Интервью Зельфира Трегулова: негативный опыт выставки Серова многому научил

Как сейчас происходит посещение Третьяковской галереи? Об этом культурный обозреватель Григорий Заславский беседовал с генеральным директором Третьяковской галереи Зельфирой Трегуловой в эфире радио "Вести ФМ".

ЗАСЛАВСКИЙ: В студии Григорий Заславский, добрый день. Сегодня мы решили поговорить о Третьяковской галерее. Тем более, что каждый вечер выходя на набережную Пречистинскую (правда, на другой стороне реки мы гуляем), я обращаю внимание, что выставки в Новой Третьяковке достаточно регулярно меняются. И я рад приветствовать в этой студии генерального директора Государственной Третьяковской галереи Зельфиру Трегулову. Зельфира Исмаиловна, здравствуйте.

ТРЕГУЛОВА: Добрый день.

ЗАСЛАВСКИЙ: А у вас что с билетами сейчас? Как происходит посещение Третьяковской галереи – по предварительно купленным билетам, по сеансам? И где и как?

ТРЕГУЛОВА: Обязательно по сеансам, обязательно по сеансам. Мы ввели сеансы еще задолго до наступления пандемии.

ЗАСЛАВСКИЙ: Давно, да.

ТРЕГУЛОВА: Для того, чтобы регулировать зрительский поток. Знаете, негативный опыт Серова многому научил. А в эпоху пандемии это просто стало необходимостью, потому что тогда ты четко можешь понимать, какое количество билетов на сеанс в соответствии с количеством квадратных метров экспозиционной площади ты можешь спокойно продавать. Мы продаем 50 процентов тех билетов, которые могли бы продать. Конечно же, четко по сеансам, но мы осуществляем предварительную продажу и онлайн, и в кассах, а также, если еще осталось место и возможность попасть на тот или иной сеанс, продаем прямо вот в день, когда люди к нам приходят. Ну, мы все понимаем, что в начале июня в связи с очень серьезным ростом цифр заболеваемости в Москве, когда была введена система QR-кодов, но не в федеральных музеях, люди просто стали опять осторожничать, и зрительский поток уменьшился.

ЗАСЛАВСКИЙ: Сами не приходить, да.

ТРЕГУЛОВА: Но как только QR-коды отменили, мы увидели резкий взлет посещаемости и возобновления огромного интереса к посещению музея – то, что мы наблюдаем, начиная с 22 января, когда мы все открыли свои двери.

ЗАСЛАВСКИЙ: А вот выставка вот этого романтизма немецкого, она отложена, или это выставка, которая, как и планировалась, так вот она и открылась?

ТРЕГУЛОВА: Нет, конечно, мы ее переносили, и 22 апреля – это была та дата, когда мы ее наконец открыли, это был третий срок. Она в начале должна была открыться 20 октября. Мы прекрасно понимали, что происходило осенью, перенесли на 9 декабря. Ситуация стала ухудшаться, мы были закрыты 15 ноября. Поэтому в результате мы, осуществив застройку, держали этот зал пустым и начали монтировать выставку уже в марте месяце.

ЗАСЛАВСКИЙ: На сроки длительности выставки это как-то повлияло или нет?

ТРЕГУЛОВА: Никак, никак. Мы просто передвигали все проекты, сдвигая наш план. Я знаю, что очень многие западные коллеги шли другим путем: либо вообще, если выставка смонтирована и сразу же после открытия закрыта, то вот разводили руками и закрывали ее, демонтировали и делали следующую выставку, которая стояла в плане. Или выставка была три недели, потом была закрыта для посещения, как все музеи страны, значит, она была доступна для зрителей три недели.

ЗАСЛАВСКИЙ: Закончила свою работу.

ТРЕГУЛОВА: Мне кажется, что все-таки тот путь, по которому мы пошли, более правильный.

ЗАСЛАВСКИЙ: Гуманнее, мне кажется.

ТРЕГУЛОВА: Да и вообще за каждой выставкой стоит огромная работа. Это же не просто повесить картины, чтобы люди пришли и чтобы касса наполнялась. Это гигантская работа, это гигантская сложнейшая работа. И необходимо, чтобы люди смогли прийти и посмотреть, и ты должен понять и увидеть, как этот проект живет и какая от него отдача. А здесь этот проект сопровождало такое количество образовательных активностей, встречи с интереснейшими людьми, творцами. Потому что на самом деле эта выставка о рождении новой концепции креативности в самом начале XIX века в недрах романтизма, в первую очередь немецкого и русского, на который немецкий очень сильно повлиял. При этом русское и немецкое искусство абсолютно на равных. Иногда трудно отличить, где пейзаж русского художника, а где пейзаж немецкого художника. А иногда отличие и особость видны очень явственно.

Слушайте в аудиофайле