100 лет со дня рождения драматурга Александра Гладкова

Героическую комедию в стихах «Давным-давно», посвященную событиям 1812 года, Александр Гладков написал за год до Великой Отечественной. В канун войны она буквально взорвала театральную жизнь страны. Через 20 лет пошла вторая волна славы – после выхода на экраны «Гусарской баллады», в которой текст Гладкова обрел новое дыхание. А еще были пьесы «Новогодняя ночь», «Первая симфония», «Ночное небо», сценарии к фильмам «Возвращенная музыка», «Зеленая карета» и интереснейшие воспоминания о Мейерхольде, Пастернаке, Олеше… Сегодня исполнилось 100 лет со дня рождения драматурга, поэта, театроведа Александра Гладкова. Рассказывают «Новости культуры».

Впервые задорные ямбы романтической комедии в стихах «Давным-давно» прозвучали не с театральной сцены, для которой писались, а из уличных репродукторов. Актеры Мария Бабанова, Дмитрий Орлов и Сергей Мартинсон читали пьесу в прямом эфире по радио. Звучала она между фронтовыми сводками. Через два с половиной месяца играли премьеру в блокадном Ленинграде, только под другим названием – «Питомцы славы».

«Был даже такой случай, что крышу театра пробило, и потом, после налета, спектакль продолжался. Снегом все запорошило, и спектакль продолжался», – рассказывает дочь драматурга Татьяна Гладкова.

Поручик Ржевский и Шурочка Азарова мгновенно влюбили в себя зрителей. Комедия с триумфом обошла многие сцены страны. Каждый театр почел за честь поставить «Давным-давно».

«Я читала помню о том, что он писал эту пьесу запоем. Мне кажется, в какой-то момент его потрогал бог за макушку и осенил его, и то, что он написал эту пьесу, это конечно, блестяще», – говорит заведующая музеем Театра Российской Армии Елена Медведева.

Первые отзывы, восторги и претензии на критику – в Театре Российской Армии бережно хранят все о любимой постановке. Здесь есть афиши первого и пятисотого спектакля. «Давным-давно», хоть и с перерывами, постоянно возвращался в репертуар. Менялось время, актерские составы, режиссеры, декорации. Поэзия Александра Гладкова всегда оставалась неизменной.

«Для нашего театра она является эмблемой, как для Вахтанговского – "Турандот". В 2005 году Борис Морозов выпустил спектакль с новыми исполнителями в совершенно иной редакции», – продолжает Елена Медведева.

Продолжая творить для театральной сцены, страстно влюбленный в искусство Александр Гладков параллельно писал очерки о поэтах, режиссерах, актерах. Его при жизни называли Эккерманом, русским Андре Моруа, Стефаном Цвейгом – настолько разнообразной многочисленной была галерея его документальных портретов.

«Он писал и о Пастернаке, и об Олеше. В одном их писем пишет – "Обещал написать об Эренбурге". Самые разные люди! И он не просто писал о них, добавлял к тому, что мы уже знаем, еще один мазок, а находил такую точку зрения, которая раскрывала очень сущностные вещи, связанные с тем или иным человеком», – поясняет режиссер Николай Шейко.

Александр Гладков ввел читателей в мастерскую Всеволода Мейерхольда. Еще молодым человеком он не просто возглавил литературный отдел экспериментального театра, но стал доверенным лицом мастера. Беседы, репетиции, встречи режиссера и гладковские размышления вошли в книгу «Пять лет с Мейерхольдом», ставшую классикой мемуарного жанра.

Жизнь самого Гладкова могла стать основой драматического произведения. Гладкой его судьбу не назовешь.

«Если бы можно было предъявлять советской власти счет по отдельным биографиям, то это одна из таких биографий. Потому что он в театре Мейерхольда, погружен полностью в талант режиссера. Мейерхольда арестовывают, брат в лагере», – рассказывает литературовед, историк, доктор филологических наук, критик, писательница, мемуарист, общественный деятель Мариэтта Чудакова.

Осужденный за хранение «антисоветской литературы», Гладков шесть лет провел в лагерях. Выжить помогло творчество. Жесткие, обличительные, вошедшие в сборник «Сто стихотворений из Северной тетради» получились очень личными. Он не хотел их публиковать. А то, что хотел, не разрешали даже после реабилитации.

«Он не имел права в течение трех лет, несмотря на то, что полностью был реабилитирован, жить в Москве и жил, как говорится, тайно. У нас, на Арбатской квартире, никуда не выходя. Только писал. Там было все занавешено, мама окна даже не мыла. Боялась, что соседи увидят», – вспоминает дочь драматурга  Татьяна Гладкова.

Он называл себя «протоколистом своего времени». Невероятно требовательный к себе Гладков повторял в дневниках: «Так много думал сделать, и так ничтожно мало получилось». В Муроме, на родине драматурга, исследователи его творчества вот уже несколько лет пытаются открыть музей Гладкова. Местные власти планируют установить в центре города памятник главным героям пьесы «Давным-давно». Но пока память о мастере хранит только табличка на доме, в котором провел свое детство автор знаменитой героической комедии.