н-ролльщиками, перед рок-музыкантами. И причем у меня в репертуаре есть эдак примерно минут на сорок.

МИТРОФАНОВА:  Сейчас включим и пойдем.

ЛЕОНТЬЕВ:  Я был летом, меня пригласили на рок-фестиваль, который под Анапой проходит, в селе Веселовка, «Кубана» называется, это ежегодный, склеен по типу Вудстока - знаете, поле огромное зеленое…

МИТРОФАНОВА:  Ну да, там такие тяжелые группы, прямо тяжелые реально, Limp Bizkit были, Korn, по-моему, такие дядьки.

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, и вот я минут на сорок собрал. В общем, довольно неожиданно было для тех, кто знает меня в другом качестве, в качестве поп-исполнителя.

МИТРОФАНОВА:  А вот по ощущения поп-исполнителя и популярного человека, рок-тусовка - неужели это что-то другое? Рок-н-ролл один и тот же.

ЛЕОНТЬЕВ:  О, это совершенно разная энергия людей, которые находятся в зале, в так называемом зале. Просто я не ждал, я был опрокинут такой бурей. Они, знаете, зарывают задолго до концерта в землю там, где они будут стоять, факелы.

МИТРОФАНОВА:  Предупреждают хоть пугливых?

ЛЕОНТЬЕВ:  И потом, говорят, что на лучшем исполнителе они их откапывают и зажигают, знаете, в темноте.

МИТРОФАНОВА:  Ох, здорово.

ЛЕОНТЬЕВ:  Негасимые эти факелы, как они называются?

МИТРОФАНОВА:  Фальшфейеры, наверное, под водой горят.

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, да. И я смотрю, на мне начали зажигать их. Ух, здорово было! Такой крик стоял. 20 лет людям, понимаете, когда всем в зале 20 лет, всем на поле 20 лет, совершенно другая обстановка.

МИТРОФАНОВА:  Здорово. Но я думаю, и 20-летние могут оценить вас как исполнителя, и голос, и эмоции, которые вы на сцене людям дарите. И тут можно говорить о вкусах. Мне больше Оззи Осборн нравится, который просто по сцене ходит. Вы видели это чучело-мяучело? Вот так ходит из одной стороны в другую.

ЛЕОНТЬЕВ:  Он такой устроил себе имидж комичный.

ДУБОВЦЕВА:  Да, и держит его. По-моему, все-таки первые песни Тухманова тоже ближе к рок-балладе, их же просто песнями не назовешь, правда?

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, там, конечно, было очень много такого правильного настроения, напора, энергия была изначально заложена.

ДУБОВЦЕВА:  Поэтому, когда Рита спросила, давно ли вы увлекаетесь роком, я сказала: давно и всегда. Потому что с этого и началось, правда?

ЛЕОНТЬЕВ:  Правильно.

ДУБОВЦЕВА:  У нас его запрещали, шло с таким трудом и скрипом. Боже мой, на какие только обманы мы не шли тогда.

МИТРОФАНОВА:  Чтобы в эфир поставить песню?

ДУБОВЦЕВА:  Да. Для этого была написана эта песня «Ненаглядная сторона». Ну как же, это патриотическая песня, это, в общем, тоже…

ЛЕОНТЬЕВ:  А ведь очень интересная, потому что с тухмановскими интонациями она была сделана и очень неожиданно. Понимаете, привыкли о родине кричать, о любви к родине кричать громко…

ДУБОВЦЕВА:  Да, пафосно всегда.

ЛЕОНТЬЕВ:  А тут, понимаете, такие доверительные интонации, чудесные стихи, и я ее спел, где надо шепотом, где надо поддал, поэтому получилась песня неформальная такая, она у меня долго была в репертуаре.

ДУБОВЦЕВА:  Да, а как хорошо она нам помогла тогда прикрываться, потому что мы делали, например, сольную программу…

МИТРОФАНОВА:  А уточните еще раз, какая песня?

ДУБОВЦЕВА:  «Ненаглядная сторона».

МИТРОФАНОВА:  Может быть, в конце программы мы и эту песню включим. Хотя мы от новой программы не хотели отходить.

ДУБОВЦЕВА:  Нет, не хотели.

ЛЕОНТЬЕВ:  Новое – это хорошо забытое старое. Кроме того, что новое. Я что бы вам хотел…

МИТРОФАНОВА:  Посоветуйте.

ДУБОВЦЕВА:  Мы вообще готовы ничего не говорить, просто слушать.

ЛЕОНТЬЕВ:  Вот у меня была песня, которая была не слишком раскрученной, и для сегодняшней публики она звучит совершенно как премьерная вещь, это песня Юры Варума, которую мы вместе написали году эдак в тысяча девятьсот восемьдесят то ли пятом, то ли шестом, называлась она «Продавец цветов». Потому что были тонны цветов…

ДУБОВЦЕВА:  На всех концертах, да.

ЛЕОНТЬЕВ:  …и надо было с этим работать, понимаете, вот, и специально сделали такую песню. Я ее попел, попел, потом забыл, а сейчас к своему шоу юбилейному я ее сделал в новой версии. Я хочу, чтобы мы ее послушали.Юра Варум сочинил музыку. Мы много лет работали с ним в 80-х годах, и вот ушел, бросил нас в июне месяце, не стало его, а песенка – песенка поется.

ДУБОВЦЕВА:  Во всяком случае, в юбилейном твоем вечере она была, эта песня, и просто на ура. По-моему, тебя все-таки зал заставлял спеть на бис, но ты на это не пошел. А еще какие новые песни у тебя?

ЛЕОНТЬЕВ:  Новые? Довольно свежая вот «Принцесса на горошине».

МИТРОФАНОВА:  А это новый диск? Вы, как все артисты, ездите в поддержку, да? Какая-то формула есть - выходит новая пластинка, и артист едет в концертный гастрольный тур.

ЛЕОНТЬЕВ:  Я не знаю, к сожалению или к счастью, я не соблюдаю этих правил.

ДУБОВЦЕВА:  Нет, у Валеры такого не бывает.

ЛЕОНТЬЕВ:  Этих правил не соблюдаю, и гастрольный тур у меня прекращается только на периоды отпуска. Сейчас поеду… куда поеду-то?

МИТРОФАНОВА:  Я записала: Пенза, Волгоград и Саратов.

ЛЕОНТЬЕВ:  Пенза, Волгоград, Саратов.

МИТРОФАНОВА:  Главное не перепутать.

ДУБОВЦЕВА:  Главное не перепутать, да. И Евзеров будет там звучать?

ЛЕОНТЬЕВ:  Владимир Евзеров, конечно, будет звучать, а как же. Ему крякнуло 60 лет в этом году…

ДУБОВЦЕВА:  Боже ты мой! Кажется, ты только что приводил его ко мне: познакомься, молодой композитор…

ЛЕОНТЬЕВ:  И мы выпустили альбом с ним двойной. Оказалось, что я записал 33 или 34 песни с Евзеровым.

ДУБОВЦЕВА:  Вот это да! И всё с Денисовым или с разными поэтами?

ЛЕОНТЬЕВ:  С разными, и на стихи классиков, и очень много на стихи Коли Денисова.

ДУБОВЦЕВА:  А «Горошину»-то?

ЛЕОНТЬЕВ:  А «Горошина» нет, «Горошина» это не Володи. Давайте «Горошину» послушаем?

ДУБОВЦЕВА:  Поет Валерий Леонтьев! (Звучит песня.)

МИТРОФАНОВА:  Валерий Яковлевич, такой вопрос. Людмила Ивановна спрашивает у вас про музыку, про музыку, видимо, она знает, что с личной жизнью у вас происходит и вообще с вашим мироощущением. Я не знаю, что лучше: начать ковыряться в вашем внутреннем состоянии или просто слушать вашу музыку? Как вы сами ощущаете?

ЛЕОНТЬЕВ:  Мне нравятся разговоры о музыке, пройти по жизни - то, что, собственно, мы сегодня и делаем: ковырнули начало карьеры, трудности какие-то, беды, неприятности, горести, победы.

МИТРОФАНОВА:  А вы откровенны вообще в интервью? Иногда люди говорят: слушай, да артисты разве когда правду скажут, зачем душу выплескивать?

ЛЕОНТЬЕВ:  Я тоже придерживаюсь такой же точно позиции. Потому что у артиста в определенный момент должен опуститься занавес, понимаете, когда рассказано всё про родственников, про сковородки, про рацион питания, про что растет на грядке на дачном участке. Мне лично становится неинтересно, я уже не хочу слушать.

МИТРОФАНОВА:  Ну, тогда, слава богу, мы правильно с Людмилой Ивановной вас поняли, потому что, может быть, кого-то интересуют там какие-то нюансы, но, если так много музыки вашей в эфире, это самая лучшая история, потому что это вы.

ЛЕОНТЬЕВ:  Наверное, надеюсь.

МИТРОФАНОВА:  Мне так кажется.

ДУБОВЦЕВА:  Ну конечно, потому что новые песни это и есть то, чем ты живешь сегодня, правда?

МИТРОФАНОВА:  И старые мы чуть-чуть вспомнили.

ЛЕОНТЬЕВ:  А мы и старые, очень даже с ними обращаемся интересно.

ДУБОВЦЕВА:  И к старым тоже возвращаешься, потому что они чем-то дороги, чем-то зацепили, и не только тебя, но и твоих слушателей, потому что их все больше и больше становится. Сам же рассказал, что, когда был сейчас на фестивале, там 20-летние стояли, значит, сколько уже, второе, третье поколение растет на твоих песнях?

ЛЕОНТЬЕВ:  Похоже.

МИТРОФАНОВА:  А вам приходится кому-то что-то доказывать еще, в вашем статусе, в вашем возрасте?

ЛЕОНТЬЕВ:  Доказывать? Появляются новые лица в зале, им обязательно надо доказывать, обязательно. Каждый концерт выходишь, обязательно себя стараешься утвердить перед кем-то, кто тебя еще не видел, не знает.

МИТРОФАНОВА:  То есть вы даже, может, и волнуетесь иногда?

ЛЕОНТЬЕВ:  Может, даже и волнуюсь.

ДУБОВЦЕВА:  Скажи, вот есть артисты, которые выходят и обычно в зале зрительном находят чьи-то глаза, и с этими глазами начинают общаться. Или у тебя такого нет, для тебя все сливаются в одно?

ЛЕОНТЬЕВ:  Вы знаете, самое трудное, это когда зал темный. Вот он так устроен, так построен, что ты ослеплен светом, а в зале черная ночь. Вот это самое трудное, понимаете, когда ты поешь как будто в яму черную. Для кого?

МИТРОФАНОВА:  В оркестровую.

ДУБОВЦЕВА:  Никого нет, да. И ты кричишь: «Дайте свет в зал!» Кричишь? Бывает такое?

ЛЕОНТЬЕВ:  Нет. Я часто хожу в зал, там уже я рассмотрю, кому спеть, и запомню, кто где сидел.

ДУБОВЦЕВА:  А мне, знаешь, тут разрешили вести такую рубрику «Однажды», и я рассказала, что самая нелюбимая песня твоего коллектива - это «Зеленый свет», потому что, когда ты поешь «Зеленый свет», ты бегаешь по залу, а они бегают за тобой, потом ты возвращаешься на сцену и продолжаешь петь, а они еще долго-долго не могут выдохнуть.

ЛЕОНТЬЕВ:  Слушайте, раньше было гораздо труднее, техники меня проклинали, потому что не было радиомикрофонов, и когда работаешь стадион, они говорят: ну всё, сейчас побежит. Четыре человека тащат этот кабель микрофонный.

ДУБОВЦЕВА:  И не успевают причем.

ЛЕОНТЬЕВ:  Они меня очень не любили, техническая группа, вот за эти мои трюки стадионные.

ДУБОВЦЕВА:  Ну, не только техническая, твоя танцевальная группа тоже.

ЛЕОНТЬЕВ:  Балет тоже.

МИТРОФАНОВА:  Кстати, а я думала, пока вы про «Цветы» эти рассуждали, у меня просто ребенок в школу пошел, думаю, вот бы эту песню про бесплатные цветы перед 1 сентября. Это же такой ад вообще! А эти дети ростом меньше гладиолусов… Правда, очень понятно людям то, что вы поете, и как-то живые картинки возникают в представлении сразу.

ДУБОВЦЕВА:  Валерий Яковлевич вообще отличается тем, что он человек традиций, несмотря на появление новых песен. И вот одна из традиций твоих, Валера, это каждый день рождения отмечать в Питере, в зале «Октябрьский», у Эммы Лавринович.

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, у Эммы Васильевны. Эмма Васильевна, всем привет!

ДУБОВЦЕВА:  Да, а мы всегда в Москве завидуем и ждем: хорошо, отыграет у Эммы Васильевны и вернется в Москву. И вторая хорошая традиция, давай мы все-таки ее застолбим окончательно, что новые песни появляются на нашей радиостанции «Маяк», так было и 25 лет назад, и 30 лет назад. Договорились?

ЛЕОНТЬЕВ:  Договорились.

МИТРОФАНОВА:  Да, было бы круто.

ЛЕОНТЬЕВ:  Легко.

МИТРОФАНОВА:  И бесплатно. Мы денег не берем и жалеем об этом. Но не часто. Так время пролетело, не успели вообще ничего спросить хорошего…

ДУБОВЦЕВА:  Ничего не успели спросить действительно, ничего не успели сказать, но я надеюсь, что эта наша встреча не последняя, я надеюсь, что мы еще будем встречаться в этой студии.

ЛЕОНТЬЕВ:  С удовольствием.

МИТРОФАНОВА:  А Валерий Яковлевич дал согласие на участие в нашем юбилейном концерте?

ЛЕОНТЬЕВ:  А когда?

МИТРОФАНОВА:  50 лет «Маяку». В ноябре.

ДУБОВЦЕВА:  Это будет 7 ноября пока что.

ЛЕОНТЬЕВ:  У нас 7-го, по-моему, авторский вечер Крутого, да? В Минске.

МИТРОФАНОВА:  Ну, Крутой, конечно, круче.

ДУБОВЦЕВА:  Тогда придется сделать такую прямую трансляцию из Минска.

МИТРОФАНОВА:  Да, «Маяку» пятьдесят, а Крутому шестьдесят, поэтому победила дружба. Друзья, мы сейчас скажем огромное спасибо…

ДУБОВЦЕВА:  …Нашему гостю.

МИТРОФАНОВА:  Конечно, вы очень милый и очень какой-то необычный.

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, вы серьезно?

ДУБОВЦЕВА:  Свой, любимый, родной.

МИТРОФАНОВА:  Ну да, я вот впервые вас, правда, рядом вижу, я всегда свои чувства анализирую.

ЛЕОНТЬЕВ:  Домашний я.

МИТРОФАНОВА:  Ну, и есть ощущение, что многие из нас с вами очень давно, вы с нами, точнее, и это хорошо.

ЛЕОНТЬЕВ:  Это так и есть, я очень давно…

МИТРОФАНОВА:  С 1981-го?

ДУБОВЦЕВА:  Нет, раньше. С 1976-го только в Москве.

ЛЕОНТЬЕВ:  С 1972-го, 43 года я уже кувыркаюсь.

МИТРОФАНОВА:  Ну, это мой возраст золотой, золотая осень.

ДУБОВЦЕВА:  Это почти что твой возраст, да?

МИТРОФАНОВА:  Да, мне 44, правда. Мы сегодня встретились в такой необычной, в не очень комфортной, может быть, студии, походной, но такая погода, такое настроение!

ЛЕОНТЬЕВ:  Очень даже мне здесь понравилось.

МИТРОФАНОВА:  А у вас какой «мерседес»! Это ж я всем подружкам сейчас пойду рассказывать.

ЛЕОНТЬЕВ:  Да, вот такая студия у вас замечательная, сидишь и смотришь, не сперли ли твою машину.

МИТРОФАНОВА:  Да с таким окрасом кто сопрет, кто решится? Ее же знают все эти, со свистками, люди ответственные.

ЛЕОНТЬЕВ:  Вчера, говорят, в Москве «роллс-ройс» украли.

ДУБОВЦЕВА:  Ну ладно, тьфу-тьфу, у нас этого не случится.

МИТРОФАНОВА:  Неужели у Винокура? Я видела, он катался.

ЛЕОНТЬЕВ:  Не знаю.

МИТРОФАНОВА:  Я троих знаю, кто на нем ездит.

ДУБОВЦЕВА:  Ладно, не будем о трагическом говорить. Давайте попрощаемся с нашим другом. Валерочка, очень жалко с тобой прощаться.

ЛЕОНТЬЕВ:  Звучит трагично очень.

ДУБОВЦЕВА:  Нет, сейчас скажем тебе до свидания…

ЛЕОНТЬЕВ:  До свидания.

ДУБОВЦЕВА:  Но никакого другого слова. Валерий Леонтьев был у нас в гостях.

ЛЕОНТЬЕВ:  Спасибо.

ДУБОВЦЕВА:  И на прощание новая песня…

ЛЕОНТЬЕВ:  «Уполномочена небом»!