Выставка "Бумажный солдат" к 80-летию со дня рождения Василия Аксенова

«Бумажный пейзаж» Василия Аксенова - книга, написанная им в эмиграции, дала название выставке в Доме русского зарубежья. Представлены материалы, которые относятся к двум периодам жизни писателя – советскому и американскому. Богатейшую коллекцию в течение двух лет передавал в Россию Александр Змеул – доверенное лицо и племянник вдовы писателя. На вечере, посвященном 80-летию со дня рождения Аксенова, историями и воспоминаниями, стоящими за каждой рукописью, фотографией, театральной афишей - делились друзья и коллеги писателя. Рассказывают «Новости культуры».

Прилетевший специально из Санта-Моники, профессор университета Южной Калифорнии Александр Жолковский даже растерялся – такого Аксенова не знал – короткостриженный, в меховой зимней шапке. Запомнил другим - с улыбкой-усмешкой в усы. Несколько минут будет вглядываться в неровный аксеновский почерк – то ли в дневнике, то ли в блокноте, на английском он сравнивает – цензуру советскую и американскую. Одну назовет большим братом, другую мягче - сестрой. Жолковский признается – они познакомились, когда уже в Штатах он спросил у Аксенова все про ту же цензуру - как в 1965-м был допущен к печати его рассказ «Победа».

Александр Жолковский, литературовед, профессор Университета Южной Калифорнии (США): «Он говорит, у нас какая цензура. У нас цензура позитивная, творческая, собственно до цензуры не дошло. Просто главный редактор журнала "Юность" Борис Полевой сказал, что рассказ замечательный , хороший, выбрасывать ничего не надо, но может что-нибудь добавить… Показал на это предложение, которое явно было добавленное – там вдруг появлялся эсесовец в черной шинели, который к советской ситуации не имел никакого отношения. На него все собаки в результате вешались… Так вот, по-эзоповски».

В память о том, про кого говорили – джинсово-джазовый, Жолковский в этот вечер в джинсовой рубашке. Здесь же рядом – не просто знаменитые, уже культовые, в клетку – кепка и шарф – конечно, в тон. В зале - писатель Александр Кабаков вспоминает, что значил джаз для Аксенова, как вообще они впервые увиделись - в очереди на джазовый концерт. Как Аксенов, абсолютный литературный кумир, дал совет – не писать по свежим впечатлениям, и почему сам Кабаков ни разу им не воспользовался.

Александр Кабаков, писатель: «Я не имел с ним литературных дел. Может быть из-за гордыни моей, а может быть потому, что без этого было лучше. Это была такая дружба двух джазовых фанатиков».

Евгений Попов не мог не прийти. На черно-белых, кое-где уже пожелтевших снимках, – молодость и самое важное - дружба. Вот заграницу провожают Алешковского, вот сам Аксенов, про встречу с которым, Попов скажет – это его личный звездный билет - за год до эмиграции. И вот «Метрополь», неподцензурный альманах в полном составе – фотография, сделанная в квартире матери Аксенова, Евгении Гинзбург.

Афиши, письма друзей, лекции в американских университетах. Машинка, которая просто стояла дома в Америке - Аксенов на ней не печатал – работал на электрической, потом быстро освоил компьютер. И особые для него образы – в бронзе, железе, на снимках. Цаплей назовет целую пьесу - одно из своих последних предэмигрантских произведений.

Инна Розанова, заместитель директора по архивно-музейной работе Дома русского зарубежья имени Солженицына: «Для него образ цапли - это образ свободы».

Этот архив в Москву передавали два года, бережно, в ручной клади. Богатейший бумажный пейзаж – и здесь же, под стеклом, страницы пейзажа - самой книги. Не окончательные, не раз перечеркнутые – вот первые строчки, где Аксенов еще думает, как представить героя.